Always

      Мы летели в Лос-Анджелес уже час. Нико уснул сразу, как мы сели. Он явно боялся летать, но всем видом этого не показывал. Мне тоже было страшно, ведь Нико — сын Аида, и это явно не его территория. С другой стороны, я сын Аполлона, бога солнца, черт возьми.       Пока Нико мирно посапывал у меня на плече, я надел наушники и включил свою любимую песню. Я тихо подпевал и смотрел в иллюминатор. За бортом самолета — тьма. Я пытался успокоить нервы.       Я знал текст игравшей песни наизусть.       Благодаря тебе я чувствую,       Like I got it all, yeah       Что у меня есть всё, да…       And you make me feel       Благодаря тебе я чувствую       Like I'm just a kid in love       Себя влюблённым.       And you make me feel       Благодаря тебе я чувствую,       Like I got it all       Что у меня есть всё.       And you make me feel       Благодаря тебе я чувствую,       Like I don't ever wanna grow up       Что я не хочу взрослеть.       Maybe we're just kids in love       Может быть, я просто влюбился.       Maybe we're just kids in love       Может быть, я просто влюбился.       Я вдруг осознал, что не чувствую головы Нико на своем плече и повернулся посмотреть на него. Я с ужасом заметил, что на меня смотрит не только мой парень, но и половина людей в самолете. Сдернув наушники, я услышал, как мне тихо хлопают.       — Вау, — прохрипел Нико.       Неужели я подпевал так громко? Видимо, из-за наушников, шума в самолете и заложенных ушей я этого даже не заметил.       — Это было очень громко…? — стыдливо спросил я.       — Если честно, да, — усмехнулся Нико. — Но ты спел так чисто и красиво…       Я никогда не пел при нем. Я один из немногих детей Аполлона, который не поет профессионально, моя стихия — врачевание. Хотя у моих братьев и сестер не такой уж и хороший слух, собственно как и у отца, но я был этим скорее в мать.       — Спасибо.       Нико опять лег мне на плечо, выглядел он очень уставшим, а остальные пассажиры отвернулись.       В моих наушниках заиграла новая песня, и я стал размышлять над смыслом предыдущей. Возможно, что она мне нравилась за то, что я видел в любви, описанной в тексте этой песни, мою любовь к Нико?       Я взял руку парня в свою и крепко сжал. Он, по всей видимости, не спал, а просто отдыхал с закрытыми глазами, и в ответ сжал мою руку.

***

      — Это он? — спросил я, увидев очередной черный чемодан.       Мы стояли у ленты, на которой проезжали мимо нас различный багаж. Моя поклажа приехала довольно давно, но чемодана Нико нигде не было.       — Нет, не он.       Я скрестил руки.       — А этот? — К нам подъехал еще один черный чемодан.       — Не знаю, сейчас проверю.       Нико снял с ленты сумку и открыл ее.       Внутри лежала исключительно черная одежда и один серый свитер.       — Да, это он. Кстати, твоя мама попросила взять тебе теплую одежду, потому что сам ты, цитирую, «взял только летнюю одежду и кучу кремов и шампуней», — усмехнулся Нико. Он закрыл сумку. — Кстати, зачем тебе три одеколона?       — Ты рылся в моих вещах? — возмутился я.       Мы двинулись вперед в сторону выхода.       — Нет, твоя мама мне показывала.       — Ну класс. Может она тебе мое нижнее белье еще показывала?       — Может быть, — ухмыльнулся Нико, рассматривая указатели к выходу из аэропорта.       — Эй! — я собрался ругаться, но Нико меня перебил.       — Прекрати, или я накинусь на тебя прямо здесь и сейчас. — Он посмотрел мне в глаза с полной серьезностью.       Мой парень двинулся вперед, а я пошел за ним.       Я не мог понять, ему действительно нравилось, как я ругаюсь, или это был его способ успокоить меня, потому что после этого злость мгновенно пропадала.       — Давай поймаем такси? — предложил я, когда мы вышли. На улице шел сильный дождь, но, несмотря на это, было очень тепло. Это была еще одна причина по которой я любил Лос-Анджелес. Здесь круглый год лето.       Нико снял с себя куртку и поднял ее одной рукой над моей головой, а второй держал чемодан.       — Хей, прикрой лучше себя, я переживу. Дождь теплый. — Я был умилен его заботой.       Нико проигнорировал мои слова. Мы перебежали через дорогу, шлепая по лужам. Ноги Нико сильно промокли, но он сделал вид, что не замечал этого.       Мы загрузили сумки в первое попавшееся такси, сели на заднее сидение, назвали адрес снятой в центре города квартиры и тронулись.       — Тебе холодно? — спросил я. Нико был из тех людей, у которых всегда холодное тело, и он никогда не мерз, а в тот момент был горячим как уголек, но при этом дрожал. — Все нормально.       Я потянулся дотронуться до его лба, чтобы проверить температуру, но он перехватил мою руку и опустил.       — Я в порядке.       Нико очень умный человек, но иногда он забывает, с кем имеет дело. Стоило ему только дотронутся до моей руки, как я сразу понял, в каком состоянии он находится.       — Простите, — обратился я к таксисту. — Вы не могли бы довезти нас еще до ближайшей аптеки?       — Конечно.       — Я же сказал, что в порядке, — упрямо твердил Нико.       — Температура человеческого тела в норме — тридцать шесть и шесть градусов, а твоя температура уже достигла тридцати семи и восьми. И она повышается, — спокойно ответил я.       — Как ты… — начал было Нико. — Черт. — Он посмотрел на свою руку, которую я крепко сжимал.       Минуту мы ехали в тишине, но потом он сказал:       — Тридцать семь и три. — Я непонимающе взглянул на него. — Я измерял температуру в самолете, пока ты был в туалете… — признался он, опустив взгляд.       — Ты серьезно?! Она поднялась еще в самолете, но ты ни слова не сказал мне?       — Она поднялась еще до вылета… — неохотно сказал Нико. Я гневно взглянул на него. — Ну, прости…       — Прости? Нико, почему ты не сказал мне?!       — Я…я не знаю! Не знаю… Мне не хотелось портить тебе настроение.       И опять он во всем был идеален. Даже болезнь он скрыл из-за моего настроения. Я выдохнул, про себя посчитал до десяти и, обняв Нико, уставился в окно. Он даже не сопротивлялся моим сердитым объятиям, а только сильнее прижался ко мне. Мы вместе прошли через множество битв и приключений, только сейчас наша жизнь стала немного спокойнее. И только сейчас я стал замечать, что Нико только при мне иногда позволял себе дать слабину. Он всегда держался как настоящий воин, редко жаловался на что-то, всегда терпел боль, чтобы не приносить другим дискомфорт, никогда не жаловался на своего божественного отца, хоть все понимали, что Аида любить трудно.       Дождь не прекращался, на улице царил мрак.       Машина остановилась.       — Мы подъехали к аптеке, — объявил таксист.       — Вы подождете здесь, я быстро?       — Да, конечно.       Нико еле отпустил меня.       — Уилл, возьми мою курту, прикройся от дождя.       Я проигнорировал сказанное, вышел из такси, отставив там моего промокшего больного парня одного.       Я добежал до аптеки, купил все самое необходимое и вышел. Рядом был продуктовый, в который я тоже зашел. Купил чай, лимоны, сахар, еду, чтобы приготовить завтрак. Когда мы ехали сюда, я не рассчитывал, что мне придется готовить, думал, мы будем гулять по городу и заходить в кафе, чтобы перекусить… Но теперь я понял: мы будем сидеть дома как минимум два дня, и мне надо проявить заботу и свои навыки медика. И в аптеке и в магазине на меня смотрели очень странно. Хотя это было не удивительно. Я был одет в теплую одежду подходящую погоде Нью-Йорка, но никак не Лос-Анджелеса, и было полпятого утра, и хоть магазин и аптека были круглосуточными, к ним редко приходили в такое время.       — Спасибо, — поблагодарил я сонную продавщицу, забрал пакет, вышел из магазина и сел в такси.       Нико спал на моей куртке, он весь горел. Таксист молча ждал меня.       — Мы можем ехать? — спросил он.       — Да.       Мы доехали через полчаса. Все это время я смотрел на Нико, будто боясь, что он сейчас растворится в тенях.       У дома нас ждал хозяин квартиры с ключами. Таксист любезно помог мне дотащить вещи. Нико проснулся, когда я попытался его поднять.       — Я дойду, не надо.       Я расплатился за такси и повел Нико в квартиру. Он хотел осмотреться, но я не разрешил. Уложив его в постель, я взял пакет с продуктами и пошел заваривать ему чай. Я вдруг почувствовал себя очень бодрым и наполненным энергией. Вернувшись, я обнаружил, что Нико не лежит в кровати, а стоит у окна. Я не стал ничего говорить, а просто подошел к нему.       Он стоял, любуясь рассветом.       — Ты же не хочешь сейчас спать? — спросил Нико. — Из-за рассвета?       Я протянул ему чашку.       — Верно, не хочу. Меня очень бодрит рассвет. Даже не знаю, как объяснить это чувство. Как будто тело резко наполняется энергией, а разум — желанием что-то делать.       — Думаю я понимаю, что ты имеешь ввиду, — ответил он. Я взглянул на него. — Я испытываю то же, когда вижу тебя. — Он забрал у меня чашку и сделал глоток.       Я молча смотрел на него и не мог подобрать слов. Он, по всей видимости, понял, что поставил меня в неловкое положение, отвернулся и ушел к кровати. Сев у изголовья, он пил чай.       — Сними с себя одежду, — сказал я, когда наконец пришел в себя, — она промокла. И ложись под одеяло.       — Уилл, я в порядке… — начал опять Нико.       — Сейчас я не Уилл, а твой доктор. Раздевайся и ложись под одеяло.       Клянусь, если бы это сказал не я, а кто-то другой, Нико бы убил этого человека, но сейчас он послушно скинул с себя джинсы и футболку и лег под одеяло.       — Трусы тоже! — крикнул я, выходя из комнаты.       — А ведь я когда-то разрешил тебе их оставить, — вздохнул Нико.       Квартира, которую я снял состояла из двух комнат, большой кухни, ванной и огромного коридора. Я взял чемодан Нико, пакет с лекарствами и свою аптечку и поволок это все в комнату.       Нико сидел под белым одеялом, в руках была чашка, а рядом стопкой лежала его одежда.       — Ты мне дашь сухую одежду? — поинтересовался он.       — Конечно.       Я залез на кровать и поднял сумки.       Протянув руку ко лбу Нико, я с легкостью определил температуру: дело было плохо.       — Сколько? — спросил он.       — Что? — Я сделал вид, что не понял вопроса.       Я достал из аптечки градусник и отдал его Нико.       — Положи его в рот, — попросил я.       Я принес с кухни стакан воды и положил на тумбочку. Как раз в этот момент запищал градусник. Я хотел было забрать его, не дав Нико взглянуть на него, но не успел. Он посмотрел на него и выключил. Я молча уставился на него.       — Ты же итак знаешь, зачем тебе подтверждение? — спросил Нико.       — Тридцать девять и пять?       Нико кивнул и молча опустил взгляд на простыни.       Конечно, мне было грустно. Не о таких каникулах я мечтал. Но я итак получил больше, чем ожидал. Нико устроил мне незабываемое Рождество, но из-за этого заболел. Я понял, что ему стыдно передо мной и решил взбодрить его.       — Видимо, ты переохладился, пока я целовал тебя той ночью в океане, — усмехнулся я.       Увидев, что мои слова его не взбодрили, я продолжил.       — И знаешь, что? — Нико вопросительно посмотрел на меня. — Лучшего Рождества у меня еще не было.       — Прости что…       — Не хочу ничего слышать, — перебил я.       Я достал из пакета с лекарствами жаропонижающее и протянул ему. Нико даже не стал спрашивать, что это. Просто послушно выпил.       Без спросу раскрыв чемодан Нико, я достал оттуда теплый свитер от моей мамы, нижнее белье и носки. Я отдал парню о свитер и трусы, а сам сел на край кровати и стал натягивать на него носки.       — Хей, я вообще-то и сам в состоянии, — усмехнулся Нико.       — Надевай свитер, — строго сказал я.       — Как скажете, доктор Солас, — съязвил он.       Я вышел из комнаты, чтобы заварить еще чая и позволить Нико до конца одеться. Когда я вернулся, он уже спал, закутавшись в одеяло.       Солнце давно встало, и на меня накатила усталость и сонливость, поэтому я лег рядом с Нико и за пару секунд уснул.