Спазм

Гермионе снился кошмар. Палач безудержно терзал её тело на глазах у всей школы. Она с отчаянием сопротивлялась, выворачивая суставы из захвата, но фигура, скрывающаяся в тени, тянула к ней многочисленные лапы. Заплаканные глаза остановились на слизеринской компании и пустили новые слёзы. Гермиона дернулась во сне и всхлипнула… Теодору снились небеса. Родной ангелочек сидел на белоснежной перине и задорно смеялся, протягивая к нему тонкие лапки. Ему пришлось прикрыть ладонью глаза, чтобы разглядеть каштановую копну. Переливы создали воистину священный ореол вокруг её чарующего лика. Тео был уверен, что источник сияния — малышкина душа, создающая световую кайму вокруг целого мира, способна не только ослепить, но и поделиться целительным светом. Грейнджер делилась. Сама того не зная, с первого курса начала делиться и только сейчас подтвердила свой дар, а Тео принял… под принуждением, конечно, но детка отдала себя без остатка, а он принял. Улыбаясь во все зубы, Тео помахал ангелочку, но неожиданный укол куда-то в печень грустно выдернул его из сказки… Теодор резко открыл глаза. Первое — Грейнджер, второе — темнота, в совокупности — предел мечтаний. Моргнул. Получилось вяло, одним глазом. На минуточку Тео решил, что у него облысели веки, поскольку ресницы вовсе не ощущались ресницами, а глазницы пощипывали в уголках. Темечко ныло от явного передоза, где алкоголь занял лишь малую долю из всех стимулирующих веществ, которые он принял сегодня. Так что с главным компонентом? Компонент дышал рядышком. Тео боялся шевелиться, прислушался к ощущениям. Предотвратил радостный крик облегчения, когда печень вновь приняла на себя слабый толчок. Хвала Мерлину, это грейнджеровский локоть, а не волшебная палочка. Удивительная поза, однако. Тео оставил глаза закрытыми ввиду бесполезных попыток моргать и слегка улыбнулся. Малышка ещё спала, беспокойно, но крепко и жалась под бочок. Он лежал на спине, а она рядом, свернувшись калачиком, повернувшись к нему лицом и уткнувшись носом в его плечо. Из горла почти вырвался трогательный стон, но в голове вновь кольнуло похмельем, стальные плиты сдавили височную долю, во рту пересохло, по-видимому, как и во всём теле, потому что его мучила нестерпимая жажда. Мисс Каштанчик вчера надела ему кольцо на палец, сразу же без церемоний став миссис и закрепив статус пары. Тео мысленно помолился и возблагодарил высшие силы за подобный подарок. Задержал дыхание, брови поползли вверх, а рот изогнулся в усмешке — кто бы мог подумать, что Грейнджер натворит таких дел… Теодор тщательно промотал события минувшей ночи, испугавшись, что, включив свет, снова окажется в маггловском кабаке под дозой и галлюцинациями, но нет. Детка провела с ним потрясающие часы, призналась в чувствах, открыла душевную тайну и поддалась искушению. Тео ненароком подумал про вариант событий, где стойкая малышка проснулась бы первой… Аккуратно, едва двинувшись, он отстранился, медленно вытянув руку из её пальчиков. Видел Мерлин, он хотел бы остаться навсегда, но теперь, узнав настоящие чувства Грейнджер, в принуждении со стороны палача не было смысла. Раньше школьный Теодор с клиническим стеснением воспринимал общение с Гермионой, а сейчас внаглую мог воспользоваться преимуществом в виде уверенности в её симпатии. Фактически они поменялись местами, Тео представил себя на месте Грейнджер и знал, какие эмоции появлялись при любом, даже мимолетном контакте с объектом влюбленности. Вот и труды подвального заточения, ты доволен? Более чем! Что дальше? Тео достигнул момента, требующего более тщательного плана. Он обязательно хотел присутствовать при разоблачении постылого профессора, а ещё решил нарушить инструкцию министра и на каникулах отправиться к Пожирателям, пообещав себе не возвращаться без кота. Прослеживая её ровное, глубокое дыхание, он поискал под собой палочку и пополз по примерной траектории потери вещей. С одним носком возникли сложности, поэтому Теодору пришлось воспользоваться Акцио. Ангелочек миленько посапывал на его мантии, и Тео какое-то время размышлял, что ему делать с одеждой. Трансфигурировал рубашку в новую мантию и накинул капюшон. Присел недалеко от Грейнджер. — Экскуро! — ноттовские эльфы гордились бы, узнав с какой прилежностью Тео относился к уборке или же сломали бы себе пальцы из-за того, что радушный хозяин способен обойтись без помощи слуг. — Капациус Экстремис! — заклинание незримого расширения довольно-таки коряво увеличило помещение. На всякий случай Тео отошел подальше, продолжив шептать очищающие чары. Короткая заминка. Он отвлекся на Тергео и… — Ступефай! — глухой женский крик и яркая вспышка оглушили сильнее, чем само заклинание, выпущенное наугад и угодившее в стеллаж рядом с Тео. О Господи! Женушка встала не с той ноги. Почему-то даже опасность не смогла разрушить прекрасное утро. — Грейнджер! — на его голос она вновь выкрикнула заклинание. — Остынь! Он крепко сдавил в пальцах палочку и аккуратно заскользил по стеночке. Где-то на противоположной стороне раздался шорох. Малышка прикрылась мантией, а затем… — Люмос! Как ни странно, но световые чары подействовали на психику пострашнее Авады. Тео резко поднял древко. Яркий луч из палочки Гермионы осветил комнату на секунду. Им не хватило времени, чтобы найти друг друга глазами, потому что Тео вновь погрузил кладовку во тьму и добавил ещё одно заклинание: — Нокс! — страх остался на стадии волнения, Тео старался не повышать голос. — Депульсо! — Протего! — в комнате сверкнули вспышки, заставившие Теодора опустить голову и, ухватив край капюшона, натянуть его ниже на лоб. Нескольких мгновений достаточно для поиска двери и взгляда на Грейнджер. Гермиона распахнула глаза, когда впервые мелькнул образ палача. Промедление стоило многого — она наступила на подол мантии, которую прижимала к груди и оступилась, направив заклинание мимо цели: — Редукто! — мощное взрывное проклятие сперва задело потолок, осыпав палача пылью и бытовыми порошками, а затем рядом с ним разлетелся на мелкие бруски старый стеллаж. Раздался глухой возглас, Гермиона зажмурилась и дернулась в сторону от полетевших в неё деревянных кусков. — Протего тоталум! — в изумлении она услышала его шепот, осколки врезались в преграду, закрыв её щитом. Гермиона прижалась спиной к стене. Защитные подачки палача вызвали гнев, а его темная фигура в обычной мантии по-прежнему маячила в сознании. Сможет ли она опознать его? Гермиона усиленно терпела тошноту и головную боль, её сильно знобило от холода и вдобавок накрыл страх перед магической дуэлью. — Локомот… — она не договорила заклинание из-за услышанных совсем рядом шагов. Вместо того, чтобы направиться к выходу, палач прошептал заклятие, а Гермиона выкрикнула: — Протего! — Экспеллиармус! — красная вспышка, Гермиона отпрыгнула в сторону и внезапно налетела на врага. — Ступефай! — Диффиндо! Их ослепила синхронная сила проклятий. В комнате раздался грохот, когда они отлетели в разные стороны. Гермиона приземлилась на стол и, опрокинув его, полетела вниз, а палач, видимо, своей тушкой добил последний стеллаж. С обеих сторон прозвучали болезненные стоны. Гермиона напрягла спину, чтобы сдвинуть с себя перевернувшийся стол, но случайно напоролась на острый край и вскрикнула. — Импедимента! — ладонь дрогнула, на конце палочки засиял ярко-голубой луч. — Фините Инкантатем! — луч погас под воздействием его защитных чар. — Достаточно, малышка! Ты всегда такая буйная по утрам? — несмотря на демонстрацию усмешки, палач не сумел избавить голос от недомогания, Гермиона нахмурилась, поняв, что и его сильно задело заклинаниями. — Импедимен… — кончик палочки слабо замерцал, в комнате зазвучали торопливые шаги. — Нет, Грейнджер! — она содрогнулась от крепкого сжатия запястья. Палач отвел её руку с палочкой в сторону, а второй ладонью отодвинул стол. Импедимента погасла, они вновь окунулись во мрак. Лишь частое, тяжелое дыхание билось по перепонкам. Тео присел на колено и, схватив её за второе запястье, потянул вверх. Гермиона начала извиваться и выдергивать руки. — Ступефай! — взмах не удался из-за чужой хватки. Она не смогла бы ответить, сколько прошло времени. Палач просто держал её запястья и не издал ни звука, пока Гермиона барахталась изо всех сил. — Отпусти меня! — только сейчас на неё вдруг обрушилось осознание всего случившегося. Это кошмар! Нет, всего-то реальность! О нет! — Нет! Нет! — звонкий, психованный вопль. — Отпусти! Гермиона на нервах замотала головой и оттолкнулась коленями от пола, врезавшись в палача, но он не отпустил. — Почему ты молчишь, ублюдок? — мутная, соленая пелена закрыла глаза, её лоб прислонился к его груди, но Гермиона продолжила качать головой, будто вкручивая отрицание прошедшей ночи в сердце соучастника. — Тебе мало… — она не смогла подобрать слово и просто обобщила, — этого?! — прозвучало без вопросительной интонации. Она бы перечислила каждый пункт «этого», начиная с потери гордости и заканчивая предательством, но палач и так всё понял. Не мог не понять — Гермиона была уверена! После того, как она воспользовалась им ради мнимого времяпрепровождения с Ноттом, все её мысли стали прозрачными. Палач свободно мог поставить точку в своем стремлении постичь образ мышления, поскольку Гермиона сама преподнесла ему самое сокровенное и важное, дерзкое по составу и подлое по отношению к окружающим, в особенности к Нотту. Гореть ей в аду… и палачу заодно. Гермиона искренне надеялась, что они попадут в разные котлы, чтобы хоть в смерти получить свободу от чудовищных оков. Правда, учитывая везение, то именно палач направлял бы на неё Адское пламя, а котел не помог бы, всё равно — гореть ей и гореть мясом на углях… Гермиона дрожала всем телом, а палач всё молчал. Какого дракла? Она не знала, что теперь делать. Палочкой не взмахнуть, что ещё? По конечностям пробегали спазмы, ниже пояса ощущался жгучий дискомфорт. Гермиона старательно игнорировала запахи, которыми пропитались не только стены гнилого места, но и её жизнь. Уткнувшись макушкой в грудь палача, она проливала слезы и скулила, не обращая внимания на поглаживание запястий его указательными пальцами. — Малышка, — окаменела от теплого, хрипловатого голоска на тон выше шепота, — мне всегда мало, — он наклонил голову вниз и произнес над её затылком. — В этом нет твоей вины, но я хочу, чтобы ты запомнила… — сделав паузу, он отпустил её запястье, но вторую ладонь, в которой палочка, продолжил удерживать на расстоянии вытянутой руки, — тебе тоже мало… меня! — сказал с расстановкой и пошатнулся, когда Гермиона оттолкнулась от пола всем телом и отодвинулась в сторону. Тео с трудом удержал её руку. Гермиона вывернулась по направлению к выходу, но не смогла отбиться, а быстрым разворотом оказалась прижатой спиной к его груди. Палач медленно поднялся во весь рост, потянув её следом, и шагнул к выходу. Плотно прислонился каждым участком тела и шепнул: — С Рождеством, детка! — она округлила глаза, когда по её пальцу скользнул платиновый ободок. Даже с учетом большого размера, Теодор все равно надел кольцо на безымянный. Гермиона вздрогнула, а он накрыл её ладонь своей. Перстень свободно крутился на пальце, но Тео видел в этом обмене особый шарм и любовную клятву. — О-отпусти, — выдохнула и обессиленно свесила голову. Как вдруг… о боже… вспомнила! Для этого не нужно взмахивать палочкой, изображая руну, достаточно лишь направить вверх. Теодор открыл рот, чтобы попрощаться и толкнуть её в дальний угол комнаты, но внезапно Грейнджер переместила в ладони палочку и пронзительно вскрикнула: — Баншимус! Звонкий, душераздирающий визг ударил слух. Теодор крепко зажмурился и, отпустив Гермиону, зажал уши. — Экспульсо! — сквозь жуткий вой банши она произнесла заклинание. — Протего! — Тео не услышал её голос, как и она его. Столкнувшиеся вспышки сработали рикошетом. Тео с огромной скоростью врезался в дверь и сполз бы спиной, если бы по инерции не выкрикнул: — Экспеллиармус! Дальше он не понял происходящего. Вроде бы малышка потеряла палочку, но древко к нему не долетело. Банши надрывалась, уши болели. Тео видел себя со стороны и обозвал контуженной черепахой, но всё-таки рванул к выходу и постарался громко прокричать: — Прощай, малышка! Дверь хлопнула. Тео с ужасом оказался в ярко освещенном коридоре. Скорее всего, авроры заколдовали место специальными чарами. Используя маскировку, он двинулся в противоположную от лестницы сторону. Сделал большой круг и влетел в один из кабинетов, когда навстречу к нему бежали запыхавшиеся авроры. *** — Что произошло? — Блейз в шоке открыл рот, когда в его дверь ввалился проблемный друг. Ввалился — мягко сказано. Тео хотел бы поважничать и вежливо попросить помощи, но из-за стычки с Грейнджер, беготни по тайным ходам и подземельям он просто столкнулся мордашкой с забининскими коленями и, обхватив их руками, иронично, кратко ответил: — Грейнджер любит ролевые игры… Надо ли говорить, что после этих слов заботливый дядюшка Блейз пинком выставил его за дверь… *** Каким-то образом он всё-таки вернулся в спальню слизеринского старосты. Открыл глаза после недолгого сна, сразу же наткнувшись на злобные, широкие ноздри. Теодор хотел бы посоветовать Блейзу сбавить гнев, но после того, как друг пустил-таки его переночевать и даже выслушал некоторые подробности побега от авроров, он всего лишь приподнял брови и промолчал. Ноздри всё раздувались, а глазищи упрекали во всех бедах, но Тео уже давно придумал собственную стратегию по улучшению контактов с полезными ему людьми. Как только Блейз собрался высказаться или, возможно, прошипеть угрозу про донос директору, Тео спокойным голосом произнес: — Я поделюсь с тобой компрометирующими сведениями про каждого сотрудника аврората. Забини чуть прищурился, не показав особой заинтересованности, но Тео умел его читать по одному лишь вспыхнувшему огоньку в глазах. — Откуда данные? — Из отдела тайн, — Тео кивнул для подтверждения своих слов, Блейз наклонил голову к плечу. — Поясни, — теперь его голос приобрел деловой стиль и скрытое любопытство. Теодор меньше минуты формулировал ответ, чтобы не сказать больше, чем следовало знать Блейзу, ведь после выпуска дружба по щелчку преобразуется в сотрудничество, в котором не будет солидарности и безответной щедрости, лишь выгода и полезные связи. Слизеринцы — такие, коварные и временами нудные, но хитрые и чаще всего богатые. — Отец успел ознакомиться со всеми отделами Министерства, — Тео откинулся на подушку и, поправив одеяло, дополнил деталь, — по приказу Тёмного Лорда. Блейз едва заметно поморщился. Невзирая на темные делишки его матери, Забини не поддерживал режим Волдеморта. Теодор продолжил: — В начале года я изучил личные дела нынешних помощников Чэлпса. В будущем, когда ты возглавишь Визенгамот, тебе пригодятся рычаги давления на главную службу отдела правопорядка, а я отдам тебе соответствующие записи. Иными словами, добавив в интонацию капельку лести и уверенность в высокой должности Забини, Теодор мог предоставить ему компроматы на главных авроров и попросить плату… — В ответ на моё молчание? — смекнул догадливый Забини. — В ответ на твою поддержку. Блейз скрестил руки на груди и опустил взгляд в пол, задумавшись. Теодор прикрыл веки. Пусть чертенок думает сколько хочет, Тео отчего-то был убежден в помощи Блейза. Малфой струсил бы, но Забини точно сыграл бы партию. Прочистив горло, он тихим голосом произнес, повторив мысль Теодора: — Чего ты хочешь? Тео улыбнулся и ответил: — В нужное время ты подтвердишь, что я был в твоей компании, а не… — В компании Грейнджер? — Блейз изобразил саркастическое выражение, словно упоминание гриффиндорки стало самой неприятной темой дня. Теодор закивал, подложил ладони под голову и, минутку подумав, вымолвил: — У неё не будет ни одного шанса… Забини слегка помрачнел от его отстраненно-мечтательного тона, приправленного странной ноткой предвкушения, но качнул головой и подметил: — Моего слова не хватит для достойного алиби. Тео перевел на него удивленный взгляд из-за маггловского названия доказательства невиновности, но потом свел брови и осторожно произнес: — Ты прав, — понизил голос и щелкнул языком, — я предусмотрел это… *** Казалось бы, Гермиона должна была крутиться по Хогвартсу по горячим следам, но с момента её встречи с палачом прошло три дня. Ещё в каморке, когда к ней ворвались авроры, Гермиона решила придерживаться раннего плана и довериться своим силам. Самым тяжелым поступком для неё стал разговор с Гарри и Роном. Мысленно она пообещала скрыть собственный позор и умолчала про нюансы встречи с палачом. Друзья выдохнули с облегчением, но так и не получили ответ на вопрос, почему она слишком долго защищалась от магических атак. Было бы сложно упоминать про часовые развлечения и глубокий сон под боком с душегубом. — Ты отдаляешься, — троица сидела в гриффиндорской гостиной и тихо обсуждала план действий, пока вдруг Рон не пробормотал короткую фразу. Гарри поджал губы и посмотрел на Гермиону с опаской, явно не пожелав быть свидетелем ссоры. По неизвестной причине последняя истерика в каморке усмирила огрызки нервной системы. Гермиона поставила себе цели: поймать палача и разлюбить Теодора. В других аспектах жизнь опустела настолько, что не возникло желания спорить: — Так и есть, — и немая точка, а у Рона глаза по кнату. — Почему? — спросил и покраснел то ли от смущения, то ли от злости, а Гермиона прикусила губу. — Мы пытаемся помочь тебе! Гарри по-прежнему хранил молчание и буравил взглядом стол. Рон дотронулся до её руки и чуть улыбнулся, когда Гермиона скрестила с ним пальцы. Сложная беседа. Внутри она потерялась в мыслях от озарения — сердце горело огнем лишь для двоих. Для палача полыхало ненавистью и жаждой мщения, а для Тео любовью и надеждой на исцеление души. Для других же… Гермиона внимательно посмотрела на Рона и Гарри, перевела взгляд на гостиную. Вот же — любимые цвета, уютное место, теплота гриффиндорцев. Младшекурсники забавно поднимали вверх перья. Гермиона прошептала одними губами Вингардиум левиоса и ничего не почувствовала: ни ностальгии по прошлому, ни тоски по дружеским посиделкам, ни стремления прочесть все книги школьной библиотеки. Ребята участливо наблюдали за жестом. Гермиона приложила ладонь к сердцу с видом, будто бы и вправду боялась остановки или его отсутствия. Один, два, три… проверила коротким воспоминанием — ромашкой в его руках. Сердце заработало, и она заулыбалась, а Гарри с Роном разинули рты, оказавшись в её теплых объятиях. — Простите меня! — зажмурилась и прижала их крепче. — Простите! Никто из них не заметил, что Гермиона согласилась со словами Рона. Она отдалялась. Хотела бы вернуться, но словно под ленцой безжизненно смотрела на всех пустым взглядом и не тратила силы на возвращение. *** Последние дни каникул ознаменовались жуткой бессонницей. Гермиона забрала у Помфри все зелья сна без сновидений. Кошмары давили на психику. Палач издевался над ней самыми развратными действиями, но хуже всего то, что за этим всегда наблюдал Теодор. — Знаешь, в чём разница между трахнуть и отыметь? — привязав её к кровати, вопрошала фигура из мрака. Она извивалась испуганной змеей, пытаясь услышать его слова под звуками раскачивающегося маятника, долбившего по вискам, подобно металлу. — В том, что я трахал девушек, а тебя отымел, — тьма смеялась, на её теле возникли многочисленные гематомы и ссадины, а к ноге присосались чужие губы. Его лицо невозможно было разглядеть из-за глубокого капюшона, но её глаза застыли на пальце с камнем… — Ты испортила моё кольцо, Грейнджер! — со всех углов прогремело эхо ноттовского голоса. — Нет, Тео! Я не хотела! — она плакала и вырывалась, порвав кожу на запястьях о жесткие веревки. Руки омылись кровью, а палач вылил на неё ведро перцового зелья. Эхо продолжало вопить, и Гермиона искала выход, чтобы прекратить издевательства над собой. Выкрикнула заклинание. Запели банши… В очередной раз свалившись с кровати, она залилась слезами от очередного ночного действа и больше не смогла заснуть. Лежала на спине, вспоминала и думала… Несмотря на неполную осведомленность Гарри и Рона, Гермиона рассказала обо всем Минерве в присутствии Чэлпса. Прежние аврорские методы не сработали, но появилась важная зацепка — круг подозреваемых заметно сузился из-за каникул. После ухода Чэлпса Гермиона прошлась глазами по списку всех оставшихся в школе учеников. Обсудила с Макгонагалл каждую кандидатуру, подходящую по росту и весу. На следующий день после рождественской ночи авроры обошли гостиные и по просьбе Гермионы осмотрели всех на наличие ранений, но не нашли никого подходящего. Кто-то выпил лишнего, кто-то посадил шишку о рождественский венок, кто-то, вроде Нотта, устроил шуточную дуэль с Забини… Последняя новость привела Гермиону в ступор, потому что она с трудом представила старосту и Нотта на дуэли, но Блейз учтиво сознался об этом своему декану, а Нотт скромно поддакивал. Сейчас, пытаясь заснуть, она улыбнулась от короткого упоминания Теодора и сама не заметила, как провела ночь в приятной полудреме без кошмаров и шепота. *** За день до начала учебы, после приезда учеников Гермиона дольше обычного ждала Гарри и Рона в гостиной. — Где они? — Джинни с таким же недоумением посмотрела на часы. Гермиона пожала плечами, не отрываясь от отчета младшего аврора, который утверждал, что нападавший обязательно должен был владеть темной магией. Гермиона хмуро взирала на строчки и покачала головой — палач не использовал темные заклинания. Почему? Могло ли быть связано с неприязнью к данному виду магии? Перед глазами появился преподаватель по защите от темных искусств. Однажды профессор Рой сказал, что для её использования можно обойтись без ненависти, но при этом у человека должна быть симпатия к темным искусствам, как к науке или способу получить желаемое. Сам профессор презирал подобные силы и учил детей тому же — защищаться и атаковать с минимальным, но полезным уроном. Палач не кидался непростительными, Гермиона закрыла отчет младшего аврора и ответила: — В совятне. — Но почему так долго? Опять зачитались угрозами? — фыркнула Джинни и спустя пару секунд резко повернулась к изумленной Гермионе. — Какими угрозами? — лицо выразило предельную степень подозрения. Джинни сболтнула лишнего. Виновато вздохнула и, присев рядом с Гермионой, во всем созналась: — После твоего побега Гарри впервые получил отравленное письмо от последователей Сама-Знаешь-Кого. На твоё имя тоже приходили послания, но… — Джинни замялась, но её подогнали к ответу напряженным взмахом руки, — но Макгонагалл посоветовала нам оградить тебя от этих писем и наколдовала чары на приходящую корреспонденцию. Твои письма попадают сразу к Гарри. Гермиона сморщила личико и процедила: — Это слишком опасно. Гарри не должен подвергаться риску. Джинни снова вздохнула и осталась в гостиной, а Гермиона направилась к Макгонагалл. *** — Значит, Малфой шпионит за Руквудом? Гарри положительно качнул головой. — А Паркинсон и Гойл ему помогают? Рон положительно качнул головой. Великий Мерлин! Сколько всего она пропустила. Гермиона потерла виски, получив огромные куски информации. Сначала от Минервы про ситуацию в магическом обществе, а затем от друзей про деяния Пожирателей и работенку слизеринцев. Кто бы мог подумать… По всей видимости, у Малфоя остался шанс спасти отца, но Гермиона слабо представляла вариант событий, при которых Люциус покинул бы Азкабан. А Паркинсон? Удивительно! Какого черта происходило в школе? Гермиона сидела за факультетским столом и не могла поверить — пока она плевалась ядовитой слюной на весь мир, носители такого же яда спасали людей от Пожирателей. — Ты часто общаешься с Кингсли? — задала вопрос и с интересом следила за реакцией Гарри. — Нет, он попросил меня не вмешиваться и сообщать ему содержания опасных писем только через Макгонагалл. Гермиона перевела глаза на слизеринцев. Намеренно не остановилась на месте Тео, чтобы не вспыхнуть от воспоминаний Рождества и всмотрелась в лицо Панси. Что-то в ней изменилось, но Гермиона не поняла что именно, могло ли лицо посветлеть? Глупо, но Панси действительно приобрела более спокойную версию взгляда, однако по-прежнему не общалась со слизеринками и сидела подальше от малфоевской компании. Почему? Ведь ходили слухи о возобновлении отношений… На примере Паркинсон Гермиона пришла к выводу, что человек способен измениться за самые минимальные сроки. В случае с Панси — хорошо, с Гермионой — ужасно, но больше всего её поразило отсутствие привычной реакции на такого рода события. Гермиона активно вникала в свою новую оболочку и поняла, что ей абсолютно всё равно, как и почему изменилась Панси. Ради поднятия настроения всё-таки повернулась к месту Теодора, но его там не оказалось. Что ж, когда нужен, никогда не найдешь… Как вдруг… Словно почувствовав, Гермиона посмотрела на входные двери и… потеряла дар речи. Он! Он был зол! Она никогда не видела подобного выражения лица. Что случилось? Гермиона бегло скользнула взглядом по его телу и едва не схватилась за сердце. Нотт прихрамывал, одежда вроде бы в порядке, но галстук свободно болтался на шее. Скрестив за спиной руки и смотря исключительно в пол, он направился к месту за столом. Лицо искажено смесью эмоций, но в преобладающем большинстве оно выражало страдальческое недовольство. В этот момент в зал влетело множество сов. На стол к Рону упала посылка от Молли, а Джинни получила письмо от Чарли. Гермиону не заботило происходящее. Нотт предстал таким печальным, что её тело двинулось рефлексивно. Она встала со скамьи в тот момент, когда он проходил мимо. Они столкнулись и… — Гермиона! — беспокойный возглас Джинни. В этот момент на гриффиндорский стол с шумом приземлился тяжелый, грязный сверток из помятой замши. — Что это? — рядом взвизгнула второгодка. — Назад! — Гарри достал палочку, когда края бумаги сползли вниз, а на столе образовалось густое, красное пятно. — Нет… — выдохнула, в ужасе приоткрыв рот. Нет! Нет! Нет! Почему? Гермиона вытаращилась мученическим взглядом на переломанное маленькое тельце. Из-под слоя запекшей крови торчали ребра, хвост отсутствовал, вместо жировой прослойки — тонкие ряды паразитов… Нет! Ноги подкосились, плечи поникли. Гермиона до боли сцепила ладони перед собой, словно в молитве за очередной кошмар. Непонятная теплота возле левого плеча с трудом отвлекла её внимание от Живоглота. Как будто под гипнозом вечного хаоса и страдания, она повернула голову. Наткнулась на его взгляд, направленный на мертвого кота, и задрожала, поскольку встретила зеркальное отражение своих же эмоций… — Тео, — прошептала. Он вздрогнул и перевел на неё более осмысленные глаза, чем секундами ранее. В зале послышались крики и топот преподавателей, а Гермиона… Гермиона сложила ладони у сердечка и потеряла воздух из легких, не сумев вынести смерть любимца. Глотик… рыжий зверёныш! Такой родной, любимый и верный! Зрачки закатились, она падала. Падала, падала и упала в его руки…