Сказочная любовь или гадание в ночь на Купала

      Лето в этом году стояло жаркое, знойное. С работой у меня было туго. Я подрабатываю на рынке в цветочном магазине помощницей флориста, хотя по профессии парикмахер. Работа несложная, в основном, сезонная, подай принеси, букет помоги составить, полить цветы в горшках и сменить воду в емкости с букетами. А в нашем маленьком городке работы в летнюю пору практически нет. Другое дело - конец августа, когда первоклашки идут в школу, вот тогда и работы полно. И с цветами повозиться, и горожан постричь, да тех же деток к началу года. Муж тоже в командировке, вахтовым методом работает, дома раз в месяц на две недели показывается. Поэтому, взяв пару недель отпуска, я решила съездить к родителям в деревню. Дорога никакая, одна слава от нее осталась. Да и путь неблизкий. Короче, трястись по ухабам да кочкам, часа три.       Собрав по утру большую сумку с гостинцами, закинув в нее пару-тройку обновок для своей малолетней детворы, отдыхающей в деревне, да книжку почитать в пути — хотя вряд ли получится почитать, прыгая с кочки на кочку — я отправилась на автостанцию. На автовокзале было не протолкнуться. Люди, словно муравьи, груженые баулами, чемоданами и плетеными сетками, в простонародье именуемыми авоськами, спешно двигались между кассой и посадочной платформой, при этом громко разговаривая, порой ругаясь с бомбилами, пытавшимися перехватить пассажиров. Найдя на информационном табло сведения об автобусе в направлении Березников, купила билет в кассе, и прошла на посадку.       Старенький ПАЗик, бегающий между городом и Березниками, нисколько не изменился за последние тридцать лет. Все тот же водитель, которого я помню с детских лет — только чуть виски поседели, сидел за баранкой этого пыхтяще-свистящего чудовища, изрыгающего белые плотные клубы дыма. Все расселись по местам согласно купленным билетам и автобус, наконец выбросив в воздух соляру, пополам с сизым дымом , тронулся с места.       Место мне досталось со стороны водителя, для инвалидов и детей. Напротив сидел мужчина моего возраста с корзинкой яиц, справа от него женщина, показавшаяся мне смутно знакомой. Сухонькая старушка в огромном пляжном сомбреро, из-под которого выбивались вьющиеся, практически белые пряди. Легкая шелковая блузка, неожиданно модная в нашей глуши, была перекошена чуть на бок, оголяя одно веснушчатое плечо. Я какое-то время силилась понять, кого же она мне напоминает, как в мысли ворвался звонок.       — Да, мама, — узнав мелодию, поставленную на звонки родителей, ответила я не глядя. — Да, уже в автобусе, еду, — по-прежнему рассматривая пару напротив.       — Ты бы привезла нам дихлофосу — мне показалось я ослышалась.       Мужчина улыбнулся, показав ряд идеально белых зубов. Я же, залипнув на этой идеальной улыбке, потеряла нить разговора.       — Дихлофос? Зачем?       — Деда травить, он свое отжил, старый. На кой он мне теперь? С него ж песок сыплется, — спокойно, словно говоря о сборе урожая произнесла мама. — Разве что зимой впереди себя пускать, дорожки песком посыпать.       Думая, что ослышалась, я моргнула:       — Мама?!       — Да что с тобой, Вера? От мух конечно! Ну в любом случае поздно, раз ты уже в пути. Надо было соседке, Даше заказать, она тоже в город поехала.       Вот теперь узнавание молнией прошило меня, заставив поморщиться.       — Тётя Даша! — вскрикнула я, вспомнив мамину соседку Рябову, в тот самый момент, когда автобус неожиданно резко подбросило.       Подбросило и меня, словно ядро из пушки. Мужчина, надо отдать должное его реакции, среагировал мастерски, в мгновение ока подняв корзинку с яйцами над головой. А я «рыбкой» или «динозавриком» клацнула зубами уткнувшись носом точно ему в пах. Он застонал от неожиданности и даже развел колени, видимо чтобы мне было удобнее и придержал за затылок мою голову.       — Ну что ты так кричишь, Верочка, словно, в лесу? Что у вас, Мышкиных, все не Слава Богу? — выговаривая мне, все еще позорно уткнувшейся в живот этому красивому самцу, стоя на коленях. — Пашенька, ты не ушибся? Яйца целы? — причитала она суетясь, по всей видимости над сыном.       Я же, сгорая от стыда и силясь подняться на ноги, где меня все еще удерживали, поглаживая по волосам и спине, едва не плакала: «Почему яйца Пашеньки дороже моих отбитых коленок?»       Оставшуюся часть пути я то притворялась спящей, то смотрела в заляпанное грязью окно, все время натыкаясь на взгляд Пашеньки: то заинтересованный, то ухмыляющийся, то обещающий. И старалась не обращать внимание на бубнеж его матушки, все еще квохчущей над яйцами, не то сына, не то над неликвидом своих кур. Хотя, чего я, мать пятерых детей, там еще не видела. Разве что он у него в горошек, розовый.       Автобус вновь возмущенно дернулся, подпрыгнул и остановился у разъезда в Сосновке. Ехать оставалось минут тридцать. Салон наполнился новыми пассажирами, возмущенно крякнул и с трудом пополз по пыльной дороге.       — Может вы уже оденете меня? — не выдержала я, повернулась к Пашеньке, намекая на взгляд, от которого я ощущала себя обнаженной. — Мне в Березниках выходить.       Паша нагло ухмыльнулся и приглашающе поднял корзинку, взглядом указывая на пах. Я вновь по-волчьи клацнула зубами:       — Не боишься, откушу? — хищно улыбнулась, не отводя взгляда. На что Пашенька расхохотался, а его матушка возмущенно зафыркала.       Автобус тяжело выдохнул и остановился, ткнувшись в землю. Над остановкой сияла на солнце вывеска «Березники».

***

      В следующий раз я встретила тётю Дашу в сельмаге. Поздоровались, натянуто перекинулись парой слов, смущенно краснея и стараясь не упоминать тот случай в автобусе. В который раз обратив внимание на ее обильную седину, я решилась, пойти на примирение и предложить ей свои профессиональные услуги:       — Тёть Даша, а давайте я вам волосы покрашу. Уберем вашу седину, уложим красиво, помолодеете сразу лет на двадцать.       Дело в том, что тетя Даша за всю свою жизнь (а лет ей около семидесяти) ни разу не пользовалась никакими красками. И, не то, чтобы боялась наносимого ими вреда, нет, чисто из экономии.  Я и раньше несколько лет назад предлагала ей по-соседски: «Купите краску, я вас покрашу совершенно бесплатно».        Ответ был всегда один: «Вот еще, деньги тратить на такую ерунду! Перед кем тут красоваться?! Перед дедом что ли или перед петухами на птицеферме? Мне и с сединой хорошо, не зря же ее благородной называют. Да и насмешек старика моего слушать не хочется, ведь заклюет не хуже того бройлера». Старушка махнула рукой и отправилась вниз по улице. Я лишь качала головой на ее решение, но настаивать не могла.       Погостила я у родителей с неделю. Наигралась со своими малышами, соскучилась, что ни говори. Настюха вымахала, но все такая же проказница, донимает соседей с их неликвидом. Но им полезно, чтобы не расслаблялись. Не раз видела и Павлушеньку, бродящего под окнами моих родителей. Видно не жаль расставаться мужику со своим прибором. Перестирала их шмотки, погладила все и поехала обратно, в город. Села в наш старенький ПАЗик, смотрю — заходит тётя Даша. Волосы стянуты в пучок, но уже не седые, а темно-каштановые.       «Вот это прогресс — подумала я. И насмешек деда не побоялась» Но, нечто насторожило в ее прическе. Я снова сидела на том же месте, для инвалидов с детьми и пристально её разглядывала. Сначала подумала, что она нанесла много геля или пенки для укладки, что-то явно было не так…       Усевшись напротив меня, тетя Даша рассказала всем присутствующим, что местный врач отправил ее на диагностику в городскую больницу.       — Видимо, что-то серьезное у меня — закончила женщина, — Вот и решила, раз в город еду, да еще и в такую клинику важную, красоту навести.       — Сами красили? — спросила я, — А чего не зашли? Знали же, что я у родителей.       — Да ладно, Верочка, из-за такой ерунды людей отвлекать. Купила краску самую дорогую, что у нас в сельмаге была. Прочитала инструкцию, там ничего сложного-то и нет.       Тем временем автобус ехал, медленно качаясь по пыльной дороге, становилось душно, даже несмотря на открытые окна. Я мельком глянула на тетю Дашу, и тут поняла, что меня всё это время смущало. По ее шее тонкими струйками, вместе с потом, стекала… краска для волос. Да, да! Такие тонкие рыже-коричневые ручейки.       — Тетя Даша, а Вы что, краску не смыли?! Там, в инструкции четко написано, что по окончании времени воздействия тщательно смыть краситель!       — Да видела я это, читала. Но ведь жалко же, такие деньжищи отвалить, а потом взять и все это в раковину смыть!       Я только головой покачала: «Ничто Рябовых не изменит: ни война, ни потоп, ни засуха».