Происходящее сейчас в тренировочном зале Института иначе как безумием назвать было невозможно. И тем не менее это было — двое нефилимов бешено целовали друг друга. В этом действе не было любви, не было нежности, лишь низменный инстинкт, не более. Со стороны могло показаться, что Алек и Клэри не целуют друг друга, а борются с друг другом. В какой-то степени, так оно и было.
Алек смутно помнил, как провёл часы, миновавшие с тех пор, как он покинул квартиру Магнуса. При всём желании он не смог бы сказать, по каким улицам города бродил. В конечном итоге ноги всё равно принесли его к родному Институту. Оказавшись внутри, Алек нашёл на кухне полбутылки крепкого виски, который залпом выпил. Только алкоголь не оказал на него совершенно никакого воздействия, словно он выпил полбутылки воды, а не воистину огненного пойла.
На глаза Алеку попался обычный разделочный нож, и на какой-то миг его обуяло невыносимо сильное желание вонзить его себе в сердце, чтобы унять боль, сжигающую душу в пепел. Это была даже не боль, это было нечто, от чего каждый вздох давался с трудом. Алек неоднократно слышал, что сильнее всего могут ранить те люди, которых любишь всем сердцем, но никогда не предполагал, что такое случится с ним. Алек любил Магнуса, верил ему, наверное, даже больше, чем самому себе. Чёрт, да он жил им. Он не знал, когда, в какой момент Верховный маг Бруклина стал центром его мира, смыслом жизни. И вот теперь всё рухнуло. Магнус предал его, изменил ему, и Алек не видел смысла в собственной жизни. Но и покончить со всем отчего-то не хватало духу.
Перед глазами раз за разом всплывала безобразная сцена, разделившая его жизнь и мир на «до» и «после». Убежав из квартиры Магнуса, Алек выключил мобильник, чтобы его не доставали звонками, и, оказавшись в стенах Института и включив гаджет, он лишь горько усмехнулся. Ни пропущенных вызовов, ни сообщений. Ничего. Магнус и не пытался связаться с ним. Не искал его. И это лишь усилило Ад в душе, заставляя сердце сжиматься от отчаяния. Поймав своё отражение в стеклянной поверхности кухонного шкафчика, Алек увидел, что щёки его мокрые от слёз. Он плакал, впервые за много лет. Алек и не помнил, когда подобное было с ним в последний раз.
Что же, раз алкоголь не спасает, а покончить с собой не хватает моральных сил, Алек решил прибегнуть к проверенному способу выплёскивания отрицательных эмоций — тренировке. Но ни стрельба из любимого лука, ни избиение груши не приносили облегчения. Ему было всё так же невыносимо. И тогда он сорвался, позволил боли на грани безумия взять над собой верх. Закричав, Алек за считанные минуты разнёс тренировочный зал, а потом появилась она — рыжая любовница его врага. В том, что Лекс и Клэри — любовники, Алек не сомневался. Надо быть совсем слепым, чтобы не заметить уж очень откровенных взглядов, которыми обмениваются эти двое.
И да, Алек теперь считал Роджерса своим врагом. Ещё в тот первый момент, когда увидел его и услышал слова родителей, Алек понимал — его жизнь явно изменится. Шутка ли, неожиданно обрести брата, причём близнеца. Только вот он быстро осознал, между ними, кроме внешнего сходства и кровного родства, ничего общего нет. Лекс совершенно наплевательски относился к обучению и всем своим видом и повадками больше напоминал самоуверенного придурка из тех, что любят ошиваться в барах для всяких рокеров-байкеров, нежели Сумеречного охотника. И чем больше проходило времени, тем сильнее обострялся конфликт. Но даже в страшном сне Алек не мог предположить, что «братец» заберёт у него Магнуса. Однако это случилось, и он ненавидел Лекса всеми фибрами души.
Увидев Клэри, услышав её слова, Алек неожиданно осознал, что просто обязан отомстить Лекс. Тот спал с Магнусом, Алек сделает то же самое с его любовницей. В этот момент он не думал, что это недостойно, низко и подло. Что он может причинить ей боль. Какое ему дело до чувств Клэри, когда вся его жизнь лежит в руинах?
Алек целовал её, нарочно грубо, целенаправленно агрессивно. Желание, злое, грязное и неправильное лавой неслось по венам. Он даже чуть удивился, когда почувствовал неожиданно сильный ответ на свои поползновения. И лишь оказавшись спиной на матах со спущенными штанами, Алек осознал — он зашёл слишком далеко. Он не может. Он вообще гей. И он было открыл рот, чтобы сказать, остановить это безумие, как Клэри лихо оседлала его. В следующий миг Алек задохнулся от ярких, новых ощущений. Женское естество плотно стиснуло его напряжённый член. Не давая ему опомниться, Клэри начала двигаться в быстром темпе, и Алеку оставалось только ловить ртом воздух.
— Че-е-ерт, — со стоном выдохнул Алек, когда мощная разрядка девятым валом накрыла его.
Когда в голове появилось первое подобие мыслей, Клэри уже стояла рядом, с невозмутимым видом поправляя одежду.
— Ничего личного, Алек, — произнесла она. — Можешь расслабиться, это совершенно ничего не значит. Просто и тебе, и мне надо было снять напряжение.
Улыбнувшись, Клэри покинула зал, оставляя его одного. Произошедшее окончательно выбило Алека из равновесия. Он буквально утратил все ориентиры в пространстве. В мыслях творилось нечто невообразимое. Алек вообще перестал понимать, кто он, что он и зачем он.
Как вообще такое могло случиться? Он с девушкой… Демоны! Да Алек ни единого раза в жизни не испытывал и толики влечения ни к одной из них! Неужели боль и ярость, клокотавшие в его душе недавно, сыграли с ним столь злую шутку? И всё равно это происшествие не укладывалось в голове Алека. У него был секс с девушкой… Твою мать! Да она его просто трахнула тут, не особо спрашивая его мнения! С другой стороны, если уж быть до конца откровенным, Алек не особо и сопротивлялся. Был слишком шокирован. И даже под пытками он не был готов сознаться, что ему это понравилось, ну хотя бы физиологически. И это изумляло Алека. Наверное, даже если бы на Землю прилетели инопланетяне, он и то был бы куда меньше поражён.
А ещё он изменил Магнусу… Что же, теперь у них равный счёт: один-один. Только вот отчего на душе так горько и мерзко? Почему так сильно отвращение к себе, что хочется собственными руками содрать с себя кожу, чтобы не помнить чужих прикосновений? С чего так хочется взвыть от отчаяния, переполняющего всё существо Алека?
Тем временем Клэри стрелой пронеслась по коридорам Института и с грохотом захлопнула дверь своей комнаты. Рывком содрав с себя платье и нижнее бельё, она устремилась в душ, смывать с себя следы собственной несдержанности. Дура! Идиотка! Да какой бес её попутал?! Это надо же додуматься, переспать с Алеком!
В тот момент, когда он напористо целовал её, эта идея показалась Клэри интересной. Ей стало любопытно, каков он в постели. Да и просто, совратить гея… Какая девушка хоть раз не думала о подобном? И она поддалась этому необдуманному порыву. Но даже в этот момент её жизненное кредо — всё должно происходить по моим правилам — взяло верх. Клэри видела, как Алек в последний момент испугался и был готов дать задний ход, но не дала ему и шанса на отступление. Она поимела его. И пока адреналин и оргазм бродили в её крови, Клэри была довольна, но когда эмоции поутихли, осознала, что натворила. Спать с врагом — последнее дело. А она — идиотка, которая забыла это важное правило. Да и перед Лексом было неудобно. Он ведь умный парень, быстро всё поймёт. Конечно, она не давала ему обещаний хранить верность, они и не пара даже, но всё равно, это как-то неправильно даже по меркам Клэри — спать с обоими братьями.
Из душа она вышла уже более-менее спокойной. Ну да, она совершила ошибку. Так что теперь, убиваться что ли из-за этого? В конечном итоге, можно утешиться хотя бы тем, что это она его, а не он её. С этими мыслями Клэри и легла спать.
***
— Что ты сделал?! — изумлённо вытаращилась на Лекса Клэри.
— Ничего особенного, — самодовольно ухмыльнулся он. — Просто разложил любовника Лайтвуда у него на глазах.
Клэри была потрясена. Она, конечно, помнила слова Лекса о том, что скоро Алеку будет хреново, он об этом позаботится, но не предполагала, что тот выкинет подобное. Зато теперь ей стало понятно неадекватное состояние Алека этой ночью. Даже появился лёгкий стыд. Было ощущение, что она воспользовалась им, улучив момент его слабости. Впрочем, Клэри быстро откинула подобные мысли. Лайтвуд — редкий гад. Стоит вспомнить все унизительные слова и необоснованные придирки, чтобы от сожалений не осталось и следа. Да перед Лексом Клэри больше не испытывала вины, не одна она этой ночью развлекалась.
— И как понимаю, эффект был просто взрывной, — констатировала она, в очередной раз вспоминая внешний вид Алека этой ночью.
— А то, — хохотнул Лекс. — Процесс был в самом разгаре, когда явился Лайтвуд. И пока голубки переглядывались, я даже кончить успел…
— Фу! — скривилась Клэри. — Избавь меня от подробностей! Я не хочу знать, как спят с друг другом мужики!
— Не думал, что ты гомофобка, — вздёрнул Лекс чёрную бровь.
— Не гомофобка, — помотала Клэри головой, — но есть вещи, которые я не хочу знать ни о друзьях, ни о врагах. И однополый секс — одна из них. Я для подобного слишком гетеро, в отличии от тебя.
— Да и я не гей, — фыркнул Лекс.
— Знаю, — согласилась Клэри, — но всё же, опусти интимные подробности.
В итоге, по её просьбе опустив всё слишком личное, Лекс поведал Клэри, как всё прошло, как реагировали Алек и Магнус.
— В общем, в их Раю большие проблемы, — заключил Лекс. — Даже если они и сойдутся, то, думаю, ненадолго. Лайтвуд слишком замороченный, чтобы просто всё забыть, да и я всегда рядом, чтобы, если понадобится, подкинуть дровишек в костёр их проблем. Не стоило братишке унижать меня, я его даже предупреждал пару раз. Он не послушал и сам виноват в том, что сейчас творится в его жизни.
Клэри на монолог, полный триумфального самодовольства, лишь кивнула. А в голове пронеслась мысль: «Ты даже не представляешь, какие проблемы в их Раю» после того, как она в тысячный раз вспомнила необузданный секс с Алеком на матах тренажёрного зала.
***
Алек почти весь день провёл в своей комнате. Магнус позвонил ему, наверное, сотню раз и написал не меньшее количество сообщений. Только он не мог заставить себя ответить хоть на один звонок или прочитать хотя бы одну смску. Ему было плохо. Совершенно невыносимо. Боль от предательства Магнуса мешалась со жгучим отвращением к себе из-за своего вчерашнего поступка. Отчаяние и паника захлёстывали Алека волнами, он тонул в бездне из сердечных мук и самобичевания.
Оказавшись вчера в своей собственной комнате, Алек рухнул обессиленно на кровать и, сжавшись в комок, окончательно осознал одну горькую, просто убийственную истину — между ними с Магнусом и правда всё окончательно кончено. Нет пути назад, сожжены все мосты. Это понимание заставило Алека буквально завыть в подушку. Как такое могло с ними произойти? Всего одна проклятая ночь разделила их сильнее любой пропасти. И если до собственного падения Алек ещё лелеял надежду, что Магнус всё объяснит и он найдёт в себе силы простить, а со временем и забыть, то после того, как и сам изменил, это стало совершенно невозможно. Алек многого требовал от окружающих, но самый большой спрос у него был с себя. Ночью он совершенно в себе разочаровался. Разочаровался настолько сильно, что кроме глухого презрения к себе не чувствовал ничего. Он жалкая пародия на мужчину, не более.
Вечером Верховный маг Бруклина явился в Институт собственной персоной после того, как понял, Александр не собирается отвечать на его звонки или сообщения. Магнус был полон решимости поговорить с Алеком, объяснить, убедить его, что произошла чудовищная ошибка. У него ничего нет и быть не может с этим Лексом, так как любит Магнус только прекрасного, как грех, нефилима которого зовут Александр Лайтвуд.
Ночь у Магнуса выдалась тяжёлой как никогда. Он долго и остервенело мылся, сдирая с себя чужие прикосновения, свою глупость и доверчивость. Злость на себя и даже нечто очень напоминающее ненависть к себе же грозили свести Магнуса с ума. И только огромное количество прожитых лет позволило ему взять себя в руки. Но всё же всё это искусственно выработанное самообладание начало трещать по швам, когда его звонки раз за разом переводились на автоответчик, а сообщения оставались без ответа. Отчаяние росло в геометрической прогрессии, и к вечеру, сходя с ума от страха и беспокойства, Магнус переступил порог Института.
Только вот Александр так и не вышел к нему. Изабель, которая ходила позвать брата, лишь растерянно пожимала плечами, передавая Магнусу категорический отказ Алека встречаться или разговаривать. Это было больно. Нестерпимо. Неужели это конец, и Алек обижен настолько сильно, что готов разорвать их отношения, отречься от всего хорошего, что между ними было, даже не дав ему шанса объясниться? Такие мысли убивали Магнуса, но он ничего не мог сейчас сделать. И потому ему оставалось лишь отправиться домой, сгорбившись, как древний старик.
Алек не мог заставить себя взглянуть Магнусу в глаза. Слишком больно, до крика стыдно. Да и бесполезно. Никогда ещё он не чувствовал себя таким несчастным и потерянным. Он бы с радостью убил себя, но боялся это сделать. Трус. И это был лишний повод для неистового презрения в свой адрес.
Изменщик. Слабак. Жалкий неудачник. А ещё недомужчина и дерьмовый охотник. Вряд ли бы он смог забраться так высоко, не будь его родители главами Института. Самооценка Алека находилась на самом дне. Произошедшее между ним и Клэри лишь сильнее выбивало из колеи. Шокировал не только сам факт измены, но и то, с кем это случилось. Он гей, всегда им был и им же умрёт. Не его вина, что он таким родился. Слишком много времени и душевных сил ушло у Алека, чтобы принять себя, и теперь он не собирался отказываться от того, кто он есть, из-за дурацкого помутнения рассудка.
Желая доказать себе, что это в самом деле так, а ещё наказать себя за трусость и убогость, Алек отправился в обшарпанный гей-бар на окраине города, где, набравшись для смелости крепкого алкоголя, познакомился с парнем.
И уже вскоре, выгибаясь в чужих объятиях, подаваясь навстречу своему безымянному любовнику, бездумно шепча какие-то слова, Алек смог на время отпустить Ад из души. Лишь затем, чтобы спустя несколько часов вернуться в Институт и взвыть в голос от отвращения к себе. И с наступлением ночи снова отправиться искать парня на одну ночь.
Так началось падение Александра Лайтвуда.
