Тайна "Ордена"

      Утром в голове у Уэйнрайта возникло столько мыслей, что в первый момент он совсем растерялся. Ничего не понимая и ощущая тяжесть по всему телу, Фрэнсис быстро позавтракал и собрался в участок. В ушах у него стоял отвратительный звон, желудок же с большим трудом принял еду. В некотором роде, детектив ощутил себя одурманенным сектантом, чьё сознание совсем не различало того, где кончался мир сновидений и начиналась реальность.       «Приснится же такое, чёрт возьми! С ума сойти можно! Но кое-что интересное я точно увидел. Вполне возможно, Аманда Джонс не убивала вора, но находилась на месте убийства. Если посчитать её слова самооговором, то выходит уж совсем фантастическая картина. Женщина вышла через центральный вход, свидетели видели её там. Сообщник же проник через окно, о чём говорят косвенные улики. Можно отбросить версию о гиганте, принявшем облик человека, однако второй убийца вполне может существовать. Доказать только нечем особо», — задумался Уэйнрайт, настроившись на рабочий лад.       Безумно чудовищный сон лишь сильнее подогрел интерес Фрэнсиса к расследованию. «Или же Джонс умело соврала, намереваясь попасть в психушку, а не на тот свет? Тогда речь идёт об обычном ограблении — она с подельником стащила глыбу. Нет, тут многое не сходится. Я ей верю, но вот Пинклей над моей версией разве что посмеётся», — Фрэнсис также рассмотрел и другой вариант событий, более реальный.       Он жил неподалёку от участка в маленьком домике, что находился на берегу озера Шамплейн. Мрачным пасмурным утром, когда небо было свинцово-серым, блеклая фигура Уэйнрайта двинулась сквозь тёмные улицы в неизвестность. «Словно вечная тьма пытается поглотить землю», — подумал он, идя уже по маленькому Баттерси-парку, безлюдному месту, где опавшая с деревьев золотая листва смешалась с грязью или плавала в лужах.       В полицейском участке оказалось людно — в коричневых стенах с деревянной отделкой полным ходом шла работа. Каждый сотрудник с любопытством поглядывал на Фрэнсиса, зная, что именно он занимался расследованием громкого убийства, потрясшего Берлингтон.       — Очень увлекательно, мистер Уэйнрайт. Читаешь, и дух захватывает. У вас явно талант, — сказал после прочтения вчерашнего отчёта лейтенант Пинклей, увлечённый изучением материалов дела. — «Орден», «люди неба», барельеф с загадочным изображением. Знаете, можно даже книгу написать. Но видите ли, в суде над этим посмеются.       Лейтенант был всего на двенадцать лет старше Фрэнсиса и выглядел молодо. Его стройное лицо вытянутой формы почти всегда излучало недовольство. В других случаях в нём читалось стремление Пинклея превзойти всех.       — Сэр, я всего лишь записал слова Аманды Джонс, — ответил Фрэнсис, сидя на стуле перед начальником.       Лейтенантский кабинет, в чьей правой части находилась кушетка, был просторным и уютным. Из окна открывался вид на ряд жилых домов у озера, на подоконнике в рядок стояли маленькие цветочки в маленьких горшках, о которых Пинклей заботился не меньше, чем о своём отделе убийств. Зато в его «королевстве» всегда приятно пахло.       — Вы хотите доказать, что мы имеем дело с сектой?       — Вполне возможно, сэр. Она говорила честно и открыто. Я склонен ей верить, Джонс призналась в убийстве.       — Все улики идут против неё. Сегодня с нашей роковой дамочки сняли отпечатки пальцев. И знаете? Они совпадают с теми, которые остались на ноже.       «Если существо приняло вид Аманды и убило вора, то имитация, наверное, смогла детально повторить рисунок кожи. Может, это и бред, но зато очень захватывающий бред», — с интересом подумал Фрэнсис, развивая безумную версию дальше. Разрабатывать её оказалось намного увлекательнее, чем заниматься обычной полицейской рутиной.       — Мы выяснили, кем был убитый, — продолжил говорить Пинклей, наблюдая за лицом Уэйнрайта. — Им действительно оказался вор, как и говорила Джонс. Он занимался произведениями искусства и дорогими реликвиями, ездил по всей стране. Недавно остановился в нашем любимом городе.       За окном пошёл дождь, после чего послышался стук его капель.       — А барельеф? — спросил Фрэнсис, желая узнать о происхождении «великого изваяния».       — С ним пока ничего не ясно. В пять часов к нам должен прийти университетский профессор. Он всё определит. Не знаю, что будет дальше. Наш отдел кражами не занимается.       «Я должен встретиться с профессором», — пробежало в голове у Уэйнрайта.       — Я могу поприсутствовать?       — Хотите послушать эксперта по каменным игрушкам? Идите, я не возражаю. Целая секта убийц, ну надо же! Мало нам озёрного чудовища*, так ещё и секту с маньяками подавай!       — Сэр, я считаю, что нужно продолжить расследование.       — Хотите прославиться? Вы и так ведёте резонансное дело. Хотите большего?       — Нет, сэр. Жизни горожан в серьёзной опасности, если секта действительно существует. Завтра мы можем найти тело ещё одного бедолаги, которого исполосуют так, что мы потом опознать его не сможем, — почти честно ответил Уэйнрайт, скрыв некоторые моменты. Ему больше хотелось найти правду.       — Ваше любопытство пару раз приносило нам хорошую добычу. Но сейчас я вижу, что вы сами во всём сомневаетесь.       — Именно поэтому и нужно продолжить расследование.       — Слушайте, Уэйнрайт, нам нечем доказать, что этот ваш «Орден» существует вообще. Если Джонс будет нести такую чепуху в суде, то её признают больной на голову. И обвинение проиграет процесс, понимаете? Убийца уйдёт от правосудия.       Пинклей имел в голове один пунктик, который не слишком нравился Фрэнсису. Лейтенант дружил с городским прокурором и всячески содействовал стороне обвинения в силу личных убеждений. Начальник, как говорила Аманда Джонс, также любил и «непыльную работу».       — Другие тогда тоже уйдут от правосудия, сэр.       — Вы хотите разворотить осиное гнездо? Но у нас ничего нет. Экспертиза должна установить вменяемость нашей безумной дамочки. Если с ней, вернее, её здоровьем, будет всё в порядке, то тогда слова про «Орден» и каких-то непонятных «людей неба» могут получить вес. Но они больше похожи на бред сумасшедшего. Или сумасшедшей.       — Могут погибнуть люди.       — Вот тогда и забьём тревогу — у нас на руках тогда появится хоть что-то. Жестоко, но по-другому не получится. Допустим, что секты нет. Мы потратим зря уйму времени и оторвём людей от реальной работы. Вы не думали, что такой поворот может привести к человеческим жертвам? Не забывайте, наши ресурсы ограничены. Мы не можем разорваться на части из-за ваших сомнительных, напомню, домыслов.       «А ведь он прав», — с сожалением подумал Уэйнрайт.       — Вдобавок, вы сами во всё сомневаетесь, — с важным видом добавил Пинклей, не желая больше говорить ни о каких поисках таинственной секты.       — Вы правы, сэр.       «Точных ответов на мои вопросы пока нет. Слова Джонс могут быть либо правдой, либо ложью, но пока не ясно, к чему их относить. Ничего не могу понять. Нужно копать дальше, чтобы во всём разобраться, чёрт возьми!» — одолеваемый сомнениями Фрэнсис только ещё сильнее захотел разгадать тайну, пусть даже и все его подозрения оказались бы ложными.       — Процесс начинается завтра. Общественность требует, чтобы суд вынес приговор уже через месяц. Вы закончили с делом Джонс? — спросил Пинклей, следя за лицо Уэйнрайта. — Нам нужно передать материалы дела в суд.       — В принципе, да, сэр, — неуверенно, словно робкий школьник, ответил детектив.       — То есть, вы не закончили? — почуял подвох лейтенант.       — Я не поговорил с кладбищенским сторожем. Аманда Джонс, если верить соседям, часто ходила на кладбище.       — Хотите, чтобы у её адвоката нашёлся потом ещё один козырь? Не нужно, у нас уже есть всё, что нужно.       — Сэр, мы упускаем одну деталь. И я не хочу, чтобы смерть Джонс, окажись она невиновной, была на моей совести. Мне вообще кажется, что она покрывает настоящего убийцу.       — Читал. Сообщник якобы убил ворюгу. И что у нас есть? Показания одного выпивохи? Давайте построим версию на словах про гигантов, которые в два раза больше простого человека. Вы не думали над тем, что тот великан бы просто не пролез в окно? Или он на корточках ходил? Знаете, Уэйнрайт, решают, кто виноват, а кто не виноват, в суде, — устремлённость Фрэнсиса начала раздражать Пинклея.       — Согласен, сэр. Я могу идти?       — Да. Вы всё равно пойдёте на кладбище, не так ли? — с издёвкой в голосе спросил лейтенант, догадываясь о намерениях Фрэнсиса. — Ладно, идите. Вас не остановить.       «Поверить или усомниться? С ума сойти можно. Я дорвусь до правды. Если Пинклей не даст добро, то сам займусь поисками секты», — решил для себя Уэйнрайт, не собираясь сдаваться. Любопытство разожгло в нём неугасавшее стремление найти разгадку тайны. Предчувствия не давали Уэйнрайту покоя: зов «Ордена» будто специально манил детектива к себе.       Обычно Фрэнсис передвигался по Берлингтону на велосипеде, что он оставлял в дежурной части. Уэйнрайт имел неплохие отношения почти со всеми сотрудниками, поэтому его велосипед всегда находился в надёжном месте. Но сегодня шёл сильный дождь, из-за которого полицейский решил пройтись пешком до кладбища под зонтиком, благо Берлингтон был не слишком большим городом.       «Она любила мужа, однако ходила к нему строго в определённые дни. Строгая периодичность. Сложно понять, почему. В её случае явно всё не так просто», — задумался по пути детектив, пытаясь разобраться в ситуации.       Сегодня кладбище на холме выглядело даже хуже, чем вчера. Уэйнрайту пришлось подняться на вершину жуткого холма, чтобы потом найти сторожа. «Все доказательства идут против Джонс. Убедить суд в том, что была лишь соучастницей и не убивала вора невозможно. Картина вышла настолько ровной, что хочется просто забыть о деле и с чистой совестью закрыть его, наплевав на судьбу этой женщины. Но тут есть подвох», — размышлял, поднимаясь на вершину холма, Уэйнрайт. — «Если Аманда Джонс покрывает настоящего убийцу, то мы казним её за то, чего она не делала. Смерть её будет на моей совести. Чем мы вообще лучше гадких убийц, если сами убиваем?».       Могильные плиты и вход в склеп с готическими статуями чудовищ на фоне свинцового неба выглядели зловеще. Фрэнсис, уже шедший по кладбищу, ощутил холод, стоило ему только попасть туда. За пределами холма было намного теплее, что насторожило полицейского, которому каждый шаг давался непросто. «Здесь всё пропитано дыханием смерти, даже воздух, и тот мерзкий», — заметил детектив, у которого появилось желание повернуть назад, спуститься вниз и никогда больше не возвращаться на вершину пугающего своим видом холма. Однако ему пришлось набраться сил, чтобы преодолеть собственные страхи, и продолжить идти вперёд.       На минуту Фрэнсис остановился у входа в склеп, где на каменных плитах перед его глазами возникли странные на вид узоры с кругами и изогнутыми в разные стороны линиями. «Любое изображение имеет смысл, даже если оно выглядит как непонятный никому набор символов», — подумал он, присмотревшись к плите. Дальше дорога могла привести его в подземные галереи, где таились другие загадки, к которым не стоило прикасаться без веской причины.       — Знаете, когда-то я видел в поле похожие знаки, — внезапно справа от себя Уэйнрайт услышал мужской голос, что сначала заставило его испугаться.       — Здравствуйте, — с облегчением ответил полицейский, повернувшись в сторону человека, бывшего, наверное, сторожем.       Полноватый старик с седой бородой бесшумно подошёл к Фрэнсису, подобно кладбищенскому привидению. Шум дождя заглушил его неспешные шаги.       — Не сидится же некоторым в такую прекрасную погоду? Похоже, у вас что-то важное приключилось, — сказал сторож.       — Вы правы. Полиция Берлингтона, детектив Уэйнрайт, — представился Фрэнсис, достав значок.       — Давно я не видел людей из полиции. Что же вам тут нужно? Вы ведь по делу пришли, я не сомневаюсь.       — Вы здесь за всем присматриваете? Мне нужен сторож.       — Я, как говорят в больших городах, к вашим услугам, детектив.       — Вам знакома Аманда Джонс?       — Знаете, сегодня о ней уже только ленивый не говорит. Что именно вы хотите знать?       «Он догадливый, прямо чувствует то, чего я хочу. Загадочный старичок в непростом расследовании», — в поведении сторожа Фрэнсис заметил странности, отчего у него возникло впечатление, будто к нему подошёл колдун вуду, живший в болотах Луизианы.       — Мне сказали, что она раз в неделю ходила сюда, — начал допрос полицейский. — Строго в один день. Не знаете, зачем? Вы не замечали за ней какие-нибудь странности?       — Мы все порой ведём себя необычно, как загадочные идиоты. Даже вы, детектив. Вас слегка обманули, она приходила на кладбище раз в две недели по средам.       — Вы сочтёте это выдумкой. Я чувствую, что вам не в первый приходится такое слышать. Вас бы тогда тут не оказалось.       «Снова он меня раскусил. Ему легко удаётся предугадать ход моей мысли», — старик в чёрном потрёпанном плаще вновь заставил Уэйнрайта удивиться, но в то же время испытать лёгкий страх.       — Вы правы. Так почему она сюда приходила строго по средам? — продолжил расспрос полицейский, следя за сторожем.       — Чушь-не чушь, вы всё равно поверите. Раз в две недели, в среду, на западе пролетает какая-то странная штука. Раньше я видел её очень редко, но вот уже второй месяц она пролетает мимо города по средам.       Они отошли от склепа и повернулись в сторону озера Шамплейн.       — Вон там, — палец старик устремился к небесам, после чего детективу вспомнилось изображение, увиденное им на барельефе.       — Опишите мне ту странную штуку, — с пониманием сказал Уэйнрайт, у которого появились догадки по поводу того, как выглядел необычный объект в небе.       — Я знал, что вы мне поверите. Вам будет интересно. Знаете, она похожа на трубу, длинную и округлую.       — И на сигарету тоже, да? Или сигару? — неожиданно спросил Фрэнсис, заставив сторожа утвердительно кивнуть.       — На неё тоже, детектив. Длинная такая, я даже не знаю, чем её мерить. С пару улиц, наверное, будет.       — А крылья у неё есть?       — Вы её видели? Да, крылья есть. Но они непонятные какие-то. Вот у птицы или аэропланов они прямые. А у той штуки в небе крылья повёрнуты назад.       — И спереди большие окна?       — Их я не видел.       «Будто он видел изображение, как на глыбе», — промелькнуло в голове у детектива.       — Аманда Джонс наблюдала за ней?       — Да, детектив. Именно так. Она неподвижно стояла и смотрела в небо, потом уходила. Вы, наверное, хотите знать, что я думаю о летающей чертовщине?       — Да.       — Не знаю. Может, секретная военная разработка? Однако мой друг сказал, что нам пока не под силу создать такое.       — Вы говорили об этом с другом?       — Да. Что тут такого? Он в прошлом был инженером. Не знаю, чем может оказаться небесное чудовище, но никому нет до него дела. Кроме вас. За океаном идёт война, мы же увлеклись своими проблемами. Совсем не замечаем того, что происходит у нас под носом.       «Так и есть. Ищем немецких шпионов повсюду, на остальное глаза закрываем», — мысленно согласился со словами старика Уэйнрайт, поверив ему.       — Я не говорил с Амандой Джонс. Так что, больше мне вам нечего сказать.       — Хорошо. Что вы говорили о полях? — сменил тему разговора полицейский.       — Я много лет назад видел рисунки, как на плите у склепа. Только они на поле были. Я забрался на холм и оттуда увидел вон те круги и линии.       — Спасибо за сотрудничество, мистер…       — Пейдж.       Установив личность сторожа, детектив отправился в участок.       «Сначала сосед говорит про огромное существо, потом кладбищенский сторож заявляет, что вдали от города пролетает нечто, что изображено на барельефе. Вот так рисунок стремительно быстро оживает, только я вот ничего не видел. Слышал разве что слова ну очень надёжных людей, которым, конечно же, хочется поверить! Хорошо, раз неведомый аппарат пролетает по средам, значит я должен его увидеть своими глазами Тогда всё встанет на свои места. Я проведу эксперимент, как учёный эпохи Просвещения, и увижу всё сам. Сегодня у нас четверг, придётся подождать», — задумался над показаниями старика Фрэнсис, которому надоело гадать насчёт их правдивости. Он решил разобраться во всём лично.       В рабочем помещении, где детективы из отдела убийств занимались заполнение протоколов, Уэйнрайт, слегка подсыпая, всё-таки решил осмыслить увиденный им недавно сон. «Я видел то, как произошло убийство. Правда, на самом деле оно проходить иначе. Ночной кошмар вряд ли кто-то посчитает серьёзным аргументом в суде, безумие. Но мне кажется, будто так всё и было. Нужно копать дальше», — детектив верил в самооговор Аманды Джонс, но «люди неба» с большим трудом укладывались у него в голове. Фрэнсис. — «Раз барельеф принадлежал «Ордену», то с него нужно начинать. Возможно, университетский профессор поможет мне».       Затем в участок пожаловал сын Аманды Джонс для личного разговора с Уэйнрайтом. Полицейский вышел в коридор, где его встретил рослый мужчина в чёрном пальто. Он смотрел на Фрэнсиса свысока.       — Детектив! Она ни в чём не виновата! — заговорил Реймонд Джонс, державшийся в общении с полицейским надменно, словно перед ним стоял то ли лакей, то ли швейцар. — Вы просто хотите закрыть дело побыстрее!       «Лучше бы он за языком следил», — раздражённо подумал Уэйнрайт, которого разозлило беспочвенное обвинение со стороны Джонса.       — Выясняют, кто виноват, и выносят приговоры в суде. Пока там не решат, вашу мать нельзя назвать виновной. Вы не туда пришли, мистер Джонс, — Фрэнсис сдержался и дал размытый ответ, больше походивший на цитирование правовых формулировок из законов штата. Юридическое образование практически всегда позволяло ему сыпать подобными оборотами. — Ваши же слова похожи на клевету и попытку оговорить моё честное имя. Это, я напомню, статья.       — Не нужно грузить меня терминологией, детектив. Моя мать никого не убивала.       В коридоре было слишком шумно, поэтому они вышли на промозглую улицу, где вдалеке виднелись ряды жилых домиков.       — Улики и показания говорят обратное. Если хотите помочь, то у меня есть к вам пара новых вопросов. Если нет желания, то не тратье моё время впустую. Помимо вашего дела я занимаюсь и другими расследованиями, — продолжил Фрэнсис.       — Я язык у вас подвешен. Что вы хотите знать?       — Много чего. Но от вас намного меньше. Ваша мать хоть раз говорила с вами об «Ордене» или «людях неба»? Замечали ли вы странности в её поведении?       На первом допросе у Уэйнрайта к сыну Аманды Джонс были другие вопросы.       — Что? — с удивлённым видом спросил Реймонд.       — Вопросы здесь задаёт полиция. То есть я. Вам повторить?       — Нет, она со мной о таком точно не говорила. Я редко с ней вижусь.       — Вы допускаете, что она могла вести себя странно?       — Нет. Что вообще за «Орден»?       — Ваша мать, по её словам, состояла в нём. И они поклонялись «людям неба».       — Бред!       — Бред, не бред, а каждое её слово зафиксировано в протоколе.       — Я слышал, что вы нашли барельеф какой-то.       — Да. Мы пока не выяснили, кому он принадлежит.       — Знаете, у маминого друга, Блэквуда, недавно украли барельеф.       «Вот это уже интересно», — подумал детектив.       — Кто такой Блэквуд? Почему вы о нём ничего раньше не рассказывали? — спросил он.       — Видите ли, детектив, раньше никто не говорил о барельефе. А сегодня я о нём услышал. Мама давно знакома с Бэквудом, он вроде владеет несколькими лесопилками и мебельной фабрикой. Хорошую, кстати, мебель делают.       — Где я его могу найти?       — Сейчас? Нигде. Он неделю назад уехал в Европу. Зачем? Не знаю.       — Когда он вернётся?       — Не знаю.       — Спасибо. Больше у меня вопросов нет.       — Слушайте, я ошибся. Вы ведь не верите, что она убийца? Я прав?       — Правы. Но вы ни за что не поверите, почему я так считаю.       Разговор закончился, и Фрэнсис вернулся в кабинет. «Теперь ясно, кому принадлежит глыба, наверное. Если Блэквуд владеет барельефом, то я знаю, с кого нужно начинать», — теперь Уэйнрайт понял, что поиски владельца могли привести его к человеку, действительно стоявшему за убийством.       В пять вечера Фрэнсис заглянул к коллегам из другого отдела, куда пожаловал профессор Вермонтского университета. Мужчина средних лет, стоило ему увидеть на столе барельеф, заметно оживился. Он снял и протёр очки, не веря своим глазам, а потом принялся тщательно осматривать полицейскую находку под пристальным вниманием детективов.       — Научное светило, что ещё сказать? — с ехидной улыбкой сказал один полицейских, наблюдая за профессором.       — Нет, Фрэнсис, к нам пока не поступало заявление о краже чего-то похожего, — ответил на вопрос Уэйнрайта детектив Олсен, с которым Фрэнсис поддерживал дружеские отношения. Потомок датских эмигрантов с нордическими чертами лица видел каменное изваяние впервые. — Интересное изображение, честно. Никогда не видел такого.       — Что будет с барельефом? — поинтересовался дальнейшей судьбой находки Фрэнсис.       — Тебе интересно? В первый раз от тебя такое слышу. Камешек полежит пока у нас, потом видно станет.       Темноволосый профессор, как заметил Уэйнрайт, стоял на пороге открытия: «Он точно должен обо всё знать. Иначе бы его глаза не блестели от восторга». С замиранием сердца Фрэнсис ждал того момента, когда ему удалось бы заговорить с учёным. Он терпеливо ждал, сдерживая своё возбуждение.       — Как его зовут? — спросил Уэйнрайт у Олсена.       — Хочешь сам с ним пообщаться?       — Да. Глыбу нашли в доме, где жила убийца, — скороговоркой проговорил детектив из отдела убийств, рассказав о вчерашней истории. Олсен же заметил, что Фрэнсис нервничал.       — С тобой всё в порядке, приятель? У тебя глаза безумные, как у психа.       — Не знаю. Просо скажи мне, как его зовут!       — Молодые люди, — спереди послышалось обращение из уст учёного в коричневом пиджаке, — вы могли бы говорить тише? Мешаете работать.       — Извините, сэр, — ответил Олсен, вернувшись потом к разговору с Уэйнрайтом. — Его фамилия Вудворт. Успокойся ты.       — Прости, сам не знаю, что на меня нашло.       «Надо успокоиться. Я сейчас выгляжу, как одержимый нечистью сектант, уже дошёл до помешательства», — Фрэнсис решил перевести дух, чтобы не потерять лицо перед профессором. Предвкушение разговора с профессором заставило Фрэнсиса нервничать, причём, напряжение появилось само собой почти на пустом месте. С другой стороны, детектив прекрасно понимал, что его ожидания были заранее завышенными.       Вскоре учёный закончил осмотр барельефа, написал характеристику и начал собирать вещи. Уэйнрайту удалось поймать его уже за пределами участка, протиснувшись через толпу.       — Простите, сэр, я хотел бы у вас кое-что спросить, — остановил профессора Фрэнсис, чей голос дрожал.       — Чем могу помочь, молодой человек? Я вроде бы уже всё написал, — с непониманием ответил профессор.       — Скажите коротко, что это за барельеф. Я нашёл его в доме убийцы и чуть с ума не сошёл.       — Я же всё написал. Вы можете ознакомиться с моим заключением, если нужно.       — Видите ли, сэр, я из отдела убийств. Есть предположения, будто тот барельеф украли у одной секты. Её члены убивают людей.       — Что? — удивился профессор, после чего на его узком вытянутом лице стало заметно негодование. Он мог посчитать детектива безумцем. Фрэнсису же куда больше верилось в то, что от Вудворта утаили правду, отчего сейчас он разозлился.       Уэйнрайт быстро рассказал ему о своих догадках.       — Мне говорили только о краже, — ответил профессор. Услышанное серьёзно напугало университетского учёного, что расположило его к беседе с Фрэнсисом. — Вы говорили про «людей неба»?       — Да, сэр. Именно о них, — с замиранием сердца сказал полицейский, испытавший безумно дикое желание услышать долгожданные ответы на свои вопросы. Заинтересованность со стороны Вудворта вселила в него надежду. — Кто они?       — Верховные божества, которым поклонялись индейцы зелёных гор. Говорите, это вы нашли барельеф?       — Да!       — Вам крупно повезло. То племя было полностью истреблено британцами в ходе Семилетней войны. У нас есть лишь крохи информации о них. Вы наткнулись на нечто грандиозное.       — Божества спустились с небес на неведомой воздухоплавательной машине? — спросил в немного архаичной форме Фрэнсис, увлёкшись разговором. Слова детектива прозвучали почти, как изречение пророка.       — Да, всё верно, молодой человек. На камне была высечена та огромная птица. Она принесла «людей неба» в своём чреве, — профессор сначала удивился, но потом ответил Уэйнрайту в той же манере. — К сожалению, мне нужно спешить.       — Где вас можно найти?       — В университете.       — Когда у меня появится свободное время, я к вам загляну, — Фрэнсису пришлось умерить свой пыл и отпустить Вудворта, чтобы не портить с ним отношения. В то же время Уэйнрайт был готов буквально взывать от отчаяния, подобно волку под луной, или псу, брошенному хозяином.       — Конечно, я мог бы с вами поговорить, но сейчас мне нужно спешить. Всего доброго.       — До встречи.       «Нужно успокоиться, иначе я спугну его», — с большим трудом он смог остановиться, решив встретиться с профессором в другой день.