shatter me

С новым Бэтменом не пошутишь, говорила Харли. С новым Бэтменом не пошутишь, говорили надгробия на кладбище в Готэме — их прибавилось за последние полгода. Мальчик разучился шутить, сказал мертвый Джокер. Готэм никогда не был веселым городом, а сейчас и вовсе стал напоминать долбанное поле битвы. *** Лэнси ненавидела две вещи — внезапные контрольные и пробки. Контрольная по литературе Средневековья с утра пораньше настроила на отвратительный день, а пробки заставили идти до дома на своих двоих. И она (первый кандидат на премию Дарвина), конечно же, нарвалась на какое-то дерьмо. Каким-то дерьмом оказалась группа парней. Которые были очень рады компании молодой девушки, как они сказали. Молодая девушка послала их на хрен, но они не оценили. Когда все её лицо было чёрным от потекшей туши, а один из них разорвал на ней юбку, с крыши опустилась тень. И Лэнси поняла, что ей не хватает воздуха. — Валим, мать его, это Бэтмен. — Ты придурок? Это подражатель. — Бэтмен мертв. Лэнси слушала их болтовню и смотрела на тень перед собой. Высокая, жуткая, и явно настраивающая на то, что валить отсюда со всех ног. Когда она попыталась это сделать, её схватили за разорванную юбку и прижали к земле. И тогда это существо ринулось на них. Она успела только вскрикнуть. А потом перед ней лежали четыре трупа. Четыре, мать его, трупа. С пустыми глазами, заляпанные кровью. Она текла-текла-текла, она лизала обнаженные коленки Лэнси. И она кричала-кричала-кричала, пока смотрела на свои красные коленки, и красные руки, и красные трупы. В сознание её вернул голос. Низкий и страшный. — Уходи отсюда. И добавил: — Живо. Лэнси добавлять не надо было. Она поднялась, опираясь о стену, и побежала вперёд. Когда она выбралась из переулка, в лицо ей ударил солнечный свет, как в гребаных голивудских фильмах, когда герои выбираются из тёмной пещеры. У переулка уже ждала полицейская машина, и детектив Харви Дент подавал ей пальто, бурча что-то о чокнутых психопатах и бойне на улицах. *** Бэтмен исчез. Отправился в ад, куда ему и место, говорил босс. Дэвид босса слушал и не перечил, хотя черт его знает — этого Бэтмена. Он всегда возвращался. Чтобы забрать с собой в ад других. Дэвид ожидаемо Бэтмена боялся. Другие над ним смеялись. Добавляли, что Бэтс не убивает — только калечит. Только калечит — всего-то, пфф! Идиотизм какой. Дэвид ненавидел свою работу. Но деньги ему были нужнее. К тому же, босс у них был что надо. Смелый, сильный, рисковый, на такого и работать приятно. И плевать, что толкаешь наркоту на улицах. «Будь со мной, Дэви, и тебе никогда не придётся нуждаться», говорил ему босс. Он даже доверял ему своего сына — мелкий пацан был таким же активным и находчивым, как папаша, пусть Дэвиду и было его жаль. Если бы у него был сын, не хотел бы он, чтобы тот вырос мафиози или наркобароном. Дэвид считал, что дела пойдут в гору после смерти Бэтмена, как и предсказывал босс. Дела и правда шли. Поначалу. А потом появился он. После того, как новый Бэтмен, которого скептики называли подражателем, накрыл парочку их складов, пришлось насторожиться. Но он все равно их нашёл. В тот вечер Дэвид понял, что это был не подражатель — хуже. Он сломал боссу шею также легко, как если бы ломал зубочистку. И отправил на тот свет почти весь персонал — здание кишело трупами. Дэвид бежал по коридорам и не верил, что недавно играл с ними в покер или трепался в баре. Он бежал, но знал, что новый Бэтмен его догонит. Ему не скрыться. А когда он услышал за спиной звук, закричал. — Дэви, ты в порядке? Что случилось? Где папа? К нему подбежал мальчишка. Гребаный мальчишка, сын гребаного босса, который втянул их во все это. Гребаный мальчишка, который остался сиротой. И которого этот псих прикончит как нечего делать. Дэвид схватил его и побежал дальше. Бежать было трудно, в боку кололо, а болтовня мальца не способствовала появлению новых сил. Когда он почти добрался до выхода (надежда, вот она — надежда есть!), его нагнал Бэтмен. Дэвид подумал, что это тот самый момент, чтобы вспомнить все события своей дерьмовой жизни перед смертью. Прощай, дорогая, ты была не самой лучшей, но — была. — П-пожалуйста, — ревел он. — П-п-па-ожалуйста. Бэтмен все ещё наступал. А потом пацан вырвался из его рук и бросился вперёд. Дэвид даже забыл о своих мольбах, в отчаянии вытянул руки, схватил мальчишку и прижал к себе. И понял, что Бэтмен до сих пор не выстрелил. Он посмотрел на него — в пугающе-белые линзы маски. Бэтмен держал их на прицеле — но выстрела не было. — Где мой отец?! — кричал ребёнок. — Куда ты дел моего отца, подонок? Дэвиду даже показалось, что Бэтмен усмехнулся. А после этой чокнутый долбанный психопат, который перебил всех, что находились в здании, опустил пистолет. И скрылся. Его, блять, будто и не было здесь. — П-папа, — скулил мальчишка. — М-м-мой отец. Дэвид сильнее прижал его к себе. Обнял, будто рёбра хотел сломать. Дэвид не хотел. Благодаря ему — он не сомневается — его оставили в живых. Он подхватил пацана на руки и пообещал себе никогда в жизни не вмешиваться в это дерьмо — снова. Мальчик, оставшийся сегодня сиротой, все ещё беззвучно плакал. *** У него было много шрамов. При первом взгляде Кайти подумала, что он самоубийца. Он резал себе вены. Не раз. И шрамы уродливо тянулись по коже. Она не сомневалась, что под футболкой их ещё больше. Но способен ли человек нанести себе столько увечий? Кайти смотрела с опаской, будто рассматривала диковинную зверюшку. Он был красив. Несмотря на забинтованную шею, омерзительные раны и растрепанные отросшие волосы и щетину, он был красив. Раньше Кайти с удовольствием бы написала бы на стаканчике свой номер в придачу с кофе. Сейчас она думала, что для этого не место. И не время. Готэм рушился, как рушился мир. Земля становилась все более непригодной для жизни. А Кайти была простой баристой. — Ваш американо. Парень кивнул и взял стаканчик. Она смотрела на загрубевшие пальцы и ладони. Раньше его руки, наверное, были очень красивыми. Кайти питала слабость к красивым рукам, и её подруги часто смеялись над этим. Этот человек, должно быть, потерял всю семью. И он вынужден выживать. Один. И он пытался покончить с собой. И он убийца. Это Кайти поняла двадцать минут спустя. Грабитель, вломившийся в кофейню, велел доставать все из кассы и держал её на прицеле. Она плакала и кидала деньги ему в сумку, запоздало размышляя о том, что лучше бы не брала сегодня чужую смену (по-дружески, так сказать). А потом его убили. Продырявили голову долбанным пистолетом, Кайти видела кровь и прочую мерзость, вытекающую из его головы. И посмотрела на убийцу. Этот парень не пытался покончить с собой. У него не было родных и близких. Он, наверное, один из них, из тех, что нападают, воруют, насилуют, убивают. Он, должно быть, занимается чем-то незаконным. Он, мать его, опасен. Бежать, бежать. Кайти побежала к чёрному входу. Бежать. В полицию. Рассказать все. Они защитят. Она знает его. Знает лицо. Они его быстро найдут. И посадят за решетку. Кайти почти представила себе это. Как его сажают за решетку, и она больше не боится этого жуткого человека с отвратительными шрамами. Бежать, бежать. У выхода её уже ждали. Кайти не успела ни закричать, ни удивиться тому, как быстро он там оказался. Она услышала хруст. И все. Больше ей не нужно было бежать. *** — Я всегда знал, что ты чокнутый, Тодд. Но не думал, что настолько. Вот тебе и приветствие от пропавшей семейки. Добро пожаловать. Джейсон ухмыльнулся. Дэмиен вдруг подумал, что так ухмыляться могли бы только одичавшие звери. — Спасибо, мой психиатр говорит, что это ещё не конечная стадия, но я стараюсь. — Ни за что не поверю, что хоть один психиатр в мире согласился работать с тобой. Джейсон вёл себя так, будто это обычный его вечер. Он открыл бутылку виски и сел на диван. А к нему не явился Дэмиен, мать его, Уэйн, хрен пойми сколько времени спустя. — Ты по делам или решил поболтать по-семейному? Потому что у меня мало времени. — Полетишь убивать очередную жертву? — Тебе ли судить меня. Ничего лучше Лиги Теней не нашёл? — Отвратное место. Но с тобой отвратнее. — Всегда рад послать тебя нахрен. Катись из моей квартиры. — Я бы рад, но все ещё надеюсь найти в этом сраче проблески твоей адекватности. — Насчёт адекватности ты не к той семейке обратился. Дэмиен хмыкнул и устроился рядом с ним. Джейсон где-то нагулял жуткие шрамы и забыл о том, что такое стричься. А ведь Дэмиен думал, что раньше он выглядел не очень. Они разговаривали друг с другом все также хреново, и это, наверное, единственное, что между ними осталось. — Я ненавижу тебя, — сказал Дэмиен. За то, что рядом не было. Не было рядом, когда нужно было спасти отца, Дика, Альфреда, хоть кого-нибудь, черт, хоть кого-нибудь. Хоть его. — Рад за тебя. Джейсона рядом не было. Он пытался спасти Готэм. Пытался делать то, что делал Брюс. Тим тоже старался. И погиб у него на глазах. Барбару убили, когда она защищала отца. Стефани схватили и изнасиловали, её труп Джейсон нашёл в реке. Кассандру разорвала разъяренная толпа, которым не хватало еды и которая принялась грабить магазины и крушить все и вся на своём пути. В таких набегах умирало немало гражданских. Дик сошёл с ума, а Дэмиен свалил к родственникам. А Джейсон… Джейсон остался в Готэме. — Ты злишься? — спросил он. — За то, что я уехал? — Нет, — ответил Тодд, протягивая ему кружку. Он варил отличный кофе, и это было одним из его качеств, за которые Дэмиен мог бы его похвалить, хотя Джейсону это нахрен не сдалось. — Я рад. Тебе не стоило здесь оставаться. Здесь творился ад. Робин знал. И оставил их. Доверился им. Потому что, ну, это были долбанные Тодд и Дрейк. Уж они-то, они… они должны были справиться. Спасти Готэм. Спасти людей. Они же… сильные. Дэмиен на них равнялся, хотя никогда не признавал этого. А когда он возвращается, то слышит, что Дрейк и остальные мертвы, а Красный Колпак… новый Бэтмен превратил город в военный лагерь. — Мне жаль. — Уймись. Ты звучишь как Брюс. Он вздрогнул. Отец. Разумеется. Он и вернулся за этим. Чтобы сказать. Но не чтобы обнаружить на месте Готэма гребаный Освенцим. — Тебе нужно отменить свою военную диктатуру, Тодд. — Преступлений больше нет, если ты не заметил этот незначительный пункт. Иногда такие методы необходимы. — Преступлений нет, потому что ты устроил кровавую бойню и перебил всех, кого только можно. Люди боятся на улицу выходить, не говоря уже о грабежах и убийствах. — И ты хочешь сказать, что это плохо? — Я хочу сказать, что не о такой безопасности говорил отец. И Дик. Джейсон рассмеялся. Дэмиен сжал руки в кулаки, когда услышал его смех, потому что… нормальные люди так не смеются. Так смеялся бы Джокер, выкинувший очередную хреновину. — Да-а-а, как же я мог забыть. Папа-мышка, идеальный мальчик и прочие. Которые так стремились спасти город. Только где все они? Где они были, когда люди умирали? — В гробу, потому что они спасали этих людей. — В гробу должны были лежать совсем не они. — Должны были, — Дэмиен усмехнулся. Он бы с удовольствием посмотрел, как демоны разрывают на части убийц и насильников, а не его команду. — Ты решил отомстить за них таким образом? — Я решил спасти город. То, чего они хотели. — Они хотели совсем не этого! — он крикнул. Кружка полетела в стену. — Если ты закончил со своими претензиями, истеричка, то удачной прогулки до двери. — ответил Джейсон, направляясь в спальню. Дэмиен раздраженно фыркнул. Не он должен ему это объяснять. Не ему этим заниматься. Джейсон и Дэмиен всегда были похожи друг на друга — где-то даже во взглядах. Дэмиен не убивал, но навряд ли бы сильно расстроился, если бы случайно погибли парочку контрабандистов или наркоторговцев. Но на примере Джейсона можно отлично убедиться, куда приведёт такая дорожка. Он искренне верил в то, что делает. Он верил, что спасает людей. И от этого убедить его в обратном было ещё сложнее. Готэм стал военным лагерем, в котором люди боятся дыхнуть не по назначению. Полиция, жители, преступники — все боялись нового Бэтмена. Дэмиен сам опасался этого человека. Того, кем он стал. — Отец жив, — говорит он наконец то, зачем пришёл. Джейсон застывает и глядит на него, как на долбанного сумасшедшего, на пациента Аркхэма. — Тебе в Лиге Убийц совсем мозги отшибло? — Хотел бы я думать, что я вообразил себе это, когда ударился головой. Но нет. Кент нашёл меня и сказал, что отец в подчинении у Дарксайда. — рассказывает Дэмиен. — Кент? — Джейсону хочется рассмеяться. — Тот, кто все это начал? Как ты вообще смог его слушать? — С ним была Рэйвен, и она объяснила… — А-а-а, твоя подружка. — Она не моя подружка, — прерывает его Робин. — Да, разумеется. — Тодд кивает с видом человека, который совершенно не верит в то, что ему говорят. Эта беседа отдаёт чем-то далеким, ностальгическим, так они препирались, и болтали, и обсуждали всякое дерьмо ещё до начала войны, когда все были живы. — Мне даже нетрудно в это поверить, потому что он всегда был поразительно живуч. — Ты лично проверял, когда пытался убить его. — напоминает ему Дэмиен. — Да, ты тоже. Я помню Суд Сов и Когтя. А теперь отец попытается убить нас, думают оба. — Ты должен полететь с нами. На Апокалипс. — И оставить Готэм? Ты представляешь, что тут начнётся? — Ничего. Успокойся, Тодд. Готэм простоит без тебя. И без Бэтмена. Всегда стоял. Ты сделал из него военную тюрьму и веришь, что так будет лучше, но нихрена это не спасение. Не такого спасения хотят люди. Джейсон фыркает. Ну да, люди. Люди сами не знают, чего хотят. Герои — это потрясающе. Но они опасны. Они храбры и отчаянны. Они разрушают инфраструктуру, а их битвы ведут к огромному количеству жертв. Супермен самый лучший. Он — настоящая угроза, его нужно держать под контролем. А как насчёт Бэтмена? Легенда! Бэтмен — сумасшедшие. И прочее, прочее, прочее. Бэтмен не смог спасти Готэм. Люди будут благодарны Джейсону за его спасение. Дэмиен так не считал. Спасение Джейсона приравнивалось к поводку на шее, к клетке. Сам он клетки и ошейники ненавидел — его трудно было держать под контролем, и, тем не менее, он стремился посадить на цепь все население Готэма. — Ты был прав, — говорит Дэмиен. Джейсон смотрит на него с удивлением. Хотя бы потому что малявка не каждый день признает чью-либо правоту. — Ублюдки заслуживают смерти. Он хотел бы исправиться. Стать таким, как отец. Быть сильнее. Спокойнее. Лучше. Но в чем-то он был согласен с Тоддом. В том, что, убив одного, можно спасти десятки и сотни других жизней. — Отец тоже был прав. Джейсон присел на диван, потому что такое разговорчивое философское настроение на Дэмиена снисходило крайне редко. — Я всегда считал, что нужно знать меру. Методы Бэтмена не спасут Готэм. Твои методы его уничтожат. Потому что была мера. Милосердие Бэтмена служило карой для всех других. Люди гибли на улицах, потому что Бэтмен отпускал преступников. Жестокость Красного Колпака была ничем не лучше. Потому что в погоне за преступниками он сам стал таким же. Он убивал убийц и насильников. А потом начал оставлять детей без родителей. А потом избавлялся от свидетелей. Обычных гражданских. И запугал всех до такой степени, что они вспоминали о нем с не меньшей дрожью, чем о Джокере. В погоне за спасением Джейсон превратился в того, с кем боролся и кого боялся. — Я собираюсь вернуть отца. И ты тоже, мысленно добавляет он. Мы вернём Бэтмена. А потом Дика. А потом Готэм. Чтобы сделать это, ему нужно сначала вернуть Джейсона. — Ты стал невыносимой пиявкой, малявка. Грейсон плохо на тебя повлиял. — он подошёл к нему и потрепал за волосы. Робин порывался сломать ему за это руку. — Ты пойдёшь со мной. — Своим шавкам в Лиге Теней приказывай. — Я прикажу своим шавкам заявиться к тебе и выбить из тебя всю дурь. А потом посадить на корабль до Апокалипса. Джейсон смеётся. Жизнь покатилась к чертям с вторжения Дарксайда. Семья распалась на части, а Готэм стал ещё более отвратительным, чем был когда-либо. Надгробий на кладбищах не пересчитать, не пересчитать, сколько полегло близких, Дэмиен вернулся туда, откуда в своё время бежал, а Джейсон стал тем, кем всегда боялся его видеть Брюс. Новый Бэтмен внушал страх и отчаяние, а не уважение и восхищение. С Новым Бэтменом не пошутишь, говорили преступники. Которые вскоре оказывались либо на больничной койке, либо в гробу. Дэмиен заявился сюда, чтобы вернуть его. И вернуть отца. И вернуть Грейсона. Джейсон потрепал его по волосам — совсем как маленького — и едва не отхватил по шее. А потом мальчишка двинулся вперёд. И обнял его. Джейсон усмехнулся. У него был Готэм, который он старался спасти. У него была семья, которую он спасти должен. Бэтмен всегда выбирал Готэм.