***
А Плам уже проснулась. Она улыбалась, глядя на то, как Мудрый эльф суетится на кухне, расхаживая из стороны в сторону. — Превратить его в лягушку, что ли?.. — Думала фея, лениво потягиваясь и зевая. Только вспомнив о том, что ей нельзя вставать, она оставила эту затею «до лучших времен». Белая резная дверь была настежь открыта сквозняком, веющим из приоткрытого окна. Вся его комната была белой, чистой, лишь паркет на полу из светлого дерева имел слегка желтоватый древесный оттенок. Седрик, уловив на себе нахальный взгляд Плам, нахмурил рыжие густые брови и, набравщись уверенности, пошел, а комнату. Шаг его был твердым, осанка прямая, а взор серьезный, целеустремленный. — Дядя, ты чего такой серьезный, а? — Насмешливо спросила Плам, испортив всю строгость этого образа. Покраснев от злости и напряжения, Седрик выкрикнул: — Слушай меня, Сливка, теперь я для тебя и папа, и мама, и врач и учитель в одном лице! Я намерен серьезно заняться твоим воспитанием и обучением! Услышав это девчонка сначала застыла, с недоумением глядя на Седрика, но тут же засмеялась, кинув в эльфа подушкой: — Здорово, мам, я буду в хлам! А-ха-ха-ха! Мудрый эльф, обняв подушку, устало вздохнул. — Послушай меня, Плам… — Тихо начал он. Плам, услышав, как печален голос Седрика, прекратила смеяться. Его руки дрожали, а дыхание становилось отрывистым. Фея задумчиво смотрела на него своим темным взглядом. — Плам, я пережил не меньше тебя. Я еще молод, желаю стать предводителем эльфов, познал немало ремесел и хотел бы передать свои умения народу эльфов… — Продолжал молодой эльф — Возможно, я не очень хороший учитель, плохой отец, меня никто никогда не слушает, лишь король Вектор — мой друг с студенческих лет, помогает мне в достижении моей великой цели… Плам, привстав с кровати, обвила руками колени и, положив на них голову, продолжала внимательно слушать Седрика. — Заслуживаю ли я… Я не сберег семью от большого народа! — Сокрушался Мудрый эльф, хватаясь за голову. Казалось, он разговаривал уже не с ней, а раскаивался перед кем-то свыше за все, что произошло когда-то давно.Жизнь моя — книга картинок, Только картинок в ней нет. Вечно веду поединок, Но тень убивает свет.
Начал рассказывать эльф. Эти отрывистые непонятные фразы напоминали, скорее, заклинание, чем рассказ. Плам не понимала что к чему.Я — нагой император, Стойкий солдат на посту, Печальный импровизатор, Чёрный кот на мосту.
Да, она знала, что Седрик часто меняет образы, хочет казаться серьезным, а в душе сам еще мальчишка, любящий переодеваться в различные нелепые костюмы. И, в то же время, это был очень мрачный и скрытный эльф, чье прошлое мало кому было известно.Книга моя немая Сказку расскажет вам. Ни слова не понимая, Прочтёте всё по губам.
В глаза мои загляните, Пусть соловей вам споёт. Как вы того ни хотите, Но Бог никогда не умрёт.
— Да я уже начинаю понимать, что с тобой явно что-то не так. — Закатив глаза, думала юная фея. И вдруг, он положил руку ей на плечо, обращаясь к ней:Ида, дитя, видишь — танцуют цветы. Как недолог век их красоты.
— Что ты хочешь сказать этим, Седрик? — Испуганно пролепетала Плам — Ты хочешь сказать, что мне недолго осталось? Мне не нравится твой взгляд! Но эльф отрицательно качнул головой, и продолжил, подойдя к окну:Я засыпаю под ивой, И через тысячу лет Ты будешь такой же красивой, Но тень убивает свет.
Будешь русалочкой нежной Принца у берега ждать, Иль Королевой Снежной О Кае своём страдать.
Мудрый эльф знал, что Плам особенная фея. Ее магия была намного сильнее, чем у остальных фей, намного мощнее, только она еще не научилась владеть этой необузданной силой. Ей были подвластны самые опасные стихии природы, она могла говорить с животными, управлять их поведением, но иногда все выходило из-под контроля. Седрик знал — такие феи не стареют… Он, казалось, предсказывает ей грядущие трудности. Эльф чувствовал, что Плам еще способна на многое, если станет спокойнее и немного рассудительней. Но тут он ушел на кухню, где гремя стаканами, твердил:Спички до пальцев сгорают, Меня невозможно любить. Смиряюсь и понимаю — Братом лишь могу быть.
Тяжек тернистый путь славы, Но из дев ни одна Чашу сладкой отравы Не выпьет со мною до дна.
Седрик вернулся в комнату, сел на кровать. В руке его был граненый стакан с черной шипучей жидкостью. Его руки дрожали, на глаза наворачивались слезы. Хрипловатым голосом, он снова обратился к Плам, не глядя на нее:Ида, дитя, видишь — танцуют цветы. Как недолог век их красоты. Ида, дитя, видишь — танцуют цветы. Как недолго век их красоты.
— Все! Делайте что хотите! Ходите на озеро, разносите лес ко всем чертям, уничтожайте мир своей магией! Мне уже все равно! — Отчаянно закричал Мудрый эльф, и поднес стакан к губам, собираясь сделать глоток. — Это же не я его так расстроила? Я ж просто прикольнулась, зачем так драматизировать? — Подумала девчонка. Она подползла к нему и, крепко обняла несчастного эльфа, которого васе еще не отпускало загадочное и печальное прошлое. Стакан со стуком упал на пол, вылилась из него черная жидкость. Плам тихо пролепетала: — Ты очень добрый эльф, Седрик. Ты впустил меня к себе домой, вылечил крыло и даже разрешил поспать. Если хочешь, я иногда буду послушной. Только не распускай сопли! Она обняла его крепче. Мудрый эльф улыбнулся сквозь слезы и, обняв Плам в ответ, проговорил хрипловатым голосом: — Спасибо за поддержку, Сливка! Я этого не забуду. Он и представить не мог, какую роскошь предоставил ей — той, кто привыкла спать неизвестно где, пропадать ночами в клубах и на квартирах у сверстников, забывая про учебу и не зная родительской любви. Родители, ведь, даже не следили за ней и не уделяли должного внимания, но при этом требовали от нее каких-то успехов. — Ну ладно, хватит меня обнимать, тебе нужно лечь и набираться сил. Крыло, возможно, заживет даже быстрее. Давай, ложись и не вставай. — С родительской заботой проговорил эльф, нехотя отстраняясь от непоседливой феи. Плам легла, а он, бережно прикрыв ее своим шерстяным пледом, ушел на кухню. Теперь он чувствовал, как еще одно существо искренне поверило в его силы. Эльф был рад, что отныне у него есть еще и «дочь», которой он сможет подарить ту родительскую любовь, которой ей так не хватало…