P.S.S. I Love You...

      Браун медленно поднявшись с постели, накинула на тело шёлковый халат, направилась к двери на балкон, тихо отворила её и пробралась внутрь, где стоял смотрящий куда-то вдаль и курящий Финн в одних трусах.       — Доброе утро, — сонно прошептала она обняв парня со спины.       Пару колец дыма, выпущенных после очередной затяжки, растворились в воздухе.       — Доброе, — хрипло отозвался тот, не пошевелившись.       Наступила пауза молчания.       — Ты же вроде бы бросил курить? — решилась разрушить тишину Милли; её несильная хватка ослабела, и она отстранившись от Финна стала напротив. — Ты чего молчишь? — Искренне улыбнувшись поинтересовалась она, когда дым от сигареты защекотал нос.       Вулфард тяжело вздохнул, не прекращая смотреть в неизвестном направлении.       — Да, я бросил курить, но захотел покурить ещё сегодня, что непонятного, Браун?       В его голосе отчётливо был слышен холод и отчуждение, а ещё это ненавистное «Браун», что он практически выплюнул той в лицо.       Девушка сконфуженно нахмурилась; улыбка с её лица исчезла.       — Финни, ты чего? — только и смогла вымолвить она.       Снова вздох.       — Ничего.       — Нет, с тобой что-то не так. Ты сам не свой, — обеспокоенно сказала девушка подходя ближе, заглядывая прямо в карие глаза любимого человека.       — Нет, Браун, это с тобой что-то не так, — Финн кинул сижку на пол, затушив её босой ногой. — Ты сама не своя. Ты что не понимаешь? — он перенёс свой самый серьёзный взгляд, который мало кто переносил из их общих знакомых, выдохнув сизый дым в запутавшуюся в догадках Браун.       — Пусть я покажусь тебе дурой, но я действительно ничего не понимаю. Объясни мне. Пожалуйста, — вмиг посерьёзнев попросила та внимательно всматриваясь в нечитаемое лицо молодого человека.       Финн, криво усмехнувшись, протянул руку к её лицу и убрав оттуда мешающую прядь, накрутил её на указательный палец.       — То, что было между нами, ночью, это ошибка, понимаешь? Нет, не так…       Он на секунду прикрыл веки убрав ладонь от её лица, и задумавшись, а Милли застыла громко дыша.       — То, что было между нами, — желаемая ошибка, страсть, мимолётное увлечение, искра, — закончилось так же быстро, как и началось.       — Что? — выдохнула та, рыская глазами по его каменным чертам лица, ставшего ей таким родным. Казалось, сердце остановилось.       — Всё началось с ничего, ничем и закончилось. Понимаешь? А то, что в промежутке была буря, уже не имеет значения, — безэмоционально высказался Финн, спокойно смотря в лицо коллеге. Не более.       — Что ты несёшь, Финн, мать твою, Вулфард? — беззвучно вскрикнула девушка, пытаясь сдерживать слёзы, стремительно рвавшиеся наружу.       — Правду.       Молчание.       Всхлип.       — Какую правду? Это по твоему правда?! — срывающимся голосом спросила Милли потирая глаза тыльной стороной руки.       — Да.       Коротко и ясно.       — Зачем ты так поступаешь? Если это дурацкая шутка, то просто скажи мне. Зачем ты сейчас это делаешь с таким лицом, и таким голосом?       — Это не шутка. Это правда. Ты что, так ничего и не поняла? — Вулфард злобно посмотрел на Милли из-под густых бровей. — Ты сама во всём виновата.       Слова больно ударили по лицу, выбили почву из-под ног девушки. Она замотав головой, опять всхлипнула.       — Это не ты, Финни. Это не ты!       — Да хватит разыгрывать комедию, Браун, и прекрати меня так называть, это раздражает! — вспылил Финн начиная размахивать руками. — Ты сама прекрасно знала на что идёшь. Хватит. Прекрати это делать. Не ломай жизнь ни себе, ни мне. Наши так называемые отношения этого не стоят. Живи свой жизнью, и не мешай жить мне, прошу. Хватит ходит за мной по пятам, пытаться постоянно обнять меня, поцеловать. Перестань предпринимать попытки изменить меня. Я больше не стану тем прежним Финном, которым был три-четыре года назад, в которого ты втрескалась по уши, а ты больше никогда не будешь в моих глазах прежней Милли Бобби Браун, которую я полюбил! Никогда. Нельзя вернуться назад, пойми ты это наконец! — парировал он, пока у девушки из раскрасневшихся глаз лились слёзы.       Её тело мелко дрожало, от всхлипов, что она подавляла в себе, глаза пеком пекли, а сердце в прямом смысле разрывалось на куски. Она слышала звук, тот треск с каким разрывались ткани, журчала кровь; ей казалось, что она умирала в ужасных муках. Что из неё живьём вынимали сердце, разрывая его на куски прямо на глазах.       Открыв рот, Браун только хотела что-то сказать, но язык не смел шевелится. Воздух вылетал со свистом, и она так и замерла, ничего не сказав, с поднятой рукой, продолжая беззвучно рыдать.       Вулфард сократив приличную разницу в их росте, прошипел ей на ухо обжигая своим дыханием:       — Ты захотела секса, ты его получила. На этом всё. Так что будь добра, изволь, но я ухожу.       Милли закрыла рот руками от ужаса.       — За что ты так со мной? — пролепетала она осевшим от плача голосом, пытаясь осознать сон это или нет. Увы, не сон.       Финн горько усмехнулся переключив свой взгляд на багровые засосы на её шее.       — Потому что ты и я — разные люди. Нам не по пути. Ты — Милли Бобби Браун, восходящая звезда, умница и красавица которую все обожают, и которая привыкла чтобы для неё всё делали, словно для королевы. — продержав небольшую паузу, он продолжал запустив руку в её мягкие волосы:       — А я — Финн Вулфард. Тоже звезда, наверное, но не настолько, как ты. Ты ничего не знаешь: не знаешь настоящей жизни, ты считаешь что всё всегда должно быть в порядке, и радуешься банально тому, что всегда восходит солнце. Но ничего не должно быть в порядке. Все привыкли улыбаться, когда на душе отстойно, в том числе и ты, Браун. Ты хочешь показать, что счастлива в этой долбаном мире, хотя на самом деле это не так. Ты привыкла претворятся, а правду тебе никто никогда не говорит. И тут я, такой блядский подонок, которого нужно теперь убить за то, что открыл глаза несчастной малышке. Вот тебе правда. Подавись ею! Мы никогда не будем вместе. Ни-ко-гда! Потому что я сучара, а ты у нас Ангел во плоти. Я многое повидал и почувствовал, гораздо больше чем ты. Вот ты, — посмотрел на заплаканные глаза Милли. — Что ты чувствовала, кроме позитива? Что ты могла чувствовать в своей картонной иллюзорной коробке, кроме счастья, любви, понимания, заботы? Ты живёшь в своем отдельном мире. Не в том, в котором я. Ты живёшь в чистом, гармоничном мирке, который сама себе и выдумала. Ты береглась для меня, а мне это на фиг не надо, поняла? Ты ждёшь радостной жизни, ждёшь лепестки роз, что будут устилать всё на твоём пути, счастливую жизнь, крепкую семью, замечательную карьеру. Но ничего не может быть слишком хорошо. Всегда будет небольшая, но кучка дерьма, портящая всё! — кричал Финн, а его потемневшие от ярости глаза наполнялись слезами. — Я и решил подпортить тебе жизнь, чтобы больно сладкой не казалась. Ты привыкла получать от всех всё и сразу, причём в огромном количестве. Ты хочешь быть со мной, но ты ни разу не спросила, хочу ли этого я. Ты одержима идеей быть вместе со мной. Ты не хочешь быть любимой, ты просто хочешь быть со мной. Ну что же, давай. А давай! Ты всё ещё хочешь? Я покажу тебе, какой я на самом деле. А я ведь очень плохой парень, детка, — он притянул противящуюся Браун к себе, страстно целуя её в итак зацелованную шею, на которой во всю пульсировала вена, и в конце больно закусил кожицу. Девушка вскрикнула отталкивая от себя парня, однако безуспешно. Довольно рассмеявшись, Финн грубо схватил её за волосы, сдавливая их у корней.       — Ты правда всё ещё хочешь этого? — вновь повторился он, ослабив хватку и насильно стягивая её халат с области груди, откуда виднелся кружевной бюстгалтер. Припав губами к мягкой коже он поставил ещё одну метку, чуть ниже правой ключицы, а потом и на упругой груди. Милли громко рыдала отпихивая от себя Финна. Она не могла вымолвить и слова.       — Знаешь, для меня это фетиш. Ты такая маленькая, сладенькая и хорошенькая, что тебе просто не возможно не хотеть.       Тот резко перехватил хрупкие ручки за тонкие запястья, оттащил девушку к двери приподнимая свободной рукой низ халата, что скрывал за собой соблазнительное тело в одном лишь нижнем белье.       — Нет! — закричала Милли вырывая руки из мёртвой хватки. Юноша заткнул её поцелуем забравшись рукой под одежду.       Начав нежно оглаживать кожу бёдер, он поднялся рукой выше, к груди, и Милли расплакалась сильнее, сквозь поцелуй.       Тонкая паутинка из слюны разорвалась, стоило парню отпрянуть от распухших, солёных губ Браун.       Он прижавшись к той всем телом, горячо прошептал, усмехаясь:       — Скажи, что ты сейчас чувствуешь? Ты хочешь чтобы я продолжал? Я могу так сильно тебя взять, что ты навсегда это запомнишь.       Милли избиваясь в истерике кувыркалась, брыкалась силясь освободиться.       — Прекрати, — умоляюще прошептала она, не в силах больше сопротивляться. Вулфард был сильнее. Гораздо сильнее, при чём подавлял девушку морально.       — Скажи это громче. Скажи!       Милли отрицательно покачала головой, глотая слёзы, и тогда Финн почти полностью стянул с неё лёгкий халатик. Сердце совершило кульбит. Та всхлипнула закрыв глаза.       — Прекрати.       Её голос сипел и дрожал, а сама девушка не была в состоянии сказать громче.       — Я не расслышал. Повтори громче, — издевался над ней Финн.       Сжав веки, Браун выкрикнула что было мочи:       — Прекрати-и-и!       Тишина.       — А если нет, то что ты мне сделаешь? — нахально протянул молодой человек, полностью скидывая халат с Браун. — Ну же, я же прекрасно знаю, что ты хочешь сказать. Смелее. Скажи, прокричи, выплюнь мне в лицо, как сильно ты меня ненавидишь. Сделай это! — он приблизился к её заплаканному лицу настолько близко, насколько это позволяло расстояние.       Девушка не ответила. Лишь мелко сотрясалась от рыданий, глядя в свирепое лицо Финна: его глаза блистали, точно неуёмные огни, лоб прорезала глубокая морщина, а хищный, с долей отвращения оскал, напоминал чем-то волчий. Громко дыша через веснушчатый нос, он быстро прильнул к уху Милли, кусая за мочку. Прогнувшись в спине, она сдержала всхлип и стон ужасающей душевной и физической боли.       — Скажи, что ненавидишь меня. Скажи! — прорычал Вулфард испепеляя испуганную девушку тяжелым взглядом исподлобья.       Сердцебиение громко ударяло по черепу, вымещая из головы все мысли, адреналин медленно поступал в кровь, раздувая, разжигая вены болезненными искрами, руки наливались жгучим пламенем, из глаз не прекращали падать слёзы. Поборов все чувства, Милли озлобленно выпалила не своим голосом:       — Я ненавижу тебя. Ненавижу, Вулфард! Ненавижу!       «И люблю...» — повторялось в её голове одновременно.       Это же всё неправда? Это же происходит не с ней?..       Удовлетворённо растянув губы в карикатурной улыбке, Финн отпустил девушку и перенеся руку на её лицо, растёр слёзы.       — Умничка, — он быстро чмокнул её в приоткрытые губы, уверенно добавив:       — Знала бы ты, как я тебя ненавижу.       Подобрав халат с пола, он кинул его на осевшую на пол девушку, удалившись, покуда та не могла унять плач.       В голове Милли лишь отдавались эхом слова Финна.       И, наверное, он бы действительно прав: Вечность за мгновение.       Спустя несколько минут дверь в её комнату оглушительно хлопнула, от чего Браун вздрогнула.       Отношения с Финном Вулфардом, как личные, так и рабочие, не всегда были такими.       По началу, ещё когда все были детьми, общаться, идти на близкий контакт было намного легче. Они всегда были искренними, общительными и дружелюбными до поры, до времени. Какое-то время фанаты были правы: между юными актёрами, правда происходила какая-то химия, однако что-то определённо пошло не так.       А ведь Милли так хотелось вернуться в то самое беззаботное время детства, юности, когда не было всех стереотипных, консервативных понятий, навязанных окружающими. И почему нельзя повернуть время вспять?       Она вновь осталась одна. С развороченной душой, чувствами, сердцем. Став рыдать пуще, Милли опустилась на халат, что покоился на её коленях, и кричала, так и не узнав, что Финн захлёбывался слезами уходя из дома.       Он право не хотел чтобы так случилось, но девушка не знала.       Не знала, что Финн ненавидел себя, и ему просто было жизненно необходимо, дабы девушка возненавидела его навсегда и не мучилась, как он.       Кому лучше — тому кто уходит или тому кто остаётся?       Но кто сказал, что тот кто ушёл не любит...?

— Прошу, не переставай меня ненавидеть, Миллс… для своего же блага...