Разбитое сердце, Разбитое сердце и новокаин Не снимет боль. Я потерял контроль, я во власти урагана (Он потряс меня, я сломлен), Я потерял контроль, я во власти урагана, Я во власти урагана. Bush — Hurricane
— Сейчас вы почувствуете большое давление, — звучит голос доктора. Давление? Он не знает, что такое давление! — Ты видишь ребенка, Брайан? — мой муж в очередной раз спрашивает меня об этом, пока сам глубоко дышит затрудненными, рваными вдохами внутри кислородной маски. Я не хочу отрывать от него глаз, но делаю это ради него. Смотрю за лист, который ограждает нас от операции. Я должен приготовиться к тому, чтобы не упасть в обморок. Руки доктора внутри моего мужа, и я замечаю крошечную ручку, торчащую из большого разреза. — Ты видишь ребенка, Брайан? — он снова спрашивает меня. — Они сейчас вытаскивают ребенка, — подтверждаю ему происходящее. Он улыбается в своей пластиковой маске и его глаза застилают слезы. — Сфотографируй, когда ребенка вынут, Брайан. Я действительно не хочу сохранять в памяти этот момент, я и забыл, что у меня даже есть камера в кармане моего больничного халата. Но он сказал мне, что, как и с другими его детьми, он хочет, чтобы момент их рождения был запечатлен на пленку. Вытаскиваю камеру Polaroid и осторожно нажимаю на кнопку, когда они вынимают ребенка из него. Это не похоже на рождение Эвелин, и это точно не похоже на рождение Лейтона. Я был взволнован, в восторге от того, что они появились на свет. Знаю, что сейчас я гребаный мудак, после всего того, через что ему пришлось пройти, ради этого рождения, но я бы хотел, чтобы нас не было сейчас здесь. — Это девочка! — радостно восклицает медсестра. Неужели она не понимает, что это не самый радостный момент в нашей жизни? — Еще одна доченька, Брайан, — он задыхается и сжимает мою руку. Я поворачиваюсь, чтобы смотреть, как женщина подносит ребенка, держа её рядом с головой своего папы. Он поворачивается и смотрит на малышку, всё еще покрытую слизью, но всё равно целует её пухленькую щёчку, и она начинает плакать. Его свободная рука тянется вверх, и он касается её щеки рукой, а я вижу только как его пальцы дрожат от наркотиков. Я не знаю, что чувствовать, когда смотрю на них вместе. Я хочу быть счастлив, что моя дочь родилась, живая и здоровая, как все новорожденные. Но в данный момент я совершенно онемел. Каким-то образом мне удалось сфотографировать его рядом с плачущим младенцем. Всё и все остальные просто исчезают, когда я смотрю на него с ней. — Возьми её, — говорит он, возвращаясь ко мне. Слезы текут по его впалым щекам, и он убирает свою дыхательную маску, — дай-ка я посмотрю, как ты её обнимаешь, Брайан, — говорит он хрипящим, усталым голосом. Начинаю класть камеру обратно в карман, чтобы освободить руки, дабы я мог держать новорожденного. Но медсестра, держащая нашего ребенка, забирает камеру у меня и кладет маленький шевелящийся комочек в мои руки. Смотрю на своего ребенка и даже не понимаю, откуда берутся вспышки камеры. Я едва слышу слова медсестры, когда смотрю на крошечное существо на моих руках. Изучаю её как можно лучше, но затем начинается волнение вокруг нас, которое я не могу игнорировать. — Брайан! Я оглядываюсь на него и снова вижу доктора, прикрывающего его рот маской. Его лицо наполняется страхом. — Позвольте мне взять ребенка, мистер Кинни. Я смотрю на медсестру, когда она протягивает руки и охотно отдаю ей ребенка. Она исчезает из моего поля зрения, а я даже не знаю, куда она её уносит. Я не думаю, что меня это волнует, потому что его глаза закрываются, и его хватка на моей руке ослабевает. Я единственный, кто удерживает нас вместе, пока вращающийся мир угрожает оторвать нас друг от друга. Я оседаю рядом с ним, мое сердце бьется хаотично. Не осознавая своих действий, кричу ему в ухо: — Проснись! Не оставляй меня здесь сейчас! Его глаза открываются и встречаются с моими всего на секунду. Он смотрит на меня так, как будто не узнает мое лицо, и мне кажется, что я кричу на него, когда его глаза закрываются снова. Не уверен, хотя… Я не знаю, что, блядь, происходит. Потом всё становится размытым. Меня выводят из комнаты, и последнее, что я вижу, прежде чем они закроют дверь за мной, это его слабая, тощая рука, свисающая с кровати.Отвоевать немного земли, но потерять тебя — Ведь непонятно, как до тебя добраться Без путевой нити, без денег, без извилистой дороги… Наша любовь — здание, стоящее на полыхающих углях. Bush — Hurricane