— Мама! Мама! Маринетт, до этого просматривающая на своём планшете приблизительные данные насчёт новой коллекции и скорого показа, отвлеклась. За эти пять лет многое изменилось. Во-первых: после случившегося с Эмили она целиком и полностью сконцентрировалась лишь на учёбе; она мало уделяла внимания старым друзьям, которые ещё у неё остались. Со временем сбылась и её мечта: она стала дизайнером и открыла собственное дело. Фирма MDC быстро прославилась и стала одной из самых известных компаний в городе, а её основатель стала самым молодым известным дизайнером. Маринетт помнила, как Эмили мечтала назвать своего сына Адрианом. Она почему-то всегда знала, что у неё будет именно сын, и ничуть не удивилась, когда узи подтвердили это. — Та-да! — светловолосый мальчик протянул девушке открытку с сердечком, лучезарно улыбаясь. «Они даже улыбаются одинаково.» Маринетт осторожно взяла открытку в руки, внимательно осматривая. Был явный перебор блёсток, причём очень знакомых. Брюнетка мысленно напомнила себе перепрятать блёстки с клеем в другое место. Тем временем мальчик умастился ей на колени. — Это ты, — он указал пальчиком на нарисованную девушку с длинными синими волосами. Пусть у Маринетт и не были настолько длинные локоны, но она прекрасно знала, как сын любил их не только перебирать, но и рисовать. — А это я, — мальчишка указал на нарисованного рядом с ней белобрысого мальчика, с растрёпанными волосами и зелёными глазами. Оба человека на рисунке держались за руки. — Это очень мило, сынок. Спасибо, — Маринетт потрепала сына по волосам, тепло улыбаясь. — Я люблю тебя, мамочка, — он обхватил шею Мари, крепко сжимая в своих объятьях. Положив открытку на стол рядом с планшетом, темноволосая обняла мальчика в ответ. — Я тоже люблю тебя, Адриан. Больше всех на свете.
С того момента, как Маринетт съехала от родителей в собственную квартиру, прошло больше двух лет. И тогда она взяла Адриана под опеку. Его биологический отец вряд ли знает, что Эмили была беременна от него, так как Эмили ему ничего не сказала — попросту не успела это сделать до расставания. А Маринетт просто сдерживала обещание, данное подруге после её смерти. Когда она забрала Адриана, тому было всего полтора годика. Он плохо ходил и не разговаривал, но это не мешало ему быть активным. Маринетт сразу узнала в нём Эмили. Они были слишком похожи. Та же улыбка, те же глаза, тот же взгляд, похожий темперамент. Сейчас Адриану пять и он растёт. Растёт в нём и схожесть с Эмили. Первое время Маринетт было не просто смотреть на него, ведь она часто видела вместо сына свою лучшую подругу, но со временем это наваждение ушло. Адриан был чудесным ребёнком. Жаль, что Эмили так его и не увидела...Пятилетний мальчик тянулся за круассаном. Мама, также как и бабушка с дедушкой, всегда готовила очень вкусные круассаны. И не важно, какая была начинка — шоколадная, клубничная, ванильная или просто глазурная — сладости всегда были наивкуснейшими и буквально таяли во рту. Но был один нюанс: мама всегда оставляла круассаны только в тех местах, до которых Адриан не мог дотянуться самостоятельно. Она постоянно контролировала, сколько сладкого съедает Адриан за день, и разрешала ему есть только по три круассана в день. Несмотря на это, мальчик всё ещё надеялся незаметно стащить своё любимое лакомство и съесть чуть больше положенного. Вот и сейчас, решив встать на стульчик, он тянулся к желанной тарелке, но нога соскользнула и Адриан начал падать. Столкновения с кухонной плиткой не произошло и светловолосый мальчишка, разажмурив закрытые до этого момента от паники зелёные глаза, заметил, как его поддерживают чьи-то тёплые руки. — Не так быстро, маленький скалолаз, — послышался тёплый и задорный голос матери, и Адриан одновременно и обрадовался, и напрягся. Маринетт поставила сына на ноги, а стул переместила на законное место. — Мамочка, а можно мне один круассан? — немного помявшись, попросил Адриан. — Ну пожа-а-алуйста. Маринетт лишь отрицательно покачала головой. Она не хотела, чтобы у сына потом болел живот или начался кариес. У него только недавно выпал первый молочный зуб и есть шанс подхватить инфекцию. Тем более девушка знала, что Адриан был тем ещё сладкоежкой и одним круассаном дело не ограничится. Дюпен-Чен решила воспитать силу воли в сыне с детства. Но Адриан её заботу похоже не оценил, надув нижнюю губу и приготовившись плакать. Устало вздохнув, Маринетт всё же решает смягчить свой материнский инстинкт. — Ну не плач. Ты же знаешь, что настоящие мужчины не плачут по пустякам, — девушка берёт на руки маленького мальчика, успокаивающе целуя его в лоб и заботливо обнимая. Через пару секунд он уже сам тянется к ней с объятьями, полностью успокоившись. — Когда я вырасту, я буду всегда-всегда защищать тебя. Брюнетка тепло улыбается, стараясь сдержать смешок и умиление, но всё же протягивает сыну заветный круассан, выпуская Адриана из объятий. Тот, с довольной улыбкой на лице, не выпуская из рук круассан, побежал в свою комнату.
Маринетт очень дорожила Адрианом. Он был для неё всем. Целым миром. За время, которое он провёл у неё, девушка успела сильно к нему привязаться. Она так привыкла слышать его громкое «Мамочка!» по утрам, что даже не представляла, что когда-нибудь настанет такой день, когда это всё пропадёт. Она старалась не зацикливаться на этом, но всё же иногда подобные мысли посещали её голову, и к счастью забывались также быстро, как и появлялись. Если бы ей когда-нибудь дали сделать выбор между собой и сыном, она бы не раздумывая выбрала бы Адриана.Маринетт и Адриан были на детской площадке. Солнце ярко пригревало. Была уже середина июня. Маринетт сидела на лавочке и рисовала, пытаясь придумать что-то оригинальное и, одновременно с этим, стильное и элегантное. В сентябре должна была состояться презентация новой коллекции «Лето-Осень» Времени на подготовку не так уж и много и нужно было как следует постараться. Показ обязан быть шикарным. Пока Маринетт рисовала и вдохновлялась, Адриан гулял неподалёку. Он хотел найти себе друзей, но все дети на площадке уже распределились на небольшие группки или на пары, уже во всю играя в свои игры. У Адриана был лишь единственный друг, с которым он познакомился ещё весной — Хлоя Буржуа. Она показалась мальчику немного странноватой, но в принципе дружить с ней можно. Только вот сегодня её не было на площадке, и играть было не с кем. Маринетт неоднократно говорила сыну, что лучше попробовать в этой жизни всё и разочароваться, чем не пытаться вообще, а потом жалеть, что бездействовал. Маринетт всегда старалась учить его чему-то новому, рассказывала, что знала сама. Адриану всегда нравилось, когда на улице шёл дождь, потому что именно тогда они с мамой укутывались в тёплые пледы, пили чай или горячий шоколад с круассанами, и разговаривали просто не о чём. Маринетт рассказывала ему какие-то истории из своей жизни (опуская тему об Эмили) и делилась смешными и неловкими ситуациями. Такие моменты Адриан особенно любил. Заметив играющую неподалёку и изредка поглядывающую на него компанию из трёх детей, Адриан набрал побольше воздуха и решительной походкой улыбаясь направился в их сторону. — Здравствуйте, друзья! Можно к вам присоединиться? — постаравшись быть как можно более презентабельным, поздоровался Адриан. Но в ответ получил лишь неодобрительные взгляды. — Почему ты так разговариваешь? Ты что, странный? — выдала единственная в компании девочка, скрестив руки на груди. — Да он же сын той тёти из дома моды, — сказал мальчик, беря в руки свой мяч. — Моя бабушка говорила, что они странные и плохо влияют на детей. Адриан в непонимании склонил голову набок. Причём тут его мама? Он же просто хотел подружиться. — Уйди, а то нас ещё увидят вместе, и подумают, что мы тоже странные, как ты, — фыркнул второй мальчик. Троица развернулась и побежала дальше играть, а Адриан так и остался стоять на месте. «Ну и ладно. Больно уж надо» пробубнил он, развернувшись и побежав в сторону лавочки, где сидела мама. Маринетт всё ещё что-то рисовала в своём скетчбуке, прикусив кончик языка и пытаясь сосредоточиться. Но каждый эскиз был какой-то... не такой. То материал не тот, то какая-то деталь лишняя, то цвет подобран не правильно. Устало что-то пробормотав, Маринетт подняла свои синие глаза и увидела, как к ней сломя ног несётся её сын. Маринетт вздрогнула и быстро запихнула скетчбук и карандаш в сумку, как только заметила, что Адриан запнулся о камень в траве и упал. Подбежав к мальчику, Маринетт обняла его и начала лихорадочно проверять, нет ли серьёзных ушибов. — Ты как, котёночек? Не сильно ушибся? — трепетно спросила она, проведя рукой по блондинистым волосам. — Не сильно, мам. Просто я подходил познакомиться к трём ребятам с площадки, а они прогнали меня. Сказали, что я странный. Адриан понурил голову, а Маринетт, вздохнув, слегка улыбнулась. — Думаю, тебе не стоит зацикливаться на этом, Адриан. Всегда есть люди, которые будут считать тебя каким-то не таким. Это нормально. Знаешь, как говорят? «Человек недолюбливает других людей за те качества, которые есть в нём самом». Главное, что у тебя есть те, кто любят тебя таким, кем ты являешься. Я всегда буду с тобой, ведь мы — одно целое. Маринетт, тепло улыбаясь, прислонилось лбом ко лбу Адриана. Тот прикрыл глаза, умиротворённо улыбнувшись. С мамой ему всегда было спокойно и хорошо на душе. Он чувствовал себя в безопасности. Открыв глаза, он с долькой беспокойства посмотрел на маму. — А что, если люди не примут меня настоящего? Ты будешь со мной? — Конечно, — мягко улыбаясь, Дюпен-Чен поцеловала Адриана в лоб. — Но знаешь... Не всем мечтам суждено сбываться. И я не всегда буду близко. Просто никогда не унывай и не сдавайся. Знай, что где бы я не была, я всегда рядом. Когда-нибудь, ты поймёшь. Маринетт поднялась на ноги и потрепала сына по волосам. Помедлив немного, Адриан опомнился и тоже поднялся, побежав за мамой. Он не до конца понял, что она имела в виду, но эта мысль быстро вылетела из головы.
Когда у Маринетт появился Адриан, она по настоящему поняла, что чувствовали родители, когда она сама ещё только росла. Она помнит все эти моменты с сыном, будто это было вчера. Как Адриан в три с половиной годика уже учился читать, как звонко пел разные песенки, пусть и допуская некие фальшивые нотки, как они вместе прыгали по диванам и матрасам, стараясь не касаться пола, как звонко смеялись, когда измазывали друг друга в пальчиковых красках, как пачкались в тесте и муке, готовя первые совместные прянички. Каким бы взрослым Адриан в будущем не стал, какие бы ни были их дальнейшие отношения, он всегда останется для Маринетт чудо ребёнком со своими тараканами в голове. Маринетт прекрасно знала, что он рано или поздно вырастет. Что когда-нибудь он всё же покинет её. Возможно даже и навсегда. Маринетт знала, что он имел полное право знать правду. Но почему-то хотелось откладывать до последнего предстоящий разговор.