Уз(л)ы

Милый, смотри на меня, слаще чем яд Этих очей тоска, голоса кроткий хлад.

                    Джон сдаётся в тот момент, когда Ида смышленно и вдумчиво впитывает все его неуверенные попытки учить её чему-то большему, чем чтению, простейшим вычислениям и писанию. Делла смышлённая, быстро схватывает то, что мужчине долго приходится готовить для неё. Она будто бы ребёнок, который со своим детским упорством спешит повзрослеть, и потому впитывает и старается запоминать много «штучек, известных взрослым». Шериф Стилински говорил с Идой о математике, а спустя некоторое время о ней говорила она, перед этим тщательно помониторив в интернете первый попадавшийся сайт на эту тему; мужчина говорил с Идой о биологии, а потом говорила она, также проведя перед этим время за ноутбуком.       Тогда Джон ходил в библиотеку, брал учебники и давал их девочке, которая исправно читала, но после мчалась поговорить об этом. Говорить. Иде было так необходимо говорить обо всём, что она узнавала, жаловаться, что у неё взрывается мозг от обилия информации. А теперь Джон сдаётся. Он смотрит на Стайлза, который вышел к завтраку раньше Иды, валявшейся утром на своей кровати всегда максимально долго, и, как замечает подросток, пытается задобрить его яичницей в которой маленький и единственный кусочек скорлупы крошется во рту. — То есть, ты уже не справляешься? — уточняет парень, чуть хмуря брови и всё же проглатывая перемолотую зубами скорлупу. — Ида ведь… — Она очень старательно и быстро учится, — вздыхает мужчина, разглядывая Стайлза в ответ. — Я бы не хотел, знаешь… Выставлять её какой-то больной, чтобы она могла пойти в школу в первый класс, таскаться с детьми и отправляться в колледж или университет только к тридцати… — Да, — протянул парень, тихо усмехаясь от невольной мысли, что его сестре, такой, какая она сейчас, наверняка бы понравилась идея учиться вместе с детьми, с теми, кто сейчас более близок ей по стадии развития. — И что мне с ней делать, пап? Ты выйдешь на работу, я буду ходить в школу и учить Иду… А что, если Скотту понадобится моя помощь? — Оборотню помощь человека, я полагаю? — уточнил Джон, чуть хмурясь и застегивая на пуговицу маленький кормашек на униформе полицейского рядом со значком шерифа. — Стайлз, я ведь говорил тебе, что, — начал он, но тут же остановился.       Об опасностях положения Стилински-младшего у них было уже достаточно бесполезных разговоров. — Ты мог бы попросить Лидию, — передумав, произнёс шериф, поднося к лицу чашку чая. — Она может считать это оплачиваемой работой. — Пап, — устало и раздраженно произнёс Стайлз, со звоном уронив вилку на пустую тарелку. — Ты хочешь нанять Лидию нянькой Иды? — Не нянькой, а репетитором, — жёстко отозвался мужчина. — Не думаю, что моей дочери нужна нянька, — добавил он, нахмурив брови.       Позади Стайлза в проходе появилась Ида. Улыбчиво зажмуриваясь, она протянулась разминая спину. Большие длинные непослушным кудри упали на её лицо, мешая поглядывать на обстановку сквозь узенькие щелочки между сомкнувшимися веками. Ида привстала на носочки, переоценив свои возможности, и шлепнулась на пол, поскользнувшись на гладком и ровном паркете. — Доброе утро, — произнесла девушка, улыбчиво рассматривая ринувшихся к ней Джона и Стайлза.       Стайлз выразительно посмотрел на отца, ничего не говоря.              Но в школе предложение Джона нашло своё время. Стайлз думал о нём, сидя напротив Скотта и Киры в кафетерии и взвешивая все «за» и «против». Когда рядом сели Эллисон и Лидия, думать стало значительно легче: парень посмотрел на Мартин, понял, что будет видеть её ещё чаще. — Стайлз? — позвала девушка, чуть поджимая губы и, несомненно, понимая, почему взгляд её так надолго задержался на ней.       Лидия Мартин была слишком умной и холодной, чтобы не замечать очевидного и чтобы не уметь аккуратно и сдержанно выступать против этого «очевидного». Лидия Мартин была не по зубам даже Стайлзу Стилински. — Я, — начал парень и тут же сделал паузу. Как же, чёрт возьми, неудобно, когда на тебя сразу же обрушивается шквал дружеского внимания, и что внимание это всё пропитано насквозь жалостью, сожалением. — Иде нужно как-то получать образование, и папа подумал, что ты, Лидия, могла бы помочь ей за некоторую плату.       Неожиданно. Лидия даже приподняла брови, удивляясь, что Стайлз заговорил о своей сестре и её проблеме, а не, к примеру, о вчерашнем свидании Мартин с Тревором-умником, который, к слову, пригласил её прямо на отборе в основную команду по лакроссу. Но немое удивление было недолгим. Холод брал своё; Снежная королева не собиралась вечно выказывать эмоции. — Ладно, — сообщила девушка, быстро растянув губы в подобии улыбки. — Я приду сегодня к шести, — добавила она, аккуратно открывая бутылочку с питьевым йогуртом. — Отлично, — ответил Стайлз, чуть улыбнувшись, но тут же поджав губы как будто бы в нетерпении.       Он не был сейчас ни Скоттом, которому обязательно нужно было смотреть на Эллисон и при этом обнадеживающе держать Киру за руку, ни Эллисон, которая всё ещё была нерешительно холодна с Айзеком, ни Эрикой, которая становилась мягче рядом с Верноном. Он теперь даже настоящим Стайлзом-открыто-люблю-Лидию-Мартин не был. Он поумнел. Поумнел настолько, что Лидия Мартин теперь сама смотрит на него с интересом.               — Ты что на себя напялил? — произнесла Ида, рассматривая Стайлза и поправляя на себе по-детски яркий розовый свитер.       Парень вопросительно взглянул на сестру, про себя отмечая, что, действительно, занимается ерундой, что, чёрт возьми, даже в школе его после пятого класса никто и не видел в белой рубашке и чёрных — выглаженных и очищенных! — брюках. И что, чёрт возьми, Лидия Мартин раскусит его быстрее сестры, снова поставит себя правильно — выше него самого на спутени четыре точно — и снова ему не достанется. — Ты решил совсем в учителя нарядиться? — предположила Делла, наверное, и сама не совсем понимая смысл сказанного, продолжая при этом старательно плести косу из непослушных кудрей и старательно в этом проваливаясь. — Просто, — начал было Стайлз, но не понял, как оправдать свой внешний вид. — Маме бы понравилось, — перебила Ида с детской наивностью, которая вытесняла из её головы все грустные мысли. — Я помню, как она любила одевать вас с папой «прилично», — усмехнулась она. — А мной она всегда была довольна.       Делла распустила неудачную косу и посмотрела на брата, улыбаясь. Розовый свитер, лёгкая белая юбка и гольфы почти до самых коленок делали её настоящей пятилетней девочкой, которой она когда-то была. Стайлз даже невольно засмотрелся, вспоминая, как его маленькая сестра отменно играла «истинную леди» перед соседом Нейтом, насмотревшись фильмов с Одри Хепбёрн. Она тогда была такой маленькой и смешной, но так хотела очаровать бедного Нейта Уилсона. — Это потому что ты всегда ей подыгрывала, — беззлобно ответил Стайлз, усмехнувшись и шагнув ближе к дивану, на котором сидела девушка. — Играла в принцессу, которую она хотела видеть. — Хэй, но я ведь и так принцесса, — наивно оправдалась девушка. — Мне всегда достаются золотые бумажные короны из рождественских хлопушек. — Но бумажные ведь, — улыбнулся парень.       Рождество. Папа пытается расправиться с индейкой, а мама помогает им с Идой разорвать хлопушку в виде конфеты. Получается, разноцветные бумажки рассыпаются по праздничному столу, а в части, которая осталась в руке Стайлза, обнаруживается бумажная корона. Вот же… Золотая. Как принцесса и говорила.       Звонок в дверь. — Я открою, — сообщает Делла. — А ты переоденься. Выглядишь, как мамочкина радость, — усмехается она, подбегая к двери.       Стайлз послушно убегает по лестнице на второй этаж раньше, чем Ида открывает дверь и улыбается Лидии, раньше, чем Лидия мысленно удивляется, что парень не открывает ей дверь, ожидая её больше сестры, и не приглашает её в дом. И все эти мысли как-то… без чувства облегчения. Мартин не ловит себя на мысли, что рада тому, что Стилински, возможно, отпустил её. Это слишком непривычно для девушки.       Она невольно шарит взглядом по комнате, пока Делла пытается быть хорошей хозяйкой, предлая чай или кофе, а, может быть, ещё какао. — Нет, спасибо, — вздыхает Мартин, присаживаясь на диван и умещая рядом свою сумочку со старыми, давно ненужными тетрадями. — А ещё есть молоко, — улыбается Ида, садясь рядом. — Не нужно молока. Нам лучше начать, — сообщила рыжеволосая девушка, внимательно посмотрев на шатенку. — Что ты уже знаешь?       Со стороны лестницы слышутся странные звуки, и Лидия с некоторым блаженство замечает там Стайлза, подбирающего с пола тетради. Ида тем временем бросает быстрый взгляд просто для того, чтобы убедиться, что её брат не одет также нарядно, как красавец Болконский в одном из фильмов с Одри. А Лидия быстро бросать взгляды разучилась ещё в тринадцать лет: обычно на неё глазеют все быстро, нерешительно, с обожанием. Она буквально впивается глазами в бедного Стайлза, едва не выворачивает его взглядом, вынуждая слишком оживлённо для разлюбившего сказать: — Ты уже здесь, Лидс. — Я никогда не опаздываю, Стайлз, — произносит Мартин так, будто пытаясь вынудить Стилински неосторожно бросить «Я знаю», вынуждая сдаться. — Понятно, — вздыхает парень, перемещая собранные тетради на стол и усаживаясь в кресло. — Не буду мешать, — тут же подпрыгнув с места, сообщил Стайлз, уходя.       А Лидия проводила его взглядом. Не сдался всё-таки.