Спазм

Тео неплохо приспособился к самообучению, собственно, как и ко всему самостоятельному, где требовались ручонки. Спрятавшись за плотной белой ширмой и скрестив ноги в позу по-турецки, он водил носом по пергаменту и вникал во все темы, которые пропустил по более важной причине в лице миловидного ангелочка. На него вдруг разом накинулись проблемы действительности — подготовка к отъезду, планирование деталей с Кингсли, объяснения с Драко, вопрос с канадцем и в заключение самое неприятное — ЖАБА. Для учеников, вернувшихся в Хогвартс повторно, была создана специальная комиссия, которая проследит за двумя этапами экзамена: письменным и устным. В один день. С одной стороны, Теодор облегченно вздохнул, что успеет вернуться из пожирательского улья, а с другой, расстроился началу новой главы своей жизни, где придется шататься за Грейнджер по разным частям Лондона. Теодор хотел бы заранее знать, куда она отправится — на практику в Министерство или в магическую академию, тогда бы он успел устроиться следом… по счастливой случайности, разумеется! Но пока данная информация оставалась вне зоны доступа. Тео отложил попытки выудить планы Гермионы до более удобного момента. Натянуто улыбнувшись, он поставил точку в длинном эссе по трансфигурации, отложил его к выполненному заданию по зельеварению и идеально составленной астрономической карте. Перешел к флитвиковским тестам, как вдруг… — Мадам Помфри! Тео подскочил от знакомого голоса Поттера, сопутствующего шумному удару раскрывшейся двери и женскому плачу. В первую секунду Тео с ужасом схватился за сердце, предположив, что Грейнджер снова отхватила проблем, но затем расслабленно выдохнул, отличив тональность голоса. — Я в порядке, Гарри! Только руки… — Мадам Помфри, помогите ей! — Поттер бросился в личные комнаты целительницы. Тео с интересом сложил лапки перед собой и прислушался. По всей видимости, в приступе чрезмерного волнения гриффиндорцы не обратили внимания на дальнюю койку, спрятанную ширмочкой. — Мисс Уизли, что произошло? — с нескрываемым изумлением Помфри подбежала к Джинни. — Что с вашими руками? Любопытно! Но Тео продолжил родниться с мебелью, не издавая ни звука, хотя боролся с желанием выглянуть за ширму, чтобы оценить травмы Уизли. — Это я виноват! Джинни распечатала заколдованный конверт, присланный для меня! — бедняжка Поттер понизил голос, в котором Тео услышал огромное количество беспокойства и чувства вины. Прикусив щеки, Тео медленно откинулся на спинку кровати. Почему-то у него тоже возникла жалость к Уизли. Поттер её любил… вроде бы. А всех влюбленных душ Тео в каком-то смысле уважал, постоянно сравнивая их с собой. Вздохнул и постарался абстрагироваться от лечения Джинни, чтобы не мешать им лишней парой ушей, но внезапно… — Для Гермионы, Гарри! Её хотели отравить! Навострившись, Тео в мгновение изогнулся ровной стрункой. Почти встал в боевую стойку… и слушал. *** Но вскоре ловкий Поттер вспомнил про безопасность и наколдовал чары помех, а спустя пять минут вместе с Уизли и Помфри скрылся в личном кабинете целительницы. Тео успел лишь понять, что гриффиндорцы сами забирали письма из совятни и сегодня одному из них не повезло наткнуться на особо опасный… для ангелочка. Нахмурился и задумался. А ещё удивился, почему вдруг добрая малышка не… — Джинни! — снова громкий шум у двери и торопливые шаги в сторону кабинета Помфри. Не крутится над Джинни, попавшей под чужое проклятие?! Теодор свел брови в умилении, когда Грейнджер рванула к своим дружкам, небрежно захлопнув дверь. Конечно! Детка такая, теперь будет страдать от гнёта совести… Позабыв про домашние задания, Тео прикрыл глаза и обдумывал ситуацию. Через час Поппи с серьезным голосом посоветовала Джинни ежедневно использовать мазь и принимать заживляющие зелья, а Тео дождался их ухода и неспешно подошел к целительнице. — Я хочу вернуться к учебе, мадам Помфри! Благодарю вас за помощь и заботу. *** Первым делом он посетил совятню. На первый взгляд не было ничего подозрительного, но когда Тео прошел по периметру помещения, то обнаружил двух маленьких совят, держащих мелкие свертки. Аккуратно, дабы не спугнуть, Тео подошел ближе и, прищурившись, распознал корявые почерки: «предателю крови Уизли», «Гарри Поттеру с наилучшими пожеланиями». Пожелания обведены красным цветом, конверт с первого взгляда источал следы темной магии. Брови неосознанно полетели на лоб, а из горла вырвалось недовольное бормотание. Как-то раз после очередного собрания Пожирателей Круинс обмолвился про подарочки для бывших участников Ордена, но Тео пропустил эту фразу мимо ушей, потому что на тот момент думал исключительно про упыря и судьбу пушистика. — Диффиндо! — его любимое заклинание задело нескольких сов, которые с гулом замахали крыльями, но не сдвинулись с места. Презрительно скривившись, он вновь поднял палочку, но мозг начал тщательно работать, качая из сознания необходимые мысли. Опустил палочку и всмотрелся в обстановку совятни. Прикусил нижнюю губу и размышлял. Учитывая трёп Поттера и отсутствие конкретных вопросов к нему от Помфри, Тео сделал вывод, что подобные посылки попадали к гриффиндорцам на протяжении долгого времени, и руководство школы точно было в курсе, иначе бы Макгонагалл сорвалась бы к Джинни вслед за Грейнджер. Если в курсе директор, то соответственно и министр… В последний раз окинув птиц-убийц суровым взором, Тео покинул совятню, направившись в аудиторию переговоров. *** — Я ослеп! — Тео во второй раз за день приложил ладонь к сердцу, а вторую к глазам, когда зашел в кабинет и резко зажмурился от внезапного зеленого пламени. Усмехнувшись, Малфой отряхнул с плеч частицы пороха и вышел из министерского камина, который погас так же быстро, как и вспыхнул. — Слепота избавила бы тебя от необходимости работать на Бруствера. С усталым лицом Драко дернул плечом, изогнул губы в неприязни и размял шею. Тео бегло оценил его утомленный вид и тихо спросил: — Всё настолько плохо? — Наоборот, — чуть улыбнувшись, Малфой поднял на уровне лица толстую стопку пергаментов с печатью Министерства, — по нашим наводкам авроры отправили в Азкабан более двадцати человек, — да уж, это хорошо, но Драко не разделял его мнение и пояснил, — теперь Кингсли хочет устроить ловушку для Розье и его сына, но я понятия не имею, как это сделать. Теодор протянул во рту долгое мычание и кивнул в знак согласия по поводу несладкой жизни шпионов, но потом ухмыльнулся и с нотой злости вымолвил: — Я обязательно отправлю Рауля в глотку дементора. Драко поджал губы и в иронии свел брови. — У дементоров нет глотки! — Но появится Рауль. Подавив желание закатить глаза, Драко засеменил к выходу и по пути процедил: — Не зарекайся, Тео, он ещё не попал в Азкабан. Ты не всесилен! Малфой закрыл за собой дверь, а Теодор поморщился, восприняв одни и те же реплики старшего Нотта и Драко, как провокацию судьбы. — Всесилен, — тот же ответ, та же уверенность. Присев перед камином, он прошептал: — Инсендио! — мелкие угольки заискрились, Тео взмахнул палочкой, пламя приобрело ярко-зеленый оттенок. — Министр Бруствер! Ему ответили, Теодор весь внимание! *** Позже на следующий день Тео прошествовал в душный паб Белая Виверна с великолепной страховкой для слизеринских шпионов. С безмерной грустью он сообщил, что более двадцати соратников угодило в тюрьму из-за успешного аврорского отслеживания отравленных писем. Пожиратели восприняли новость с изумлением и гневом, а Тео с фальшивой поддержкой посоветовал им прекратить травить поттеровскую компанию, в противном случае — каждого поймают и отправят в Азкабан вслед за несомненно преданными, но безрассудными последователями Тёмного Лорда, решившими запугивать бесспорно наглых, но бравых гриффиндорцев подобной ерундой… Возвращаясь, Теодор хвалил слизеринский склад ума, поскольку обратил ситуацию в свою пользу, избавив от вероятности возникновения подозрений. Руквуд мог бы догадаться, что причинами задержания шакалов служили доносы Тео и Драко, но теперь, когда все узнали про совиное отслеживание, для подозрений не было повода. К тому же Флинт каждый раз напоминал лидерам про надежность слизеринцев. Блеск! Он вдохнул свежий, морозный воздух и аппарировал с мыслью, что для полного счастья ему не хватало только карих глаз, ведь единственный мотив его вмешательства — защитить малышку от сомнительной корреспонденции. *** Утром понедельника он пришел в Большой зал раньше гриффиндорцев. Бросил взгляд на крайнюю сторону стола и прищурился, оглядев Панси со всех сторон. Под ложечкой засосало отголоском тошноты от своего же поступка. Бледнее мела Паркинсон держала перед собой двумя руками чайную чашку и с унылой миной смотрела на поднимающийся пар. Тео слегка наклонил голову, продолжая наблюдать за её поникшими плечами. Постепенно ученики заполняли места, а Тео думал о том, что на днях Паркинсон получит весточку из административной службы с официальными документами права собственности, а пока за её действиями нужно было следить, держа на расстоянии от Грейнджер. Но судьба среагировала раньше, когда над потолком закружили совы. Тео получил газетку, а перед Панси приземлился огромный серый филин с двумя конвертами и пергаментом, сложенным в трубочку. Тео искоса уловил её испуганный взгляд, направленный на атласную ленту административной службы. Рядом с Тео присел сонный чертенок, пришлось отвлечься на приветствие и обмен любезностями с Блейзом. Когда же Тео вновь посмотрел на Панси, то застал минуту прочтения письма. Он знал приблизительное содержание, включающее информацию про покупку особняка и дарение на её имя от руки Нотта-старшего… вот на этом моменте Тео испытал недоумение, поскольку Панси читала основную часть с печальным неверием и страхом, а дойдя до подписи в конце, содержащей отцовский титул и имя, внезапно покраснела, а затем вовсе смутилась, подложив ладонь под подбородок и погладив мизинцем уголок губ. Сначала Теодор подумал, что Панс наконец-то смирилась с подкупом и обрадовалась снизошедшему подарочку, но после того, как она вскрыла ещё один конверт, в котором он объяснил ей необходимость воспользоваться отцовским именем, она с презрением отложила письмо, вернувшись к основному пергаменту и замерев глазами на нижней части письма. Тео сам не заметил, как увлекся спектаклем в исполнении Паркинсон. По инерции подносил ко рту овсянку и следил за непонятными эмоциями Панси, которая по неизвестной причине закрылась в себе и явно о чём-то глубокомысленно раздумывала, не обращая внимания на окружение. Глотнув тыквенного сока, Тео едва не поперхнулся от появления улыбки на её лице. Не такой, как в последнее время — мучительной и натянутой, а такой, с которой она обычно смотрела на Драко во время их первых свиданий. Лёгкий интерес, доля кокетства и… всё-таки он поперхнулся, потому что Панси как-то вся преобразилась. Вздернув подбородок, облизнула губы и ухмыльнулась, будто что-то замышляя. От своей же изумленной реакции на это шоу Теодор улыбнулся, прикрыв салфеткой рот. Панси повернула голову, встретившись с ним взглядом. Он не успел спрятать улыбку и… Вздрогнул от близкого грохота между столами Слизерина и Гриффиндора. — Ты сегодня такая рассеянная, — Рон подобрал с пола сумку, соскользнувшую с плеча Гермионы. Тео моргнул пару раз и поймал на себе такие желанные, но почему-то горящие гневом карие глаза. Он так и дышал в салфетку, когда Гермиона нервно зачесала волосы за уши и, мельком бросив взгляд на Панси, возобновила движение и села за факультетский стол спиной к Тео. Блейз издал издевательские смешки и тихо шепнул: — Кое-кто совершенно точно пылает от ревности. Тео опустил салфеточку на коленки и почесал макушку, изо всех сил сдерживая лыбу. — Крупные траты стоили того, чтобы заставить её ревновать, — прочистив горло, Тео положил локти на стол, оперевшись подбородком на ладони. — Какие траты? — спросил Блейз. Тео вздохнул и, приподняв бровь, повторил очевидное: — Крупные! — кивком указал на Панси. Оба посмотрели в сторону слизеринки. Блейз сразу же отвел взор, а Тео встретил в её глазах такое большое количество ненависти, что вновь задался вопросом о причине её ранней улыбки. Исключительно для эффекта запугивания он прищурился и свел губы в тонкую линию, с удовлетворением заметив, как она вздрогнула и уткнулась лицом в чашку. Безусловно за Паркинсон нужно было следить, но копаться в её эмоциях Тео не хотел и сразу же выкинул из головы недавнюю сцену… *** Вечером следующего дня Тео вновь попал в больничное крыло… Мадам Помфри не поверила своим глазам, а Тео зажимал рукой кровоточащую челюсть и смеялся как ненормальный. А дело было в ревнивой малышке… Ещё с утра он проснулся с ощущением, что больше не может терпеть отсутствие рядом Грейнджер. Он так сильно скучал, что пропустил завтрак, гоняя лысого в душевой кабине, и едва не опоздал на зельеварение. Совместное занятие с Пуффендуем не отвлекло от тоски по Гермионе. Теодор с нетерпением ждал гербологию и специально пришел в теплицу раньше остальных, чтобы дольше полюбоваться малышкой, которая, как всегда, явилась на занятие в компании Поттера и двух Уизли. Джинни целый день ходила в перчатках, но на запястьях отчетливо были заметны следы от ожогов. Грейнджер по возможности помогала ей с заданиями… — Сегодняшнее занятие мы проведем в совместных группах из трех человек, — вошедшая профессор Спраут взмахнула палочкой и на парящей в воздухе доске появилось изображение растения. Ученики последовали за профессором в соседнюю теплицу, где не было ничего кроме небольших кучек земли и бесформенных саженцев, похожих на молодые плоды мандрагоры. После жеста учителя тройки учеников присели вокруг будущих посевов. Спраут обратилась к толпе: — Кто знает название растения? Тео небрежно потыкал колючий плод совочком. Забини толкнул его в бок, прошипев, чтобы он не испортил ему «превосходно», ведь работа в тройках включала общую оценку. Такое же предупреждение услышал и сидевший рядом Драко. — Это семена гремучей ивы, считающиеся редким образцом подвида плакучих ив, — Гермиона ответила ровно и громко, получив заслуженные баллы от Спраут. Через макушки остальных учеников Тео взглянул на неё исподлобья. Несмотря на привычный заумный тон, малышка выглядела весьма понуро. На голове — кудлатая копна, вокруг глаз синие круги, на губах потрескавшаяся кожа. Измученная, но по-прежнему милая и соблазнительная… он тяжело вздохнул и нехотя отвел взгляд, а в голове крутилась фантазия, где они остались наедине в теплице… — Уход за ивами требует особой осторожности. Семена, как и взрослые деревья, агрессивно защищают свои корни, поэтому будьте внимательны и касайтесь только верхних стеблей. На доске появились правила посадки. Ребята нацепили защитные плащи, перчатки и очки. Гермиона кое-как собрала гриву в хвост и с решимостью приступила к работе, постоянно одергивая от неправильных действий Гарри и Рона. С момента её краткого диалога с Паркинсон в библиотеке она страдала от жуткой головной боли и недосыпа. Палач, хвала Мерлину, затих глубоко в душе, но вместо него в кошмарах Гермионы обязательно присутствовали развязные слизеринки и Тео. Гринграсс и Паркинсон не давали покоя, а Нотт усугублял регулярными комплиментами в их адрес. Гермиона решила свести отдых до минимума, повторяя материал к ЖАБА, и в один ужасный день лишилась сил прямо в гриффиндорской гостиной, хотя в тот момент должна была нестись в совятню и забирать письма. В итоге — она отдохнула, а Джинни приняла удар на себя. Больше Гермиона не дурила и попыталась найти в ревности зацепку для ликвидации чувств к Тео, но сегодня утром… Господи, он с такой улыбкой смотрел на Паркинсон… — Гермиона, осторожнее! — она неаккуратно кинула саженец в вырытую ямку, а Рон не успел достать оттуда руки, и чувствительный корень по примеру хлыста ударил его по пальцу. — Прости! — пробормотала, осмотрев его ладонь, и постаралась в извинении улыбнуться, но смущение не спасло от негативных мыслей. — Я всё сделаю сама, — в ответ ребята кивнули, а Гермиона доделала работу быстрее всех. *** — Криво! — Идеально! — У тебя косой край! — У тебя косоглазие! — Теодор! — Блейз! — Хватит уже! — рявкнул на них Драко и выдернул из руки Тео совок. Но чертенок не унимался и, бросив недовольный взгляд на ноттовскую рассаду, сквозь плотно сжатые зубы прошептал: — При малейшем движении ты заденешь корни! Теодор пожал плечами и с силой воткнул в землю последние деревянные столбики, окружившие каждый росток наподобие вазы. Всего получилось по две на каждого ученика. Если у Блейза каждая вазочка без погрешностей имела ровную вертикаль, то у Тео, по причине абсолютного безразличия к жизни плакучих ив, каждый столбик был под наклоном, а в глубине наверняка надавливал на семена, увеличивая риск ущерба будущему дереву. — Не вижу причин для распространения бесполезных, опасных растений! — Тео стянул с себя перчатки, задев самый кривой столбик. Блейз изогнул губы уголками вниз и посмотрел на Спраут, в данный момент нахваливающую Грейнджер за успешную рассаду. — Ивы не опасны, если к ним не подходить! Драко отрешенно следил за их спором и тоже снял перчатки, справившись с заданием. Судя по возне соседних столов, из слизеринцев они закончили первыми. — На третьем курсе от ивы пострадала… ученица, — Тео открытым взглядом посмотрел на Блейза, аки «говори, что хочешь, но после того, как Грейнджер получила по мордашке от гремучей ивы, я не буду возиться с этими сорняками». Что ж… такими темпами Блейз прикончит ангелочка раньше, чем Теодора. Забини изо всех сил сдерживался от крика в адрес глупых ноттовских предубеждений. — Ты не можешь каждое своё действие приравнивать к её жизни! В глазах Тео мелькнул блеск раздражения от этих слов, а Драко спросил: — К чьей жизни? Блейз прикусил язык, но не отвел взгляда от Тео и непринужденно ответил Малфою: — К жизни его тайной подружки! Драко округлил глаза и вопросительно взглянул на Тео, а Блейз с чувством выполненной мести сложил руки на груди и уставился на свою рассаду. Теодор закатил глаза и, к своему удивлению, услышал пресловутую логику от Драко: — На третьем курсе Поттер обнаружил тайный путь в Визжащую хижину. — Да, Драко, — Тео махнул рукой и вложил в интонацию едкую иронию, — Поттер - моя тайная подружка! — Мисс Грейнджер, вы великолепно справились с заданием! — все трое подскочили от восторга профессора Спраут, Драко хмуро взирал на Тео, но тот игнорировал всё на свете, кроме похвалы в адрес Гермионы. — Помогите мне с проверкой, пожалуйста! Забини выдохнул с облегчением. Тео посмотрел на него с усмешкой. Профессор часто позволяла ученикам проверять выполненные задания остальных, и Грейнджер чаще других скромно прохаживалась по рядам, но никогда не делала замечаний, по крайней мере, слизеринцам. Лишь в конце с алеющими щечками отчитывалась перед Спраут, приукрашивая заслуги гриффиндорцев. Теодор сложил ладони в замок, свесив их с колена. Икроножные мышцы заныли от долгой позы на корточках. Пока профессор с одобрением рассматривала рассаду Лонгботтома, Гермиона неслышно крутилась вокруг троек. Тео прикрыл веки, приготовившись вдохнуть, когда она пройдет мимо… — Я бы оценила это на «удовлетворительно». Тео раскрыл глаза, Драко сморщил лицо, а Блейз потерял дар речи. Ближайшее окружение затихло, слизеринцы смотрели на Гермиону с тенью неприязни. Великий Мерлин! Тео чуть не нарушил равновесие от стрельнувшего спазма по ногам. Он заметил… невозможно не заметить вызывающих, упрекающих интонаций в её голосе… о мой спелый каштанчик, это коктейль особого вкуса! Теодор сглотнул и медленно повернул голову, снизу вверх посмотрев на Грейнджер. Весьма воинственная поза с явной демонстрацией к готовности отстаивать своё мнение — руки скрещены на груди, губы сжаты в тонкую линию, ровная осанка и приподнятая бровь. Малышка была великолепна и так сильно отличалась от образа хилой курочки из подвала… вот только ему показалось или у неё дергалось правое веко?! Нет, всё-таки не показалось. Невзирая на показной холод, детка волновалась и едва не паниковала от своей же неожиданной смелости, но подобные эмоциональные тонкости заметил лишь Теодор. — У нас всё хорошо, Грейнджер! — своим самым любезным, но высокомерным голосом пробормотал Забини, он всегда с ней так разговаривал на собраниях старостата. Однако Гермиона не могла отвести взгляда от того, кто также проигнорировал слова Блейза. Впервые с момента рождественской вечеринки у Слагхорна она смотрела на Тео вблизи и захотела коснуться шоколада. В мыслях она протянула руку, мягкие волосы скользнули по пальцам, лаская кожу нежным теплом. Смотрела, а губы сами произнесли: — Исправь! — для себя Гермиона вложила двойной смысл в одно слово, в тайне умоляя Теодора исправить её чувства в сторону равнодушия, но он этого не сделал, лишь слегка улыбнулся. — Пересадить? — спросил и прикусил уголок нижней губы, а Гермиона сглотнула и перенесла вес на левую ногу. — Исправить! — повторила, как ментор никудышному ученику. — Грейнджер! Отстань от нас! — зашипел Малфой. Гермиона по-прежнему держала зрительный контакт с Тео, когда поджала губы и чуть ли не трагично прошептала: — Не отстану, пока он не исправит! — в словах отчетливо сочетались упрямство и горечь. Малфой открыл рот, чтобы вновь отправить её восвояси, но мельком взглянул на Тео и… — Геенская Моргана! Не может быть! — и обреченно обхватил руками голову, мысленно подумав, что лучше бы это и вправду был Поттер, чем грязнокровка, но факты налицо, а именно воодушевленная ноттовская морда, в которой только слепой не заметил бы удовольствия от приставаний Грейнджер. Вероятно, Гермиона была слепой, потому что кроме вежливости ничего в нём не увидела, да и на ругательство Драко не обратила внимания. — Хорошо, де… Грейнджер, я всё исправлю! — чудом сумев отвернуться от такого сверлящего, пылкого взгляда детки, Тео выдернул два столбика. Аккуратно воткнул более ровно и посмотрел на Гермиону с вопросительно приподнятыми бровями: — Так лучше? По-честному, нет! Душа изливалась слезами. Гермиона даже не посмотрела на рассаду, а просто слушала свой внутренний голос, кричащий, что любое его действие воспринималось как нечто необыкновенное, иными словами, она любовалась им. На таком близком расстоянии слишком сложно сдержать соблазн. Пальцы зачесались от невозможности прикоснуться, её лицо запылало. Он хлопал ресницами, ожидая ответа. Гермиона не знала, чего хотела больше — вцепиться ногтями в его лицо, чтобы прекратить это напускное ребячество, или же зарыться пальцами в волосы и целовать, целовать, целовать… а потом в гневе потянуть за гриву, накричать за терзания и за связь с Паркинсон, а после снова целовать, целовать… Ты помнишь вопрос, который я задала тебе на вечеринке? Тео, я противна тебе? Он запрокинул голову, прямо посмотрев на неё. За спиной Гермионы к ним спешила профессор Спраут, а малышка выдохнула: — Нет, стало ещё хуже! — в мгновение на неё вдруг нахлынула такая сильная доза отчаяния и зависти к слизеринкам, что она не отвечала за свои действия, наклонилась, чуть ли не лбом ударив его по макушке, и с силой выдернула из земли два ближайших к ней столбика. — Они должны быть ровными! Внезапно с земли поднялось крупное облако пыли. Теодор среагировал рефлексивно, оттолкнув Грейнджер в сторону, когда острый, длинный корень вырвался из почвы и, будто плетью, ударил его по лицу, разбив нижнюю губу и поранив подбородок. Малфой и Забини отпрянули назад от остальных корней, а Тео приземлился на спину, ощутив во рту объемную порцию крови. Грейнджер издала сдавленный, удушливый возглас, словно после снятия веревки с шеи, и с ужасом уставилась на Тео, которому пришлось перевернуться на бок и сплюнуть кровяной сгусток. — Нет! Нет! — их глаза встретились, её губы дрожали, она бормотала, как помешанная, испугавшись за Теодора. — Нет… Ползком бросилась к нему, но профессор Спраут её опередила. — Мистер Нотт, что вы наделали? — она взмахнула палочкой, используя целительное заклинание, но рана не уменьшилась. — Немедленно отправляйтесь в больничное крыло! — она обратилась к Блейзу, чтобы тот помог ему дойти. Тео поднялся на ноги, достал из кармана белоснежный платок с инициалами «Т.Н.» и приложил его к подбородку, зажав пятерней нижнюю челюсть. Активно замотал головой в отрицании и, снова сплюнув, неразборчиво процедил: — Я сам найду дорогу, профессор! — Мистер Нотт, вы должны… — Я помогу ему! — испуганный голосок напомнил Теодору отчаявшуюся героиню любовного романа. Похожие интонации источал доблестный Поттер, когда бегал вокруг раненой Уизли, но в малышке Тео услышал не только теплоту и заботу о близком. Что-то ещё… Профессор закивала и подтолкнула Гермиону к Тео. — Мисс Грейнджер, не теряйте время и объясните всё мадам Помфри! Теодор плотнее зажал рукой рот и направился к выходу из теплиц, оставив за собой ошеломленные взгляды учеников. *** Восьмой. Боль всегда была такой удобной? Девятый. Её худые, ровные ножки наступали на пятки. Двадцать четвертый… Тео считал шаги. Грейнджер, как преданный хвостик, плелась позади, а Тео зашипел от жжения на губе и остановился в тени ближайшего навеса во дворе школы. Повернулся. Грейнджер резко замерла, вперив в него преисполненный страданием взгляд. Почему? Тео распрямил плечи и прищурился. Потому что она испугалась. Отлично, а если так… Грейнджер распахнула глаза, когда Тео опустил платок, якобы для того, чтобы сложить его удобнее. С подбородка стекала кровь. Миг. Шаг, нет, полёт. За мгновение Гермиона подлетела к нему с остекленевшими глазами и выхватила из руки платок, чтобы в следующую секунду зажать им рану на его подбородке. Снаружи Тео невольно окаменел от такого близкого контакта, а внутри сердце забилось в ускоренном ритме, возбуждение накрыло с головой, несмотря на ноющее болью лицо. Он запрокинул голову для лишнего глотка воздуха, но Грейнджер, отдавшись безумной боязни за его здоровье, обхватила его затылок свободной рукой и заставила обратно наклонить вниз голову, а сама встала на мыски и застыла в нескольких сантиметрах от его лица. Её зрачки были настолько расширены, а пальцы так сильно дрожали, что Тео всерьез испугался её нового обморока. — Теодор, я… — скопились слезы, из-за близкого расстояния она не могла сфокусировать зрение и перебегала взором с одного его глаза на другой, — я не хотела… я… И всхлипнула, не продолжив и ощутив появление его руки на своей талии. Гермиона шокировано опустила взгляд на его губы, нижняя кровоточила и была порвана ближе к правому уголку, но он всё равно слегка улыбнулся, а на талии почти невесомо заскользили пальцы. — Грейнджер, — она вздрогнула и не поняла причину его глухого голоса, это из-за раны или от чего-то ещё, — я в порядке, — последнее слово он протянул на окончании и понизил тон до полушепота, — со мной всё хорошо. Прерывистое дыхание попадало в складку платка. Гермиона неосознанно облизнула верхнюю губу и оставила рот приоткрытым. Чувствуя его мерное поглаживание на теле, она с каждой секундой изменяла страх на более приятную эмоцию. Он не отвёл от неё взгляда, только приложил ладонь к талии и улыбнулся шире, а глазами выжигал душу. Позвоночник ласкали десятки теплых импульсов. Гермиона с трудом держалась на мысках. Её рука ослабла, платок выскользнул, сместившись вниз. Теодор уловил изменение в её выражении лица. Она по-прежнему смотрела в его глаза, не заметив открытия раны. Чуть приподняв брови, он размышлял о причинах её ступора, а Гермиона… Гермиона едва заметно нахмурилась, взгляд стал острым и внимательным. Она судорожно сглотнула и обозвала себя извращенной девицей, потому что даже сейчас, когда ему больно, ей до дрожи хотелось прижаться ближе… а ещё… «Ты хочешь, чтобы он был похож на меня!» Шепот палача оглушил сознание. В данной ситуации он бы обязательно воспользовался тесным контактом… Гермиона, будто в трансе, заскользила пальцами по его подбородку. На один стекла тонкая струйка крови, но Гермиона все равно обхватила край подбородка большим и указательным пальцами. Тео выгнул брови, когда она чуть надавила, заставив его слегка приподнять лицо, словно на обозрение. «Признайся, детка, ты бы хотела, чтобы Теодор взял тебя силой!» Брови полетели ещё выше. Тео наблюдал, как её выражение приобретало оттенки мрачного удовольствия. Гермиона хотела. Хотела бы, чтобы Теодор прямо сейчас подхватил её на руки и прислонил к стене, а затем… «Я хочу, чтобы в меня кончил он, а не ты!» Он бы кончил. Гермиона была уверена, что он бы кончил с ней так, как не кончал ни с одной слизеринкой. — Грейнджер, — сморщив нос, Тео собирался сознаться в неудобстве от кровотечения, но она ещё выше запрокинула ему голову, надавив ногтем большого пальца на край ранки. Секундные гляделки. Гермиона скривила губы, а Тео часто заморгал. Следующего вопроса от малышки он не ожидал: — Ты спишь с Паркинсон? От неожиданности он открыл рот и хотел бы прямо посмотреть на неё, но Гермиона не позволила опустить голову. Тео глядел на неё из-под полуопущенных век и хрипло ответил: — Нет. Хватка чуть ослабла. Гермиона предельно вытянулась на мысках. Лица оказались на одном уровне. Губы напротив губ. — А с Гринграсс? Теодор опустил глаза на желанные губы. Дернулся мускул на его скуле. Теперь всё стало ясно, он подавил усмешку. — Не твоё дело, Грейнджер! — вновь перевел взгляд для зрительного контакта и едва от него не сгорел. Ноготь вонзился глубже. Гермиона сбила и так учащенное дыхание. — Ты не ответил… — выдохнула, коснулась его носа своим. Теодор задержал дыхание, как вдруг… Самую малость. Едва-едва она мазнула губами по его верхней губе. Тео зажмурился, когда она случайно задела нижнюю и измазалась кровью. Неспешно отстранившись, она тоже прикрыла веки и медленно облизнулась, а потом, встретившись взглядом с Тео, вздрогнула и… — Прости… — только сейчас до неё дошло, что она поцеловала Теодора Нотта, — я… тебе надо в больничное крыло! Не моргая, Тео смотрел, как она начала пятиться назад, по всей видимости, думая, что он теперь считал её ненормальной. Кстати… в пылу поцелуя она забыла про увечье и убегала от Теодора с крепко зажатым в руке ноттовским платком. Тео наблюдал за полетом ангелочка до тех пор, пока священный лик не исчез за поворотом, зажал рукавом рану и согнулся пополам, потому что стоять не было сил. Как мелкий юнец кричал про себя, что его в первый раз поцеловала любимая девчонка и смеялся. Через боль и кровяную мокроту смеялся и только спустя двадцать минут добрел до больничного крыла…