Грешные ангелы

Джонатан был в ярости. Бешенство кипело в его крови подобно адской лаве. Он не мог поверить, что ублюдок, красной полосой прошедший через жизнь его семьи, сейчас здесь, в Институте Нью-Йорка. Хотелось схватить клинок Серафима и снести поганую башку с плеч, стереть этот плевок судьбы с лица Земли. Увы, об этом оставалось только мечтать. Вся прелесть ситуации в том, что даже в Сумеречном мире положение в обществе и власть решают всё. Их семья была далеко не последней в иерархии нефилимов, но против семейки этой гниды… Потому сейчас Джонатан диким зверем метался по комнате, не зная, как обрести хотя бы подобие спокойствия. Иначе он боялся натворить дел и усложнить свою жизнь ещё больше. — Джонатан, — услышал он голос Изабель, — я хочу сегодня сказать родителям о разводе. Эти слова заставили Джона дёрнуться. Всё время, что прошло с того момента, как Иззи узнала о его измене, он побитой собакой ходил за ней. Пытался с ней разговаривать. Уже миллион раз Джонатан просил прощения, умолял о втором шансе, но Изабель была непреклонна. Ему хотелось выть от отчаяния. Он уже безумно скучал по любимой. Ему не хватало её общества, улыбок, смеха. Их спальня состояла из двух комнат: гостиной и собственно спальни. Уже не первую ночь Джонатан коротал на диване, задыхаясь по ночам от жажды коснуться нежной кожи, прижать Изабель к себе и вдохнуть головокружительный запах волос. От мысли, что скоро она станет окончательно не его и со временем найдёт себе другого мужчину, хотелось пустить себе пулю в лоб. — Из, пожалуйста, давай подождём, — взмолился Джонатан. Он жил в постоянном страхе окончательной потери, теперь к нему прибавился и страх за сестру. — Чего ждать? — поинтересовалась Изабель. — Это конец, и ты сам это понимаешь. — И всё же, — прошептал Джон, — прошу тебя, не торопись с разводом. Не сейчас, Иззи. — Мы зря теряем время, — фыркнула Иззи, — но дело твоё. Главное, не лезь ко мне. После дверь спальни захлопнулась, отрезая его от Изабель. А Джон с горечью и облегчением одновременно, выдохнул. Он отсрочил свою казнь. Надолго ли? Время покажет. Теперь есть время немного успокоиться и подумать, как быть с тварью, которая недавно прибыла в Институт. А за дверью, привалившись к стене, глотала слёзы Изабель. Бесконечная идиотка, слабовольная дура! Сама затягивает эту агонию. Надо как можно скорее разводится, чтобы разъехаться по разным комнатам, а лучше Институтам. Только она который раз поддаётся на мольбу в родных глазах, оттягивает момент, а потом воет в подушку от боли и тоски. Но прощать неверного мужа Иззи не собиралась. Она больше не могла верить Джону, а значит всё, это конец.

***

До самого вечера Клэри просидела в своей комнате, ни под каким предлогом не соглашалась покидать своё убежище. Всем, кто стучался в её дверь, лгала, что отравилась. И только Джонатан, который приходил несколько раз, понимал — это всё ложь, но спасибо ему, не стал никак комментировать её поведение. Она понимала, что ведёт себя глупо. Более того, её отказ покидать свою комнату — позорная слабость. Клэри потратила столько душевных сил на борьбу с этим моральным недугом, а сейчас сдалась ему на милость, и презирала себя за это. Утром она, не оглядываясь по сторонам, залетела к себе в комнату и сходу забаррикадировалась в ванной, где, съехав на пол, кусала кулаки. Её колотило крупной дрожью, хотелось плакать и кричать, но Клэри лишь до крови закусывала дрожащие руки. Сознание затапливал кошмар, который, как она думала, навсегда остался в прошлом. Клэри была уверена, ей удалось если не забыть, то надёжно заколотить двери в те закрома памяти, где прятался ужас, лишающий её самообладания, воли и уважения к себе. Она искренне верила, что всё пережила, поборола свои страхи. Буквально вывернула наизнанку свою душу и суть, собрала себя заново и сделала всё, лишь бы больше никогда не быть глупой и слабой. Но лишь один взгляд на него, и тщательно отстроенный мир стал рассыпаться. Оливер Ирвинг — как бог красивый, как дьявол коварный и как демон жестокий. Её личное помешательство, неистовая любовь, обернувшаяся ломающим душу кошмаром. Ангел! Как же она его любила! Клэри помнила, как мечтала о нём сутками напролёт, какими глупыми и наивными мечтами были наполнены её мысли. Глупая и слабая, она летала в облаках, пока ей на живую не выдрали крылья, не швырнули прямо в ад, сломав в ней всё, чем она жила. Крылья… Клэри невесело хмыкнула со своих же мыслей. Давно ли она высмеяла Джона и его слова и метафоры о любви? Н-да… Выходит, подобные глупости в голове у них семейное. Сейчас она не верила в любовь. Считала её аналогом опасной болезни. Клэри как никто другой знала, как это чувство может оглуплять и какие могут быть последствия. Для себя она решила, что больше никогда не попадётся на эту удочку. Потому намеренно избегала любого намёка на отношения, кроме дружеских, хотя и их не особо искала. Научила себя любить секс и выбирать для этих целей парней, на которых буквально крупными буквами пылало слово «бабник». Чтобы не увлечься, не позволить себе увидеть в них что-то кроме сволочной натуры. С некоторыми, как с Полом или Лексом, у Клэри всё же завязывалось что-то похожее на дружбу. При том она отлично знала, эти парни совершенно не подходят для каких-либо отношений с претензией на серьёзные. Потому она и не обрывала с ними общения после проведённой ночи. Когда в Институте прошло время официального отбоя, Клэри всё же решилась выйти из своей комнаты. В конечном итоге, нельзя вечность прятаться от этого ублюдка. Она обязана побороть ужас в своей душе, показать Оливеру, что ему не удалось её сломать. Да и организм упорно требовал пищи. Неслышно прокравшись по коридорам, вздрагивая от каждого шороха и костеря себя за это на чём свет стоит, Клэри добралась до кухни. Вкусные запахи постепенно немного успокоили натянутые нервы. Чуть расслабившись она приступила к поглощению пищи. — Кого я вижу! Кларисса Моргенштерн собственной персоной, — от голоса кошмара из прошлого Клэри чуть не выронила тарелку, которую мыла. «Спокойно, Клэри. Ты сможешь, ты сильная. Не паникуй. Он ничего тебе не сделает. Ты теперь не та слабая и наивная дурочка, которую он знал», — так уговаривала она себя. — Оливер, — процедила Клэри, похвалив себя за то, как ровно звучит её голос. — А ты стала ещё симпатичнее, — протянул он. — Просто расцвела. — Чего тебе надо? — с холодом в голосе спросила Клэри. А внутри у всё дрожало от напряжения и позорного страха. Ужас против воли заползал в душу. И только годы подавления истинных эмоций позволяли ей сейчас стоять и смотреть Ирвингу в глаза. — Мне? Да вот просто стало любопытно, как ты, маленькая сучка, поживаешь? — откинув маску притворного дружелюбия, протянул Оливер. — Хорошо живу, — чувствуя, как начинают подрагивать ноги, ответила Клэри. — И уж точно не твоими молитвами. Оливер окинул стоящую напротив девушку оценивающим взглядом. Он не покривил душой, когда сказал, что она буквально расцвела. Стала очень сексуальной. Пропали глупые, полудетские наряды и овечий взгляд. Но это не отменяло того, что он ненавидел Моргенштерн. Сейчас Оливер видел страх, который Клэри прятала за стеной напускной храбрости, и наслаждался им. — Хорохоришься? — нехорошо так усмехнулся он. — Ну-ну. Я изучил, что ты из себя представляешь, прежде чем прибыл сюда. Одно быстрое и плавное движение, и его парня сомкнулись на тонкой девичьей шее. Оливер провёл носом по её щеке, вдыхая запах волос. А у Клэри внутри всё оборвалось. Она буквально оцепенела от ужаса. Снова начала ощущать удушье. Словно и не прошло более двух лет с момента роковых событий. Сейчас Клэри чувствовала себя такой же слабой и беспомощной, как тогда. — Ты хорошо поработала над своей репутацией, — зашипел Оливер ей на ухо. — Но я-то знаю, что за маской бешеной суки и рыжей стервы по-прежнему прячется маленькая глупая девчонка. И я заставлю это девочку плакать. Ты ещё пожалеешь о том, что посмела открыть свой поганый рот. — Это мы ещё посмотрим, — прохрипела Клэри, чувствуя, как на глаза против воли набегают слёзы и ей всё тяжелее контролировать панику. — Только попробуй что-нибудь сделать мне, и я убью тебя. Клянусь Ангелом, убью. — Не раскидывайся обещаниями, которые не можешь выполнить, — зло хохотнул Оливер. Самообладание по капле покидало Клэри. Рука ублюдка на её шее, его голос и даже запах, — всё вселяло в неё страх. Нарастало желание начать брыкаться и звать на помощь. — Что здесь происходит? — ворвался в атмосферу ужаса голос Алека. Никогда в жизни Клэри не была так рада его появлению. Ей было жутко представить, что бы было, не появись он так вовремя. — А ты кто такой? — спросил Оливер, быстро убирая руку с шеи Клэри и отступая от неё. — Я тебя сегодня не видел. — Александр Лайтвуд, — спокойно представился Алек. — Я так и не получил ответа на свой вопрос. Из лазарета Алека выпустили только ближе к вечеру, при этом запретив особо нагружать себя физическими упражнениями. У него за день побывала толпа народа, и он уже устал от однообразных вопросов о своём самочувствии. Потому и просидел весь вечер в своей комнате. С Магнусом, с которым отношения трещали буквально по швам, общаться тоже пока желания не было. Постоянная неловкость и напряжение выматывали. И лишь ближе к самой ночи Алеку захотелось есть. Картина, которую он увидел, зайдя на кухню, ему совсем не понравилась. Какой-то неизвестный парень, зажав Клэри у стены, что-то шептал ей с глумливой улыбкой маньяка, тогда как у неё на лице был лишь страх. Не раздумывая, Алек решил вмешаться и вот сейчас стоял и разглядывал неизвестного охотника. Он был красив. Светло-русые волосы, аристократическое лицо с удивительно правильными чертами. Высокий рост и спортивное телосложение. Но всё впечатление портили глаза. Яркие, необычного янтарного оттенка, они излучали лишь холод и жестокость, от которой Алек невольно передёрнулся. — Оливер Ирвинг, — отозвался парень. — Мы с Клэри просто болтали, по старой дружбе. — Всё в порядке, Алек, — дрожащим голосом пролепетала Клэри, когда Алек перевёл на неё выразительный взгляд. — Я его знаю. — Что же, — произнёс Оливер, — пойду я. Был рад знакомству, Алек. Клэри, ещё увидимся. После чего быстро вышел с кухни. А Клэри чувствовала, как её начинает натурально колотить от нервного перенапряжения. Больше всего хотелось лечь на пол, свернуться в клубок и отрешиться от внешнего мира. Но она не имела на это права. Алек смотрит на неё. Нельзя показывать свою слабость. Только вот Алек дураком не был и прекрасно видел, она не в себе. Видел он и дрожь, которая сотрясала хрупкое девичье тело, и бурю не самых радужных эмоций в зелёных глазах. Алек с неким изумлением понял — Клэри не просто напугана, она в ужасе. — Клэри, ты в порядке? — решился Алек задать вопрос, легко дотрагиваясь до её руки. От прикосновения она дёрнулась. Чуть не отскочила. На миг во взгляде вспыхнул Ад, от которого у Алека мороз по коже пробежал. — Да, — нервно кивнула Клэри. — Точно? — с сомнением прищурился он. — В полном, — уже решительнее ответила она. — Спокойной ночи, Лайтвуд. А потом буквально сбежала с кухни, не дав Алеку даже ответить. Направляясь к себе в комнату, он думал о случившемся. Очевидно, тут что-то нечисто. Алек никогда не видел, чтобы Клэри боялась хоть кого-нибудь или чего-нибудь. В зелёных глазах большую часть времени горела лукавая искра или откровенная издёвка, зависело от её настроения. Помнил Алек и моменты, когда эти самые глаза смеялись или сияли чистым солнечным светом. Но сегодня во взгляде Клэри он видел животный страх и беспомощность. Алек понятия не имел, что произошло между этими двумя когда-то, но решил для себя, что будет внимательно наблюдать за этим Оливером Ирвингом. Клэри уже не раз в своей грубоватой манере помогала ему, она умела донести желаемое так, что он её слышал. А ещё с ней было приятно общаться, когда она выключала свой режим стервы. Может, они и не друзья, но Алек не хотел, чтобы этот мутный тип причинил ей зло. Она лучше, чем хочет казаться, Алек уже не раз ловил себя на симпатии к этой непонятной девушке. К тому же это поможет отвлечься от собственных проблем, что будет очень кстати.