Спазм

На короткий миг Панси вернулась в прошлое, когда на Хогвартс напали Пожиратели, а седая борода свалилась с астрономической башни в свете зеленого луча, посланного в старика из палочки лучшего шпиона всех времен. У главного выхода она обернулась, разглядев в толпе авроров макушки Поттера и Уизли. Глубоко вздохнула и… Отпустила все насущные проблемы и заботы, поскольку сегодня у неё было собственное важное задание — исцеление. Панси всей душой пыталась вернуть прежнюю жизнь, где главным приоритетом была уверенность в завтрашнем дне. Теперь, научившись уважать окружающих, Панси искренне надеялась на успешное возвращение в строй богатой, знатной, чистокровной леди с новшеством в виде истинного благородства без презрения к другим слоям общества. В школе творилось что-то непонятное, суета превратилась в хаос. Аврор Чэлпс бегал по этажам, а гриффиндорцы квохтали про «преступника» и «Грейнджер», но в данный момент Панси поборола любопытство, поскольку заранее получила разрешение от Макгонагалл на временную отлучку. Прижав к себе бархатный клатч, Панси поправила воротничок шубки и вышла из замка. В сознании вертелись строчки из письма министерского служащего: «Мисс Паркинсон, по случаю торжества, посвященного открытию нового отделения банка Гринготтс, вы приглашены для заверения документов на право владения соответствующего имущества и заключительного этапа переговоров с мистером Ноттом» Переговоров? Панси долго смеялась в кулачок от такой формулировки. Старший Теодор игнорировал любые сообщения, пока ей в голову не пришла идея воспользоваться правом чистокровной волшебницы для надлежащего соглашения. Приписка гласила про вечерний раут в узком кругу благотворителей и владельцев самых ценных хранилищ. Панси была уверена, что Нотт согласился встретиться с ней в Гринготтсе только из-за того, что гоблины смогли подготовить все документы быстрее министерских работников. Определенно, мистер Нотт хотел избавиться от неё в скором времени, но Панси… Панси остановилась возле главных ворот Хогвартса. Сосредоточилась на аппарации, но ничего не произошло. С момента их встречи она не могла выкинуть из головы важный вопрос — каким образом Пожиратель смерти аппарировал с территории, где годами был установлен запрет на перемещения?! Приподняв подол длинного платья, она поежилась от холода оголенных лодыжек и вышла за ворота, миновав анти-аппарационный барьер. Раз, два, три, взмах палочки. Её занесло в пространственную воронку. *** — Мисс Паркинсон? — молодой сотрудник Министерства оттолкнул локтем ворчливого гоблина и зажал её ладонь в тиски. — Я рад, что мы наконец-то достигли согласия по вашему вопросу. Панси внутренне смутилась от сверкающего взгляда паренька, с которым до этого вела долгую переписку касательно наследства. Торжественно одетый с иголочки Арсель Стамли долго не выпускал её ладошку из рук. Его губы поползли к ушам, когда Панси натянуто улыбнулась в ответ и заправила волоски за ухо. Только понимание настоящей причины его сегодняшней доброжелательности помогло Панси сдержать насмешку. Причина проста — она была безупречна… Прямые черные волосы были распущены и только на концах завивались в аккуратные волнистые локоны. Заклинание для подкручивания ресниц сделало взгляд более выразительным, а магическая пудра подчеркнула щечки и ямочки. Шею украсило тонкое колье из белого золота в тон позолоченной строчки клатча. Черная аксамитовая мантия имела единственную застежку в области груди, а под ней были серебристая атласная шаль, скрывающая плечи, и длинное темно-зеленое платье, облегающее каждый изгиб тела. Прямой вырез на едва заметных тонких бретелях создал идеальную грань между вульгарностью и скромностью, поскольку полностью скрывал округлые формы и ложбинку, высоко закрыв зону декольте, но наиболее соблазнительным вырезом Панси считала тот, который начинался с середины бедра и удлинялся в пол. Низкий рост не казался недостатком из-за высоких, клиновидных каблуков. Ткань платья была расшита мелкими зелеными пайетками в форме сверкающих капелек, создающих эффект изумрудных песчинок. Одинаковые браслеты из темной платины свободно крутились на запястьях, а на одном из них был выгравирован именной знак виттроковской фиалки, но весь привлекательный образ спрятала под собой длинная верхняя мантия из коричневого меха и узкого пояса вокруг талии, свободно спадающего по ногам. Пока Арсель провожал её в дальний зал Гринготтса, предназначенный для светских мероприятий, Панси усмиряла бешеное сердцебиение, долбившее в грудину подобно снаряду. Нервно поправляла каждый клочок одежды, попутно кивая распинающемуся Арселю, который прыгал с одной темы на другую, одновременно рассказывая про свои заслуги перед делом Нотта-Паркинсон и повторяя избитые комплименты в адрес её внешности. Панси откровенно смущалась собственной реакции на его любезность. Ранее изящный вид и дорогие украшения считались нормой. Панси всегда следила за новациями «Твилфитт и Таттинг», придерживаясь традиций именитых домов, заключающихся в демонстрации сдержанной роскоши. Она не врала Нотту про признания в любви, которые получала от сокурсников, но поскольку Драко занимал в её душе самое прочное и теплое местечко, Панси всегда с прохладным высокомерием отвергала ухажеров, а то и вовсе плевалась оскорблениями в адрес недостойных её персоны юнцов. Малфой ласкал её по ночам, а Панси радовалась идеальной жизни, принимая в дар от судьбы только самое лучшее. Комплименты воспринимались как должное, а галлеоны потеряли счет, ведь Панси никогда не задумывалась о том, что за один день она могла потерять всё — родителей, их поддержку, материальную помощь, лучших друзей, красивого возлюбленного… Великолепие исчерпало себя, Панси отвыкла от изобилия восторженных взглядов. Юнцы возненавидели за подлый ответ и злорадствовали над её падением, а ночами тайком дрочили в кулак, представляя зареванную Панси на дне унижения. Теперь полукровка Арсель распинался в овациях, а она пыталась вспомнить прошлое, чтобы гордо принять комплимент, как закономерную очевидность, но щёчки алели, и Панси всерьез испугалась продолжения вечера, в котором она должна была сыграть идеальную роль только для одного человека… Страшно! Соберись! Я… я не такая, какой была раньше! Нет, ты безупречна! «Спорное утверждение, но юному Малфою виднее» Нет, нет! Отец Теодора так не думает! Нет, нет! Безупречна! Да, да! Теперь без желчи и презрения к магглам. С новыми целями, надеждой на будущее и раскаянием за подстрекательство к смерти Поттера. Безупречна! Хотя бы внешне сегодня точно безупречна! Панси внушала себе одни и те же слова, чтобы выдержать любую критику присутствующих, в особенности — его пренебрежение и холодное равнодушие. — Прошу, мисс, — Арсель открыл темную, украшенную малахитом, дверь, пропуская её вперед, — могу я называть вас Панси? Сердце пропустило лишь один громкий удар, а затем неожиданным образом успокоилось в такт размеренному дыханию. Панси на секунду опустила веки, когда из приоткрытой двери послышались беседы бывших подельников её родителей. В нос ударило разнообразием табачного дыма, дорогого парфюма и вина. Когда-то подобные вечера не являлись редкостью. Её отец приглашал партнеров по деловым отношениям, иногда Пожирателей смерти, хотя сам не носил метки, мать собирала гостей на иные банкеты. Вместе с миссис Малфой она любила устраивать рауты для знаменитых персон магического мира, а во время праздников особняк Паркинсонов пестрел украшениями для дивных балов. Как странно — Драко не любил долгих празднеств, и Панси решила не любить, хотя всегда готовилась к ним с особым воодушевлением. Только спустя годы и после пережитых слез Панси задумалась о том, что начала узнавать свою истинную сущность и понимать настоящие желания, которые раньше скрывались под гнётом чужого влияния. Голоса затихли, Панси сделала спасительный, свежий вдох и нацепила на лицо суховатую, учтивую улыбку. Распрямила плечи и, переступая порог, посмотрела на Арселя и спокойно ответила: — Вы очень любезны, мистер Стамли, прошу, называйте меня по имени. Паренек просиял, зашел следом и закрыл за собой дверь. На несколько секунд наступило затишье, а потом раздались сдержанные возгласы собравшихся. Панси хватило минутки, чтобы оценить обстановку. По всей видимости, вечер богатеев вовсю горел с самого обеда, поскольку здешняя обстановка показалась более-менее расслабленной. Просторное помещение больше напоминало деловой кабинет, нежели банкетный зал. Отделанные гренадилом стены были украшены разнообразием картин и фигурных канделябров, но несмотря на избыток подсвечников, комнату освещал лишь приглушенный, тусклый свет от парящего у потолка шандала, создавшего эффект спокойной атмосферы, а слабая дымка от нескольких сигар навеяла чувство, подобное трансу. Посередине помещения стоял низкий, широкий столик с угощениями и напитками, а вокруг него на достаточном для комфорта расстоянии были расположены диваны и кресла из плотной кожи, на которых восседали знакомые и незнакомые для Панси люди. — Дорогая моя! — не успела Панси рассмотреть каждого, как к ней подошла миссис Малфой. — Я рада тебя видеть! Панси мимолетно запнулась о мысль, что Нарцисса была ещё бледнее, чем казалась ей раньше. Волнение за мужа довело её до истощения и только благодаря волшебным зельям лицо демонстрировало прежнюю красоту, а светлые волосы хранили лоск. Миссис Малфой невесомо мазнула тонкими губами по её щеке, а Панси искренне улыбнулась, будто немым жестом выражая сожаление о трагедии в малфоевской семье. За время их приветствия в комнате возобновились разговоры. Панси вздрогнула, когда ощутила на плечах прикосновение. Слабо кивнула, расслабив спину, когда Арсель галантно стянул с неё шубку. — Драко очень по вам скучает, — Панси поправила шаль и рукава мантии, а Нарцисса мягко потянула её за руку к месту на диване. — У него всё хорошо? Панси опустилась на краешек с прямой спиной и улыбнулась, когда с другого края к ней подсела Адриана Яксли, дочь покойного Пожирателя Корбана Яксли. — Да, — она приняла из рук Нарциссы пузатый бокал с клубничным ликером и, сделав глоток, добавила, — на последней игре он поймал снитч и принес Слизерину победу, — миссис Малфой продемонстрировала гордый взгляд. — Я слышала, что в Хогвартсе запретили играть в квиддич, — вмешалась Адриана, а Панси в мыслях закатила глаза от подобных глупых слухов. Открыла рот, чтобы ответить, как вдруг… О великие маги! Вот и он! Панси услышала его голос и обращение к собеседнику. Прямо напротив дивана, на который её усадила Нарцисса. Между ними только стол и беседы с других сторон. Видать, это судьба… Панси не подняла глаза на Нотта и со второй попытки ответила Адриане: — Нет, благодаря Гермионе Грейнджер мы вновь играем в квиддич. Нарцисса поджала губы, а Адриана поморщилась в неприязни. Панси опустила голову вниз и покраснела от ненамеренного упоминания грязнокровки. — Благодаря Гермионе Грейнджер… — процедила Адриана со злым сарказмом, — мой отец погиб на войне! — залпом осушила бокал и поставила его на столик. Нет, это вина Того-Чье-Имя-Не-Называют! Панси вздохнула и поймала мантию, соскальзывающую с бедра. Задела под ней край платья и пригладила его, скрыв ножки. — Мне очень жаль, — произнесла и сама удивилась, что в голосе отсутствовала вежливость, звучало лишь формальное, наигранное сочувствие. Панси услышала, как с правой стороны два пожилых господина разразились хохотом, обсуждая успешное сотрудничество в области издания магических книг, а с левой дальняя родственница Лестрейнджей закурила трубку, разговаривая с плохо вписавшимся в обстановку Арселем. Панси по какой-то причине очень боялась поднять голову и посмотреть прямо, где главный источник её терзаний спокойно беседовал с неизвестным волшебником солидной наружности. Вместо этого она краем уха слушала причитания Адрианы, которая проклинала поттеровскую шайку за гибель Корбана. Панси встретилась взглядом с Арселем. Снова покраснела, поскольку он сразу же заулыбался и с восхищением провел взглядом по её телу. Разозлилась на себя и на него. Арсель раздражал. Будто раздевал одними глазами, ещё немного, и пустил бы слюну. Панси крепко сжала зубы. — Ненавижу эту грязнокровку! — Адриана довела её окончательно. Бедная Грейнджер! Она столько перенесла из-за ноттовского ублюдка, так ещё и наглая сука сейчас обвиняла её в свержении мерзавца Яксли, который возглавлял комиссию по учету «маггловских выродков» во времена марионеточного правительства и бесконтрольной власти Того-Кого-Нельзя-Называть. Панси видела параллели со своей судьбой. Её родители тоже оказались в тюрьме из-за победы светлых магов, но она не собиралась обвинять в этом Грейнджер. Раньше подобное чувство заступничества овладевало ею в моменты стычек Малфоя и Поттера. Она всеми силами старалась ударить гриффиндорцев жестоким словцом, чтобы потом смеяться над ними в слизеринской гостиной вместе с Драко, а сейчас… жесты и манеры остались, только объект защиты изменился. Панси не видела себя со стороны. Поставила бокал на столик. Позвоночник сам по себе выгнулся ровнее, подбородок вздернулся, а взгляд стал острым и надменным. На губах дрогнула усмешка, а голос сквозил желанием добраться до главной цели… Очень давно с таким же выражением она советовала Грейнджер упасть на пол вслед за книгами по примеру мусора, но теперь, посмотрев на Адриану, она хотела добиться справедливости, а не обычного унизительного оскорбления. — Эта грязнокровка спасла нас от неминуемой смерти! Ты должна быть благодарна ей за то, что Тот-Кого-Нельзя-Называть проиграл войну! Панси произнесла это так громко, что на их диалог обратили внимание другие гости. Только Нотт продолжал что-то рассказывать собеседнику. — Мисс Паркинсон, подобные убеждения превратят вас в предателя крови, — девица из рода Лестрейнджей отложила трубку и взмахом палочки добавила в воду винную настойку, напоминающую расслабляющее зелье. Адриана с широко распахнутыми глазами смотрела на упрямую в своих словах чистокровку, Нарцисса спокойно хмыкнула, по всей видимости, согласившись с мнением Панси, а господин «с книгами» снова хохотнул, случайно пролив на себя напиток, который был явно покрепче вина. — Не слушайте их, Панси, прошлое осталось далеко позади, Тёмный Лорд исчез навсегда, — пьяный весельчак провел палочкой по мантии, удалив пятна, и лениво махнул в сторону Лестрейндж, блеснув бриллиантовыми перстнями. Панси активно шевелила извилинами и наконец-то вспомнила этого богатого чудака. В детстве он подарил ей книгу с магическими фокусами. Данное воспоминание в совокупности с изречениями собравшихся аристократов привело Панси к изумленному осознанию. Действительно, прошлое ушло, война закончилась, теперь разговоры превратились в дискуссии, в которых нет места страху и ненависти. Адриана… в каком-то смысле заслуживала право на собственное мнение, с которым Панси могла согласиться или не согласиться. В этом проявлялось уважение? Панси прикусила губу и ответила себе, что умение выслушивать чужую точку зрения без злости вполне достойно уважения, даже если это мнение считалось ошибочным. Мельком оглядела Лестрейндж, Яксли и чудака. Вот, пожалуйста, одна открыто источала гнев, другая со спокойствием придерживалась традиций магглоненавистничества, третий воспринимал ситуацию с юмором. Каждого объединяло прошлое и каждого что-то отличало друг от друга, тем не менее они выжили в борьбе между Пожирателями и Орденом и, судя по неформальной обстановке, остались в хороших деловых отношениях, а может, и вовсе испытывали дружескую симпатию. Каким образом примкнуть к ним? Как это делала мама? Она часто улыбалась. А папа? Он был хитрее… Внутри загорелся яркий огонек заинтересованности. Панси даже про боязнь встречи с Ноттом забыла. Разговор с последователями Тёмного Лорда неожиданно превратился в развлечение, где главным орудием стал язык, которым так гордо славились слизеринцы. Итак, три разные точки зрения на её слова, Панси должна с выгодой справиться с каждой из них. Не заметив съехавшую с бедра мантию, Панси плавно положила ногу на ногу, слегка махнула головой, чтобы отлетела прядка волос от щеки, и положила сцепленные в замок руки на колено. На лице появилась милая улыбка, а брови чуть приподнялись в сожалеющем выражении. — Я согласна с вами, — посмотрела на чудака и кивнула, — мы не должны держаться за прошлое, — повернулась в сторону Лестрейндж и наклонила голову к плечу, вложив в интонацию заметную долю почтения к словам, — я уважаю своих родителей, которые научили меня ценить чистоту крови, — девица улыбнулась краешком губ и прищурилась, оценивающе посмотрев на Панси новым любопытным взглядом. Быстренько сглотнув, Панси улыбнулась в ответ. Взяла два винных бокала со стола и повернулась корпусом к угрюмой Адриане, которая по рефлексу приняла протянутое вино. Панси облизнула губы и завела волосы за ушко. Чуть приподняла бокал в сторону Адрианы и… Внезапно память подкинула воспоминание, а кожа только сейчас почувствовала чей-то цепкий взгляд. Панси мельком задалась вопросом, как давно она привлекла его внимание… Душа наполнилась адреналином, когда она захлопала ресницами и обратилась к Адриане с мягкой интонацией, в которой только один человек смог бы распознать фальшь, ведь сам же использовал такой подлый способ извинения: — Прошу прощения, Адриана! Прими мои извинения и раскаяние за неподобающее поведение по отношению к наследнице чистокровной династии, — слово в слово Панси повторила речь Нотта и аккуратно приблизила бокал к Адриане, а та в очередной раз округлила глаза, — я сочувствую твоей утрате. Свела брови и опустила взгляд на бокалы. Адриана прерывисто выдохнула и ответила, сменив гнев на спокойствие: — Благодарю, Панси, — кратко, прохладно, но приемлемо для суки вроде дочери Пожирателя. Адриана приподняла бокал. Не чокаясь, обе сделали глотки в знак памяти и примирения. — Присоединяюсь! — воскликнул весельчак. Лестрейндж его поддержала, только вместо бокала приподняла трубку и закурила, а Нарцисса добавила себе ликерчика и перевела тему на прогнозы ближайшей смены сезонов и весенние поездки к морю. Панси несколько мгновений играла в гляделки с Адрианой. Заметив смягчение во взгляде, с облегченным вздохом отвернулась и села ровно. Стало жарко, она решила не поправлять мантию, которая больше не скрывала красивую материю платья. Вырез открыл вид на колено. Панси ослабила шаль, оттянув её от горла, и завела назад волосы. По-прежнему пребывая в возбуждении от беседы, она забылась и приложила прохладное стекло бокала к щеке. В наслаждении прикрыла веки и увлажнила губы кончиком языка. Все не так плохо, да? Весьма! Я смогу терпеть их и надеюсь… если не на дружбу, то хотя бы на доверие. Чудак мне понравился, Лестрейндж тоже… столько забот… Панси не слушала разговор Нарциссы и Адрианы… что-то про благотворительность. Почему здесь так жарко? Это ностальгия по прошлому! Родители крутились в интригах, значит, и ты способна добиться признания высшего общества. Представь, что будешь делать, когда тебя окружат не десять, а сто таких же разномастных, борзых богачей?! Странно, когда Панси была подростком, такие вопросы её не волновали, ведь она была под защитой родных, а теперь, когда ей вернули фамильный особняк со всем содержимым, придется самостоятельно бороться за право принадлежать яркому свету, ведь вместе с домом она получила семейные реликвии в виде артефактов, магическую защиту собственности и толпу эльфов, которые с восторженным писком встретили госпожу у ворот дома. Каким образом ей содержать такое хозяйство, она не знала, ведь Министерство конфисковало банковские хранилища, а продавать семейные раритеты Панси не осмелилась бы. У неё как прежде оставалась надежда на возвращение родителей, поэтому она поставила себе цель найти источники дохода и сохранить в целости всё, что осталось в особняке. Именно по этой причине она решила сыграть с чистокровками… они могут пригодиться в будущем, ведь связи имели важную роль для людей с далеко идущими планами. Жарко, жарко. Разуму жарко от мыслей и планов… Допив вино, она отставила бокал и расстегнула мантию. — Ты отлично выглядишь, дорогая, — шепнула Нарцисса, когда мантия соскользнула с её тела, продемонстрировав платье. Панси неспешно закрыла шалью плечи и грудь. — Вы тоже, миссис Малфой, — качнула головкой и потянулась к бокалу, как вдруг… Панси не ответила бы, почему именно в этот момент рискнула посмотреть на того, кого так сильно и одновременно трепетно боялась увидеть. Не коснувшись стекла, медленно подняла глаза. Сначала взгляд зацепился за короткие сапоги без шнуровки, обрамленные по краю узкой металлической вставкой, затем глаза заскользили по черным брюкам, переместившись на пиджак с алмазной пуговицей. Такого же окраса рубашка выделялась из черного фона белоснежной строчкой по длине всех пуговиц и мелкой вышивкой на воротнике. Панси прикусила губу, вперив взгляд в область его плеча. На этот раз зажим на затылке отсутствовал, и волосы казались даже более густыми под зачёсом, приглаживающим шевелюру назад. Блеснула серьга, Панси запомнила огранку. Случайно дотронулась до бокала и вздрогнула, будто очнувшись от гипноза, ведь была уверена, что пальцы коснулись серьги, а не вина… Жарко… ну почему так жарко? Всё просто… Рука дрогнула, бокал выскользнул, но Панси подхватила его другой ладонью, хотя даже не посмотрела вниз. Глаза застыли на его лице, а точнее поймали его взгляд на себе. Панси сглотнула, дернулась гортань. Нотт опустил глаза на её горло, а потом снова посмотрел на лицо. Панси ощутила жар во всем теле, так же как и тогда у черного озера. Краем глаза она заметила медленное покачивание прозрачного кубка в его руке. Сглотнула снова и посмотрела… Он держал бокал на ладони, а узкая ножка проходила между указательным и средним пальцами. Бордовая жидкость плавно кружила по стенкам, когда Нотт слегка покручивал бокал. Покручивал, плавно убаюкивал, Панси чуть приоткрыла уста, чтобы выдохнуть, и застыла взглядом на мерных волнах… жидкость покачивалась, и Панси вместе с ней… а потом вдруг остановилась. В горле пересохло, больше слюны не оказалось, она напрягла горло, но не смогла сглотнуть. Боковым зрением уловила мелькнувшую улыбку на его лице. Бокал начал движение, а Панси замерла на нём взглядом. Опираясь локтями на подлокотники кресла, Теодор Нотт-старший медленно поднес кубок к губам. Теперь сверкнул грандидьерит на перстне, а Панси пропустила мысль о том, что он вечно ослеплял её: то камнями, то словами, то одним лишь присутствием. Поддалась искушению, прекрасно зная, что он видел её реакцию на свои действия, и неотрывно смотрела, как губы обняли кромку бокала, впустив в рот приторную жидкость, которую Панси сразу же захотела попробовать на вкус. Она следила за губами, не посмотрев в глаза. Боялась того, что могла увидеть, а именно — презрения. Он опустил кубок и поджал губы, спрятав их во рту, чтобы облизать, а затем показал странную, кривоватую улыбку. — Мисс Паркинсон, — позвонки дрогнули, Панси вышла из транса, услышав его голос, сосед Нотта с интересом посмотрел на Паркинсон, а Нарцисса понизила голос при разговоре с Адрианой, — вам понравилось вино? Панси моргнула. Сосед ухмыльнулся, сложив руки на груди, а Нотт выгнул брови, вернув бокал на карусель. Проклятые волны так и норовили привлечь её взгляд к его ладони… В эту встречу Панси была полна решимости взять реванш за прежнее унижение. Возле озера она с позором кидалась на опытного Пожирателя, а теперь старалась придерживаться более спокойного и уверенного в себе образа. Стерла с лица смущение и вежливо ответила: — Вполне, — чуть усмехнулась и добавила, — сносно, — наклонила голову набок. Во время ответа он с равнодушным лицом провел по ней взглядом, но, задержавшись на ногах, немного приподнял уголок губ и произнес: — Вы правы, сегодняшнее меню сильно разочаровывает. Ха! Едва ли! Панси очень хотела остаться с ним наедине, чтобы выразить недовольство из-за его гадких намеков, а ещё… упрекнуть в лицемерии, поскольку минутами ранее она заметила проблеск одобрения и интереса в ноттовских глазах. Панси возненавидела его показное безразличие даже больше чем сынка-психопата. — В самом деле, мистер Нотт? К поступку вел тот самый духовный адреналин. Панси ослабила шаль, позволив краям разойтись, и, придерживая её в изгибах локтей, поднялась с дивана. Голоса исчезли. Панси не замечала ничего вокруг: ни удивления Адрианы, ни недоумения Нарциссы, ни голодного взгляда Арселя. Видела только чуть прищуренные глаза и провокацию на лице старшего Теодора. Не прерывая зрительного контакта, медленно приблизилась к его креслу, а затем… в душе готова была закричать от счастья… потому что его брови поползли наверх, когда Панси остановилась напротив, а спустя секунду чуть шире расставила ноги и сделала шажок. Его колено натянуло ткань платья между её ног, бедро оголилось в вырезе, а Панси потянулась к бокалу и осторожно, чтобы не коснуться его пальцев, обхватила широкое горлышко. Нотт расслабил пальцы, а Панси перехватила кубок другой рукой и, смотря в его глаза, сделала маленький глоточек. Наслаждалась победой до определенного момента — его лицо быстро избавилось от удивления, вместо бокала пальцы погладили ободок перстня, а потом Панси вовсе внутри запаниковала, потому что он невесомо двинул ногой, погладив внутреннюю, боковую сторону её колена. Сделай вдох! Мерлин! Я не могу! Да и напиток горьковат… Панси отняла кубок от губ и улыбнулась, ничем не выдав растерянности от его жеста. — Да, — чуток наклонилась, низ шали прошелся по его ногам, когда она протянула ему бокал, — сплошное разочарование. Он обхватил ножку кубка, а Панси сделала шаг назад, оправив подол платья. Развернувшись, медленно направилась обратно к Нарциссе. Наступила чересчур неловкая тишина. Панси потеряла его взгляд в момент, когда он посмотрел на кубок и допил содержимое, а затем повернулся к собеседнику, который что-то спросил про род Паркинсонов. Панси больше не слушала. После своей выходки она больше не хотела оставаться с ним наедине, но, будто бы издеваясь, в комнату зашел гоблин и направился к Нотту, с мрачным видом шепнув про заполнение документов. — Я полагаю, вечер подошел к завершению, господа! — усатый чудак с трудом поднялся с кресла. — Мисс Паркинсон! — когда Нарцисса и Адриана покинули кабинет, к ней подлетел Арсель. — Вы должны прочитать соглашение, — Панси взяла пергамент, хотя до этого уже несколько раз его перечитывала. Арсель сел рядом с ней на диван. Придвинулся ближе, бедра соприкоснулись. Панси сделала вид, что читала, а в реальности слушала топот уходящих гостей. В кабинете становилось тише. Нотт проводил до двери недавнего оппонента по беседе и вернулся к креслу. Двери закрылись. Они остались втроем. Панси низко опустила голову и зажмурилась. Паренек открыто пялился на её грудь, но единственное, о чем она думала, так это о волшебнике напротив, который скрестил лодыжки и положил ладони на подлокотники, ожидая, пока Панси отложит пергамент. Она долго возилась с одной и той же строчкой, Арсель придвинулся еще ближе. Панси вздрогнула от ровного, безэмоционального голоса с другой части комнаты: — Ты с таким усердием привлекала моё внимание, — сказал словно сам себе, а Панси сбила дыхание из-за понижения тона в следующих словах, — поэтому мы обойдемся без лишних глаз, — с этими словами Арсель подскочил, как ужаленный, будто его ударили заклинанием. — Мистер Нотт, я считаю своим долгом помочь Панси в… — Ваш долг на этом заканчивается. Панси так и не поняла, что случилось с Арселем. Через минуту он вылетел из комнаты, а Панси так и сидела, склонившись над пергаментом, пока не напряглась от случайно упавшей с плеч шали. Хотела бы поправить, но… — В этом нет необходимости, дорогуша, разве тебе не было жарко минутами ранее? О, значит, он смотрел… Что же, дорогуша, дорогуша, дорогуша, посмотри на него! Я не могу! Безупречна! Безупречная безупречность! Не бойся… безупреч… О, замолчи, пожалуйста! Я посмотрю! Посмотрю так, как ему и не снилось! Она подняла взгляд…