Спазм

Пазл сложился. Она добавила последнюю деталь и затаила дыхание, сложив кривые куски пазла воедино. Через громкий гомон перепуганных учеников она содрогнулась каждым позвонком и смотрела на них ошеломленным взглядом… Смотрела, как Нотт подхватил Грейнджер на руки, не обратив внимания на всеобщую панику, как уставился на её побледневшее лицо, как прижал к себе и… Панси затряслась в припадке ужаса. Теперь она поняла. Слишком поздно, но поняла. За секунды сложились мозаичные края, а стыки защелкнулись на замки. Гриффиндорцы толпились вокруг мертвого животного, раздались крики, авроры колдовали, учителя отталкивали младшекурсников, а Панси крепко закрыла глаза, встречая мгновенные всплески важнейших воспоминаний… Его презрение… «Ты как была мусором, так им и останешься» Неожиданная смена поведения… «Раньше ты никогда не говорил про своё отношение к магглам» Другая сторона характера… Страх новоявленных Пожирателей перед ним. Внезапное доверие лидеров… Желание остаться неизвестным шпионом для компании Поттера… «Лучше бы Грейнджер оставалась в неведении» Драко потребовал у Панси обещания хранить молчание о причастности Нотта. Почему? Теперь она поняла почему, а также вспомнила, какими странными взглядами обменялись Нотт и Грейнджер, когда он помог Панси подобрать книги. «Т-ты… ты всегда всем собираешь учебники?» Его реакция… Панси знала Теодора с детства, но только сейчас осознала степень его притворства. После того случая он посоветовал ей не вмешиваться в дела другого факультета и не навлекать на себя внимание дружков Поттера. Почему? Понятно почему! Как и его довольное выражение после контакта с Грейнджер. Панси не смогла сглотнуть и закашлялась, но в Большом зале по-прежнему паниковали и возились с посылкой, не заметив удушливой веревки озарения на её горле. Подняв испуганные глаза на Нотта, Панси снова задрожала. Он аккуратно приподнял Грейнджер выше к себе, уткнулся подбородком в макушку густых волос и, посмотрев на Поттера и Уизли, маячащих над грязным свертком, сделал несколько шагов назад, а потом вовсе развернулся в сторону выхода. Паркинсон с жалостью взглянула на застывшее в мученическом выражении лицо Грейнджер. Даже без сознания грязнокровка страдала от потери, а из закрытых глаз медленно текли слёзы. Панси на подрагивающих ногах отошла от слизеринского стола. Если бы она была храбрее… умнее, если бы… Ещё раньше у Панси возникли подозрения о симпатии Нотта к гриффиндорке, но если бы она была умнее, то поняла бы раньше, что… Прикрыв рукой рот, Панси из последних сил сдерживалась от истерики. Предпоследняя часть пазла примкнула к основной фигуре вчерашним вечером, когда слизеринская троица отправилась в тыл Пожирателей. На этот раз от лица Руквуда главенствовал Рауль, рассказывая про очередной план нападения. Панси случайно заметила, с каким пустым взглядом Тео смотрел на собравшихся, а потом, ко всеобщему удивлению, невпопад спросил про местонахождение Трокса. Паркинсон готова была отвернуться, напомнив себе про отдельные ноттовские миссии, но внезапно произошло следующее: Рауль с недоумением кратко ответил, чтобы Тео сконцентрировался на деле и не задавал неуместных вопросов… Вот тогда-то Панси и попала в капкан липкого страха от его полыхнувшего взгляда. Тео сцепился с Раулем, отправив в него заклинание, но, к счастью, после нескольких вспышек в дуэль вмешался Драко. Панси вжималась в дальний угол, задаваясь вопросом, почему Пожиратели остались лишь зрителями ноттовской агрессии, а не встали на защиту Рауля… Она сама не знала, откуда прорезался голос, когда задала этот вопрос ближайшему к ней пареньку. И лучше бы не задавала, поскольку Пожиратель цинично усмехнулся и ответил, что Нотт пытал грязнокровку под носом у Поттера, а Рауль обманывал всех своей причастностью к её похищению… Нет, нет! Нет! Нет же! Пожиратель что-то ещё трещал про авторитет и верность магглоненавистничеству, но она не поверила. Не хотела верить и бросилась к Малфою, чтобы напомнить про лимит времени, однако, как только они вытолкнули сопротивляющегося Нотта за дверь и собрались аппарировать, он выдернул руку за мгновение до перемещения и рванул обратно в таверну, а Драко и Панси растворились в воздухе. Она не спала всю ночь, желая забыть о том, что узнала. Тео не сделал бы такого… Ему нравилась Грейнджер! Он бы не причинил вреда… Но чем дольше она оправдывала Нотта, тем чаще возвращалась к мыслям о неизвестной черте его характера. Глаза, наполненные злобой, и неприязненная интонация голоса, которые он показал ей в начале года навсегда укоренили в ней жуткий страх. Панси так и не смогла успокоиться, надеясь утром поговорить с Тео и убедиться, что слухи являлись всего лишь жалкой клеветой, но… Взглянула разок. Заметила, насколько сильно изменились глаза Теодора, когда Грейнджер потеряла сознание. Рассмотрела лицо в момент, когда он поднял её на руки. Панси с трудом могла бы назвать это вежливой заботой к простой однокурснице, упавшей в обморок, скорее — рвением поймать свою же добычу. Его дыхание участилось, щеки покраснели, а глаза… В общем-то, Панси сложила последний кусочек пазла именно из-за его глаз. Однажды, ещё во времена Турнира трех волшебников, похожий взгляд ей подарил Драко, но даже любимые серые глаза не смогли бы передать то количество алчной жажды обладания, которое Панси заметила у Тео. Симпатия? Чувства? Запретная любовь чистокровки к магглорожденной? Нет! Панси поморщилась, тело как прежде тряслось, в мыслях она обозвала себя трусливой овечкой. Нет! Это не простая невинная симпатия… это… это… это другое! — П-поттер, — язык едва шевелился, когда Панси пробралась через толпу испуганных ребят и, посмотрев на сверток, дотронулась до его плеча. Гарри резко обернулся, по инерции вскинув волшебную палочку. Панси отпрянула и дрогнувшим голосом тихо прошептала: — Не оставляй Грейнджер… — в голове пульсировали боли, слова застряли в горле, а Поттер вопросительно вытаращился на неё через мутные линзы очков и поднял брови, услышав сдавленное окончание, — с ним… И рванула назад, попав в толпу когтевранцев, спешащих к дверям. Ей нужно о многом подумать, Нотт сильно запутал мнения окружающих людей. Каждый видел в нём образ, который он хотел показать. Что видела Панси? До этого года — забавные чудачества, уважительное отношение, талант к точным наукам, аристократизм, признаки замкнутости, но, по надобности, готовности помочь… В этом году она увидела другие черты характера, пугающие до дрожи и вызвавшие фобию. Это он! Перед глазами возникла Грейнджер, которую Панси нашла в тёмном коридоре в середине сентября. Она никогда не забудет её истерзанное тело и следы крови. Это он! Авроры искали его! Это он сотворил подобное с Грейнджер! Панси не могла нормально дышать и расталкивала учеников, пробираясь к выходу. Это он! К горлу подступила тошнота. Это он! Он! «Нотт пытал грязнокровку под носом у Поттера» Это он похитил Грейнджер, получив в награду доверие и похвалу от Руквуда. Именно поэтому его ценили пожирательские отморозки. По этой причине он так спокойно мог рассуждать на страшные темы пыток и убийств. Потому что сам истязатель прятался среди наивных учеников! Как он мог? Почему? За что страдала грязнокровка? Панси влетела в уборную, словно убегая от разгневанной Морганы, и согнулась пополам, выворачивая желудок наизнанку. В мыслях мелькнуло сожаление — почему нельзя вывернуть наизнанку прошлое? Панси ругала свой ограниченный разум, который состоял из одной тонкой извилины, обзывала себя безмозглой дурой и не могла понять, почему не замечала очевидного — чтобы быть уверенной в своих близких, нужно смотреть не на внешний лоск и общественное мнение, а на душевные качества и особенности характера. Она потеряла всех друзей, но только теперь осознала, что ни на одного из них не смотрела подобающим образом. Если бы всмотрелась глубже, то распознала бы гниль в Тео, приготовилась бы к лицемерию Астории, предугадала бы предательство Драко, предусмотрела бы жестокость слизеринок и, в конце концов, сама бы не совершила столь бесчеловечный поступок, как подстрекательство к смерти Поттера от руки Тёмного Лорда в обмен на сохранение собственной шкуры. Внешние оболочки красивы, Теодором нельзя не восхищаться, но теперь после его разоблачения Панси не знала что и думать, за исключением единственного верного решения… Она долго умывалась под горячими струями воды и вздрагивала каждый раз, когда сознание показывало сцену в коридоре, а слух ловил приглушенный, едва живой голос гриффиндорки, нуждающейся в помощи… «Нотт пытал грязнокровку» Судя по депрессивному расстройству и физическому состоянию Грейнджер, Панси могла уверенно предположить, что Теодор добился того, чего даже война не смогла сделать — он сломал ей жизнь. Впервые за много лет Панси искренне оценила значение слова «несправедливость». И заплакала, сложив ладошки на лице. *** Синистра окликнула его удивленным карканьем возле выхода из Большого зала, но Тео спешил на воздух подальше от зрителей. Наилучшим вариантом служил побег на астрономическую башню, чтоб уж наверняка скрыть бедную малышку от посторонних глаз, но по ощущениям — его колено в скором времени превратится в жидкую субстанцию из-за треснувших хрящей. Замедлив шаг, он плотнее прижался к Грейнджер и обошел группу пуффендуйцев, смотревших на необычный союз выпученными глазами. Теодор настолько был зол на судьбу и Пожирателей, что не смог скрыть яростной гримасы, и зыркнул на ребят самым ядовитым взглядом из всех, которые у него были, мысленно представив перед собой пожирательских тварей. Ублюдки! Всё испорчено! Он ощущал в венах раздирающую, жгучую ненависть. Грейнджер шелохнулась, когда он вышел из главных дверей в холодный коридор и аккуратно опустил её на ближайший подоконник. По собственному опыту решил, что прохлада быстрее вернет Грейнджер в сознание. Теодор всеми силами отгонял от себя желание сиюминутно поквитаться с Троксом. Не поймай он малышку, то сорвался бы с территории школы, едва увидев замученного рыжика, но сейчас… Сейчас все мысли медленно сделали паузу, потому что Грейнджер нуждалась в утешении. Тео не хотел выпускать её из объятий и мгновенно пожалел, что не имел лишней пары рук. Детка вздрогнула, ресницы задрожали от смены положения, поскольку Теодор придвинул Гермиону к стене и, положив её ноги на подоконник, осторожно обхватил голову, повернув к себе лицом. В данный момент её беззащитность и слабость вызвали в нём особо хрупкую чувствительность. — Грейнджер! — позвал настолько нежно, насколько позволяли сдерживающие скверное настроение тормоза. Так и не открыв глаза, она тихонько всхлипнула и будто в бреду прошептала: — Он убил его, — скривилась в выражении предельной горечи и скорби. Находясь в забытье и не понимая, где она и с кем, Гермиона видела под закрытыми веками только любимого кота и оплакивала потерю, не зная, почему вдруг палач решил отправить ей… предупреждение? Месть за образ Нотта? Угрозу? В его поступке отсутствовала логика или… Гермиона просто не могла её обнаружить. Зачем он сделал это? Захотел помучить тебя новым методом! Не в его стиле! Забыла про его дружков и ножевые фокусы? О Господи! — Грейнджер! Её кто-то звал, кто-то ласково гладил волосы и придерживал за подбородок. Естество тянулось к источнику тепла, позволяя трогать себя, но духовные терзания не отпускали в утешающие объятия. — Гермиона! Так далеко… Она терялась в мыслях о мотивах палача, игнорируя нежный зов. Почему он убил Живоглота? Хотя этот вопрос был неподходящим, ведь захотел бы убить, убил бы, но что важнее — точно не прислал бы ей подтверждение издевательства над невинным зверьком. Ужасно вспоминать, но Гермиона знала, как сильно к ней привязан палач, пусть извращенно, но он верил в любовь и по-своему заботился о подопытном «ангелочке». Как он посмел? Как ты… — Как ты посмел? — выдохнула, подавив вскрик отчаяния. Ласка исчезла. Без поддержки Гермиона изнуренно свесила голову, прислонившись к теплой преграде. Руки сами по себе поднялись, слабо ухватившись за источник утешения. Ладони ощутили сбой ритмичного дыхания и мгновенное напряжение мышц. Теодор покрутил головой, осмотрев коридор. В это время на улице редко можно было столкнуться с надоедливыми сверстниками. Их окружал свист зимнего воздуха и собственное дыхание, которое набирало обороты с каждой секундой взаимодействия. Тео провел кончиком пальца по её щеке, ощутив влажную, холодную кожу. Малышка ластилась к нему, как ранимый птенчик, и дрожала из-за пришедшего от погоды озноба, а Теодор в противоположность ей запылал ярким пламенем. Перед тем как открыть рот, он обнял её и провел ладонью по спине: — О ком ты говоришь, Грейнджер? — повысил голос и сдержал вздох негодования из-за собственного двуличия, но время поджимало, а уйти он не смел, пока малышка не придет в себя. Вопрос пролетел по ушам, как удар молотком. Гермиона резко открыла глаза и отпрянула, врезавшись спиной в каменную стену. — Нотт… — рефлексивно обняла себя за плечи наполовину от холода, наполовину от стыда, — что ты здесь делаешь? Теодор отвел взгляд, с трудом сохранив на лице серьезную мину. Душа свирепо крутилась по косой оси, отбивая по стенкам громкий ритм возмущения. У него был шанс пообжиматься с ангелочком подольше… Он кожей чувствовал растерянный взгляд малышки и хотел бы протянуть руку к её пылающей щеке, но… — Гермиона, ты в порядке? — со стороны дверей раздались взволнованные вопли. Тео даже не повернулся в сторону вечно опаздывающих спасателей. Поттер и Уизли мчались к подружке, как быки на тряпку. Прикрыв веки, Тео дрогнул уголком губ в насмешке, потому что в воображении воткнул им парные кольца в ноздри, желательно такие, которые отталкивали бы от них чужую самочку. Самочка тем временем побледнела ещё больше, по-видимому, вспомнив, что смерть Живоглота обратилась в плачевную реальность. Опустила голову, направив на Поттера слезливый взгляд, и пропищала: — Я… — качнула головой и ответила своим вопросом, — что сказали авроры? Тео так и стоял столбом, смотря в одну точку и пытаясь успокоиться. Ранее он не был заложником жажды разрушения, но теперь с удовольствием уничтожил бы половину Лондона… Грейнджер опустила вниз ноги, но, выпрямившись, сразу же пошатнулась. За Тео среагировал рефлекс, ухватив её запястье, однако, к его удивлению, Поттер резко перехватил ладонь Гермионы. Наступила короткая пауза, когда взгляды зеленых глаз сошлись в странном подобии упрямого противостояния. Тео чуть приподнял бровь, а Гарри, будто сам от себя не ожидал такой реакции, промычал под нос что-то похожее на «больничное крыло». Подозрительно. Теодор едва заметно прищурился. Спаситель мира впервые посмотрел на него с оценочной долей подозрения. Рон хмуро взирал на Гермиону, а она застыла глазами на своем запястье, которое удерживали Гарри и Тео. — Ей не нужно в больничное крыло, — в ответ на это непреклонное заявление, произнесенное спокойным ноттовским голосом, Гарри округлил глаза, — она в порядке, — вздернув подбородок, Тео отпустил Гермиону и сложил руки за спиной, — не так ли? — не поворачивая головы, направил взгляд на Грейнджер и ощутил азарт от её нарастающей растерянности. — Д-да, — покраснев до ушей, она на несколько секунд прикрыла веки, вспоминая последствия обморока. О Мерлин, помоги провалиться под землю! Она снова поставила себя в неудобное положение, вешаясь на его шею… стыд и позор. Если бы не преобладающая над эмоциями скорбь по Глотику, то корила бы себя за неподобающее поведение перед Ноттом. Гермиона тяжело вздохнула и перехватила ладонь друга, скрестив пальцы. — Он прав, Гарри. Я хочу поговорить с профессором Макгонагалл. — Ты уверена? — вмешался Рон, обняв её за плечи. Треклятая идиллия! Тео сделал шаг назад, вонзившись ногтями в кожу ладоней. Направил взгляд в пол и сжал челюсти. Грейнджер снова попалась в лапы своих кобелей, обвивших её со всех сторон подобно паразитам. — Да, — малышка ответила еле слышно и робко подняла глаза на Тео. — Спасибо. Если она правильно вспомнила, то получалось, что ранее Гермиона совершенно бессовестно свалилась на бедного слизеринца в Большом зале, не оставив свободы личного пространства. Естественно, согласно манерам, он бы не кинул её на пол. Скорее всего, вытащил на свежий воздух из благородных мотивов. Очень мило с его стороны! Как всегда, разумеется! В отличие от благодарного взгляда Грейнджер, Поттер и Уизли сохранили на лицах прежнюю тревогу. Однако Тео не совсем понял выражение поттеровской морды. Если Уизли, понятное дело, беспокоился о малышке и переживал за кота, то Поттер демонстрировал необычную тень неприязни конкретно к Тео. Сделав ещё один шаг назад, Теодор сомкнул губы в тонкую, кривую линию и безучастно обвел мыском ботинка мелкий камешек на стыке каменных плит. Почему-то этот жест всегда помогал ему сделаться незаметным для окружающих. Правда, в факт маскировки верил только сам Тео, поскольку, посмотрев на троицу исподлобья, он заметил недоумение у кобелей и нотку умиления у своей самочки, которые возникли исключительно из-за его детского жеста а-ля не при делах. В ответ на «спасибо» он лишь кивнул и остался стоять на сквозняке, когда гриффиндорцы двинулись обратно в замок, но неожиданно Грейнджер вздрогнула, будто вспомнив о чём-то, и, повернувшись, тихо спросила: — Почему ты хромаешь? В лоб! Да так, что Тео чуть не подавился слюной. Поттер и Уизли, как по команде, уставились на его ноги, а Грейнджер покраснела, скорее всего, спросив из-за порыва души, а не по осознанному желанию. Помимо безмерного удовольствия от заботы ангелочка Тео в один миг стал мрачнее тучи и нахмурился. Знала бы малышка почему… Он бросил взгляд на потолок, якобы потеряв всякий интерес к вопросу, пожал плечами и безэмоционально ответил: — Упал с метлы. *** Более часа Минерва выясняла отношения с Чэлпсом, упрекая его в отвратительной работе и неумении находить хотя бы одну зацепку. Гермиона сидела в углу, поставив локти на колени и закрыв руками лицо. Сердце не могло свыкнуться с мыслью, что Живоглота больше нет. Она до последнего была уверена, что палач вернет его в целости, но истина оказалась настолько ужасной, что у неё возникло желание отправиться на тот свет вслед за любимцем, поскольку события рождественской ночи превратились в тяжкий груз от чувства вины. Подумать только — пока она развлекалась в его компании, преданный кот мучился от боли или вовсе был уже мертв, но Гермиона не поняла, почему палач не обмолвился об этом при их встрече. Раньше он пользовался любым случаем, чтобы заставить её пылать от ненависти и желания отомстить. Гермиона пыталась копнуть глубже в его внутренний мир не по причине интереса, а из-за необходимости быть осведомленной в следующей атаке, поэтому долго думала, зачем он запер её в подвале и сотворил такие ужасные вещи. Подвела итог: ненависть не являлась самоцелью, палач хотел добиться от неё предела любой эмоции и так уж вышло, что ненависть стала приоритетом. Добился, став неотъемлемой частью её жизни, нежеланной и пугающей, но всё-таки неотделимой и долговременной. Сейчас же — своим поступком он будто бы перечеркнул важную связующую нить, которую сам же и накрутил на горло Гермионы. Как бы усердно она ни искала мотива для убийства Живоглота, не могла сформулировать объяснение и… сама удивилась, когда глубоко внутри почувствовала разочарование в палаче, ведь в её глазах он сформировал особый, пусть и неприятный, но исключительный образ, отличающий его от таких безжалостных убийц, как погибшие Пожиратели смерти вроде Лестрейндж и Кэрроу. Данные мысли заставили обреченно схватиться за голову, поскольку, сама того не желая, она больше не могла воспринимать палача как бестелесного монстра, а надела ему на голову ярлык личности. Ненавистная личность, но всё же личность! Со своими особенностями и характером. — Нужно похоронить его, — выдохнула, одновременно имея в виду и кота, и палача, только Глотик был достоин опрятной могилы, а палача хотелось извлечь из мыслей и бросить в Азкабан. — Авроры забрали останки в Министерство, — шепнул Гарри, по-прежнему наблюдая за словесной дуэлью директора с Чэлпсом. Она простонала в кулак и зачесала назад волосы. Рон отправился в больничное крыло, чтобы попросить у Помфри успокаивающее зелье, а Гарри и Гермиона остались в кабинете директора. — Что случилось после того, как Нотт забрал меня из зала? — откинулась на спинку стула и посмотрела на Гарри. — В свертке было послание? Гарри отрицательно покачал головой, а затем свел брови и понизил голос: — Паркинсон сказала, чтобы я не оставлял тебя с Ноттом. Что? Что? Гермиона широко распахнула глаза. Какого черта? — Что она имела в виду? Гарри пожал плечами и кивнул на дверь. Действительно, их уже допросили, поэтому не было смысла задерживаться. Направляясь в гриффиндорскую башню, Гермиона тихо пробормотала, повторив вопрос: — Почему Панси попросила об этом? Гарри пожевал щеку и, пропустив Гермиону через портрет, ляпнул самое очевидное объяснение: — Может быть, из-за ревности, — и в шоке едва успел поймать споткнувшуюся Гермиону. О великие маги! Не только Дафна, так ещё и Паркинсон! По её душе заскребли кошки, добавив к полученной информации дополнительных мучений, ведь любимых коготков Живоглота среди них не было и больше никогда не будет. *** Упавший с метлы, а в реальности сцепившийся с Пожирателями, Теодор крутил в руках маску своего отца. Над Лондоном давно гуляла луна, а с неба мерно сыпались крупные снежинки. Гнилая, обветшалая лачуга на краю столицы под стать хозяину вызывала отвращение. Тео обхватил маску двумя руками, осмотрев каждый сантиметр. Кое-где были заметны мелкие трещины от заклинаний. Как часто отец подвергался атакам? Теодор не интересовался темными делами времён расцвета Волдеморта, но с его стороны было бы наивно предполагать невиновность старшего Нотта. Прислонившись спиной к дереву, он закрыл глаза, обведя большими пальцами узоры на маске Пожирателя. Хотел бы отец такой же судьбы для сына? «Что бы ты ни натворил, это в любом случае не сравнится с моей юностью в качестве однокурсника Тёмного Лорда» Станет ли это оправданием убийства? «Мать разочаровалась бы в тебе» Теодор глубоко вздохнул и достал палочку. Несколькими взмахами изменил черный цвет маски и её размер. По привычке окрасил в синий и закрыл места для глаз более плотной тканью. Застыл, когда ощутил изменение в магической ловушке, которую установил часом ранее на жилище Трокса. Травмы, полученные в стычке с Раулем, принесли печальные плоды. Он не покинул таверну, пока не узнал приблизительное место обитания паскудного шакала, но… сделал ошибку, отложив поездку на более поздний срок из-за вывиха коленного сустава. Промедлил и что? Получил червей на гриффиндорском столе. Как только Теодор увидел мертвого кота, в душе заметно дернулась спираль, отвечающая за принцип человечности. «Ты не способен на убийство» Да? Ну-ну. В лачуге тускло зажглись свечи. Так же слабо, как и факел в его голове, пускающий по телу эхо отцовских слов. Теодор надел маску, застегнул до горла длинную мантию и поправил капюшон. Странным образом грань запретного стиралась под желанием отплатить Троксу за… собственно, в причине Тео видел личный эгоизм, поскольку в основе не было желания отомстить за котика и печаль малышки. Он желал бросить Трокса в агонию страданий из-за своего же промаха. Это он упустил питомца, совершив ошибку и позволив мразям коснуться Грейнджер. Смерть Живоглота не являлась частью плана, и именно поэтому Тео выпустил на волю вселенскую злость. Невзирая на искреннюю любовь к Грейнджер, он был уверен, что она отмоет своё сердце от скорби так же прилежно, как и порванную вагину. Кот — всего лишь кот. Как бы жалко его ни было, Грейнджер теряла и более близких друзей. Поревёт, погрустит и заткнется… желательно уткнувшись в его рубашку, как минувшим утром… «Бессердечный и жестокий, не знающий чести!» Теодор вспомнил малышкин голосок и сплюнул подступившую горечь, потому что Грейнджер в любом случае не одобрила бы подобного рода месть за пушистого книзла. Что ж… внутри него — замерзшие осколки, но снаружи Тео направил нагревшуюся палочку на дверь. — Бомбарда! — мощь заклинания не только открыла проход, но и выбила стекла из оконных рам. В помещении раздался грохот упавшей мебели и приглушенный мужской вскрик. — Экспульсо, — Трокс отскочил в угол комнаты и, не найдя в облаке серой пыли незваного гостя, выкрикнул, — Авада Кедавра! В небольшом помещении их ослепил ярко-зеленый луч, угодивший в деревянный карниз. — Экспеллиармус! — палочка с быстрой скоростью вылетела из руки Трокса. Закашлявшись и закрыв ладонью лицо от попадающих в глаза пылинок, он рванул в противоположную сторону от заклинания: — Конфундус, — мимо, но следующее, — Локомотор Мортис, — попало в цель. Грузная туша приземлилась на низкий стол и разбила его на кусочки. Теодор взмахнул палочкой, очистив комнату от пыли, и подошел к Троксу. — Кто ты? — клацнув челюстью, Пожиратель с яростью направил взгляд на свою палочку, которая досталась врагу. Какая ирония — Тео слышал подобный вопрос от Грейнджер и ответил так же, только с другим смыслом. — Твой палач. Трокс сменил выражение с ярости на страх, когда Тео спрятал обе палочки во внутренний карман мантии и достал оттуда широкий нож. — Что ты сделаешь со мной? — попытался отползти, а гость повернул голову в сторону камина, на котором стояли заляпанные в жиру низкие банки. Скрученный в узел, рыжий хвост в желтой желейной массе на фоне остальных склянок показался Теодору наиболее отвратительным. Внезапным маневром острое лезвие сверкнуло в едва освещенном помещении. Стекло разлетелось, задев остальные банки, а нож воткнулся в стену над камином. Трокс дернулся к выходу, а Тео… Тео выбил ему челюсть и, зажмурившись от брызнувшей крови, прошептал, ответив на вопрос: — Сломаю тебе все кости, — ударил ещё раз головой о бревенчатый пол, сломав нос, — и завяжу узлом хребет. Нож дожидался своего часа, как и палочка, а пока Теодор раздирал в кровь костяшки пальцев, стёртая кожица свисала с кулаков, но он игнорировал боль. Сломанное ребро проткнуло Троксу лёгкое, а Тео снова зажмурился от кровяного сгустка, вылетевшего из пасти жертвы, которая начала хрипеть и задыхаться. Бил и жмурился, так и не вспомнив, что маска защищала глаза от грязи… *** Панси топталась за библиотечной полкой уже более десяти минут. Лишившись манер чистокровной леди, нервно грызла ногти и не знала, как обратиться к Грейнджер. Со случая в Большом зале прошло несколько суток. В первый день Панси наматывала круги вокруг кабинета аврорских служащих, во второй дугой ходила туда-сюда у директорской горгульи, даже за Поттером увязалась, но так и не набралась храбрости, чтобы поведать свои подозрения. Сегодняшним утром решилась поговорить с Драко, но он удрал на тренировку по квиддичу, так и не выслушав. Страх перед Ноттом превратился в манию преследования. Как только он появлялся в поле видимости, Панси убегала от него, как от дементора. К тому же в последние дни Теодор заметно изменился, пропускал занятия, сидел отдельно от Забини и Малфоя, чаще обычного замирал на одной точке пустым взглядом. Что он натворил, Панси не знала, но общее впечатление представлялось пугающим, поскольку однажды она уловила резкую смену его настроения. За завтраком Панси исподлобья следила за Ноттом и заметила, как быстро ужесточился его взгляд, когда мимо прошли гриффиндорцы. Уизли держал грязнокровку за руку, а Поттер прижимал к себе объемную пачку писем и прошептал ей что-то на ухо. Грейнджер вздрогнула, но наклонилась ближе… В тот раз Панси в очередной раз выбежала из зала, потому что никогда не замечала такого количества гнева. Нотт даже не шевельнулся, но его глаза… А теперь грызла ноготок и пряталась в библиотеке, ожидая прихода Грейнджер. Вот! Хвала Мерлину! Она пришла. Панси выглянула. Грейнджер села за свой стол и открыла учебник. Чтобы не передумать, Панси глубоко вздохнула и попыталась вернуть себе гордый облик, который исчезал с каждым днем её жалкого существования. — Грейнджер, — шагнула к ней и остановилась у стола. Гермиона с удивлением выгнула спину и подняла голову. — Паркинсон, — кратко кивнула, ожидая продолжения и не скрывая изумления от обращения слизеринки. Панси так сильно растерялась, что забыла заготовленную речь и сразу же пролепетала: — Держись подальше от Нотта, — и повторила прежнее изумление Гермионы, округлив глаза, потому что лицо грязнокровки вспыхнуло, а руки сжались в кулаки. Панси сделала шаг назад, когда Гермиона втянула в себя воздух, будто устав от… чего-то… и поднялась с места, похватав учебники. Но она же только пришла. Что? Почему? — Нет, Паркинсон, это ты держись от меня подальше! — задев её локтем, Гермиона вылетела из библиотеки с уверенностью, что между Панси и Тео существовала близкая связь. Иного объяснения неожиданного напора слизеринки Гермиона не нашла, да и не хотела искать, потому что привыкла к вечному отрицанию своих чувств, которые никак не хотели покидать голову. Какое-то время Панси переминалась с ноги на ногу, а потом грустно вздохнула и решила догнать Грейнджер, чтобы более конкретно объяснить причину слов, предупредить об опасности и рассказать, кто виновен в похищении. Понурив голову, вышла за стеллаж и прошла мимо ещё одного, как вдруг… Резко остановилась, когда слева от неё кто-то шумно перелистнул страницу. Содрогнувшись до костей, она медленно повернула голову. — Т-теодор, — вымолвила, направив взгляд на прислонившуюся к стеллажу фигуру, неторопливо переворачивающую страницы. Он не оглянулся на неё. Расслабленно просматривал содержание книги, и Панси на миг поверила, что он ничего не слышал. Сделала шаг к выходу… Хлоп… Вздрогнула, когда он захлопнул книгу. Не повернувшись, Панси вжала голову в плечи и зажмурилась, услышав: — Где ты была раньше?! — она не поняла смысла слов, только шокировано распознала фальшивую ленцу в его голосе. — Сейчас ты мешаешь, Панс! — Что? — в панике повернулась, но внезапно он оказался в непозволительной близости, запястье заныло от его хватки, а плечо хрустнуло от грубого объятия. — Ты мешаешь нам, Панси! — повторил он и подтолкнул её к выходу. У двери они столкнулись с Джинни, смерившую обнимающуюся парочку любопытным взглядом. — Куда ты меня ведешь? — дойдя до коридора, Панси с трудом держалась на ногах и приготовилась закричать. — Силенцио! — но не смогла из-за заклинания немоты. На следующий день Панси не появилась на занятиях, а Тео с нервным срывом попал в больничное крыло по неизвестной причине.