Придурок, пить меньше надо! И вообще, тот факт, что ты больше не диабетик, не даёт права бухать, как не в себя.
Ой – ой, как страшно! Кто-то мамочку включил.Я – и есть ты, долбаёб!
Фыркнув, мужчина перевернулся на другой бок, тут же с грохотом падая на пол. Сука! Охуенное утро. Едва не рыча, Музыченко направился в ванну, попутно осматриваясь в относительно знакомой квартире. Вот, блин, Юра. Что за лабиринт Минотавра!? Хер найдёшь выход, не то, что ванну. Всё же, пройдя по коридору до конца, мужчина наткнулся на нужную дверь. Открыв её, певец облегчённо выдохнул. Скинул с себя остатки одежды в ящик, с грязным шмотьём. Залезая в ванну, солист включил воду. Расслабленно прикрыв глаза, ожидал, когда та польётся из крана. Но у неё, видимо, были другие планы, потому что холодная волна из душа, окатила бедолагу. Сказать, что он офигел – ничего не сказать. — Твою мать! Что за?! А-а-а-а-а-а-а! Су-ука! – тщетно мужчина пытался переключить воду, однако ни-ху-я не получилось. Оно и не удивительно. Не прёт, так не прёт. В итоге, он просто сдался, вырубая ледяную воду, и заворачиваясь в полотенце, вышел из этой, по его мнению, «однозначно проклятой» комнаты. По пути в спальню, Юра слышал какие-то непонятные звуки из соседней комнаты. Заглянув в щёлку, он увидел, как Василиса мирно смотрит мультики, обнимая свою игрушку. Такая хорошенькая, миниатюрная девочка. Бывший рэпер даже не заметил, как залюбовался ею.Охохо. А я то думал, что педофилия – фишка Поперечного.
Ты посмотри, такая счастливая, маленькая. Господи, я забыл, какого это, видеть мир глазами ребёнка, когда всё так прекрасно и хорошо, нет проблем и всех этих лицемеров.Ты ещё скажи, что деньги не важны.
Ехидничай дальше, но ты прав. Лучше быть бедным музыкантом и иметь такое счастье, чем... Быть мной. Человеком, который не может жрать сахар и смотрит на всех снизу вверх.Теперь, всё по-другому. Может это твой шанс?
Может. Вздохнув, музыкант прикрыл дверь, направляясь в спальню, к жене. Неужели своей? Возможно... Анька – хорошая, правда.Ага, поэтому, Юрка гуляет постоянно и бухает, как в не себя.
Ой, завали ебало. Хмыкнув, он кинул взгляд на пол. На кафеле лежала какая-то бумажка. Из джинс, что-ли выпала? Подняв её, мужчина быстро скользнул глазами по строчкам: «Следуй на свет, Сквозь ливни и снег. Ты должен успеть, счастье здесь и сейчас, А не там, где нас нет».А вот это уже дело. Пошли в окно?
Не ехидничай. Положив листок на полку, Музыченко тихо приоткрыл дверь. Анна Серговна сидела на полу. Чем это она занимается? Боже, только не Йога! Бля-я, ну, пиздец, круто.У-ух. Вот это поза. Поспорим, что она говорит мужу в постели, типа: «Я так не могу. Мне что, восемнадцать лет?!»
Заткнись уже, а то бухать пойду.Пфф. Так, тебе же хуже будет. И вообще, у кого там елдачок зашевелился?!
Закатив глаза, бывший диабетик, зашёл внутрь. — О, доброе утро, родной, – слабо улыбнулась женщина, сменяя позу «Кобры» на «Ребёнка». Её ягодицы показывались из-под одежды. Нервно сглотнув, мужчина отвёл взгляд, направляясь к шкафу, в котором, скорее всего, должны быть его вещи. — Ага. – только и смог выдавить он, доставая рубашку и джинсы. Не успел музыкант положить их на кровать, когда что-то тёплое прижалось к нему сзади. — Хэ-эй, ты чего? – тихо спросила женщина, начиная легонько покрывать его шею поцелуями, – Напряжённый весь, – сладко шептала она на ухо, покусывая мочку, опаляя кожу своим дыханием, руками скользнув к полотенцу, которое едва уже держалось на бёдрах солиста. Внутри у мужчины всё перевернулось. Горло неприятно сдавило. С одной стороны, Джарахов, ну, точнее, настоящий Музыченко, уничтожит его, если узнает. А как же Яна?! Блять.Слушай, ты в теле Юрки, когда ещё сможешь так оторваться?
Но-Без «но»! А ну-ка быстро трахнул её.
Но это же Аня. А если она узнает?Вот же слюнтяй. Ты посмотри! Она сама на тебя вешается, того гляди изнасилует
. Ну-у, я не уверен.Вот еблан... Исполняй «супружеский долг». Быстро!
Не будет пути назад...Зассал, пидрила. Стоит, буксует. Возьми её, а потом будешь свободен на все четыре.
И пока у бедолаги в голове происходил этот «штурм», полотенце уже давно покаялось у его ног. А одна рука жены сжимала его ягодицу, морща татуху ебальника Ильича. Пару мгновений он всё ещё тупил, прежде, чем развернулся к своей женщине, руками обвивая её талию, и, практически, кидая её на кровать, жадно впиваясь в нежную кожу. Ответом послужил протяжный стон. Ногами женщина обвила торс своего мужа, желая как можно сильнее насладиться ощущением его возбуждения. Губы мужчины постепенно опускались к шее, оставляя несколько алых меток на белоснежной коже. Пальцами Анна скользнула к затылку Юры, несильно оттягивая чёрные волосы, чем вызвала приглушённый рык музыканта. Пара мгновений, и он уже стащил с неё поднадоевшие тряпки, которые прикрывали такие прелести. Стройное тело изгибалось, поддаваясь навстречу мускулистым рукам. Ноготки скользят по его напряжённым плечам, оставляя алые полосы. Нет, такая игра его не устраивала. Поэтому, резко повернув девушку к себе спиной, мужчина навис над ней, руками сжимая упругую грудь, заставляя её выгибаться и кусать губы, чтобы хоть как-то удерживать страстные стоны. Похоть – единственное, что сейчас веяло в этой комнате. Губами Музыченко припал к её шейке, постепенно опуская их, заставляя бедняжку извиваться от удовольствия, сжимать руками простынь, приподнимать бёдра, навстречу этому прекрасному ощущению. Сердце бешено колотилось, когда он начал плавно входить в неё, руками придерживая за ягодицы, несколько раз звонко шлёпнув по ним, оставляя отпечатки своей ладони. Так ей и надо. Сама хотела этого.Нет, не стоит быть нежным. Она провинилась.
Кривая усмешка на губах и чёртики в глазах, потемневших от возбуждения и ставшими уже не карими, а чёрными, потому что всю радужку постепенно заполнил зрачок. Прерывистый выдох, и вот, он вошёл, до упора и не дожидаясь, пока бедняшка привыкнет, начал резкими и быстрыми движениями практически припечатывать жену к кровати. Одной рукой скользнул по изгибу спины, дойдя до шелковистых волос, несильно намотал их на руку, заставляя сильнее выгибаться, громче стонать. Вторая, как змея, скользнула к груди, сжимая её, пальцами теребя отвердевший от возбуждения сосок. Сразу несколько чувств теснились у него в груди: безумное желание, никогда не прекращать этого райского наслаждения и какой-то страх. Чувствовать под собой не любимую девушку – Яну, а чужую жену. Хотя, теперь она ЕГО. От этой мысли, губы музыканта расплылись в улыбке. Господи, кто бы знал. Аня божественна в постели. Хотя, судя по тому, что она кончила раза два, то и он тоже довольно-таки, неплох. В комнате всё ещё веял запах яркого и жёсткого секса, а эти двое просто лежали на кровати. Он смотрел, как Аня смешно утыкается в подушку, пока спит. Рука сама потянулась, аккуратно поправляя прядь, упавшую ей на лицо. Как можно изменять такой женщине? Она прекрасна. Но тут в грудь ударила тупая боль, когда Юра вспомнил о своей, теперь уже, бывшей девушке. Как она там? Всё ли хорошо? Скоро должна приехать. А кто встречать будет?Явно не ты, полудурошный. И трахать её, однозначно, не ты будешь. Хотя-я, есть один вариант…
Нет! Я не сделаю ей больно.Не ты, так ОН сделает. Тело всё равно твоё.
Так рассуждал про себя Музыченко, постепенно собираясь. Неохотно натянул рваные кожаные джинсы чёрного цвета, такую же рубашку, а под неё, белую майку. Хотел уже уходить, но что-то остановило. Обернувшись, посмотрел на Аню. Дурочка, раз полюбила такого козла, но до одури милая. Теперь понятно, в кого Василиса. Бережно накрыв жену, мужчина вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. «Надо погулять с Васей» – решил недо-отец, направиляясь в комнату дочери. Та уже сидела за столом, что-то рисуя на бумаге, сосредоточено морща лоб и закусывая кончик языка. Усмехнувшись краем рта, Юра подошёл к ней, легонько потрепав на макушке и, как-то нежно, произнёс. — Пошли гулять, Василёк. Заодно в Парк сходим. – улыбнулся он, присаживаясь, рядом с ней на корточки, – Только с одним условием: «Маме ни слова!» – приложив указательный палец к губам, музыкант подмигнул девочке. Та на полном серьёзе кивнула, после чего крепко обняла отца за шею, целуя в щёку. — Спасибо, папуль! Я сейчас, – и вот, это счастливое создание как ветром сдуло, носится по комнате, собирая вещи в кучки, а потом, из них, вытаскивая то, что ей нравилось и надевала. Через двадцать минут, они уже выходили из дома, держась за руки. Счастливые. Действительно, как настоящая семья. Может, это и есть ТО, чего так не хватало ему, когда он был Джараховым? Простое семейное счастье? Возможно. В этой жизни всё может быть.