***
— Родька, ну ты скоро! — Ярик, нетерпеливо постукивая ногой, стоял у калитки. Оделся он для предстоящего мероприятия достаточно консервативно. Черные джинсы, такая же футболка с оскалившимся волком на груди и высокие байкерские ботинки — это все, что по мнению Ярика и должно составлять костюм волка. Он не собирался привязывать себе ни хвост, ни уши. А вот его Шапочка, похоже, собиралась очень основательно. — Ну, с минуту погоди! — крикнул сосед каким-то задушенным голосом Ярик с тревогой покосился на окна соседской избы. Он уже в третий раз задавал этот вопрос и терпение было на исходе. Открыл калитку и пошел к дому. «Что там можно вообще делать столько времени?» — ворвался в дом и окинул взглядом комнату и Родьку стоящего у зеркала. Его пышные светлые волосы, прикрытые красным беретом, лихо завернутым на один бок, как у десантников, белую блузку с жабо, жилет и коротенькую плиссированную юбку. «Нет! — поправил себя. — Юбочку!», гладкие точеные ножки в сабо огромного размера. Вновь тем же путем вернулся к глазам, мастерски подведенным карандашом и пушистым черным ресницам. Желваки заходили на щеках. — В этом наряде ты никуда не пойдешь, — сквозь низкий голос Родька, во все глаза наблюдавший за другом, слышал чуть ли не звериный рык. Родька и сам не особо горел желанием, идти куда-то, сверкая голым задом, но запрет подействовал, как красная тряпка на быка. — Что значит «не пойдешь»? Да я и спрашивать тебя не буду, — ураганом пронесся мимо тяжело дышащего Волкова. Ярик догнал его уже на улице. Ухватив за руку, притянул поближе: — Не отходи от меня. Березники преобразились словно по волшебству. Ставни домов украшали полевые цветы и цветные атласные ленты. По всей деревне были заготовлены костры, через которые вечером должны будут прыгать девушки и парни. Герои различных сказок двигались, приветствуя друг друга к импровизированной сцене. В березовой роще у пруда были установлены столы, куда все жители на общую трапезу несли пироги, пирожки, каши, конфеты, торты и кексы. — Ой, Васенька! Давно ли приехала? — Родька повернулся к Матильде Марковне и окинул взглядом ее собеседницу. Навстречу с улыбкой двигалась молодая мамочка, катившая перед собой современный спортивный строллер, в котором сидели трое близнецов не старше года, в одинаковых драконьих костюмчиках и с драконьими беретами на головах. — Вчера вечером, спасибо моему Костику, встретил в аэропорту. Но мы с Горынычами хорошо отдохнули, — Василиса Кощеева улыбнулась, глядя на своих малышей. Те в свою очередь рассматривали Волкова и его Красную Шапочку. И вдруг подмигнули. Родька удивившись подмигнул в ответ, а Ярик попытался ревниво задвинуть его себе за спину. — Привет! — Родик достал из корзинки по леденцу на палочке и вручил каждому из них. Малыши тут же заулыбались и, лепеча о чем-то своем, переглянулись. Им не нравился волк. «Где уши, где хвост?» — лепетали только им понятным языком. А Ярик вдруг почувствовал, как у него снова отрастают хвост и волчьи уши. — Ой! Простите, простите, вы только не беспокойтесь. Это ненадолго, максимум пара часов. Их магия еще недостаточно сильна, — суетилась Василиса вокруг Ярика. — Ну вот, теперь и ты одет по всем правилам, внучек — изрекла Матильда под хохот близнецов. Тот зло зыркнул на старушку и, молча развернувшись, пошел прочь, таща за собою упирающегося Родьку. «Значит, у всех остальных способности к двадцати одному году проявятся, а у этих Горынычей уже с рождения! — кипятился Ярик. — Вот где справедливость? Им магия на блюдце с голубой каймой, а мне — уши и хвост!» — Да погоди же ты! А спектакль? Ярик обреченно вздохнул. — Будет тебе и спектакль и всеобщий пикник и прыжки через костры, — крепко обнял за талию и, притянув к боку, повел в импровизированный театр. Народу вокруг круглой, как арена Колизея, сцены собралось много. Судя по декорациям, готовили представление «Курочки Рябовой». И специалисты, держатели птицефабрики, старики Рябовы принесли образцы своей продукции, надеясь под шумок сбыть крупную партию залежалого товара. Актеры, исполняющие роли, так достоверно вжились в образ, что притихшие зрители с нетерпением ожидали каждой последующей сцены этого блокбастера. Откуда появилась Настюха Мышкина в сером камуфляже и такой же бандане, с разукрашенным под зебру лицом и огромной водяной пушкой через плечо, не заметил никто. Под крики, свист и хохот толпы юная сталкерша расстреляла продукцию птицефабрики и со словами: Вы ожидаете подарка, купив у Рябовых яйцо. Цыпленка ждете золотого А, может, золото, кольцо? А зря, получите вы снова Простое Рябушки яйцо. — Мышкина покинула сцену под гром оваций. Столы для пикника ломились от обилия пирогов, конфет и фруктов, и кострища заложили недалеко в березовой роще. Родька, планировавший сбежать к пруду и запустить венок, жался поближе к краю. Волков, наконец избавившийся от ушей и хвоста, задремал, прислонившись к стволу березы. Родька, перепрыгнув через костер и взвизгнув, когда языки пламени лизнули промежность, бочком нырнул в тень и быстро пошел по тропке к пруду, по пути собирая цветы. Мелькнувшую над кострищем плиссированную юбочку Ярик заметил сразу. Прищурившись, проследил за игрой друга в «шпионы под прикрытием», двинулся следом, держась поодаль. «Не делать же это при всей деревне, а так вроде и ритуал соблюдён», — рассуждал Родька. Присел на берегу на корягу, сплетая букет в длинную косу. Увлеченный своим занятием, не обратил внимание на плеск с другой стороны. Венок нырнул в воду, а после, всплыв, словно зачарованный, поплыл к другому берегу. Затаивший дыхание Родька боялся поверить в россказни русалки и все же пристального взгляда от венка не отводил. Спустя пару секунд вода под ним вспенилась, и из воды показалась голова с осевшим на нее венком. Поначалу растерявшийся от увиденного Родька, бросился вперед и, сдернув цветочный обруч с головы этого водяного, уставился в карие смеющиеся глаза Ярика. — Опять ты! — бушевал Родька, прилипший к мокрому телу Волкова, и молотя кулаками по широкой груди. Ярик, обняв его за талию, крепко прижал к себе и рухнул в траву. — Опять Я… И всегда буду только Я, Шапочка ты моя Красная. Привыкай, — Ярик был как никогда спокоен. Будто обрел, наконец, цель в жизни, разгадал ее смысл. Родька, уткнувшись лбом ему в плечо и больше не пытаясь вырваться, успокоив бешено бьющееся сердце, чертил пальцем узоры на влажной после купания коже. — Волков, ты знаешь, что ты ненормальный? Ты все детство третировал меня, чтобы только теперь сказать, что я должен привыкать к тебе? — Да, знаю! И гордиться мне нечем… Но мы ведь можем начать все сначала? Ярик с надеждой посмотрел в голубые омуты глаз Родьки, а после перевел взгляд на звезды, складывающиеся в небесах в созвездие Рака. — Глупый, — Родька уткнулся носом в подмышку, — я не хочу начинать сначала. Ни минутки из нашей истории не желаю забывать, слышишь? — с мольбой поднял глаза на Волкова. — Слышу, — счастливая улыбка осветила лицо Ярика, он крепче прижал к себе Родьку и прижался губами к теплому виску. — Но ведь ты дождешься меня? Мне учиться еще год. Родька, не в силах произнести ни слова, кивнул. Он готов был ждать сколько понадобится, лишь бы не потерять то, что обрел. Но его Серому Волку это знать необязательно. Вдруг тьма ночи расступилась, и лес вокруг осветился алым светом, настолько ярким, что вызывал боль в глазах. — Это магия Купальской ночи? Папоротник зацвел? — восхищенно оглядываясь вокруг, пробормотал Родион. — Нет, Родька, это любовь! — ответил Ярик, проваливаясь в сон. А из кустов послышался заливистый смех Нериды.Любовь нечаянно нагрянет
14 июля 2018 г. в 22:32
— Рооодькаа! Пора вставать! — Родион застонал и повернулся на другой бок, сквозь дрему ощущая шевеление и шаги мягких лап по постели. — Родька, вставай!
Сквозь картавое произношение слышалось кошачье урчание.
— Где же ты был целую неделю? Я искал тебя… — Родька открыл один глаз и сквозь пелену тумана взглянул на силуэт кота, сидевшего у него на груди. Потянулся к тумбочке и, нащупав очки в толстой роговой оправе, водрузил их на нос.
— Опять эти кошмарные очки… Мбррр!
— Я не сплю в линзах. Так где же ты был? — не унимался Родька, поглаживая сквозь дрему Васькину пушистую грудь.
— Выполнял секретную миссию! — Васька почесал лапой за ухом.
— Какую еще миссию? — открыл, наконец, глаза Родька. Кот вечно говорил загадками, и вытянуть что-то из этого шельмеца было нереально.
— Сказал же, секретную! — кот прыгнул с кровати на подоконник и, задрав хвост трубой, сиганул на улицу.
Родька вздохнул и сел в кровати, окончательно проснувшись. На железной каретке висел наряд ненавистной Красной Шапки.
— Блин, сказал же, не надену я эту дрянь, — и, словно зачарованный, протянул руку и снял с плечиков блузку: с рукавами-фонариками и рюшами по передней планке с обеих сторон от пуговок, имитирующими жабо. Надел на себя и подошёл к зеркалу.
Блузка, теперь идеально кипенно-белая сидела, как влитая. Родька покрутился у зеркала, разглядывая себя со всех сторон и силясь заглянуть за спину, затем надел коротенькую плиссированную юбочку и вновь повернулся к своему отражению.
Из зеркала, испещренного мелкой паутинкой трещинок, на него смотрела стройная особа, почти модельной внешности. Тонкая талия, стройные бедра. Спустя минуту, костюм дополнили жилет и шапка. И тут, бросив взгляд, на свои волосатые ноги, Родька едва сознание не потерял, давясь смехом пузырившимся внутри.
— Родя, что с тобой? — бабка заглянула в комнату, оглядела внука, в спешке снимавшего ненавистный костюм.
— Размерчиком ошибся, — радостно сообщил внук.
Но спустя пару часов, он все в том же костюмчике стоял у зеркала и хмуро разглядывал себя. Бабка откуда-то выудила еще и туфли на низкой платформе, напоминающие сабо и подогнанные под его сорок четвертый размер, и ненавистную корзинку под пирожки, над которой накануне смеялся Ярик. Всучив в руки Родьке невесть откуда взявшийся косметический карандаш и тушь, вышла и, спустя пару минут, вернулась с пирожками, метлой и в костюме Бабы-Яги.
— Встретимся на представлении. Не задерживайся! — Аглая уложила пирожки с мясом и конфеты в корзинку и прикрыла салфеткой, расшитой цветами. — Это для твоего Волка, чтобы он тебя не съел с голоду, — хохотнула и вышла из комнаты.
Спустя минуту под окном взревела ступа, и Родька наблюдал, как его бабушка, по-молодецки запрыгнув в нее, взвилась в воздух и была такова.
— Сказочники! — вздохнул Родион, вновь вернулся к зеркалу. — Ну что смотришь, свет мой, Зеркальце, — обратился к загадочному стеклу в золоченой раме, протягивая в руке карандаш и тушь, — рассказывай, как это делается.