Только подожди

И всё-таки сдался я, сопля сентиментальная! Я пошёл в магазин и купил, понимаете ли, торт! Торт, чёрт бы его побрал! Знаете, такой бисквитный, с кремовыми прослойками и шоколадными розочками наверху? Рано утром, тысяча чертей, вышел на эту чёртову улицу и купил эту чёртову сладость, хотя знал я, знал, что нельзя привязывать Лену к себе! Так, по крайней мере, утверждала моя рациональная часть. А иррациональная хотела сделать девочке приятное. И эта самая иррациональная часть победила, в первый раз победила, вы вообще это понимаете? На меня удивлённо смотрели прохожие, а то, шагает какой-то ненормальный псих с озлобленной мордой и красными глазами и несёт торт! Сонная Лена выпучила на подарок глаза и хрипло спросила: — Это что, мне? — А кому же ещё? — усмехнулся я. Иррациональная часть возликовала, и даже рациональная немножко умилилась. От волнения перед предстоящим девочка не могла съесть и половины того кусочка, который я ей отрезал, только покрошила его в тарелочке, да и чай она тоже не допила. В этот день я на Лену просто не мог сердиться, поэтому промолчал, даже не вздохнул. — Лен, но ты же должна хоть что-то поесть. — Не могу, меня тошнит. Ну я и не стал на неё давить. Мы вышли в полседьмого (ох, какая рань несусветная), сели в маршрутку, благо, были свободные места, и девочка уснула у меня на плече, зная, что путь будет ужасно долгим. Ох, вытерпеть бы его Лене. Интересно, как она будет возвращаться к прежней жизни после этих трёх дней? А ещё мне предстояло позвонить в полицию и сообщить, что девочка нашлась, никуда не делась, и поиски можно прекращать. Хотя нет, пусть этим займутся соцработники, у меня итак дел невпроворот. Водитель, вероятно, возомнил себя вторым Шумахером, поэтому маршрутка неслась по дороге со скоростью света, иногда подскакивая в космос, иногда спускаясь в ад, а в крайних случаях трясясь, как в предсмертной агонии. За окно смотреть было бесполезно: оно было до умопомрачения грязным, запылённым, заляпанным, да и из-за такой быстроты ничего я разглядеть не мог. А ещё лил дождь… На половине пути началась страшная давка, заплакал чей-то маленький отпрыск, и его мамаша тут же принялась орать на весь салон что-то в стиле стандартной яжматери. Вот уж действительно в ад спустились. Лена подняла голову с моего плеча, заморгала и уставилась на женщину, потом на окружение, потом на меня, да ещё так, будто в первый раз меня видела. — Что? — спросил я её. Девочка ничего не ответила, только перевела взгляд на окно и тут до неё, наверное, дошло, что мы не дома, а едем в приют. Спросонья не всегда понимаешь, где находишься. — Псих, нам долго ещё ехать? — Долго. Потом мы ещё пересядем. Не знал, что наш городок такой огромный. — Ну и хорошо, что долго, — мрачно сказала Лена и теснее прижалась ко мне. Ехали мы и вправду почти целую вечность… За такое время можно было бы сосчитать все звёзды на небе. Даже не представляю, если мы потратили около сорока минут на поездку (и ещё не закончили её), то сколько же времени, чёрт возьми, Лена бежала в северо-западный район?! Сумасшедшая она… И вот спустя ещё час мы, преодолев все трудности и невзгоды, а заодно и едва не свихнувшись по пути, достигли наконец-то цели. Я обалдело таращился на здание детского дома (в шоке оттого, что может быть ещё что-то, помимо вонючего салона). Ну, в принципе, постройка как постройка. Трёхэтажная, кирпичная, вероятно, ещё с советских времён, ничем особенно не примечательная. — Не хочу туда! — пискнула Лена. — Я хочу к маме! Она сказала, что если я буду хорошей девочкой, она придёт за мной. А я была плохой! — Она обязательно за тобой придёт, — с сомнением сказал я. — И не волнуйся, пожалуйста, по-моему, ты замечательная девочка. Когда мы вошли, Лена сгорбилась, опустила голову и принялась дрожать. — Здравствуйте, — сказал я охраннику. Так… И что дальше? — У вас тут ребёнок потерялся, товарищ. — А! — с видом знатока ответил мужчина. — Елена Милахева… Мы чуть с ума не сошли, пока искали тебя. Рад видеть. Да и вас тоже. — Он кивнул мне. — Если хотите, вы можете идти, оставьте только ваш телефон для журналистов. Лена вцепилась в мою ладонь так крепко, что чуть не продырявила кожу своими тонкими пальцами. — Я пойду с вами, — твёрдо сказал я. Охранник вновь кивнул и двинулся к лестнице. Мы пошли за ним. Внутри этого здания было как-то мрачно, из-за освещения, что ли, но возникло такое чувство, будто кто-то сел мне на шею, и из-за этого я тоже ссутулился. Мы поднялись на второй этаж, повернули направо, прошли до конца по коридору и встали у двери. Охранник вежливо постучал и заглянул внутрь. — Людмила Леонидовна, выйдите на минутку, пожалуйста! — громко сказал он. Тотчас же к нам выскочила женщина неприятной наружности и, едва завидев Лену, она театрально всплеснула руками. — Елена! — крикнула она, и от её противного голоса я аж вздрогнул. Девочка, по всей видимости, тоже. — Ну-ка отцепись от этого мужчины и марш к детям! Вы уж извините, она у нас такая, с приветом. Лена не двигалась с места. Охранник, кажется, заподозрил, что сейчас начнётся грандиозный скандал, и поэтому тактично смылся. Из класса до меня донёсся детский хохот, а затем и ехидное восклицание: «Ого, Дрыгалка пришла!» — Милочка, что с тобой? — спросила Людмила Леонидовна. — Разве ты не рада вернуться? Иди скорее, расскажешь нам, где ты была и какие занимательные приключения с тобой произошли. Я посмотрел на женщину, потом на девочку, так отчаянно вцепившуюся в меня. По её лицу текли слёзы. — Лена, ты же обещала не плакать! — ободряюще сказал я. — Ты же сильная малая! — Ха-ха! Да эта малая кого угодно может из себя вывести, вот уж поверьте! Елена, хватит придуриваться, пойдём! Но Лена будто к месту приросла. Она мелко-мелко задрожала, потом как-то странно дёрнулась, как от пощёчины. Мне почему-то стало её настолько жалко, что под ложечкой засосало. Захотелось обнять её, бедную, но вместо этого я только погладил её по плечу. Людмила Леонидовна взяла несчастную за руку и потянула к себе. — О Господи, опять! — внезапно в ужасе воскликнула она. — Нет! — пронзительно закричала Лена. — Я не х… На полуслове она замолкла, затряслась, принялась хватать ртом воздух и вырываться из рук соцработницы. Тут я сам заметил, что из уголка рта девочки струилась пена, а зрачки расширились до огромных размеров. И эти глаза смотрели на меня, как на предателя… — Что за… — удивился я и отшатнулся. — Подождите здесь, — коротко бросила Людмила Леонидовна, подхватила Лену, которая потеряла сознание, на руки, отнесла в класс и закрыла за собой дверь. Так… У меня было несколько минут обдумать произошедшее. Да и обдумывать-то почти нечего было. Лена страдала эпилепсией.