Тайна "Ордена"

      Остаток первой и начало второй недели прошли для Фрэнсиса однообразно: начальство изрядно нагрузило его работой, из-за чего детектив не имел возможности продолжить своё личное расследование. Ему пришлось вернуться в мир бытового насилия, непредумышленных убийств и вооружённых ограблений, оборвавших человеческие жизни. В такой гнетущей обстановке, где не находилось места для загадки, Уэйнрайту было совсем не до поисков «людей неба» с барельефом.       Однако в среду ситуация резко изменилась в лучшую сторону. И хотя детективу это показалось странным, он всё же решил не упустить возможность вернуться в мир загадок и тайн.       Первым делом Фрэнсис направился на кладбище и поднялся на вершину холма. Всюду чувствовалась сырость, почти на каждом шагу Уэйнрайту встречались лужи. «Проклятые дожди! Это были хорошие туфли! Чёртова дырка!» — разозлился по пути к склепу Фрэнсис. Его гнев быстро сменился на милость, когда слева послышался голос старика:       — Я догадывался, что вы сегодня придёте. Но кое в чём ошибся.       — Здравствуйте, — ответил Уэйнрайт, повернувшись к Пейджу. Хранитель мира мёртвых почти не изменился с момента их первой встречи. — Вы ждали меня к полуночи, наверное. Я пришёл раньше, чтобы узнать, в какую именно среду будет пролетать та крылатая штука. У меня полно работы. Уж если терять свободное время, так терять его с пользой.       — Да, я ждал вас к полуночи, вы меня раскусили, — Пейдж ехидно улыбнулся и посмотрел на Уэйнрайта, как на «своего парня».       «Я уже начинаю предугадывать ход его мысли и говорить в такой манере, будто я превратился в бродячего предсказателя», — подумал Фрэнсис, давно заметивший в себе перемены. Порой Уэйнрайт выдавал по-настоящему архаичные фразы, отчего его речь начинала принимать оттенок сектантской проповеди и пугать коллег. Уже при разговоре с профессором детектив заметил, как из его уст вырвались слова о «божествах, спустившихся с небес». Вудворт тогда мог посчитать, что Фрэнсис в шутку начал подражать текстам древних писцов. Однако полицейский говорил в такой манере чисто машинально: слова его быстро устремились к профессору, но мозг ещё ничего не осмыслил.       — Вы пришли в нужный день, детектив. Сегодня вам будет на что посмотреть, — продолжил старик. — Я бы хотел дать вам один совет.       — Какой же?       — Было бы лучше, если бы вы отправились на один маяк. Оттуда вид лучше.       — А разве отсюда плохо видно?       — Не слишком хорошо, детектив. Тот маяк находится на скалистом берегу. Высота там больше, да и расположен маяк ближе к местам, над которыми пролетает чертовщина с неправильными крыльями. Как туда попадёте, сразу всё поймёте.       «Маяк находиться не близко, туда не получится так быстро добраться, как до холма», — мысленно прикинул для себя маршрут Фрэнсис. Он имел смутное представление о том, где находился скалистый участок побережья, упоминаемый стариком.       — Туда не далеко так ехать, — добавил старик, знавший то, какой ответ даст Уэйнрайт.       «Вид отсюда действительно неважный», — согласился со сторожем полицейский, чьё желание более подробно разглядеть небесный корабль окончательно победило.       — Сколько по времени?       — На велосипеде часа два. Успеете.       — Вы уже заранее знаете, что я туда поеду?       — Да. Несложно догадаться. Мне ещё не доводилось встречать настолько любознательных полицейских. Вам сейчас явно сложно усидеть на одном месте.       — Верно.       — Не буду врать, вы разгадаете тайну.       — Это моя работа. Лучше скажите, почему смотритель маяка молчит? Он же всё видит.       — А кто ему поверит, детектив? Вы вон тоже сомневаетесь, раз собрались увидеть всё своими глазами вместо того, чтобы поверить мне на слово, — Пейдж невольно напомнил Уэйнрайту о главное проблеме: «Поверить или усомниться?».       — Вы правы. Мне тогда тоже вряд ли кто поверит, кроме вас.       — Главное, чтобы вы сами себе поверили.       «Хорошо сказал. Глаза, уши, чувства и догадки могут обмануть кого угодно. Даже если тот воздушный корабль пролетит мимо, то я всё равно смогу отрицать факт того, что он вообще существует. Будто померещилось, словно сон. С ума сойти можно от рассуждений на такие темы», — слова Пейджа заставили Фрэнсиса о многом задуматься, а полёт мысли унёс детектива вдаль, подобно смерчу.       — Поверю, — ответил он. — Сегодня туман, правда. Как бы там хоть что-то вообще получилось разглядеть.       Вся округа за пределами кладбища была поглощена белой стеной тумана, которая могла метафорически перекрыть путь Фрэнсиса к разгадке. Ему казалось, что за густой пеленой находился край света. «Во сне в меня бил белый свет. Он не дал мне разглядеть чудовище в деревне индейцев», — задумался детектив тогда, когда у него в голове пронёсся сон почти недельной давности.       — К вечеру его не будет, — уверенно сказал Пейдж, посмотрев в сторону озера Шамплейн.       — Спасибо за разговор. Мне пора уходить.       — Подождите. Что там с делом Джонс?       — Ничего нового. Слушания продолжаются. До встречи.       — Всего доброго, детектив. Заходите потом сюда. Расскажете потом про свои наблюдения.       Фрэнсис покинул кладбище с чувством облегчения и радости: «Хоть больше не придётся сюда больше ходить». Далее Уэйнрайт, предвкушая скорейшую встречу с неведомой машиной, от чьего вида кровь застывала в жилах, вернулся в участок. Работой он занимался без особого рвения, больше витая в облаках. Когда время истекло, детектив с радостью сел на велосипед и по пустой дороге устремился к маяку.       Воодушевление придало Фрэнсису сил, и он, питаясь им, словно топливом, ускорился. Ему пришлось переместиться на левый берег озера Шамплейн и продолжить путь. Тёмная фигура велосипедиста быстро пронеслась мимо лесов, холмов, маленьких городов и деревень. «Надеюсь, оно того стоит. Раньше трёх ночи мне точно не вернуться», — по дороге к маяку полицейский представил себе то, насколько сложно ему пришлось бы завтра вставать. — «После четырёх часов сна я буду вялым и сонным, как муха». Однако ни недосып, ни холод, ни ветер, дыхание которого било в глаза Уэйнрайту, не могли остановить его на пути к разгадке.       Сонный мужчина, разбуженный визитом Фрэнсиса, разрешил полицейскому войти и затем пошёл спать дальше. Поднявшись наверх, детектив подошёл к краю вершины маяка. Сквозь тьму уже давно пробился яркий столб света. Внизу же перед поселением, где в нескольких домах горели огни, шумели буйные воды. «С того берега вид был бы получше. Скалистый берег, маяк, позади которого виден тёмный, безжалостно поглощающий всё живое лес. Вышел бы зловещий пейзаж в духе произведений Эдгара По», — подумал полицейский, осмотрев окрестности.       У Уэйнрайта оставалось ещё десять минут на то, чтобы собраться духом перед встречей с непознанным. Ладонью Фрэнсис прикоснулся к ледяному, как могло показаться на первый взгляд, поручню, после чего он убрал руки в карманы.       Наверное, прошла целая вечность перед тем, как в небесах показался воздушный корабль с огнями на концах крыльев и корпуса. Вид чужеродного аппарата ничем не отличался от образа из снов Фрэнсиса. Судно из других миров выглядело так, словно ожило изображение, высеченное индейцами на камне. Уэйнрайт увидел в половине мили от себя корпус с округлыми очертаниями и неправильно повёрнутыми назад крыльями. Больше всего детектива удивила полная тишина — издалека слышался шум воды, но неведомый самолёт не издавал никаких вообще звуков, будто в воздухе парила птица.       Фрэнсис продолжал безотрывно наблюдать за полётом «людей неба». Его эмоции наяву были намного сильнее тех, что он испытал во сне. Заворожённый увиденным Уэйнрайт бездумно следил за перемещением воздухоплавательной машины. Чудо техники летело на Восток, в сторону Берлингтона, и детектив не мог объяснить, почему оно двигалось именно туда. Его ничего больше не волновало, кроме высокотехнологичного самолёта, он просто смотрел на него, лишившись на время дара речи. Состояние, которое испытывал Уэйнрайт, было сравнимо с шоком.       По мере того, как корабль из чужих миров отдалялся, рассудок начал постепенно возвращаться к Фрэнсису.       — Увидел свою красавицу? — спросил на выходе у опешившего полицейского смотритель маяка, у которого в правой руке виднелась фляга. От неё исходил манящий запах виски.       — Да, сэр, — отрешённо ответил Уэйнрайт, чей взгляд устремился вдаль. Выхватив флягу из рук худого мужчины в свитере, он сделал длинный глоток. Горячий вкус виски начал выводить Фрэнсиса из состояния морального оцепенения.       — Я тоже, когда её увидел, в первый раз чуть не свихнулся. Напился в стельку. Потом она появилась во второй раз спустя пару месяцев. Мне показалось, будто я перепил тогда малость. Но ведь дважды одно и то же не могло показаться? — разговорился смотритель маяка.       «Это не видение, я действительно узрел нечто, высеченное индейцами на камне сто шестьдесят лет назад. Я был трезв и находился, как говорят, в добром здравии. Зрение не могло меня обмануть», — пришёл в чувство Фрэнсис, чьё лицо сморщилось от переживаний. Ему вспомнились слова Пейджа о доверии к самому себе.       — Хорошее пойло, — вырвалось у Уэйнрайта. — Вам ничего не показалось. Четверым не могло показаться.       — Как сказать… нашего Шампа кто-то видел, но почти всё считают его страшилкой для туристов. Надо будет после вас начать пускать их сюда за деньги.       — Обязательно. Всего доброго, сэр.       — Не принимай всё близко к сердцу. В наших местах столько всякой дряни водится.       Ошарашенный увиденным зрелищем детектив быстро сел на велосипед и поехал обратно в Берлингтон, ощущая по пути самый сильный страх, граничивший с помешательством. Теперь ему стало понятно, почему Аманда Джонс находилась на грани нервного срыва. Женщина зашла намного дальше Фрэнсиса и увидела тех существ, которых она, как и индейцы из прошлого, стала называть «людьми неба». Отныне Уэйнрайт был готов поверить любым её словам, и его сомнения развеялись по ветру знаний, как песок в пустыне.       «Они перемещаются без шума, могут принимать облик человека! Бог мой, да они же повсюду! Даже Пинклей может оказаться пришельцем, чёрт возьми! В лесу, в городе, в небе, в озере — везде, вашу мать!» — затем Фрэнсиса охватила неописуемой силы паника, отчего он стал постоянно оборачиваться и смотреть по сторонам. Его сердце дрожало и было готово выпрыгнуть из груди, а нервы оказались натянуты, подобно тетиве лука. В один момент детектив потерял контроль над дорогой, после чего он врезался в дорожный знак и упал на землю.       Первым делом ошалевший полицейский осмотрелся и убедился, что рядом никого не оказалось. Через секунды Уэйнрайт поднял велосипед и направился домой. От жуткого страха преследования он не почувствовал боль. «Успокойся! Хватит! Там ничего нет», — попытался обуздать эмоции Фрэнсис, что удавалось ему с трудом.       Перед глазами детектива открылся вид на противоположный берег озера. Оттуда за обуреваемым эмоциями путником следила тёмная громада скалистого утёса, на чьей вершине светил маяк. Оказавшись в таком мистически притягательном месте, сторонний обыватель с лёгкостью мог бы поверить в существование русалок, лесных чудовищ, вампиров и стальных птиц размером в несколько улиц.       «Спокойно. Они никого не трогают так просто. Того вора убили за похищение глыбы», — спустя полчаса Фрэнсис почувствовал, что над ним нависла смертельная опасность. Его страхи усилились. — «Они могут и взяться за меня, если я пойду дальше по следу. Ничего у них не выйдет!» — для уверенности Уэйнрайт достал одной рукой из кобуры пистолет. Готовность полицейского дать бой неведомым силам больше походила на мальчишескую браваду. Иного способа обуздать свои эмоции он не нашёл.       «Либо я обо всё забуду, либо пойду до конца. Легко ли повернуть назад, когда пройдено уже полпути? Я не могу отступить. Если поверну назад, то точно сойду с ума. Я знаю, как подобраться к разгадке, а Пейдж и его друг — нет», — Фрэнсис прекрасно понимал, что ему уже никогда не удалось бы забыть о полёте «людей неба». Высшие силы, на фоне которых человек был ничтожно мал, указывали детективу путь, подобно маяку. «Мне нужно следовать знакам, обращать внимание на подсказки. Всё произошедшее со мной не может быть каким-то жалким совпадением или случайностью», — посчитал Уэйнрайт.       Работа в полиции приучила Уэйнрайта сомневаться почти во всём и даже не думать о существовании чего-либо сверхестественного. Однако теперь он и в прошлом не стал полным скептиком: десять лет назад старший брат детектива бесследно пропал. Полиция штата тогда не смогла нащупать след и закрыла дело. А Фрэнсис навсегда запомнил картину того, как лес поглотила огромная вспышка. Поэтому в потайном уголке своего сознания Уэйнрайт всегда держал место для веры в необъяснимое.       «Поверить или усомниться? Глупо отрицать очевидное», — дилемма, мучившая Фрэнсиса в последнее время, решилась. Ему оставалось лишь найти человека, которому можно было бы довериться, как самому близкому другу или родителю. Выбор Уэйнрайта по определённой причине пал на университетского профессора — из людей, встретившихся Фрэнсису по пути, Вудворт обладал бесценными знаниями, которых ему не хватало. Однако он был человеком науки, поэтому слова полицейского серьёзный учёный мог принять за талантливую выдумку или плод больного сознания. С другой стороны, Вудворту не составило бы труда подробно рассказать Уэйнрайту об индейцах Зелёных гор и «людях неба», чтобы расширить его кругозор.       Вторым человеком, достойным доверия, по мнению Фрэнсиса стала Аманда Джонс. Она видела и знала куда больше, чем Уэйнрайт. Правда, для начала детективу следовало пробить её «защиту», а уже потом получить ответы на животрепещущие вопросы. Убийцу держали в участке под следствием, судебный процесс зашёл в тупик, так что Фрэнсис всегда знал, где её можно было найти.       Детектив вернулся домой ближе к четырём утра. Перед тем, как уснуть, Уэйнрайт вновь ощутил сильный, почти животный страх. Фрэнсису казалось, будто за ним в кровати следил пришелец, принявший облик землянина. Сердце полицейского бешено заколотилось, но потом усталость одержала верх, и он с опустошительной тяжестью внутри уснул.