Надежда над горизонтом

       — Первые уже вернулись, привезли всякую мелочёвку и раненых, — деловито сообщила Дэг, едва переступив порог той же комнаты, где ещё несколько часов назад военачальница обсуждала с Эйсом предстоящую вылазку. Как-то незаметно беловолосая бывшая жена Несмертного стала ещё одной помощницей Фуриосы. Прошлая ночь выдалась тяжёлой для всех, как и день, поэтому Дэг чуть ли не валилась с ног, но о своих негласных обязанностях она всё-таки не забыла. Как бы грядущая ночь не оказалась ещё тяжелее…        Значит, хотя бы пока что всё шло по плану, и первые машины уже вернулись в Цитадель.        — Хорошо. — Фуриоса отвернулась от залитой бледно-оранжевым светом Пустоши за окном-бойницей. Солнце уже низко опустилось к горизонту, и всё же оставалось время до темноты. — Ещё что-то?        — Второй рейс сделают утром, они там посливали достаточно топлива, чтобы хватило. Остальные разбирают барахло на месте, но говорят, там бойцы из охраны вместе с механиками отогнали какую-то банду, а вот Стервятники, что удивительно, сидят пока тихо. Твой помощник остался там, и Старшая Эд тоже. И ещё… Кажется, Илва искала тебя, и я слышала, что механики хотели поговорить с тобой насчет тачки… Джо. — На последнем слове Дэг чуть запнулась, и что-то едва уловимое послышалось в её голосе. — Кажется, они хотят использовать её в качестве тягача, чтобы отогнать «Боевой Рог» в Цитадель. Они думают, что его ещё можно починить.        Дэг старалась изо всех сил, но Фуриоса не раз и не два ловила себя на мысли, что Эйс справился бы лучше. Та же Тост смогла бы заменить его — всё-таки Дэг была слишком мягкой, недостаточно принадлежащей этому миру, чтобы носиться по всей Цитадели и строить шушеру Дохлого Джо. Но выбирать Фуриосе не приходилось: Эйс командовал вылазкой в каньон, Тост тоже была где-то там же, а дел навалилось столько, что военачальница была рада любой помощи. «Нельзя было их отпускать, — промелькнула непрошеная мысль. — Они слишком ценны, чтобы просто так заглохнуть где-то в горах». Что ж, больше она не повторит своей ошибки. Ей нельзя разбрасываться людьми, у которых достаточно мозгов в черепушке, ей нельзя их отпускать — их и так немного, по пальцам одной руки пересчитать. А ещё ей понадобиться время, чтобы приручить и бойцов, и работяг.        Жаль, что её случайный попутчик — Макс, его звали Макс, — не захотел остаться в Цитадели. Но тот просто ушёл, не прощаясь и ничего не объясняя — и воительница помнила его прощальный взгляд, когда Макс, сошедший с платформы подъёмника, исчез в толпе у Подножия. Бывший пленник Цитадели ушёл в пески… Фуриоса чуть заметно вздохнула: помощь ещё одного нормального человека ей бы сейчас не помешала — да и сам этот человек рядом был бы кстати, немногим она бы добровольно прикрыла спину и доверила бы прикрывать собственную… Нет, не думать, у неё слишком много работы и слишком мало времени, чтобы мечтать. Ей необходимо не только навести порядок в Цитадели, не только задушить недовольных и несогласных — а они уже появились, не могли не появиться, когда Несмертный наконец сдох, — но и изменить все порядки. Не сразу, осторожно и постепенно, но перемен не избежать. Фуриоса чувствовала, что Цитадель не могла держаться достаточно долго лишь на фанатизме и вере в живого бога. Единственную опору слишком легко сломать или выбить. Но — песчаные дьяволы её сожри! — сейчас и бойцы, и рабочие, и люди внизу нуждались в вере. Они привыкли к поклонению, они хотели верить, они хотели видеть нового бога на месте старого.        Выхода нет — и вперёд ни шагнуть, и назад ни отступить…        — Пока что они идут за тобой, но… — неожиданно проговорила Дэг, нервно закусив губу. — Что будет дальше? И что будет с нами?        Фуриоса промолчала. Она могла бы сказать, что всё наладится, что всё будет хорошо, что они справятся, но кому станет легче от этой лжи? Все они ходят по краю, и она первая. Один неверный шаг, одно неправильное решение, после которого уже не будет возврата, и она погибнет, а за её ошибку заплатят те, кто уже поверил ей и в неё.        Она не имеет права на ложь. Ложь — это иллюзия, в которую понемногу начинает верить и сам лжец, а она не может тешить себя иллюзиями, слишком велика ответственность. Да, они с Эйсом пристроили бойцов и рабочих к делу, возможно, чуть отсрочили осознание того, что во главе Цитадели больше не стоит несокрушимый бог, но смятение будет недолгим. А уж тогда… Всего лишь одной искры хватит, чтобы всё взлетело на воздух, и вся её кровь уйдёт в песок…        — Знаешь, — Дэг всё-таки не выдержала молчания, — людям надо во что-то верить. Им нужен новый бог.        — Я не бог.        Жесткие и правдивые слова сами сорвались с губ. Дэг устало подняла голову, чтобы что-то возразить, но её опередил вломившийся в бывшие покои Несмертного варбой.        — Воительница! — Это был тот самый чудак с выбитым плечом. — Аодх… то есть, старший механик, если вдруг его не знаешь, сказал мне позвать тебя. И… будь осторожна, Воительница, — добавил он тихо, но пугающе уверено: — Помни про змея.               Дэг, слегка растерявшаяся, последовала было за Фуриосой, но, как выяснилось, прибежавший от механиков боец явился не один: в коридоре оказалась и Илва. Она-то и остановила девушку, перехватив её за локоть.        — Постой-ка. Слушай, я понимаю, что у Фуриосы дел невпроворот, но неужели у неё не найдётся и минуты? Дело-то важное! — Сказать, что старая вувалини волновалась, значило не сказать ничего.        — Что я могу сделать, целительница? Она то тут, то там! — Измотанная Дэг уже чуть не плакала. — Я же не могу ей просто приказать!        Они с Илвой уже говорили об этом днём, но ни у одной, ни у другой не нашлось достаточно времени, чтобы всё обсудить: дела не ждали. Но, похоже, рано или поздно этими вопросами придётся заняться. Тем более что после возвращения первых машин у вувалини наверняка прибавилось работы.        — Неужели для неё совершенно не имеет значения, выживут ли те жмурики, которых притащили из гор? — Илва разбушевалась не на шутку. — Я не справлюсь одна со всеми этими!        — Возьми Щенков, — предложила Дэг, — они вполне сгодятся на то, чтобы греть тебе инструменты или таскать тряпки. Я найду тебе Чидо, у неё ловкие руки и хорошая голова, она вполне справится.        — Хорошо бы так… Но есть ещё одна беда.        Дэг страдальчески посмотрела на неё.        — Многие местные умирают от ползучих опухолей. Болезнь понемногу сжирает их, она не даст многим оправиться от ран, — пояснила седая целительница.        — А что ты хочешь от Фуриосы?        — Я хочу попытаться вылечить их, как лечила женщин из Тысячи Матерей. Но шансов не так много, мази и настои сайбиренской розы ядовиты. Кого-то она поставит на ноги, а кого-то и в могилу сведёт. Я не могу так просто распоряжаться жизнями тех, кто служит Фуриосе.        — А ты не можешь подождать? — скривилась Дэг, настойчивость вувалини уже начала её раздражать.        — Скажи, не покажется ли людям странным, если почти здоровые парни начнут подыхать ни с того ни с сего? Не обвинят ли в этом Фуриосу? А смерть того, кто и так одной ногой за гранью…        — Никого не удивит, — закончила Дэг, признавая правоту Илвы. — Но ты уверена, что она разрешит? Может, тебе не стоит говорить с Фуриосой, если ты не уверена в успехе. А я… я возьму вину на себя. Скажу... Скажу, что сама их отравила, что они пытались ко мне лезть, ещё в гареме и теперь… если что.        Илва только покачала головой:        — Не нравится мне всё это. Но если уж выбирать лучший вариант из худших… Эх, верните мне того дурня с плечом, лучше его бредни про змеев слушать.        Дэг не знала, что отвечать — справедливо посчитав разговор законченным, она со всех ног бросилась дальше по коридору, надеясь ещё нагнать Фуриосу.               Старшего механика Аодха Фуриоса нашла в главном ангаре — он командовал разгрузкой, наблюдая за тем, как рабочие перетаскивают привезённый хлам из грузовиков. Рядом с той же деловитостью стаскивали тела — раненых, пока ещё живых, отметила Фуриоса, — и уносили прочь, в лазарет.        Правда, не всем из подобранных в каньоне одинаково повезло.        — Этот уже загнулся, не дышит и весь холодный, не тащи его!        — Ясно, — кивнул его товарищ, отволакивая тело на брезенте куда-то в сторону.        Что-то содрогнулось в сердце Фуриосы при виде такого спокойствия, она непроизвольно вскинула руку в знаке прощания, хотя о погибшем бойце не знала ничего. Но это была слишком фиговая смерть для кого бы то ни было.        — Босс! — Старший механик, одноглазый старик, большой шрам от ожога на лице которого частично скрывала повязка, приветственно махнул рукой. Рядом с ним толклись четверо бойцов и двое рабочих. Теперь к этой компании присоединился и чудак-варбой, последовавший за военачальницей, да ещё Дэг вернулась, тенью появившись за спиной Фуриосы.        — У нас тут пара мыслишек насчёт тачки Несмертного… — начал было Аодх, указав на стоявшую неподалёку машину, на которой беглецы вернулись в Цитадель, когда один из бойцов направился к Фуриосе. От женщины не укрылись его нервная уверенность и странная походка. Странная — будто бы его внешняя решимость была напускной. Парень боялся.        Что за?..        — Так что, босс, разрешишь? Мы с парнями… — опять оклинул её механик, но его слова заглушил фанатичный вопль:        — Воительница-а-а!        — Запомните меня!        Испуганно вскрикнула Дэг. Краем глаза Фуриоса всё-таки успела заметить блеск металла и искажённое лицо варбоя. Увернуться бы уже не получилось…        …Она сама не поняла, как перехватила руку с ножом у своего горла. Её пальцы сдавили запястье неудавшегося убийцы с такой силой, что тот закричал. Послышался отчётливый хруст. Атаковать снова Фуриосе уже не пришлось — чудак опередил её, ударив ребром ладони по шее варбоя. Этого хватило — боец, потеряв сознание, рухнул на пол, а чудак схватился здоровой рукой за плечо, зашипев от боли.        — Вы видели?! — Чужой крик вернул времени прежний ход. Один из варбоев круглыми от изумления глазами уставился на Фуриосу, державшую в руке нож нападавшего. — Вот это скорость!        — Твою ж мать… — пробормотала Фуриоса и внезапно расхохоталась. Всё сошлось: напряжение последних дней, все тревоги, надежды и потери, покушение, этот грёбаный сновидец-варбой…        — Воительница! — Чокнутый был рядом, с испугом глядел на неё, а она всё продолжала смеяться — до слёз, безумных и неправильных.               Слухи расходятся быстро. Не зря говорят, что знает один — знает один, знают два — знают двадцать два. Не успело ещё окончательно стемнеть, а практически все бойцы и Щенки знали о неудавшемся покушении на Фуриосу и о том, с какой скоростью та отбила почти наверняка смертельный удар. Чем дальше, тем больше история обрастала подробностями, порой совершенно невероятными.        Однако Фуриосу интересовали не слухи, а факты. А их катастрофически не хватало. Допрос неудавшегося убийцы почти ничего не дал, удалось выяснить только имя одного из двух выживших Императоров. Полоз. Варбой утверждал, что именно он приказал убить Фуриосу.        Прежде Императоров, считая саму воительницу, было пятеро, но Прайм и Уайлдог заглохли в погоне — Фуриоса могла поручиться за это, так как лично отправила в Вальгаллу их обоих. Значит, не считая её саму, уцелели ещё двое. Она узнала об этом, едва поднявшись в Цитадель и немного придя в себя. Оба остались здесь — и оба же вели себя тише ползунов.        Что ж, Полоз вполне мог такое устроить. Но был ещё и второй, Випера. Что один, что другой вполне могли попытаться её прикончить, не стоило, ох, не стоило обманываться их бездействием. Те ещё змеи, тут уж чудак-сновидец был прав.        К слову о сновидце… Чутьё ей подсказывало, что этот чудак-варбой на её стороне, но быть уверенной Фуриоса не могла. Слишком уж гладко всё прошло, слишком много он знал о грядущем покушении. Найти бы, допросить, разобраться, что тут к чему. Но для начала нужно узнать, как его вообще зовут — не Чудаком же?        Но пока поиски можно было отложить, ведь были проблемы и поважнее. Например, не упустить Полоза — змей, который попытался ужалить однажды, сделает это вновь. Он перешёл черту, а такие вещи не прощались. И тем более сейчас милосердие стало бы непозволительной роскошью. Милосердие будет принято за слабость, а значит, следующий удар неминуемо будет нанесён. Фуриоса понимала, что теперь отпускать змея нельзя. Только не сейчас, когда от неё только и ждут неверного шага.        Полоза надо было отыскать, благо кое-кто видел его спешащим к подъёмнику.        «Если он пытается сбежать без машины или бензака, он просто идиот!» — мстительно думала Фуриоса. И всё же она понимала, что бывшим Императором движут страх и отчаяние. У него просто не было выбора, после неудачного покушения в Цитадели его ждала смерть. Оскаливший зубы на новую правительницу должен был умереть, став примером для остальных.        Полоз не должен был ускользнуть — ради его поимки даже новый рейд в каньон пришлось отложить. Лишняя угроза для тех, кто остался там ждать цитадельского конвоя, лишняя угроза для Эйса, Старшей Эд, Кэйпабл и Тост, поэтому Фуриоса хотела наказать бывшего Императора как можно скорее.        Сегодня удача была на её стороне — Полоза военачальница услышала раньше, чем увидела, ещё на подходе к подъёмнику. Скомандовав сопровождавшим её варбоям остановиться и молчать, Фуриоса прислушалась к яростному спору и крикам Полоза:        — …плевать мне, что велела эта бешеная баба! Спусти меня, это приказ!        — А у меня приказ никого не выпускать. — Этот голос принадлежал увальню-привратнику. — Хоть оборись, Фуриоса сейчас здесь главная. Я тебя выпущу, а она мне башку оторвёт. Я не хочу заглохнуть из-за тебя!        — Ты, трусливый посредственный кусок дерьма, делай, что велено! Иначе заглохнешь прямо сейчас! — прорычал Полоз, но за гневом явственно ощущался страх. Полоз боялся за свою жизнь и пытался вырвать у судьбы свой последний шанс.        Напрасно.        Фуриоса тихо обошла снятый с колёс грузовик, чтобы мятежный Император не заметил её раньше времени. Наказывать — так с размахом, раз уж бойцы ожидают от неё кары.        — И далеко ты собрался? — произнесла она не слишком громко, но так, чтобы мятежник услышал. Змей без зубов недостоин её крика.        Полоз, высокий и худой, как жердь, резко дёрнулся и с искажённым злостью лицом обернулся. Фуриоса с ледяным спокойствием отметила, что его рука потянулась к одному из ножей на поясе — слишком быстро, слишком нервно.        Не зря он боится…        — Сдохни, однорукая сука! — выкрикнул мужчина и швырнул нож в Фуриосу. Оранжевый блик на лезвии словно отпечатался в глазах. Отчаянный рывок — так загнанный в угол ползун бросается на врага. И всё же у него был шанс.        Но не в этот раз.        Тело сработало само — нож пролетел мимо, ударившись о борт грузовика. Похоже, Полоз от страха растерял всю свою меткость. Ничего удивительного.        И всё же в глубине души Фуриоса подозревала, что не всё так просто. Что-то неуловимо не так — то ли в мире, то ли в ней самой, и эту неправильность придётся принять. Но воительница отогнала ненужную мысль. Сейчас на неё не было времени.        — Значит, хочешь вниз? — Фуриоса шаг за шагом приближалась к Полозу, который отступал всё ближе и ближе к краю платформы. Напрасно. Он опомнился только у самого края, но было уже поздно. Гримаса отчаяния перекосила худое лицо бывшего Императора. Фуриоса схватила его за плечо, притянула к себе, прошипела сквозь зубы: — Мы запомним тебя, ублюдок! — и резко толкнула назад.        Полоз в ужасе замахал руками, пытаясь удержаться, но куда там! С диким криком он рухнул вниз.        Вопль резко оборвался, и Фуриоса мрачно усмехнулась: что ж, Полоз получил то, чего хотел. Согнав с лица зловещую улыбку, военачальница обернулась к бойцам, привратнику и механикам, привлечённым суматохой у подъемника. Тут же из-за спин взрослых выскочила пара вездесущих Щенков и скрылась в темноте тоннелей.        — Так будет с каждым, — припечатала Фуриоса. — С каждым, кто попытается нанести удар чужими руками.        Пусть запомнят всё: и преступление, и расплату за него. И так будет с каждым, кто попытается напасть.        Она чуть заметно кивнула своим мыслям и обернулась к привратнику:        — А ты… За хорошую службу получишь двойной паёк.        Она сошла с платформы, внимательно наблюдая за стоящими рядом людьми: не решится ли кто-то отправить её вслед за Полозом? Но никто даже не шелохнулся, лишь краем глаза Фуриоса успела заметить, как бойцы подняли руки в ритуальном жесте священного V8.        Полоз был мёртв, и конвою следовало отправляться назад в пески. Оглядевшись, женщина заметила среди привлечённых шумом механиков Аодха. Что ж, как раз вовремя.        — Ты, — окликнула его Фуриоса, — собирай людей и отправляйтесь. Как только прибудешь на место, передашь Эйсу, чтобы немедленно возвращался. Он нужен здесь. Вместо него работами будете руководить ты и Старшая Эд, а переделать тачку успеем потом.        Отправлять конвой к ночи — рискованная затея, тем более, сейчас, когда бойцов не хватает, а Стервятники под боком… Но и выбор невелик. Они не в том положении, чтобы тянуть время.        — Понял, босс, — кивнул механик и вдруг выпалил на одном дыхании: — Значит, допрыгался Полоз?        — Допрыгался. Приступай, у нас нет времени.               Она ушла из ангара подчёркнуто спокойным шагом, не оборачиваясь, но всё равно замечала, какими взглядами её провожают бойцы и механики. Что в них было? Страх? Злость? Одобрение? Пустошь говорила на языке силы, и Фуриоса могла лишь надеяться, что её поняли. И всё же, выйдя из ангара в туннель, она словно вздохнула свободнее. И теперь она могла спокойно осмыслить произошедшее.        Полоз-то допрыгался, а она сама? На этот раз о змее её предупредили, но что будет в следующий? Да и откуда тот боец знал о покушении?        Фуриоса должна была отыскать его. Но где? Внезапно вспомнились слова Эйса: «Он парням гадает…» Варбои должны были знать, где найти этого гадателя. Где-нибудь в мастерских или казармах, а может, даже на плантациях — как будто она не знает, что самый хитрый варбой везде пролезет? Но гадатель точно не в огородах, на солнечном свету не гадают, слишком дело тайное… Хотя уже вечер, можно и снаружи погадать.        Фуриоса нахмурилась, отбросив глупую мысль прочь. Вот какая ей разница, тайное дело или нет? Ей нужно найти бойцов и просто потребовать привести её к чудаку. Мало ли, может, она тоже хочет, чтобы он ей судьбу нагадал…        Но как назло никого в тёмных коридорах не было, поэтому Фуриоса отправилась в сторону мастерских, что находились под главным ангаром — водилы всё равно проводят там половину жизни, чинят и полируют свои тачки. Кто-то из них там наверняка прямо сейчас, и хоть один знает, где найти чудака.        Удача улыбнулась ей ещё на подходе к мастерским, когда рядом с ней появилась маленькая тень.        — Эй, малец! — окликнула она испуганного Щенка, хотевшего проскользнуть мимо неё. Напрасно пытался — мальчишка бежал слишком громко и дышал слишком шумно, чтобы остаться незамеченным. Тот дёрнулся от звука её голоса, отшатнулся, будто завидев привидение.        Мелкий, тощий, обритый наголо и раскрашенный побелкой… Сколько ему — три тысячи дней от роду-то есть? Щенок замер перед воительницей, словно мелкий зверёк перед змеёй. Он старался на неё не смотреть, кусая губу.        — Скажи, ты знаешь парня, который нагадывает остальным судьбу? — осторожно спросила мальчишку Фуриоса. Она не хотела пугать его, но сделанного уже не воротишь… — Того, кто будущее видит?        Щенок задумался и робко кивнул, переминаясь с ноги на ногу.        — Хорошо, а где он сейчас?        — Морокун? — переспросил мальчишка.        — Гадатель, — ответила Фуриоса. Слишком уж странное имя для местного, поэтому уточнить не помешало бы.        — Морокун там, — быстро махнул Щенок в сторону мастерских и пустился бежать, прежде чем Фуриоса успела хоть что-то добавить. Это было слишком странным, но у неё не было времени думать об этом странном Щенке. Раз уж тот чудак-сновидец здесь… Как его назвал мелкий? Морокун — что-то из языка, на котором треплются Стервятники, не иначе…               В мастерской, порядком уступавшей главному ангару размерами, было шумно, но явно не из-за работы. Темноту разгоняли несколько коптящих ламп и кое-где висевшие старые электрические лампочки — отголосок старого мира. Только вот сейчас они были лишней роскошью, ветряки на скалах, конечно, исправно работали, а вот топлива для генераторов не хватало… Человек десять, включая пару механиков, собрались в закутке за одной из тачек, наблюдая за странным зрелищем. На полу, прямо на старом истрёпанном ковре — хорошо, если сделанном после Конца Времён, а не раньше, — сидел варбой с перевязанной рукой и угловатыми шрамами-знаками на лице, и что-то втолковывал черноволосой девушке рядом, в которой Фуриоса с удивлением узнала Чидо. Воительница покачала головой и прислушалась, с трудом разбирая за чужим гомоном слова:        — Так, смотри, руны ещё падают по-разному, могут быть перевёрнутыми, или упасть на ту сторону, где знак. Вот, попробуй сама…        — А что это? — Чидо с некоторой брезгливостью указала на желтовато-серые плашки, мешочек с которыми протянул ей варбой. — В смысле, из чего они?        — Это кости моих врагов! — криво ухмыльнулся тот. — Но ты не бойся, они уже давно дохлые!        Один из бойцов, до этого момента молча наблюдавший за шаманством товарища, фыркнул, не выдержав:        — Да ладно тебе врать, Морокун! Как будто никто не знает, что ты спёр труп работяги, которого ползуны загрызли!        Но перевязанный парень — тот самый чудак-сновидец! — не растерялся:        — А кто сказал, что он не был моим врагом или не мог им стать?        Боец-скептик только заржал:        — Ай, заврался! Ты к девке яйца-то не подкатывай, не про тебя она. По крайней мере, пока… А потом и получше найдутся.        Морокун картинно вздохнул, не обращая внимания ни на смущение Чидо, ни на гогот товарищей:        — Эх, дурни, я ж не просто так… А ты не обращай на них внимания, — улыбнулся он Чидо, — у них мозги всё равно не в башке. Вот я научу тебя им беды нагадывать, чтоб осторожней ржали, и тебе, и мне польза будет. Тебя побоятся тронуть, а на меня, если что опять случится, может, и не сразу подумают.        — Да не верь ты ему, девка! — подмигнул Чидо варбой-правдолюбец. — Видишь у него шрам на груди? Это его ползун цапнул, когда он трупешник утащить пытался! А будет врать про боевые раны или механические шрамы, не верь. Эт Морокуна ползуны жрали…        — Жрали, да на твою беду не дожрали! Вот нагадаю тебе, чтоб ты к ним в нору провалился, подберу, что останется, да новые руны вырежу. Тебе в подарок, — обратился он к Чидо, — хочешь?        — Н-нет, спасибо, — замотала она головой, Фуриосе её даже жаль стало, — Не надо.        — Видишь?! — Правдорубец торжествующе вскинул кулак. — Видишь, Морокун?! Обойдёшься, девчонка тебе совсем не рада! Она… Как тебя, кстати, зовут?        — Чидо! — Фуриоса решила, что настало время вмешаться. Ещё неизвестно, чем тут дело кончится. — Илве в лазарете нужна лишняя пара рук. А остальные пусть валят на плантациях помогать или в дозор, раз до отбоя заняться нечем. Не хватит, так Эйс потом, как вернётся, работы добавит.        — Воительница, ну разве она знает, куда тут идти? — тут же среагировал правдорубец. — Я могу показать ей… то есть, Чидо дорогу. А то заблудится ещё…        Фуриоса окинула его тяжёлым взглядом.        — Если тронешь её хоть пальцем, я тебе яйца оторву…        — И ползунам скормит, — ехидно добавил Морокун. — Уж поверь мне, Стир, ползуны — твоя судьба!        — Судьба не судьба, а сейчас их нет, поэтому чума бы с ними! — припечатал Стир и протянул Чидо покрытую шрамами руку: — Пойдём, проведу в лучшем виде.        Бедная Чидо посмотрела на бойца испуганными тёмными глазами и молча последовала за ним. Фуриоса хмуро проводила его взглядом и обернулась к Морокуну.        — А к тебе у меня отдельный разговор. Морокун, да?        Тот сдержанно кивнул, пытаясь скрыть ликование — впрочем, от Фуриосы восхищённый блеск его глаз не укрылся. «Ну и какого песчаного дьявола?!» — злостью обожгла непрошеная мысль, но женщина взяла себя в руки.        — Откуда ты узнал о покушении? — сразу перешла она к делу, но боец лишь развёл руками:        — Я видел во сне змея, кусающего тебя, но не своими зубами. Да и руны об этом же говорили.        — О змее?        — О том, что тебе грозит опасность, Воительница. И разве я ошибся?        Фуриоса заинтересованно склонила голову, глядя на сновидца как на диковинку из Прежнего мира — вроде бы она безобидна, но кто знает, что у неё внутри и зачем она была создана?        — А зачем тебе моя победа?        Но Морокун только расплылся в мечтательной улыбке.        — Я знаю, что ты поведёшь нас к славе, о которой Несмертный боялся и мечтать. С тобой мы коснёмся звёзд, Воительница…        Фуриоса раздражённо сжала зубы, отвернулась от фанатика и пошла прочь.               Рэт со всех ног нёсся по тёмным коридорам из лазарета в мастерские. Взрослые парни ждали вестей, а пустынная бабка наконец забыла про него, благо, инструменты ей и Стинки с Багом подтащат. Щенком больше, Щенком меньше — старуха всё равно не заметит. Не встретить бы ещё кого из взрослых по пути — опять отправят работать куда-то. Хотя быть слухачом тоже не лучшее дело.        Но в этот раз Рэту повезло, он добрался до мастерских без приключений. И Железную Фурию на этот раз не встретил, но что, если она всё ещё там, у парней и Морокуна? Вроде тоже погадать хотела… Как тогда говорить со Стиром?        Поэтому он и не спешил выходить на свет. Сперва нужно было всё разнюхать, пробраться среди тачек, пролезть под кузовом крайней к закутку, где толпились парни — и всё ради того, чтобы не найти там никого.        Так нечестно.        Рэт выбрался из-под гантрака, раздражённо отряхнулся и огляделся по сторонам. Ни Стира, ни Морокуна, ни других парней, только механики громыхают инструментами. Обидно…        — Эй, мелкий! — окликнул кто-то Рэта, да так, что Щенок чуть не подпрыгнул от страха. — Ты что тут шляешься?        — Я… Я Стира искал! — взял себя в руки Рэт. — Он сам меня слухачом поставил.        — Слухач, значит, — почесал грязный подбородок чёрной рукой механик. — Нету тут твоего Стира, Фурия всех разогнала. На плантации валите, мол, или в дозор. Что, ей жалко было, что ли? А ты опять из лазарета?        — Ага, — кивнул Рэт. — Стир-то где?        — Да почём я знаю, где твой Стир, Щенок! Ты же слухач, вот и рассказывай! Что в лазарете пустынная бабка творит? Лечит?        — Режет, — откликнулся обиженный Рэт. — Потом мазью горячей намажет и подыхать оставит. Сказала, что потом и до тех, кто мелких обижает, доберётся, зарежет, намажет и воскресит, вот!        — Я те щас воскрешу! — Механик бросил ключ и угрожающе двинулся к Рэту, но тот был начеку и тут же сиганул обратно под гантрак. И оттуда уже радостно заорал:        — И намажет, и воскресит, и в червя превратит! Будет у нас свой Песчаное Брюхо!        Ну да, с воскрешением и червём он и впрямь наврал. Где ж это видано, чтобы мертвецов воскрешали? А Песчаное Брюхо никто толком и не видел, хотя все знают, что он есть. По крайней мере, все Щенки знают, а взрослые не верят. Думают, раз по пустыне ездят, так всё знают и видели, а вот ни Песчаное Брюхо, ни Живучника не встречали, ни того, кто придушил коротыша Корпуса, не знают. Дураки…        Похоже, Стира ему придётся искать самому по всей Цитадели. То ли на плантациях, то ли в казармах, то ли в дозоре, то ли ещё где. Бегай теперь за ним повсюду, да смотри, чтоб не разминуться ненароком где-нибудь на подвесных мостах. Стир по одному пройдёт, Рэт по другому, и всё, пиши пропало!        Да уж, не повезло им всем Фурии под горячую руку попасться.               — Эй, мелкий, тащи инструмент! — Окрик, ставший за несколько часов уже вполне привычным. Илва уже не раз и не два пожалела, что согласилась помогать Фуриосе и лечить раненых дурней Несмертного. В лазарете — по-настоящему полезного мало, в запасах встречаются медикаменты весьма сомнительные, не хватает ни рук, ни времени, а новых недобитков притаскивают постоянно. И крутись как хочешь, хоть пляши вокруг стонущих, но помогай! Хорошо, что хоть какие-то инструменты от прежнего лекаря-калекаря остались, да и немного настоев они смогли привезти, но как же не хочется тратить их на этих… этих «Запомните меня!» Конечно, проще возвести смерть в культ, чем бороться за чужую жизнь всегда и везде. И зачем тогда кого-то спасать?        А она теперь разбирайся с ними всеми — и вывихи вправляй, и раны сшивай, переломы лечи, и опухоли режь. Все парни в опухолях, от которых болезнь расползается по телу, сжирает своих хозяев — и почти никаких шрамов от операций. Боевых хватает, а операционных — нет. Калекарь, чтоб его пустынные дьяволы сожрали…        Вот и следующий жмурик, которого грохнули на стол перед Илвой, такой же: переломанный, в старых шрамах, а на шее громадная опухоль, на которой какой-то шутник вытатуировал смутно знакомую улыбку. Идиоты… Осмотрев парня, Илва недовольно нахмурилась: опухолей на самом деле было две, но одна уже содрана. Плохо дело, остатки разрастаются активней, особенно на месте рубца. Придётся резать — глубже, чтобы удалить заражённые ткани. Пожалуй, вторую опухоль тоже стоит выковырять сейчас, а потом наложить повязки, смоченные настоем сайберины или натереть мазью с ней — люта, ядовита, но хорошо проникает даже сквозь здоровую кожу и чистит тело от метастазов, хоть и зовётся розой. Жаль, что придётся тратить на этого парня, но больше и не на кого, на самом деле. Из Тысячи Матерей остались только они с Эд и Фуриосой, а парень, может, даже и выкарабкается. Было бы интересно посмотреть.        Звон и топот подсказали ей, что Щенок с инструментами рядом.        — Прокалил? — Щенок в ответ коротко кивнул. — Ладно, ведро подвинь, чтоб кровь зря не текла. А ты, — окликнула Илва второго мальца, подкинувшего топлива в огонь, — глянь там, прижигатель красный?        — Да, — пискнул тот.        Вместо ответа Илва только кивнула и склонилась над телом бойца.        Сначала нужно было разобраться с содранной опухолью. И не разберёшь, где тут была граница между бледной кожей и разросшейся больной плотью, но вроде бы нащупала. Резала несколькими сантиметрами дальше, вгрызаясь вглубь тела набухающими кровью полосами — чтобы не оставить заражённых кусков.        — Инструмент.        Щенок тут же сунул ей в руку раскалённую лопатку для извлечения наконечников — не лучший вариант, но другого нет. Хоть что-то.        Илва и не поморщилась, когда кровь зашипела на раскалённом металле. Слишком привычно, чтобы быть страшным или неприятным.        — Опять в огонь! Тряпку! — Повинуясь её команде, второй Щенок попытался стереть кровь, но только размазал её по плечам и шее парня, разметал запёкшиеся кровавые ошмётки.        Теперь вторая опухоль, целая. Её границы ясно виднелись сквозь красные разводы, оставалось только очертить их, убрать уродливый нарост, не обращая внимания на льющуюся кровь. Главное — быстро.        — Илва, я… — донёсся до неё голос Дэг, сменившийся сдавленным охом. Узнала парня, что ли?        — Не мешай! — кинула вувалини сквозь зубы, не отрываясь от дела.        Нож погрузился в тело глубже, отсекая больную плоть от всего остального. Достаточно глубоко и аккуратно, чтобы ничего не оставить и не зацепить лишнего.        — Что ты делаешь?.. — шагнула к ней Дэг, но вувалини тут же оттолкнула помощницу Фуриосы:        — Потом! Сейчас нет времени! — И снова склонилась над окровавленным телом. Закончить надрез, отделить опухоль от тела прежде, чем парень истечёт кровью — и прижечь рану. Выжечь остатки, насколько это возможно, чтобы опухоль не расползлась опять.        — Инструмент!        — Он же умрёт! — глупо воскликнула девушка, не решаясь подходить ближе. Но Илва не обратила на неё внимания. Надрез вслепую, по памяти — за кровавыми разводами не видно краев опухоли; влажный шлепок, когда кусок плоти плюхается в подставленное ведро с кровью; и вездесущий запах горелого мяса от почерневшей раны. Хорошо, что парень без сознания…        — Он и так одной ногой в могиле. — Вувалини вытерла окровавленные руки о кожаный фартук и бросила короткий взгляд в сторону Дэг. — Не от ран окочурится, так опухоли бы доконали. Эй, мелкий, где повязка?        — Вот! — подскочил к ней один из Щенков, протянул смоченную чем-то резким и пахучим полоску ткани.        — Куда так много льёшь? — рыкнула на него Илва, но повязку взяла, положила на изуродованную ключицу парня, перемотала сверху чистой тканью.        — Так, теперь тащи деревяшки, конечности ему чинить.        — Но разве это обязательно… именно так?.. — заторможено спросила Дэг, не сводя глаз с парня.        Илва тяжело вздохнула.        — Обязательно. Привыкай, моя работа может быть кровавой, даже походить на пытку, но другого пути нет. Эй, мелкий, ты где?        Краем глаза она успела заметить, как Дэг деревянно развернулась и шагнула к двери лазарета. Что ж, ей придётся осознать и прожить увиденное, понять, насколько хрупка жизнь и как неприглядны зачастую чудеса, которые приходится творить ради неё.               К счастью, несколько часов задержки обошлись без последствий. Экспедиция не пострадала, хотя кое-кто из оставшихся в каньоне и начал подумывать о том, что машины опоздали не просто так. Эйс, конечно, следил за настроениями рабочих и бойцов, поэтому угомонил смутьянов без труда, и всё же было ясно: Фуриосе пока доверяют, но не до конца. Если она допустит хоть один грубый промах, всё пойдёт прахом.        И Эйс был с ней согласен. Говорили они снова в одной из бывших комнат Джо, подальше от лишних ушей, оставив у входа караульных из ребят понадёжней. На старом, сохранившемся с довоенных времён столе горела керосиновая лампа, рассыпавшая по каменным стенам оранжевые отсветы.        — Так мы долго не протянем. Мало нам внутренних склок, у нас и оборона никакая, — мрачно заметил Эйс, когда узнал о недавнем происшествии. — Ладно, Полоз заглох, и кое-кому это послужит уроком, только не всем. Красиво он летел, говорят. Жаль, я не видел. Всегда мечтал посмотреть, как его прикончат. Но знаешь, в чём беда, босс?        Фуриоса подняла голову, вгляделась в его лицо, словно пыталась прочитать мысли. Плохих новостей и так хватало с избытком — что ещё расскажет помощник? Мало им всего, что уже произошло… Надо же, во всей этой суете они и думать забыли про убийство Корпуса, а ведь с этим тоже надо что-то делать…        — Випера пропал. Я приказал ребятам приглядеть за ним, на всякий случай. Не нашли. Говорят, что его последний раз ещё утром видели, ещё до выкрутасов Полоза. То ли врут, то ли и впрямь не в курсе. Так ещё байк пропал, но на платформе никого не видали. С экспедицией он удрать не мог, ребята говорят, что всё проверили и простучали. Нора крысиная у нас тут, что ли? Если так, то не привёл бы он к нам гостей.        Фуриоса нахмурилась. Вот уж действительно хреновая новость.        — Даже если не приведёт, то Ферму с Газтауном точно на уши поставит. Раз уж ублюдок сбежал, нужно найти нору и заткнуть, — припечатала военачальница, — облазить каждую дыру, но найти.        — С утра погоню парней и Щенков на поиски, — не дожидаясь приказа, кивнул помощник. — Но, босс, со Свинцовой Фермой и Газтауном тоже надо что-то делать, без бензака и боеприпасов мы Цитадель не удержим. А бойцов мало, машин на ходу и того меньше. Босс, нам нужны ещё люди.        Люди. Машины и оружие не воюют сами по себе. Механизмы не чинят себя сами. Какими бы ценными ни были вода, бензак и патроны, всё это бесполезно без людей. Надёжных людей. Вновь Фуриоса пожалела о том, что её недавний попутчик ушёл в Пустошь. Такой человек, как он, сейчас очень бы пригодился. Вот куда его понесли песчаные дьяволы? Дикарь, одиночка, гонимый тенями прошлого… «Я всегда сам по себе», — так, помнится, Макс сказал ей тогда. Но всё равно помог. Предложил дерзкий авантюрный план — и этот план сработал, пусть и пришлось прорываться с боем, пусть ценой стали многие жизни. Но они смогли, они справились, а труп Несмертного Джо растерзала толпа. Надо же, а ведь при первой встрече Фуриоса и Макс пытались друг друга убить… Чтобы вскоре уже сражаться плечом к плечу и прикрывать друг другу спину. Понимать друг друга без слов. Могла ли Фуриоса сказать, что этот человек за столь короткий срок стал ей другом? Она не знала. Но там, в песках, Макс стал ей верным товарищем, который помогал ей, не жалея себя. Который спас ей жизнь. Может, и к лучшему, что он оказался подальше от смуты в Цитадели — оставалось только надеяться, что Пустошь не сожрёт его, как многих других.        Как бы хотелось, чтобы рядом оказался ещё один человек, которому она могла бы доверять. Но чего нет, того нет — оставалось работать с тем, что есть, и тут Эйс был полностью прав. Им катастрофически не хватало бойцов. Воительница вздохнула, обернулась к окну, где за мутным стеклом раскинулись белые в лунном свете песчаные дюны. Время перевалило далеко за полночь, как показывали древние часы, а значит, с разговором стоило заканчивать побыстрее. Это Фуриосе всегда хватало кратких часов отдыха, но Эйс едва вернулся из каньона, а завтра он понадобится военачальнице отдохнувшим и со свежей головой.        — Ты прав. Завтра нужно будет спуститься к Подножию. Собрать всех здоровых подростков. Всех — и мальчишек, и девок. Подходящих ребят немного, здоровых — тем более. А нам нужно пополнение, и срочно. Да и с людьми внизу надо разобраться, кое-кто из них может нам пригодиться.        — А остальные? Ты ведь даже не вспомнила о воде для них, верно?        Воительница сжала губы. Так и не вспомнила…        — Пока что для них всё останется по-прежнему. Но только воду будем спускать каждый день, без исключений.        — Жестоко… — покачал головой Эйс, хоть и без осуждения.        — Потом соорудим водопровод, чтобы не лить… — начала было Фуриоса, но не успела: к ней в покои ворвалась Дэг. Даже варбои-караульные у дверей не успели её остановить.        — Фуриоса, там Накс… И Илва… Это я виновата, не трогай её!        — Что? — Воительница удивлённо посмотрела на неё.        — Накс жив, то есть, он был жив, — испуганно затараторила Дэг. И без того высокая, худая и бледная девушка сейчас напоминала привидение. — Его нашли в каньоне, привезли вместе с ранеными. Он сейчас в лазарете, но Илва… Она хотела лечить их, но там столько крови…        — Подожди, — подняла живую руку Фуриоса, заставив Дэг замолчать, — я доверяю Илве. Сомневаюсь, что она стала бы мучить или убивать бойцов просто так. Ты утверждаешь, что сделает что-то неправильное? Что она нарушит мой приказ?        — Нет, — стушевалась Дэг, — но она хотела сделать что-то необычное. Лечение, которое может не помочь, а свести его в могилу.        — Илва не станет нарочно гробить тех, кого лечит, — твёрдо произнесла Фуриоса. — Тем более что этот парень нас здорово выручил. Уверена, она сделает всё, что в её силах, чтобы его вытащить.        — Но лечение, которое может убить… Что подумают другие?        — У Органомеханика много народу заглохло, — напомнил Эйс, не заметив, как Дэг поморщилась при этом упоминании, — но его это не останавливало.        — Органомеханик был своим, за ним стоял Несмертный, — возразила Фуриоса. В чём-то бывшая жена Несмертного определённо была права. — А Илва вувалини, она чужая, поэтому нам не нужны лишние смерти в лазарете. Особенно сейчас.        — И что же теперь делать? — Голос Дэг предательски дрогнул.        Фуриоса сжала кулаки так, что металл на протезе тихо скрипнул.        — Бороться. Нам остаётся только бороться. Идти вперёд, не отступать и не сдаваться.