Грешные ангелы

— Да пошёл ты, Алек! — огрызнулся Джейс, когда тот пытался выяснить у него, как вообще он дошёл до всего этого. Алек и правда хотел понять, как такое могло произойти. Как он мог не заметить, что жизнь Джейса катится по наклонной? Ведь он должен был! Он его парабатай! Что чувствует один, то чувствует и другой. И он чувствовал. Странные перемены настроения от блаженного счастья и радости до всепоглощающего уныния на грани апатии и дикой злости. Только Алек был так поглощён собственными душевными дрязгами, что воспринимал всё это как нечто естественное, своё собственное. Уже две недели как они помирились с Магнусом. Увы, до уровня былых отношений было далеко. Магнус в глазах Алека был просто кладезем мудрости и терпения. Он терпел его приступы злости, утешал в моменты отчаяния. Не торопил, ни к чему не принуждал. Потому лишь недавно они снова пересекли черту близости. И вот этой ночью, растворяясь в страсти, принимая ласки Магнуса и чувствуя, как приближается оргазм, Алек внезапно начал задыхаться. В груди вспыхнула острая боль. Магнус тут же испуганно отстранился, глядя, как Алек корчится на постели и, задыхаясь, цепляется то за горло, то за грудь. — Александр! — закричал в ужасе Магнус. — Что с тобой?! — Джейс, — только и смог прохрипеть он. Вне себя от страха, Магнус, как был, обнажённым, рванул из комнаты и, вернувшись, влил в рот задыхающемуся Алеку двойную порцию зелья, временно приглушающего связь парабатай. Понятное дело, ни о каком продолжении страстной ночи и речи не было. После того, как Алек трясущимися руками натянул одежду, они отправились на поиски Джейса. Ему было страшно до крика. Он не знал, что случилось, понимал лишь — его брат в беде. Нашли Джейса они быстро в какой-то обшарпанной квартирке на окраине Нью-Йорка. Он был без сознания и дышал рвано, хрипло и часто. Выглядел Джейс так, что у Алека похолодело всё внутри: губы синие, кожа почти прозрачная. Добавляла атмосферы и воющая в углу полуголая девица. Алек был не высказать как благодарен Магнусу, что тот не растерялся и, одним пасом отправив свидетельницу в бессознательное состояние, принялся колдовать над Джейсом. В Институт они прибыли уже когда Магнус свёл угрозу для жизни к нулю. Но вид бессознательного Джейса на их руках сам по себе всполошил нефилимов. Не прошло и пятнадцати минут, как в лазарет набились все, кому был небезразличен Джейс и даже несколько праздных зевак. Тогда-то Магнус и объяснил, что случилась банальная передозировка наркотика, и, порывшись в карманах куртки Джейса, изъял на свет банку, полную капсул Йень-фена. Все были в шоке и ужасе. Джейс Эрондейл — наркоман? Как такое могло произойти? Один из лучших Сумеречных охотников современности и свернул на столь кривую дорожку? Почему они не заметили? Но хуже всех чувствовал себя Алек, убеждённый, что кто-кто, а он был обязан почувствовать беду. Он караулил в лазарете до того момента, как Джейс пришёл в себя. И когда это случилось, постарался осторожно выведать, что к чему. Но Джейс, осознав, что его тайна тайной быть перестала, в ответ разозлился. Даже не так, пришёл в бешенство. — Джейс… — шокировано прошептал Алек. — Пойми, я волнуюсь за тебя. Ты мой парабатай, я хочу помочь тебе. — Да ты что?! — ядовито отозвался он. — Сам Александр Гидеон Лайтвуд снизошёл до того, чтобы заметить кого-то кроме себя самого? — Не надо так, — отшатнулся Алек, задетый отчасти справедливым упрёком. В последнее время он и правда думал только о себе и своих проблемах. — А как надо? — сощурил глаза Джейс. — Опять выслушать, как тебе тяжело, и утереть сопли? Последние два года, с тех пор, как признался миру, что ты гей, с тобой стало невозможно общаться. Меня уже тошнит слушать, как сильно ты всех подвёл, как тебе тяжело быть таким. «Мне стыдно смотреть в глаза родителям и окружающим, Джейс», «Я знаю, что это неправильно, но ничего не могу поделать. Я не выбирал родиться таким», «Я — позор семьи», — зло передразнил Алека Джейс. Алек, побледнев, как полотно, лишь попятился от койки. Слышать это было больно, горько и обидно. Он и в самом деле говорил всё это Джейсу, когда делился с ним тем, что у него на душе. Ему и правда долго было невыносимо тяжело от осознания своей природы. Тяжело молчать, но ещё хуже стало, когда он признался. Шепотки и укоризненные взгляды преследовали Алека по пятам. Парню, рождённому в одной из самых уважаемых семей Сумеречного мира и имеющего безукоризненную репутацию до недавнего времени, это казалось кошмаром. И только постоянная поддержка близких и любимого Магнуса помогли Алеку справиться с этим, принять себя и перестать стыдиться. И теперь его парабатай говорит ему такое… — Мне противно слушать о проблемах в однополых отношениях и смотреть на двух целующихся мужиков, — не обращая внимания на то, как изменился Алек в лице, продолжал говорить Джейс. — Но это ещё полбеды. Знаешь, от чего реально тошнит? Чувствовать всё то, что и ты, когда тебя в очередной раз дерут, как девку в задницу. Если бы я знал, что ты окажешься проклятым заднеприводным нытиком, то я бы никогда не принёс тебе клятву парабатай! Наверное, даже если бы Джейс, высказав свои претензии, плюнул ему в лицо, Алеку и то было бы не так больно. Он любил Джейса всей душой, тот по сути и был значительной частью самого Алека, его души. Он был готов за него убить и за него же умереть. Тогда как Джейс, оказывается, тяготился их связью и жалел, что является его парабатаем. Внутри Алека от этого осознания разразился истинный Ад. Ему казалось, за последние дни он привык жить с постоянной болью в душе. Свыкся с ней, вошёл в симбиоз. Но сейчас он познал истинное значение слова «отчаяние». Все слова разом вылетели из головы и осталась только боль вперемешку с чувствами потери и предательства. — Джейс! — в полном шоке воскликнула Изабель, услышавшая окончание монолога. Джейс, словно очнувшись, посмотрел сначала на сводную сестру, потом на бледного в синеву Алека, и наконец осознал, что наговорил. Приступ слепого бешенства сошёл так же резко, как и накатил, и он пришёл в ужас от собственных слов. — Алек, я… — прохрипел Джейс, желая как-то объясниться. — Нет, — помотал тот головой, — ты прав. Я — проклятый заднеприводный нытик, и мне жаль, что не в моей власти освободить тебя от данной когда-то клятвы. С этими словами Алек деревянной походкой, чуть пошатываясь, покинул лазарет.

***

Увы, происшествие с Джейсом и слова, который тот сказал Алеку, в мгновение ока облетели Институт. У всего этого оказались невольные слушатели, другие пациенты лазарета, о которых банально забыли. И уже к обеду, наверное, только ленивый не судачил о том, что внук Инквизитора сидит на Йень-фен и проклинает факт парабатайства с Лайтвудом из-за того, что тот гей. Слышала об этом и Клэри. Пройдя мимо очередной кучки сплетников, она только досадливо покачала головой. За утро она уже успела услышать несколько вариантов произошедшего и была уверена, отсебятины в этом много больше, чем истины. А ещё Клэри очень раздражало, что люди так себя ведут. Только дай повод покопаться в чужом грязном белье. Похоже, у большинства обитателей Института полная труба в личной жизни, и вообще они влачат крайне скучное и жалкое существование. И вроде бы Клэри до всего этого не было никакого дела, но она отчего-то всё равно беспокоилась за Алека. Боялась, что он снова сорвётся и от отчаяния продолжит гробить свою жизнь и репутацию. Это было крайне странно, но Клэри неожиданно начала симпатизировать Алеку. Самой себе она это объясняла тем, что в мире мало хороших людей, и если Алек не возьмёт себя в руки, станет на одного меньше. Обойдя весь Институт и уже думая, что опоздала, Клэри обнаружила его на крыше, методично пускающим в небо стрелы. Пальцы Алека были стёсаны в кровь, но он словно и не замечал этого. — Ты только не твори глупостей, — произнесла Клэри, становясь неподалёку. — Что? — обернулся на неё Алек. — Не вздумай опять искать утешение и успокоение, как делал это недавно, — пояснила она. — Тебе сейчас явно хреново, но это пройдёт. А если опять пустишься во все тяжкие, станет ещё хуже. — Хуже просто некуда, — мёртвым голосом отозвался Алек. — И пасть ниже невозможно. Собственный парабатай презирает и ненавидит меня. Я сам спустил в унитаз всё, что у меня было: положение в обществе, уважение, любовь близких. Всю жизнь я думал, что сильный, умный, прирождённый лидер, а на деле… оказался слабаком и позором для семьи. — Никогда не говори «хуже некуда», после этих слов, как правило случается что-то опровергающее эти слова, и становится ещё паршивее, — невесело усмехнулась Клэри. — А в Джейсе говорила наркота, а не он сам. Помиритесь, вот увидишь. Услышав слова Клэри, Алек скорчил мину, явно говорящую — он в это не верит. Да, он чувствовал острое сожаление и вину своего брата, но… Как известно, чистую правду люди говорят или в ноль пьяными, или очень злыми. Джейс был в бешенстве, высказывая всё это, а значит, где-то внутри него всё это было. — И ещё, — продолжила Клэри, не обратив на мимику Алека никакого внимания, — тебе удивительно повезло с родными. Что бы ни случилось, они всегда будут тебя любить. Я это вижу. И это поразительная редкость, поверь, я знаю о чём говорю. Хотя бы ради них имеет смысл бороться, а не спускать свою жизнь не пойми куда. И самое главное: Алек, сила не в том, чтобы никогда не падать и не ошибаться, а в том, чтобы даже после самого грандиозного падения подняться и идти вперёд. На какой-то момент и Алеку, и Клэри показалось, что само время и пространство вокруг них замерло. Они стояли друг напротив друга, глаза в глаза. Словно на какой-то странный миг стали едины, обрели полное взаимопонимание. — Не знаю, зачем тебе это, — наконец произнёс Алек, очнувшись, — но считай, я тебя услышал. В ответ Клэри лишь кивнула и, развернувшись, покинула крышу, оставляя Алека в глубоких раздумьях. Он правда услышал её, она видела это в его голубых глазах. Алеку было, о чём подумать. Слова Клэри что-то всколыхнули в нём, заставляя на многие вещи взглянуть под иным углом.