P.S.S. I Love You...

      Уильям Байерс гремит кругленькими таблетками — это от головы, мам, помнишь, доктор прописал? — что правда покоются в коробке из-под аспирина, в кармане его выходных — для тусовок — обтягивающих тёмных джинс, заправляет тёмную рубашку с длинным рукавом — и что, что я её слишком часто ношу? Она от дорогого мне человека! — хватает припасённую когда-то и стащенную у матери бутылку виски — не твоё собачье дело, Джонатан! — и заканчивающуюся — вот блин, пять штук осталось, надо купить — пачку самых дешёвых и отвратительных — просто дерьмовых! — сигарет — я брошу, мам! Да и вообще, ты же сама куришь, хоть и редко — и, накидывая чёрную кожаную куртку, громко хлопает дверью старенького дома, расположившегося близ жилища Майка и Эл — какая и кому к чёрту разница, зачем я купил дом возле них? — даже не подумав о ключе, замке и вовсе о какой-либо безопасности — я тебя умоляю, Майк. Кому нужна эта халупа? — и направляется в старый универмаг, который стал самым настоящим притоном, чем-то отдалённо напоминающим ночной клуб, чтобы забыться.       Забыться в безмерном количестве алкоголя — да идите вы в зад, со своими нотациями! Моя жизнь: что хочу, то и делаю, ясно?! — забыться с очередной девушкой-стриптизершей непонятного происхождения — может, повезёт, заражусь ВИЧ и подохну наконец, — забыться с остатком сигарет, не выпуская дым, а поглощая его в себя вместе со слезами — да мне плевать, что тут не курят! — и в конец — наконец! — забыться.       Это же явное безумие: полюбить девушку своего лучшего друга! Но Уилл ничего не может с собой поделать и просто с каждым днём всё больше влюбляется в эту невероятно милую девушку с короткими, чуть ниже плеча, каштановыми волосами — Майк всегда убирает их за ушко и целует её лебединую шею, оставляя едва заметные метки, — с большими, глубокими, пронзительными глазами — Уилл утонул в них давно, и по сей день не может оттуда вынырнуть, да и не хочет — цвета молочного шоколада, в обрамлении аккуратных бровок — Байерс помнит, как та в недоумении, порой, сводит их домиком, — в алые пухлые губы, что пахнут вишней — Уилер каждый день, по несколько раз, оставляет сладкие поцелуи на них. Везунчик, чёрт бы его побрал! — в точёную фигурку — тот же Майк постоянно притягивает хохочущую Джейн к себе за талию, — в её неимоверно красивый и мелодичный — такой заразительный! — смех, в миловидные ямочки — она часто краснеет и улыбается, — в остро выпирающие ключицы, круглые коленки и тонкие запястья — он видел, как Майкл оставлял там влажные поцелуи дорожкой, — а так же в её улыбку — от неё у Джейн образовываются милые морщинки в уголках глаз, а сами глаза искрятся счастьем — и тёплые, родные объятия при встречи — наконец-то ты пришёл! — от коих всё время подкашивает ноги.       А ещё её кожа, нежней самых дорогостоющих тканей — он помнит о том, как её мягкие прикосновения оставляют на его руках, волосах и лице жгучие следы — и белее любого выпавшего в феврале позднего снега — она вся будто бы светится изнутри, из-за бледности, а тёмно-синие или фиолетовые вены, создают впечатление неестественного контраста, — завораживает и в тоже время устрашает своей хладностью. Уилл ощущает холодные, ледяные руки Джейн на своих, вздрагивая — вынуждает хотеть отогреть: сложить её руки лодочкой, пока Майкл не видит, и обдавать горячим дыханием миниатюрные ладошки под озорной смех; трепетно касаться, — на вид она такая хрупкая, сродни хрусталю — боясь надавить и сломать её, как засохший дивный цветок: целиком и полностью.       Уилл ничего не помнит, помимо того, как он входит в забегаловку, кидает бармену смятую купюру и просит налить-как-всегда, указывая на запрятанную за пазуху бутылку виски.       Берет ненавистное пойло, нюхает и ставит обратно, буравя потрескавшийся стакан тяжёлым взглядом, а перед глазами стремительно возникает её прекрасный образ. Опрокидывает стакан, так и не притронувшись к нему, уходя в так называемую комнату для «VIP-клиентов».       И молодой человек с головой ныряет в свои размышления, падая на мягкий — пружины слишком колкие! — изрядно потрёпанный от старости диванчик, взвешивая все «за» и «против» своей не-до-жизни.       — Милый, — раздается над его ухом чей-то сладкий в своём ядовитом произношении голос. Он возвращается в реальность, чувствуя на себе сверху небольшой вес тела, заторможено моргает — может, ему просто послышалось? — машинально переставляет руки впереди себя, натыкаясь на идеальную — ну для кого как — талию, скользит пальцами по разгорячённому девичьему телу, перенося взгляд с поволокой на практически голую — в одном нижнем белье или купальнике — стриптизершу — она сегодня его ублажает — и хмурится, видя перед собой смазанный образ Джейн Хоппер. Часто закрывает и открывает веки — какого лешего, я же сегодня не пил!? — и судорожно вздрагивает, в то время как зрение нормализовалось.       Это не она. Это действительно очередная девушка на одну ночь.       Байерс вздыхает, стоит девушке с ярким макияжем лица — ужасно вызывающим! — удачно расположиться на его паху, слегка поёрзав там голыми упругими ягодицами — или почти, ведь она же в стрингах — и оставить несколько лёгких поцелуев на его десне, одновременно поглаживая его по груди.       Цепочка из поцелуев смазывает её алую помаду: от щеки к кадыку. Уиллу это чуждо. Он кривится, запрокидывая голову назад, и суживает глаза до щелок, воображая перед собой Джейн.       Барышня же дрожащими руками начинает растегивать маленькие пуговки чёрной рубашки, что выскальзывают из-под её проворных пальчиков вспотевшей от волнения ладони — неужели она боится? — и когда доходит до ремня, парень вдруг хватает её руки за запястья, отводя вверх.       Она вздрагивает, словно от болезненного удара, и с испугом смотрит в глаза-щели напротив.       — Что-то не так?       Её голос дрожит.       Уилл сводит густые тёмно-коричневые брови к переносице, сверля взглядом девчушку.       — Как тебя зовут? — Он медленно разжимает пальцы, что крепко обвивали её запястье.       — Сьюзан… — выдаёт на придыхании та, стыдливо отводя взгляд, и опускает руки себе на ноги.       — Прекращай это. — Байерс без лишних слов переключает своё внимание на рубашку, застёгивая её обратно, до самой последней пуговицы.       — Что? — удивляется Сьюзи, испуганно рыская глазами по нечитаемому лицу молодого человека. — Я Вам не понравилась?       «Не понравилась… Она что, издевается?!»       Уилл фырчит что-то неразборчивое в ответ, а затем грубым голосом приказывает:       — Слезай сейчас же с меня.       Девушка сжимает ручки у небольшой груди в купальнике, изумлённо хмурясь, аккуратно поднимается и виновато отводит взгляд, отходя в сторону от дивана.       Парень поднимается, хорошенько заправляет рубашку в джинсы, хватая кожаную куртку с пола, и, подойдя к Сьюзан, мягко берёт её за немного острый подбородок.       — Тебе стоит уйти из этого места, пока не поздно. Это твоя первая ночь здесь?       Та кивает.       — А вместо меня вполне мог быть какой-то старый, потный, бухой и толстый мужик. Оно тебя надо?       Девушка только набирает в лёгкие воздуха, чтобы что-то сказать, однако замолкает, смыкая губы, размазанные помадой, в тонкую полоску.       — Я спрашиваю, оно тебя надо? — рычит клиент, вопросительно приподнимая бровь.       — Нет… — едва слышно говорит Сьюзи, сталкиваясь глазами с недовольным взглядом.       — Уходи отсюда. Можешь считать, что меня здесь не было. Смой с себя это уродство, надень нормальную одежду, а это тебе на такси и чаевые.       Уилл достаёт из переднего кармана несколько стодолларовых мятых купюр — ему они уже ни к чему — и кладёт их в маленькую ладошку, зажимая пальцами, в конце-концов покидая злосчастное заведение — для чего я собственно сюда пришёл? — ежится на выходе от холодного осеннего ветра — ну конечно, такая тонкая куртка в такую холодрыгу была точно неподходящим выбором, как, впрочем, и поход в универмаг — и попутно стирает с себя остатки несостоявшейся ласки девушки.       Он знает, куда можно пойти, к кому обратиться в агонии боли и страданий, и уверенно поворачивает налево, именно на нужную и такую знакомую до боли в висках тропинку, суя руки в карманы куртки — пытается отогреться, — чувствуя, как с каждым сделанным шагом его сердцебиение решительно ускоряется.       Широкими шагами преодолевает путь и, перепрыгивая через две первые ступеньки — в них свободно можно застрять, а руки починить у Майка, да и у него, не доходят, — производит фирменный стук в дверь. Щеколда и замок одновременно щелкают — парень, наверное, никогда к этому не привыкнет — и из образовавшегося отверстия выглядывает заплаканная Джейн, лицо которой сразу же видоизменяется на радостное, узнав знакомого ей человека.       — Уилл!       Она распахивает дубовую дверь полностью и, чуть ли не душит, бросается пришедшему на шею, крепко обнимая.       А тот лишь ошеломлённо моргает, трепетно обвивая её талию в ответ и поближе прижимая к себе — она в одной футболке и шортах! — зарывается носом в кучерявые волосы, вдыхает сладкий и нежный, цветочный, столь уютный аромат, пьянея.       Джейн начинает сотрясаться всем телом — то ли от холода, то ли от чего-то ещё, — а затем громко всхлипывает всё больше, тыкаясь лицом в грудь друга.       Уилл рефлекторно вздрагивает, хмурясь, чувствует что-то неладное — неужели Майкл её расстроил? Но он же не мог! — и начинает успокаивающе водить левой ладонью по её дрожащей спине.       — Джей, что случилось? — обеспокоенно интересуется он, кратко целуя её в макушку — её волосы такие мягкие, точно шелк — и обнимает одной рукой сильнее — хотя куда ещё сильнее-то? — а девушка молчит. Только тихие и короткие, но такие неспокойные, сбитые всхлипы дают о себе знать, вместо слов.       Она шмыгает носом, становясь полностью на пятки — неудобно так долго стоять на носочках — и скользит сомкнутыми на его шее руками на поясницу, едва стоя на ногах от усталости.       — Я так устала от всего этого, Уилли…       И замолкает, не говоря более.       Глаза щиплют от вылитых слёз и осеннего нещадного ветра, обдувающего её влажные веки и щеки. Голова покалывает, а мерный в своём беспокойстве пульс ударяет по вискам, выбивая все оставшиеся мысли из корок сознания. Сердце больно ударяется, извиваясь и содрогаясь внутри неё. Пальцы немеют от холода и покалывают на кончиках. Она начинает забавляться с его волосами, до коих достаёт теми же озябшими пальцами, пытается забыться, успокоиться, отпустить, не нервничать…       — Ты замёрзла, Джей, пойдём в дом, — хрипит Байерс, вновь целуя её макушку, на что та сначала противоречиво мотает головой, а затем, не сопротивляясь, ослабляет хватку и, отходя на один шаг, напарывается на холодный, злой, непонимающий — он сотрёт любого в порошок, кто посмел её обидеть, только назовите, даже если это будет Майк! — и в то же время нежный и сопереживающий взгляд, что первоначально больно ранит, а после, словно по мановению волшебной палочки, исцеляет, избавляя её от страданий и боли — каким же эгоистом себя чувствует сейчас Уилл, осознавая, что его девочке плохо, а он посмел себя жалеть, — и она мимолётно улыбается в благодарность, сама того не понимая, доставляет радость парню.       И он улыбается. Глупо, широко, по-детски, любуясь её прекрасным образом — вообразите, она невероятна в любой ситуации, ей и слёзы к лицу! — однако ловит себя на мысли, что улыбка больше и лучше красит её. Думает, что вот он момент, что вот сейчас он расскажет ей, покажет, докажет как любит, но не решается, заходя в знакомую прихожую, встречающую его своим красочным интерьером, разбавленную огромным количеством — да их тут миллион! — фотографий счастья. Счастья Майка и Джейн.       Он здесь точно лишний...       Он никто, чтобы оглашать свои чувства, хоть так хочется кричать о них — Джейн Хоппер самая лучшая девушка на свете, которую я люблю! — чтобы врываться в её раненое на данный момент сердце — она хлюпает носом, проходя на кухню, и прижимает ладошку к груди, — чтобы рушить то, что, возможно, ещё можно склеить, можно починить — и почему же Уилл так уверен, что причина слёз его любимой Джей отчасти в лучшем друге? — чтобы не испортить их отношения — ведь быть другом куда лучше, чем стать ровным счётом никем, да?..       Потому что она ему не позволяет себя называть Эл, потому что только Майк имеет право её так называть — ну и что, значит, для меня ты будешь Джей! — потому что она поначалу сама к нему тянется, а потом, осознавая свою ошибку — прости, Уилли, я не должна была, — пресекает его попытки сблизиться — Уилл вспоминает, как медленно зарывается своим носом ей в мягкие, забавные волосы-кучеряшки во время объятий, сражаясь с желанием прильнуть к столь соблазнительным губам и поцеловать, как это неоднократно делает Уилер.       Он для неё - лишь лекарство, жилетка, чтобы выплакаться, то самое, что способно избавить от одиночества и вечной боли, как и она для него. И не взирая на всё, он остаётся, потому что любит.       Потому что Уиллу достаточно видеть, как счастлива его малышка, пусть с другим, пусть с его лучшим другом детства. Потому что он правда её недостоин, хотя так и хочется прикоснуться — провести пальцами от щеки к ключицам, — трепетно поцеловать, слегка покусывая нижнюю губу, крепко обнять, прижимая к груди, чтобы она уснула на его груди, мирно посапывая через нос, и ворочалась иногда, каждое утро готовить для неё любимый завтрак, ибо она достойна лучшего, дарить подарки и цветы без повода — это же такие мелочи за деньги, а для неё радость, хорошее настроение и яркие эмоции с улыбкой на весь день, — обнимать её со спины, когда она копошится на кухне — это так приятно прикасаться к её телу, к её волосам и коже, — и щекотать, например — Байерс вспоминает, как девушка хихикает, стоит Майку притронуться к её животу или пяткам, пища и забавно похрюкивая. Быть всегда, при любых обстоятельствах рядом и оказывать помощь, даже когда она пытается показаться сильной и независимой, таская тяжёлые сумки из магазина самостоятельно — и держать её за руку, держать и не отпускать.       «Никогда...»       Эта мысль резко и сильно ударяет под дых, выбивая разом кислород и все оставшиеся силы; Уилл вздрагивает от неуверенного прикосновения Джейн и смотрит в её сторону, замирая: её глаза передают тревогу и переживания.       — Уилл, что с тобой?       Неловкая улыбка.       — Прости. Задумался.       Барышня облегчённо вздыхает, кивая.       — Чай будешь? — Хоппер отходит, поворачивается к нему спиной, встает на носочки и открывает полку.       — Конечно.       — Твой любимый? Чёрный с бергамотом и ломтиком лимона? — уточняет та, поворачиваясь к парню через левое плечо, предварительно достаёт красочную баночку с надписью «Tea», широко улыбается, наблюдая улыбку с его стороны, в знак согласия со сказанным, и оборачивается обратно.       Байерс продолжает любоваться ею, тихо наблюдая со стороны, наслаждается. Он знает её последующие движения: сейчас она отвинтит крышку — Джейн сделала это в следующую секунду, — поднесёт емкость к лицу, блаженно вдыхая аромат — парень легко ухмыляется одним уголком рта, представляя смиренное и удовлетворённое лицо девушки, — переложит её в другую руку и пальцами освободившейся заправит за ухо выбившуюся непослушную прядь карамельных, лоснящихся на свету волос — опять предполагаемое движение секундой позже, — натужно потянется из-за небольшого роста — Байерс едва себя сдерживает, чтобы не сорваться и не помочь — за чайной ложечкой, стоявшей в стакане с кучей остальных на другой кухонной стойке, через плиту — улыбка, — наберёт сухую заварку и закинет в заварник, вновь поправляя волосы, подойдёт к холодильнику — её походка воздушная, подобно тому, как облака парят в воздухе — и достанет оттуда лимон, аккуратно отрежет кусочек — лишь нож тихо звякнет об деревянную доску — и под противный свист чайника подбежит к столу, снимет с огня воду и зальёт чай — вся кухня обволакивается этим приятным до одури ароматом, — спешно ставя горячий чайник обратно — нагревшаяся ручка жжёт ладошку — и накрывает крышкой, для настояния.       И тут — совершенно внезапно и случайно! — маслянистый взгляд Уилла цепляет правая рука девушки, а точнее её предплечье, тёмно-синее, с примесью фиолетового — ощущение, будто её кто-то грубо схватил именно в том месте, сильно сдавив худую плоть. Он сначала хмурится и подскакивает на ноги, быстро подходя ближе, а затем про себя ругаясь и проклиная всё существующее — что это такое и кто это сделал? — вынуждает ничего не ожидающую Джейн повернуться к нему впритык, поворачивая её за плечи. В него вглядываются широко распахнутые карие глаза.       — Что это такое и кто это сделал? — повторяет он свои мысли, скалясь, и указывает на огромный синяк.       «Не позволю. Ни за что! Убью, покалечу, в тем более если это сотворил Майкл, мать его, Уилер!»       — Это… — начинает девушка, бегая глазами по окружности комнаты от неизбежности, чтобы не смотреть в обеспокоенные и переливающиеся зверским блеском глаза друга. — Это просто синяк..! Я упала… — делает попытку оправдаться, уводя смущённый взгляд.       Байерс качает головой из стороны в сторону.       — Не ври мне, Джей. Пожалуйста, скажи, кто это сделал?       Молчание.       — Джейн?..       Секунда. Две. Три. Четыре.       Парень в который раз хмурится, скрипит зубами.       — Честно, я упала…       Она всё так же глядит куда-то вбок, в пол. Её глаза наливаются влагой.       Юноша переносит руку ей на опущенный подбородок, медленно и нежно поворачивая головку в свою сторону. В карих очах застывает страх и боль, вперемешку со слезами.       — Это сделал Майкл? — смягчается Уилл; Джейн судорожно вздрагивает на упомянутом имени, крепко сцепляет зубы и пытается увести взгляд, всхлипывая и дрожа, однако установленная рука и выжидающий взгляд не позволяют. Хочет опять приврать — чтобы он не подумал чего дурного! — не согласиться и рьяно замахать головой, но она всё же выдаёт еле слышное «да», в надежде, что тот не услышит.       Но Байерс слышит, и когда его напряжённое лицо тот час искажает злоба — он хочет ударить кулаком по столу, наорать на Майкла и забрать от него девушку, вне зависимости от ситуации, — он начинает часто дышать через нос, ощущая, как рассудок затуманивается и не позволяет здраво мыслить, но на удивление быстро совладает с собой, затем прикасается рукой к устрашающему синяку, не торопясь поглаживая кожу.       Хоппер снова всхлипывает, вздрагивает — прикосновения такие нужные, приятные и нежные — и сама подаётся вперед, стискивая парня в душащих объятьях.       А Уилл только ошарашенно глядит впереди себя, на выложенную плиткой стену кухни, и прижимает ту, гладит её по спине, пытается изо всех сил её успокоить, унять её плачь, покамест в голове у него не укладывается одна мысль — как Майк мог так поступить, ведь он так сильно любит Эл?       — Как давно это началось? — неожиданно задаёт вопрос он, смотря на торчащую макушку.       Девушка вытирает сопливый нос и приглушённо хрипло уточняет:       — Что именно?       — Он бьет тебя? Майкл, он…       Она отстраняется от него, резко разрывая теплые, утешающие объятья, и потупляет взгляд о его каменное в напускном спокойствии лицо.       — Что ты такое говоришь? Это была случайность! Майки просто сорвался на мне… — слабо протестует девушка, вытирая заплаканные глаза.       Байерс глубоко выдыхает.       — Я не раз видел, как ты плакала из-за него. И теперь он ещё и руки распускает? Зачем, Джейн?       Та испуганно таращит глазёнки, прижимая руки к себе, в подобии защитного жеста, и слабо говорит:       — Он выпил. Ты же знаешь, что ему вообще нельзя пить, он сразу же теряет над собой контроль, так что…       Брови молодого человека в изумлении взмывают вверх.       — Майк выпил? Он же вообще не пьёт!       Джейн закусывает губу.       — Он провалил крупный проект по физике, а перед этим мы сильно поссорились. А сегодня утром он пришёл выпивший, начал кричать на меня и, под контролем алкоголя, он схватил меня очень сильно за руку, и… синяк, — всхлипывает та.       Кровь в венах молодого человвека закипает — быстро-быстро перемещается по кровеносной системе, журча, как огненная река-лава, — он играет желваками от недовольства, смотря, как плачет Джейн — его любимая Джей! — по вине Майка Уилера — он его прибьёт, ей Богу! — а он, грёбанное тело под названием Уильям Байерс, ничего не может сделать. Слишком много выделяется адреналина, — парень не даёт отчёт самому себе, — он полностью затмевает его разум, потому Уилл бережно берет Джейн за подбородок, слегка вскидывая её голову, и глядит на удивлённое личико, страстным взглядом пронзает её пухлые губы, и резко — даже для самого себя — наклоняется вперёд, соединяя их губы в неуверенном, робком поцелуе.       Хоппер сначала выпучивает глаза от неожиданности, после чего пытается как бы нерешительно оттолкнуть друга от себя — он слишком силён и напорист! — но в конце концов поддаётся — его губы такие сладкие, на вкус мёд, и слегка потрескавшиеся — и отвечает на поцелуй.       Тот же ловко подхватывает её за ягодицы — Джейн громко охает в губы, обвивает его шею, притягивая сильнее — и усаживает на кухонную тумбу, углубляя поцелуй.       Первоначально барышня вздрагивает от сомнений — Байерс настойчиво но не сильно покусывает её нижнюю губу, словно прося разрешения, спрашивая, хочет ли она того же, — однако разжимает плотно сжатые зубы — хотя ум твердит одно, а похоть шепчет совсем другое, — зарывается в его волосы пальцами, поглаживая кожу головы, пока он проникает языком в её рот.       Её передёргивает, а парень отстраняется от припухших губ, часто дыша через рот, на пару с ней.       Он смотрит на неё пронзительно — Хоппер растрёпанная, прекрасная в смущении и прерывисто дышащая, — косо ухмыляется и вновь кренится вперёд, срывая с невинных губ поцелуй.       Та дрожит, подобно осиновому листку, от его жарких прикосновений и горячих губ, что решительно передвигаются перед ней.       Уилл хозяйственно опускает руки на её талию, спускается ниже, хватаясь за подол футболки — Джейн уже тянется к его рубашке — и только собирается стянуть с неё футболку, как девушка сама его останавливает, отдёрнув руки от пуговиц — у неё словно что-то щелкает в голове — и легонько отталкивает его, разрывая их припухшие губы.       Одышка.       — Это неправильно, Уилли. Мы не должны этого делать, чтобы потом не жалеть, — пробует достучатся до него, но бесполезно — Уилл приближается к её лицу, в который раз целуя.       — Ты уверена, — прерывая поцелуй шепчет он, — что мы будем об этом жалеть?       Хоппер хмурится, заглядывая в зелёные глаза, что находятся так близко, едва не утопая в них, в их озорном блеске.        Зачем она это сделала? Для чего? Да, безусловно, она жутко обижена на Майкла, но поступать так — это же предательство! — и, по сути своей, изменять любимому человеку с его лучшим другом — очень низко.       — Прости, — лепечет она, громко дыша, и прикасается своим лбом ко лбу Уилла. — Я не должна была. Я не смогу потом жить с мыслью, что я изменила Майку. Ты мне дорог, очень дорог, но… прости…       Слова, словно сильная пощёчина, ударяют парня по лицу, но он понимающе кивает, отстраняясь. Он знает, он понимает, ему не следовало, ведь Джейн любила, любит и будет любить только одного Майкла.       — Простите, что прерываю ваши лобызания и ласки, но я хотел бы узнать, какого чёрта здесь происходит?       Затылок Уилла холодит наполненный злобы взгляд, он оборачивается, в то время как Джейн задыхается от осознания происходящего.       Майк всё видел…       «Ну наконец-то..!»       Пришедший испепеляет взглядом исподлобья парочку, переплетя руки на груди.       Хоппер поспешно спрыгивает со столика — хочет сорвать и подбежать к Майклу, чтобы всё объяснить, — однако Байерс резво перехватывает её за запястья, пряча небольшое дрожащее тельце за своей широкой спиной, ограждая от убийственной злобной силы, исходящей от недовольного друга.       — А я-то считал тебя своим лучшим другом, Уилл, а ты оказался самым настоящим подонком. Нравится уводить чужих девушек? — издевается Уилер, крепко сжимая зубы от досады.       Уилл напрягается всем телом, тяжело дыша через нос.       — Что молчишь? Запретный плод сладок, да? — рычит Майк.       Хриплое, неровное дыхание.       — Скажи ты что-нибудь! Как давно вы спите за моей спиной?       Байерс ощущает, как лихорадочно вздрагивает всем телом Джейн, прислоняясь к его спине, чтобы защититься.       — Мы не спим и ни разу не спали. До сегодняшнего дня мы даже не целовались, — вносит наконец ясность тот, но Майкла не устраивает такой ответ.       — Какое же ты дерьмо, Байерс.       — Можешь орать на меня, но Джей тут не при чём. Она ничего не знала!       Уилер истерично смеётся, запуская руку в копну волос, и ерошит их.       — А я всегда замечал, как ты смотришь на неё. Думал, мне кажется, а если и нет, то ты никогда не будешь делать что-то за моей спиной, с моей возлюбленной. Идиот. Как же я ошибался. — Поджимает губы.       — Джей, иди к себе в комнату и закройся там.       Джейн всхлипывает, хватаясь сильнее за кожаную куртку друга, однако не уходит.       — Джейн...       Она всхлипывает громче.       — Всё будет хорошо, — обещает юноша, сжимая её дрожащую ладонь. Как знак. Как невысказанное обещание. Как недосказанные слова. «Всё будет хорошо, слышишь? У тебя точно.»       И девушка кивает, будто бы слышит мысли, отстраняясь от друга, и быстрым шагом уходит, кинув лишь сожалеющий взгляд на Майкла Уилера.       — Как ты посмел ей причинить боль? — шипит Уилл, сводя брови.       Майкл смеётся с него, запрокидывая голову, а затем серьёзно выдаёт:       — А как ты посмел к ней прикасаться? Только я могу её целовать. Только я могу к ней дотрагиваться. Обнимать её. Она моя!       — Да, я поступил неправильно. Но как ты мог сделать ей больно, когда так сильно любишь?       — Тебя это не касается!       — Касается! Касается, чёрт возьми, Уилер! — кричит в ответ Байерс.       — Убирайся. Убирайся из нашего дома!       Уилла передёргивает.       — Иди ты в зад, Майк. Иди в зад!       И Уилер налетает на товарища со звериным рыком, ударяя кулаком по лицу.       Тот отшатывается — когда щуплый Майкл успел стать таким сильным? — и сжимает пальцы на столешнице, пытаясь сохранить равновесие. Следующий удар по лицу. Ещё один. Ещё.       Уилл, полностью выбитый из колеи, падает на пол, ощущая только грубые удары по лицу и рукам, которыми закрывается.       — Прекратите это немедленно!       Майкл сей момент прекращает избивать Байерса, отвлекается и оглядывается на плачущую девушку.       — Вы же покалечите друг друга!       Уильям кашляет. Кашляет слюной с кровью. Вытирает выступившую из носа кровь и сильно толкает возвысившегося над ним парня в грудь, от чего тот, не ожидая, отшатывается, выравниваясь.       — Не играй с огнём, Майкл Уилер. Ты же знаешь, со мной лучше не драться!       — Да что ты мне можешь сделать? — с особой напыщенностью и самоуверенностью в голосе интересуется Майк, ухмыляясь. Он тот час устанавливает зрительный контакт с когда-то другом.       Уилл рычит, набегая на того, и поочерёдно ударяет по лицу обеими кулаками, затем — с ноги в живот и хватает за шкирку.       Хоппер вскрикивает от ужаса, закрывая рот руками.       — Поклянись, — тяжело дыша, начинает сипло говорить Байерс, — поклянись, что больше никогда не будешь причинять боль Джейн.       Уилер так же тяжело дышит, смотря с яростью в слишком близко расположившееся напротив лицо, и с удовольствием сплёвывает.       — Иди лесом, Уилл.       А Уилл вскипает от злобы, как чайник, отталкивает от себя Уилера, стирает слюну с щеки и только замахивается для очередного удара, как застывает, в смятении глядя вперёд себя — Джейн вырастает из-под земли между ним и расставляет руки в разные стороны, закрывает собой любимого Майка.       В её глазах боль, разочарование, мольба, слёзы.       — Не надо. Пожалуйста. Успокойтесь оба!       Байерс вздыхает, разжимая кулаки, а Майкл смеётся, поднимаясь на ноги.       Следующая секунда просто добивает юношу — Хоппер резко оборачивается, судорожно обнимая и целуя избитого Уилера — и он до крови закусывает губу и уходит прочь, кинув напоследок через плечо разочарованный, но такой влюблённый взгляд на девушку — их глаза на секунду встречаются, а затем их будто магнитом отбивает друг от друга, когда Джейн придерживает своего парня, помогает ему стоять ровно — и он громко хлопает дверью.       «Это конец, Уилл. Рви, метай, кричи, ори, бей кулаками до крови стенку, скрепи зубами, не спи ночью, ничто уже не поможет. Это конец…» Call me a thief, There’s been a robbery, I left with her heart Tore in apart, Made no apologies…       И он уйдёт. Исчезнет из их жизни, так быстро, как будто его никогда не существовало. Потому что он вор. Потому что он виноват в случившемся. I've been living in the darkness Shadows in my apartment, heartless Taking love just to pill it on parchment Next page and I'm out again       Уильям стоит у окна того самого дома, с тоской и болью заглядывая внутрь их спальни. Тёмно. Ночной свет падает как раз на их ложе, где они лежат и спят в обнимку, абсолютно нагие — видимо, слишком бурно мерились, — накрытые простыней; он глотает образовавшийся ком недосказанных слов, боли, обиды. I say good night and walk out the door       Он глотает слёзы, уходя, куда глаза глядят, в полном одиночестве, с разбитым сердцем. Лишь тонкий серп луны и миллионы звёзд освещают ему сложную и долгую дорогу. We can be so hollow Like my rib cage, the echoes follow Follow me like the fears I swallow And drown in all my mistakes All I know is that your skin bled Like the ink dripped from my pen...       По всей видимости, Майкл был прав. Girl you better just lock me up Because I've never been good enough So you better just lock me up, lock me up...

Запретный плод сладок, особенно для вора, не так ли?..