Точка зрения

P. O. V. Брайана

Пустые обещания, 27-е письмо, Несправедливое обвинение, даже нет слов. Bush — Bonedriven (Нас везёт лысый)

Когда мы возвращаемся домой, я всё ещё держу одну из его рук в своей, но другой прикасаюсь к его узкой спине в защитном жесте, пока Джастин поднимается вверх по лестнице. Но у самого входа в свою комнату он вдруг резко останавливается, и я вместе с ним. — Чёрт, — слабым голосом стонет Джастин, — я должен был закончить стирку после того, как мы вернемся от мамы. В подвале всё ещё стоит зарядка с моими простынями, которые нужно положить в сушилку, а простыни детей загрузить следом и постирать. Ебать. Я знаю, что он мог бы устроиться спать на голом матрасе, с одним лишь одеялом, но после всего этого стресса Джастин заслуживает того, чтобы спать в удобной постели. — Хорошо, я положу их в сушилку и поставлю стирку с детским бельём, а ты можешь просто остаться в комнате для гостей. — Они в той же в куче. Думаю, что весь последний месяц я превращался в гребаного «гнездового», — с попыткой сарказма объясняет он, — не могу перестать убирать и раскладывать всё по местам. Когда я уходил к доктору сегодня утром, я не думал, что вернусь так поздно. — Тогда, что насчет моей комнаты? — Надеюсь, что он хотя бы там не убирался. Я могу постирать свои простыни, я пытаюсь помогать ему по дому всем, чем могу, чтобы оставлять ему как можно меньше работы. Он смотрит на меня и краснеет. — Я уже сменил твоё постельное белье на свежее, но я не… — Ну, тогда ты можешь поспать пока там. Я закончу с остальным бельём сам, а ты сможешь вернуться в свою к кровать позже, хорошо? Не могу поверить, что он в первую очередь позаботился обо мне. Думаю, это ещё больше доказывает, что он чаще всего ставит меня на первое место. Делает он это специально или нет, но я должен сделать именно его моим главным приоритетом, и он должен сделать то же самое по отношению к себе. — Хорошо, просто позволь мне сначала переодеться. Наблюдаю, как он медленно идет к своему комоду, но когда он наклоняется, я не могу не смотреть на то, как его задница обтягивается новыми джинсами, соблазняя меня. У него всегда была такая классная задница. — Что? Дерьмо. Я смотрю, и ничего не могу с этим поделать. Джастин невинно улыбается мне, снимает рубашку и, расстегнув джинсы, вылезает из них. — Какого черта ты на меня пялишься? — Твоё тело так сильно меняется, — говорю я, оглядывая его сверху донизу, пока мой взгляд, наконец, снова останавливается на его животе. Не могу же я признаться, что жажду его звездной задницы. Он краснеет и тянется к пижамным брюкам, натягивая их на трусы. — Благодаря тебе, у меня есть это «красивое и круглое» тело, — саркастически реагирует он. Единственное, что пока в нем круглое — это его задница. Он идеально выглядит. Улыбаясь, я и иду к нему и помогаю натянуть его толстовку. Он смеется надо мной, когда кончики моих пальцев щекочут его живот. — Я думаю, что так ты выглядишь красиво. Он игриво отталкивает меня и трет живот. — Ты имеешь в виду, что я не похож на изможденного рахита, с раздутым животом? — Нет, — говорю я. Беру его за руку и веду в свою комнату, — твой живот не раздутый, и ты не выглядишь изможденным, ты просто выглядишь немного усталым. — Я чертовски устал, — признается он. Мы входим в мою комнату, и я вижу, что он застелил мою постель просто идеально. Она выглядит совершенной и привлекательной для сна, поэтому, когда Джастин заползает в неё, мне требуется много усилий, чтобы не последовать за ним. — Джастин, я могу постирать свои простыни и перестелить постель, — говорю я ему, — но спасибо, что сделал это для меня. Я укрываю его одеялом, подтыкая вокруг, и присаживаюсь рядом с ним, не в состоянии отойти от кровати, в которой лежит он. — Всегда пожалуйста, — говорит он, зевая. — Прошу тебя, с этого момента позволь мне делать такие вещи или, по крайней мере, помогать тебе с ними. — Хорошо, — соглашается он, — но иногда я просто не могу остановиться. — Ну, когда ты ничего не можешь с этим поделать, я пойму. Но я не хочу, чтобы ты снова изнурял себя до потери сознания. — Ты просто не можешь находиться рядом со мной, когда я выгляжу некрасиво, — шутит он. — Думаю, что одной из самых больших проблем, которые у меня были с тобой, заключалась в том, что это полная противоположность того, что ты сказал, Джастин. Однажды мне стало слишком трудно быть рядом с тобой, — я нежно касаюсь его живота, глядя ему в глаза, и поглаживая его щёку другой рукой. — Ты всегда был безупречно красив, Джастин. — Ты… ты тоже, — шепчет он. Его глаза расширяются, очевидно, в шоке от того, что он сказал. Я знаю, что он смущён своим признанием, поэтому я не собираюсь останавливаться на этом. Он всё ещё так чертовски зол на меня, но я сомневаюсь, что он даже наполовину так зол, как я сам. Целую его лоб, задерживаясь губами на теплой коже на мгновение дольше, прежде чем уйти. — Я собираюсь сделать что-нибудь поесть для тебя и принесу витамины, ты пободрствуешь ещё немного, хорошо? Он кивает и просит: — Если у нас остался этот маковый хлеб, принесёшь его мне? — С разогретым топленым маслом? — спрашиваю, вспоминая, как он готовил его для меня с детьми, прошлым вечером. Он облизывает губы, языком. — Да, пожалуйста. Мой член реагирует на это невинное действие, и мне теперь ещё труднее оставить его. Мы пялились друг на друга пару долгих мгновений, пока я наконец-то не нашёл в себе силы повернуться, чтобы уйти от Джастина. — Я вернусь через некоторое время. Просто включи телевизор и расслабься. Я позвоню маме, скажу, что ты в порядке и уже отдыхаешь в постели. — Поговори с детьми тоже, я уверен, что Эвви с Лейтоном немного напугались, когда моя мама забрала их у Дафни. Одри, наверное, тоже интересно, где я, — говорит он неуверенно. Он заботится о моих детях так, как будто они его собственные. Это очевидно не только с его слов, но по тембру его голоса, когда он говорит с ними и о них. Как он может даже думать, что не должен был быть отцом, это не укладывается в моей голове. Я должен успокоить его, иначе сам он не сможет успокоиться. — Когда я разговаривал с мамой, пока тебя осматривали, она сказала, что дети в порядке. Она не говорила им, что с тобой что-то случилось. Они просто подумали, что это особенный день, который они проводят со своей бабушкой. — Я знаю… но просто убедись, что они не напуганы. Если они волнуются, принеси телефон, чтобы я мог поговорить с ними. — Конечно, — отвечаю я, надеясь, что мне не придется этого делать, Джастину нужен покой. — И передай маме, я благодарен, что она сидит с детьми и оставляет их на ночь. — Я сделаю, Джастин, обещаю, просто постарайся расслабиться сейчас, — говорю ему и закрываю за собой дверь в спальню.