Впадая в безумие

      Чуть не поскользнувшись в очередной раз во время короткой перебежки, Микаса чертыхнулась, когда пришлось падать на колени. Автомат больно ударил по кисти, оставляя мелкую царапину. Девушка раздраженно выдохнула, понимая, что хуже уже вряд ли будет, отвлекаясь от оружия на левую руку, утопающую в грязи. И почему именно сегодня? Неужели нельзя было подождать несколько дней, чтобы земля подсохла и им не приходилось изваливаться в грязи? Противно накрапывал дождь. Нужно быстрее отстреляться и занять положение получше.       — Аккерман! Я говорил короткими очередями!       Девушка даже не дернулась от грубого оклика, все ее внимание было приковано к мишени в нескольких сотнях метров и к громыхающим со всех сторон выстрелам.       — Между выстрелами произноси про себя «двадцать два». Помнишь?       Конечно, она помнила и собиралась применить эту фразу между сменами магазинов, а не очередями. Валяться на холодной земле то еще удовольствие.       — Так точно!       — Продолжай.       Микаса делает глубокий вдох, снова пытаясь найти цель — человеческую фигуру, которую с такого расстояния трудновато разглядеть. И, как назло, не получается свести мушку с целиком, хотя в первый раз получалось прекрасно.       Новое оружие, поставленное антимарлийскими добровольцами, действительно было намного удобнее их однозарядных винтовок. Микаса даже такой сильной отдачи не чувствовала, хотя звук от выстрела был таким же оглушающим. Девушка уже успела пройти одну тренировку по знакомству с оружием, а сегодня ей надо было показать мастер-класс рядовым. Но, кажется, что у одного капитана в планах выставить ее неумехой.       Казалось, что Леви просто родился с оружием в руках, он почти на инстинктивном уровне понимал, что от него требуется. И вчера, когда они впервые в жизни держали эти автоматы, он обращался с оружием так, словно это была привычная для него винтовка. Ни непонимающего взгляда, ни дрожащих рук.       Сердце учащенно билось, девушка делала глубокие вдохи-выдохи, лишь бы успокоить организм, но затягивать стрельбу идея тоже плохая. Подгадав момент между биениями, Микаса сделала выдох, одномоментно надавливая на спусковой крючок.       Легкий толчок в правое плечо и левую ладонь обжигает от соприкосновения с цевьем.       — Девять из десяти, недурно.       Девушка дергает головой на источник звука, но потом снова возвращается к исходному положению, у нее еще больше двадцати патронов в магазине. Выдает она их, как и запрашивали — короткими очередями, так ни разу и не произнося про себя «двадцать два».       В ушах стоит звон, ей почти кажется, что доклад об окончании стрельбы она прокричала капитану, ведь не просто так тот поморщился? Получает сухой кивок и бежит под навес к новичкам. Те, с широко открытыми глазами, наблюдают за стреляющими и крепче прижимают автоматы к груди.       Микаса же осознает, что из-за шестидесяти выстрелов за десять минут, вечером проведет несколько часов только за чисткой оружия, потому что Леви, хоть и тоже плохо знакомый с новинкой, все равно сможет найти следы гари.       — Надо было чуть правее брать и пониже, тогда попадала бы ровно в яблочко. На ее плечо ложится ладонь, и по голосу Аккерман распознает Сашу. Браус отстрелялась раньше нее на несколько минут.       — У тебя есть промахи?       Микаса чуть повернула голову в сторону сослуживицы.       — М-м-м-м, дайте-ка подумать, раза три в девятку из позиции лежа, все остальное на десяточку.       — Мне бы твой глазомер.       — Каждому свое, вы, например, сильнее.       Браус поравнялась с ней, глядя в сторону ребят. Микаса последовала ее примеру. Последний отстрелялся Конни.       Капитан окликнул рядовых и те дружной толпой хлынули к нему, построившись в две шеренги.       У девушки так и не получилось скрыть улыбку, наблюдая за потрясающим контрастом роста капитана и, словно на подбор, отобранных разведчиков. Хотя смешило больше, как ребята жались друг к дружке и с испугом наблюдали за Леви, рассказывающим им азы с хмурым, под стать погоде, лицом.       Микаса еще наблюдала за первой двойкой, отправившейся на позиции. У одного тряслись руки, пока на бегу доставал магазин, у второго возникли проблемы с тем, чтобы вставить магазин. Фигура капитана выглядела напряженно.       С такими темпами, это все надолго затянется. Девушка выглянула из-под навеса, вглядываясь в черные тучи, отмечая, что дождь становится сильнее и закончится еще не скоро.       Прозвучали первые выстрелы. Аккерман сначала перепутала звук с громом, пока не увидела легкий дымок на стрельбище. Тяжелый вздох вырвался из груди. Думала ли она, проходя обучение в кадетском корпусе, что будет убивать людей, а не титанов? Точно нет. Тяжелое новое оружие напоминало о своем предназначении.       Девушка пропустила жесткий ремень меж большим и указательным пальцем правой руки, проведя резко вверх до антабки на цевье, и скинула автомат с плеча. Он явно был тяжелее одного ее лезвия. Микаса ненадолго замерла с покачивающимся автоматом, а потом потрясла головой, отвлекаясь от нахлынувших мыслей. Сложила приклад и снова накинула на плечо. Стрелять больше она не планировала. По крайней мере, сегодня.       — Микаса!       Громкий крик почти у самого уха испугал девушку, но найти источник не составило труда.       Браус почти что вжалась в нее.       — Вы что оглохли?       Вопрос с подвохом, наверное, все же выстрелы из оружия сделали свое дело. Ответ же был совершенно другим.       — Нет. — Четко и громко, Саша скривилась на секунду.       — Капитан зовет.       Аккерман кинула взгляд на капитана, но тот помогал одному из рядовых с оттягиванием затвора. Кажется, еще придется помокнуть. Она ступила под дождь и направилась к позициям, не сводя взгляда с капитана, и скорее прочитала по его губам, нежели услышала, когда тот обернулся, грозный приказ: «Бегом».       Пришлось ускориться.       То, что произошло в следующие секунды, повергло в шок всех находящихся на стрельбище.       Неудачно наступив в одну из луж, каблуки сапог заскользили, и девушка, не успев правильно сгруппироваться, больно упала на спину, все еще держась правой рукой за ремень автомата. Она лишь на секунду обрадовалась, что сложила приклад и не ударилась головой о холодный металл.       Кожу спины жгло. Явно хорошо оцарапала, да и лопатка ныла, приклад неправильно распределил нагрузку, и вес всего тела пришел на одну сторону. Микаса распахнула глаза, сразу же закрывая. Ненадолго, но она забыла о ливне, а теперь капли буквально заливали ее глаза. Пытаясь глубоко и медленно дышать, девушка оперлась на левую руку, пытаясь перевернуться на бок. Все это новое обмундирование делало ее неповоротливой.       — Тихо-тихо, отдай автомат.       Она почувствовала давление на груди и по голосу узнала капитана Леви. Она отпустила ремень, и через секунду поняла, что больше не лежит на автомате и чувствует спиной холодную землю.       — Сильно ушиблась?       — Терпимо.       Зато слух вернулся.       Она вновь открыла глаза, вглядываясь в лицо капитана. Обеспокоенное лицо капитана. Надо же. Микаса усмехнулась, переводя взгляд на тучи, а потом опять на лицо Леви, жадно всматриваясь в его глаза, на что тот, даже немного откинул голову назад.       Его глаза, они были такими же пасмурными как это небо.       Почему-то раньше она никогда не обращала внимания на их оттенок.       — На что уставилась, Аккерман? Или ты все же головой ударилась?       — Никак нет, капитан.       — Тогда давай вставай, нечего разлеживаться. У нас еще десять человек не отстреляны.       На это девушка ничего не ответила. Лишь с немой благодарностью приняла руку мужчины, который с необычайной легкостью вернул ее в вертикальное положение и оценивающе осмотрел с ног до головы. Словно пытаясь найти невидимые раны, о которых она не сказала. Но их не было.       Все еще чувствуя тепло чужой ладони на своем теле, девушка попыталась быстрее освободиться, понимая, что такое зрелище желторотые могут неправильно истолковать. Забрала свой автомат, снова накидывая его на плечо, и направилась вперед, к позиции.       — Мне нужно, чтобы ты контролировала одного из стреляющих, так мы быстрее закончим. Погода отвратительная.       — Это точно. — Поднимая лицо к небу, подтвердила девушка, явно видя в нем что-то большее.