***
— Хреново выглядишь, — с кривой усмешкой констатировала Клэри, присаживаясь напротив брата за кухонным столом. Сегодня всех обитателей Института с самого утра лихорадило из-за того, что Эрондейл напал на Лайтвуда и чудом не убил его. Все поголовно были в глубоком шоке. Убийство нефилима, как и покушение на его жизнь, само по себе жуткое преступление, а когда охотник пытается убить собственного парабатая — и вовсе беспрецедентный случай. Такого, насколько знал Джонатан, не было за всю историю существования Сумеречных охотников. Пусть он и сам был ошарашен подобным, но Джон больше переживал за свои отношения с Изабель и её саму. Потрясения буквально сыпались на неё, и он боялся, что его жена, такая самоуверенная на людях, но ранимая внутри, не выдержит. Джонатан знал, Изабель твёрдо настроена на развод. И ему было бесконечно горько осознавать — это он всё разрушил. Весь день он вспоминал их совместную жизнь, с первой встречи и вплоть до сегодняшнего дня. Он прибыл в Институт чуть более двух лет назад и сходу заметил эффектную красотку. Изабель Лайтвуд была из тех женщин, которых смело можно назвать роковыми. Влюбиться в них легко с первого взгляда и на всю жизнь. Вот и он влюбился окончательно и бесповоротно. В Аликанте Джон пользовался спросом у противоположенного пола и был неприятно задет полным равнодушием со стороны красавицы Изабель. Более полугода он делал всё, лишь бы завоевать её расположение, и, когда это случилось, тут же предложил ей руку и сердце. Окружающие были поражены. Считали, что они слишком торопятся, но ни Джону, ни Иззи не было дела до чужого мнения. Больше года они прожили в Раю. Джон засыпал с мыслями о жене, с ними же просыпался. Он буквально боготворил Изабель. А потом на пьяной вечеринке со знакомыми из примитивных он встретил её… Сара была красивой девушкой, многие оглядывались ей вслед. Однако не до такой степени, чтобы в мгновение ока лишиться головы. А именно так и случилось с Джоном. Один проклятый взгляд глаза в глаза, и он ощутил себя рабом её желаний, а хотела она его, точнее, его тело. Он помнил, как потом, кусая костяшки пальцев, выл в душе, когда вернулся домой. Как тер кожу до красноты, ненавидел себя и клялся, что больше это никогда не повторится. А потом, спустя пару недель, наваждение снова навалилось на Джона, отнимая волю, не давая думать. Все мысли были о теле Сары, и, не в силах больше терпеть, он отправился к ней и всё повторилось. А потом снова и снова… Проклятый порочный круг, из которого ему никак не удавалось вырваться. Словно какая-то чёрная магия связала Джонатана по рукам и ногам, превращая его периодически в безвольную куклу. Он до последнего надеялся, что со временем это проклятие сойдёт на нет… В итоге лишился семьи, любимой жены, которая была смыслом его жизни. Теперь Джон мог лишь задыхаться от отчаяния, не зная, как всё исправить. — Ты как всегда очаровательна, — фыркнул Джон. — Умеешь поддержать. — Я и не пыталась, — отозвалась Клэри, изучая свой маникюр. — Тогда зачем пришла? — нахмурился он. — Позлорадствовать? — Я? — вскинула Клэрт брови. — Да никогда! Пафос и насмешка звучали в каждом звуке её голоса. — Просто, смотря на тебя, я лишний раз убедилась — нет никакой любви. Всё это всего лишь выдумки наивных дураков, которым нужно оправдание для своей убогой морали, чтобы трахаться с выбранным субъектом, — с насмешкой произнесла Клэри. От слов Клэри Джонатан отшатнулся. Ангел! Неужели это его нежная сестрёнка? Та улыбчивая, так похожая на живое солнышко девчушка? — Ты не права, — прошептал он. — Любовь есть, и она прекрасна, когда взаимна. Это волшебное чувство, способное подарить крылья за спиной. — Фу! — скривилась Клэри. — Давно ты стал таким соплежуем? «Любовь прекрасна, дарит крылья», — передразнила она Джона. — При этом, похоже, она не помогает держать член в штанах. — Я знаю, ты обижена на меня и злишься, — обречённо произнёс Джон, — Я подвёл тебя, бросил, когда был нужен больше всего, потому что не мог смотреть, как ты потихоньку сходишь с ума. Не в силах был терпеть твою боль. Я оказался плохим братом. Трусом. И мне очень стыдно за это. А сейчас ещё и больно. Это горько, видеть, какой ты стала, и понимать — в этом львиная доля моей вины. Знаю, что поздно, но Клэри, прости меня, сестренка. Смотря напряжённым взглядом в стену, Клэри почувствовала, как от слов брата потянуло внутри застарелой болью. Он прав. Во всём. Джонатан сбежал в Институт, когда был нужен ей, как воздух, и ей пришлось собирать себя обратно в одиночестве. Горечь обиды обожгла сознание, но Клэри усилием воли запихнула всё в самый дальний уголок сознания. — Я не обижена, Джон, и не злюсь, — с привычной стервозной ухмылкой произнесла Клэри, — я разочарована, а это намного хуже. Ты для меня всё равно что мёртв. В тот день, когда ты покинул наш дом несмотря на все мои мольбы остаться, я лишилась брата. С этими словами она покинула кухню, оставляя Джонатана тоскливо смотреть ей вслед. Только сейчас он окончательно осознал, её он тоже потерял. Больше у него нет сестры, и тут только его вина. Он потерял всех, кого безумно любил. Разрушил всё собственными руками. Горечь и вина с новой силой захлестнули душу Джона, и одинокая слеза стекла по небритой щеке.***
Уже почти час Магнус крутился в лазарете, где временно поселился Алек, и сокрушался, что его не было рядом, когда он был так нужен. Пока Алек находился на грани жизни и смерти, он безмятежно спал после сумасшедшей ночи, и потому не мог найти себе места. — Я должен был почувствовать! — никак не мог успокоиться Магнус. — Ты мог умереть, Александр, пока я спал в соседней комнате! — Магнус, прекрати, — сморщился Алек, выдёргивая руку из его пальцев, — я уже сотню раз сказал тебе, что ни в чём тебя не виню. Ты иди домой, я буду в порядке. Алеку правда хотелось, чтобы Магнус ушёл. Он чувствовал себя как никогда опустошённым. Поступок Джейса окончательно выбил его из колеи. Алек понимал, это всё его собственная небрежность и наркотики стали причиной такого происшествия, только легче не становилось. Душа ныла от одной мысли, что его парабатай, человек, ближе которого у него никого нет и быть не может, хотел его убить. Он чувствовал боль Джейса, его вину и раскаяние, но не был готов сейчас встретиться с ним. Нет, ни в коем случае Алек не собирался отказываться от Джейса. Это то же самое, что отречься от собственной души, но ему нужно было время прийти в себя, навести порядок в собственных мыслях. Потом он займётся братом. Если понадобится, он лично будет сторожить его, не позволяя снова поддаться своей зависимости. Он должен во что бы то ни стало удержать Джейса от окончательного падения в пропасть, потому что если не станет его, и самого Алека уже не будет. Останется урод с рваным куском души. Но в данный момент Алек ощущал лишь бесконечную усталость, сам себе напоминая выжженную пустыню. У него не было ни сил, ни желания успокаивать расстроенного Магнуса. Более того, сейчас он не чувствовал к нему любви, не хотел его общества и прикосновений. Минувшая ночь начала казаться Алеку далёким сном. И причитания Магнуса вызывали лишь глухое раздражение и желание любыми способами отослать его. И это состояние даже немного пугало Алекс. Ещё вчера он был готов почти на всё, лишь бы вернуть их былые отношения и чувства, то счастье, которое заставляло даже забыть о собственной ущербности. А сейчас… Ему просто надо немного отдохнуть, и всё вернётся. Иначе и быть не может. — Как я могу уйти? А вдруг Джейс снова повторит попытку? — взволнованно затараторил Магнус. — Не повторит, — сморщился Алек. — Он был не в себе. Это всё йень-фен. — Ну, а вдруг… — потеряно произнёс Магнус, — вдруг тебе что-то понадобится? — Тут постоянно дежурит медицинский персонал, — прошептал Алек. — Магнус, я устал и хочу спать. Тебе нет смысла дежурить у моей постели, пока я сплю. Иди домой. Короткий немой диалог глаза в глаза, и Магнус первым отвёл взгляд. Алек хотел, чтобы он ушёл, и это было больно. Только спорить с ним не было смысла. — Я приду завтра с утра, — тихо произнёс Магнус. На это Алек лишь кивнул. Нагнувшись, Магнус оставил на его губах нежный поцелуй, в ответ Алек лишь слабо, словно нехотя, шевельнул губами. С трудом подавив горестный вздох, Магнус покинул лазарет.***
Потерянной тенью брёл Магнус по Институту в сторону выхода. Все его мысли были об Александре и происходящим между ними. Он понимал, чувствовал — он теряет Алека. Чтобы он ни делал, как бы ни старался сам Алек, их словно что-то оттаскивает друг от друга. И началось это не вчера и не сегодня, началось это с той проклятой ночи, если не раньше. Магнус помнил, как впервые встретил Александра. Его поразила непорочность и чистота Алека, его вера в идеалы. Его готовность до последнего сражаться за то, во что верит, и пожертвовать всем ради любимых. Магнус сразу опознал природу Алека и снова был шокирован его бесконечным одиночеством и готовностью навсегда отказаться даже от надежды на личное счастье, лишь бы оправдать надежды родных. Всё это и невероятные, такие яркие и живые голубые глаза, заставили сердце Магнуса снова чувствовать. А ведь он уже думал, что разучился любить. Тогда Магнус начал действовать. Александр сопротивлялся, до последнего отрицал, открещивался от чувств, но Магнус был настроен решительно, и Алек сдался. Помнил Магнус, как они постепенно привыкали к друг другу. Как он приучал Алека принимать себя таким, какой он есть, не стыдиться своей сущности. И всё получилось. Они сблизились, любовь расцвела пышным цветом, и они были счастливы. У него пела душа только от одного горящего счастьем взгляда Алека. Александр любил так же искренне, пылко и самоотверженно, как делал всё в своей жизни. Сейчас… Сейчас всё стало иначе. Алек, хоть и старался не показывать этого, но держался несколько отстранённо. Магнус чувствовал фальшь в улыбках и неискренность в поцелуях, да и вообще во всём. И произошедшее сегодня, холодность и безразличие, которые он чувствовал от Александра, лишь закономерный итог происходящего в последние дни. Всё это заставляло Магнуса стискивать зубы от отчаяния и задаваться вопросом: имеет ли смысл так держаться за него или их отношения обречены? Ответа Магнус не знал. Точнее, просто боялся думать над наиболее вероятным вариантом. — Что-то последнее время ты выглядишь каким-то блеклым, — Магнус дёрнулся, услышав насмешливый голос Лекса. — Нормально всё будет с твоим Лайтвудом. Или вы снова поцапались с ним? — Не твоё дело, — грубо отозвался Магнус. Лекс же и не думал отставать, а медленной и ленивой походкой направился к напряжённо застывшему Магнусу. — Знаешь, в чём вся ваша проблема? — нахально произнёс Лекс. — В том, что один самоуверенный придурок влез в наши отношения и всё изгадил, — огрызнулся Магнус, не понимая, почему продолжает стоять на месте. — Может, я вас и поссорил, но я же и помирил, — спокойно пожал плечами Лекс. — А проблема ваша в том, что вы оба не можете отпустить прошлое. Лайтвуд слишком замороченный, чтобы забыть твою измену и собственный загул. Ты же… — незаметно он подошёл совсем близко и уже шептал Магнусу на ухо, — не способен забыть нашу ночь. — Ты бредишь, — севшим голосом произнёс Магнус. — Я так не думаю, — продолжал тот вносить хаос в мысли Магнуса. — Я, может, и не живу сотни лет, но хорошо знаю человеческую природу. В силу сложившихся обстоятельств тебе всегда приходится быть сильным, брать на себя ответственность за окружающих и решать их проблемы. Даже в ваших отношения с Алеком ты с первого дня — ведущий. Но признай, иногда любому лидеру хочется встретить кого-то, кто подчинит его себе. Пусть даже в постели, как сделал это я. И тебе это понравилось, потому никак не получается забыть. Но ты понаставил сам себе рамок, за которые боишься выйти, оттого и отрицаешь истину. Врёшь даже себе. — Ты псих, — поражённо прошептал Магнус. — Совершенно больной. — Можешь говорить что угодно, — улыбнулся Лекс самой порочной из своих улыбок. — Отрицать. Но в глубине души ты знаешь, что я прав. А потом он нагнулся и коснулся губ Магнуса своими, безумно чувственно проведя по губам языком, заставляя Магнуса мгновенно покрыться мурашками. Когда Магнус пришёл в себя, Лекс уже скрылся в недрах Института. А Магнус неожиданно понял, что его ощутимо потряхивает. Он был оглушён, поражён до глубины души этой выходкой. Но самое страшное, этот наглец попал точно в яблочко. Каждое его слово было правдой, и где-то совсем глубоко в душе Магнус это знал, но даже под пытками был не готов признать. Потому, задвинув шокирующие мысли и чувства в самый дальний уголок сознания, Магнус поспешил покинуть здание.***
Сегодняшний день в глазах Клэри ничем не должен был отличаться от множества других. Только если сплетен теперь стало больше после выходки Эрондейла. Вчера, когда она вечером вернулась в Институт и узнала о происшествии, захотела проведать Алека, но парень спал, к Джейсу её просто не пустили. В принципе, она и не особо настаивала. Ей, конечно, как и всем, было дико от поступка его и хотелось понять: как так-то? Поднять руку на парабатая… Жуть какая-то. И конечно же Клэри желала узнать, как парни. Вчера не вышло. Значит в лазарет она ещё раз попозже наведается сегодня, а вот когда выпустят из собственной комнаты Джейса, ей никто сообщать не собирался. Пусть она и ненавидела сплетников, но всё же банальное любопытство было присуще и ей. Именно так Клэри объясняла себе беспокойство за парней, которое против всякой логики гнездилось в сердце. На фоне случившегося весть о прибытии сегодня утром нового охотника в Институт и вовсе не казалась Клэри интересной. Такое происходит постоянно, кто-то переводится в другие Институты, кто-то прибывает в этот. Её мало интересовал очередной неизвестный охотник, а точнее, совсем не интересовал. Проходя мимо зала, где был расположен институтский портал, Клэри, услышав гул голосов, всё же не удержалась от того, чтобы оценить новоприбывшего. Но стоило ей выйти на порог, как она в ужасе шарахнулась обратно. Ей казалось, свет вокруг неё резко померк, а мир осыпается частями. Для Клэри наступил личный конец света. — Нет, — прошептала она, ощущая, как удушье накатывает волнами. — Не может быть. Только не это.