Впадая в безумие

      На тренировках она пользовалась эластичными бинтами. Стрельбы, которые проходили сегодня, не были исключением. Но одна маленькая досадная оплошность заставила Микасу ненавидеть предмет, утягивающий ей в этот час грудь.       Девушка последняя пошла в душевые, после того как они прибыли в штаб, нарываясь на очередной поток холодной воды для ее тела. Хотя снять с себя грязную и промокшую одежду хотелось еще там, на полигоне, толпиться в очереди предбанника вместе с рядовыми, пытаясь очиститься побыстрее, не было ни малейшего желания. Да и очередной порции жалости к себе она бы не выдержала, возможно, даже взяла бы пример с капитана, приложив очередного сострадающего головой к деревянной панели.       Сейчас же, стоя в напаренном помещении с раковинами для умывания и зеркалами, она раздражалась только на себя. Кое-как Микаса стянула с себя кофту, скидывая ее на мокрый пол, отмечая на ней пятна запекшейся крови. Девушка уже минут пять держала один конец бинта в своей руке, напряженно вглядываясь в свое мученическое отражение. Что-что, а вот такую боль она не любила, да еще и причинять ее себе самостоятельно. Нет.       Но бинты снять надо, чтобы оценить общую картину, может быть, крови и было много, но рана, она знала точно, пустяковая. Найдя взглядом свои вещи, девушка достала жесткую мочалку и кинула ее в раковину, открыв кран на полную мощность. Вода не успевала полностью уходить в водосток, и мочалка скоро набухла. Не отжимая, Аккерман начала с трудом водить ею по спине, намачивая бинты.       В зеркале она могла следить за тем, как те становились серыми, а багровые пятна становились ярче. Грязные капли воды противно стекали по позвоночнику, теряясь в поясе темных брюк. Кожу начало щипать.       Бледная кожа покрылась мурашками, когда до нее донесся хлопок двери. Она не ожидала, что сюда еще кто-то придет. Девушка воровато оглянулась, сталкиваясь взглядом с первоисточником ее мучений.       Капитан Леви Аккерман держал в своих руках банные принадлежности, заинтересованно осматривая ее. Мочалка выпала из рук и с уймой брызг плюхнулась в воду, набравшуюся в раковине. Микаса еле смогла разлепить вмиг пересохшие губы, но не произнесла ни звука, не совсем понимая, что в такой ситуации нужно делать.       Возможно, если бы капитан был джентльменом, он бы отвернулся, извинился и вышел, дав ей возможность до конца привести себя в порядок.       Печально то, что он им не был.       И скорее всего, это она должна была собирать свои вещички и стараться побыстрее сбежать отсюда.       Но, также удручающе было признавать то, что и она не относилась к таким людям. Поэтому Микасе оставалось лишь пораженно пялиться на своего командира.       — Почему не пошла в больничное крыло?       Его слова были сухими, режущими, она даже смогла уловить в них нотку недовольства.       — Оно того не требует.       — Да? У тебя кровавая лужа под ногами… думаешь, не требует?       Микаса украдкой взглянула на пол, понимая, что кровь от рубашки растеклась по полу, создавая эффект, будто ее здесь как минимум изощренно пытали.       — Это поверхностная рана, просто обширная, вот и крови поэтому много.       Капитан недовольно цыкнул и, под пристальным взглядом девушки, повесил свои вещи на крючок у двери, после чего подошел к ней, заставив ту сделать шаг назад, ближе к другой раковине.       — Да не дергайся ты, отродье. Я просто хочу посмотреть. Повернись.       Это была абсурдная ситуация. Глупая и неловкая. Хуже не придумаешь.       Но Микаса все же повиновалась, слегка придерживая бинты рукой. В зеркало она не смотрела принципиально.       Ее глаза резко расширились, когда она поняла, что кончик бинта, который она некрепко держала рукой, вылетел из ее слабой хватки. И хуже того, она вскрикнула от секундной боли, полностью упуская тот момент, когда теплый воздух коснулся ее груди.       Понимая, что Леви просто сорвал бинты, она прижала руки к груди, резко поворачиваясь, чуть снова не умудрившись упасть.       — Да как вы…       Ее возмущенный протест был прерван лишь одной холодной репликой:       — Ты же этим здесь занималась?       Приоткрытые губы сомкнулись, девушка сглотнула все невысказанные слова, понимая, что стоило бы сказать спасибо, но априори она делать это не должна. Ее ведь даже не предупредили.       — У тебя синяк на пол спины, а ты говоришь, что это пустяки.       — Синяк, но не перелом.       — И давно ты стала врачом?       — Я все-таки имела дела с переломами, это… явно не то ощущение.       Капитан нахмурился, отводя взгляд от девушки и наталкиваясь взглядом на темный пузырек.       — Это…       — Обеззараживающее.       Микаса не дала закончить вопрос капитану, неловко переминаясь с ноги на ногу. В голове не было ни одной мысли, что делать дальше.       — Дайте мне десять минут.       — Прекрати.       Глаза девушки расширились от резкого тона, а на приоткрытых губах так и осталась невысказанная просьба удалиться.       — Поворачивайся.       — Что?       — Поворачивайся.       Леви не мог понять, что чувствовал к этой девушке и вообще, почему он чувствовал к ней что-то большее, чем безразличие. Частое безмолвное времяпровождение за исписанными листами бумаги или ее горизонтальное положение на матах стало неотъемлемой частью его ежедневного расписания. Когда же она была в нарядах, мужчина чувствовал непреодолимую тягу проверить ее, точнее то, как она несет караул. Так он себя убеждал в этом. А какие-либо другие мысли гнал из головы.       Микаса молода, сильна и красива. Ее ждет счастливое будущее с кем-нибудь вроде Кирштейна, ухлестывающего за ней, если только она не потеряет голову и не кинется в пропасть за братцем. Что он мог дать ей? Наверное, ничего. Ни долгой жизни рядом с ним, ни беззаботного семейного счастья. Да и разница в возрасте у них внушительная, хоть в отцы он ей все-таки не годится. Нужен ли ей поломанный старик, когда рядом есть более молодые и перспективные ребята, которые с удовольствием станут частью ее жизни? Нет. И она ему не нужна. У него есть миссия, которую он обязан выполнить, и размениваться на чувства тоже самое, что вручить нож врагу и повернуться к тому спиной.       Такое он уже проходил, еще раз остаться перед осколками своей привязанности Леви не желает.       Но даже такие, казалось бы, убедительные доводы, его мозг не хотел принимать. Раз за разом мужчина пытался найти ее фигуру в толпе разведчиков, дать ей задания, с помощью которых мог контролировать ее местонахождение. Делал все, лишь бы знать, что она где-то рядом и жива. Это было сродни одержимости и избавиться от этого не мог, как от своей тяги к чистоте.       Он слишком сильно стиснул зубы, когда аккуратно, но все же резко ухватил Микасу за плечо, поворачивая спиной к себе и хватая ее мокрую мочалку. Мужчина даже не думал, что то падение могло так сильно ее травмировать, ощущая вину в то же мгновение. Он же еще заставил ее делать кучу всякой демонстрационной ерунды… Святая Мария, какой же ужас.       Хоть Аккерман и выбирал насильственный способ воспитания, но это все же больше касалось юношей, нежели девушек. К последним он старался относиться аккуратно, но оплеуху и они могли получить.       Он водил по ее спине мочалкой, добросовестно смывая засохшую кровь, чувствуя под пальцами нежную кожу. И пусть она сильнее порядка парней, Микаса по-прежнему оставалась девушкой. Девушкой, которая даже ни разу не зашипела, хотя он точно знал — это было неприятно, даже когда в его руках оказался марлевый тампон, смоченный коричневатой жидкостью со знакомым запахом трав.       Микаса была права, эта рана была просто обширной и походила на большую ссадину. Но капитан на собственной шкуре знал, что именно такие травмы причиняют очень много неудобств и боли, поэтому действовал аккуратно. И, наверное, именно его тяга к этой девушке заставила остаться и помочь, а не развернуться и уйти.       Пройдясь последний раз тампоном по ране, другим он осушил капли, скатывающиеся по спине. И все-таки не удержавшись, провел своим большим пальцем следом, замечая, как и так напряженная до предела Микаса, стала еще более нервно оголенной.       — Будем закрывать бинтами?       — Нет.       Он оторвал взгляд от ее спины, встречаясь с ее глазами в зеркале. До этого Леви даже не заметил, что повернул ее лицом к нему. Мужчина видел как медленно закрылись и открылись его веки, а взгляд упал на смущенное лицо девушки. Ее руки подрагивали, поэтому он непроизвольно перевел взгляд ниже. Аккерман знал, что Микаса заметила это, потому что сильнее сжалась. Тем не менее полушария ее груди выделились ярче, отчего Леви хмыкнул.       Как давно он был рядом с женщиной? Не исполняя свой военный долг, а чтобы почувствовать ласку? Явно давно. Потому что чувствовал как его дыхание участилось, стало поверхностным.       Возможно то, что он делает сейчас ошибка, но кожа ее плеча, по которой он провел своей рукой была слишком заманчивой. Микаса задержала дыхание и как испуганный зверек замерла, готовая в любой момент сорваться с места. Но не делала этого, лишь с какой-то каплей надежды смотрела в зеркало, заставляя капитана распыляться сильнее.       Он чуть наклонился к основанию ее шеи, вдыхая тонкий аромат жасмина, перебитый настойкой из ромашки и полыни. Она глотнула воздух ртом, тот час же проводя по пересохшим губам языком.       — Я возвращаю долг.       Воспоминания о звездной ночи, которая словно была в прошлой жизни, всплывают в ее сознании, когда она чувствует касание холодных губ к своей шее, вырывающий из ее уст тихий вздох.