Надежда над горизонтом

      — А ну, тихо! — выкрикнул один из рабочих и помахал игломётом. — Сказано ж было: не лезьте не в свое дело, и будете целы.       — Шкуры! — донеслось из толпы. Рабочих, механиков и поварих согнали в один из ангаров, и теперь они ждали своей участи. Их недавние товарищи взирали на них с превосходством и местами презрительной жалостью, но опускать оружие не спешили.       На полу лежали несколько трупов в лужах крови — кое-кто из рабочих был достаточно смел, чтобы сопротивляться, только вот неуязвимых среди них не оказалось. Остальные смотрели на бунтарей из-за спин товарищей, сжимали кулаки и бранились, но сделать ничего не могли: бунтовщики хорошо вооружились. Иначе бы их растерзали голыми руками — но увы...       — Надо загнать их в столовую! — предложила Клара главарю захватчиков. Её голос подрагивал, но на круглом лице сияла улыбка. Женщина прежде была одной из Молочных Матерей, но освобождение пришлось ей не по вкусу: обитателям Цитадели пришлось много работать в это тяжелое время перемен, и не все были к этому готовы. — Там хватит места, и всего два выхода…       — Баба дело говорит, — кивнул один из рабочих-перебежчиков.       — Да вы охренели! — раздался из толпы злобный выкрик. Один из бунтарей повел стволом, выглядывая среди заложников недовольных:       — Выйди и повтори это, дырявого шланга кусок! Ну?! — Но в ответ услышал лишь неясный многоголосый ропот. — Молчишь, урод? Правильно. Больше вы, трусы, ничего не можете — ни сражаться, ни стрелять. Знайте свое место.       Что ж, так было всегда: чем большую силу собирал вчерашний червь, тем меньше человеческого он видел в тех, кто слабее. Несмертный, Императоры, варбои, и даже сами рабочие — всегда был кто-то ниже, слабее и ничтожнее них. Кто-то, кто не мог подняться из грязи у Подножия Цитадели; кто-то, кто не мог ответить на удар; кто-то, чья жизнь принадлежала командиру; кто-то, готовый умирать за обещания и небольшие подачки. И даже приспешники Виперы, на миг возвысившиеся над бывшими товарищами, не могли не понимать, что их помощь и верность мятежный Император никогда не оценит сполна...       — Слыхали?! — вновь заорал кто-то. — Продажные шкуры! Вы даже для дружков говно!..       — Молчать, — отрезал главарь, и его негромкие слова услышали все. — Нечего терять время. Загоняйте это мясо в жральню и выставите охрану. Если Фурия или ее шестерки решат действовать всерьез, убивайте их по одному, — и тут же рявкнул в полный голос: — Хрена ли стоите? За дело!       Когда Фуриоса услышала крик наблюдателя, заметившего сигнал из Цитадели, она не сомневалась: вести ждут дурные. Она была готова, но новость о бунте повергла её в чёрную, молчаливую ярость. Идиоты! Стоило ей поверить, что дела налаживаются, как эти гады выползли! Ожидаемо — и всё равно невовремя, до зубовного скрежета невовремя! Мрази...       Пары мгновений ей хватило, чтобы бросить взгляд на красноватую полосу дыма и убедиться: её лишили главного козыря в переговорах. Что она может предложить Свинцовой Ферме теперь, когда её власть в Цитадели под угрозой? Одна надежда на Эйса — и то слабая. Нужно было возвращаться, и немедленно.       Но что делать с Фермой? С выборными из местного сброда, которых в конце концов выставили к ней? Что она им могла предложить?       Фуриоса оглянулась на переговорщика — он представился как Джекки и всё время подслеповато щурился. Тот поймал её взгляд и усмехнулся сухо и коротко, точно кашлянул.       — Ты предлагала нам помощь, воду и жрачку, но есть ли они у тебя? Свинец-то и стволы при нас, а воды у тебя нет. По крайней мере, сейчас... Я-то тебе поверю, но ребята могут и засомневаться.       Спокойно.       Женщина заставила себя собраться. Положение сложное, но не безнадёжное. Она может всё переиграть, разобраться и с Фермой, и с бунтом. Нужно заканчивать переговоры, добиться от обитателей Фермы хотя бы временного нейтралитета — и гнать во весь мотор в Цитадель. Только сперва разобраться бы с этим скользким Джекки.       — Нашёлся бы в Пустошах кто-то, кто повёл бы с собой в рейд караван и парочку сказителей? — Фуриоса равнодушно и холодно на него посмотрела.       Джекки осклабился, и между удивительно острых и белых зубов у него во рту сверкнул патрон. Не последнюю сошку к ней отправили, ой не последнюю...       — В рейд, я так и думал... Неужели дружбу с нами так невысоко ценят в Цитадели?       — Кто знает... Были основания думать, что без Главного Оружейника нас не догадаются встретить как подобает.       — Да, Пустоши весьма непредсказуемы... — понимающе кивнул Джекки. — Но люди ещё коварней, не так ли?       — Но даже они ухитряются выполнять обещания и не грызть друг друга без нужды, — отрезала Фуриоса и чётко произнесла, посмотрев в масляные глаза Джекки: — Три дня, не больше — и вы получите свою воду. Мы пригоним конвой к друзьям, твои ребята могут в нас не сомневаться.       Джекки задумчиво молчал, постукивая пальцами по самодельной портупее, и Фуриоса не торопила его. Она пыталась понять, о чём размышляет этот говнюк, но на физиономии Джекки читалось всё та же осторожная насмешка. Наконец мужчина заговорил:       — Было бы кому его пригонять... А впрочем, три дня — это всего ничего. Я не думаю, что кто-то успеет усомниться в доброй воле Цитадели, — заключил он и неспеша добавил: — Удачи тебе в рейдах, Фурия...       Фуриоса поняла его. Ферма не станет ей помогать, но и мешать не будет. Джекки и его товарищи подождут и договорятся с победителем, если, конечно, не перестреляют друг дружку. А впрочем, побоку... Они справятся сами.       Она справится сама.       — Заводите движки! — Фуриоса обернулась к ожидавшим её цитадельцам. — Выдвигаемся немедленно!       Только бы добраться до подъёмника. Только бы его спустили...       Фуриоса сжала зубы, отгоняя сомнения. Их впустят. «Эйс не подведёт».       — Босс! — в помещение, откуда когда-то старший сынок Дохлого Джо наблюдал за окрестностями, влетел один из Щенков. Их оставили наблюдать за подступами к бывшему обиталищу Джо, а теперь штабу Эйса и сторонников Фурии. — Кто-то влез на плантации и послал сигнал о помощи! Там, на Башне Механиков!       Эйс оторвался от сумки с патронами и обернулся на голос, окинул мальчишку взглядом — взволнованный, запыхавшийся... Не похоже на засланца, но кто знает? Если мелкий не врёт, то они не совсем в дерьме. Кто-то из верных Фурии бойцов предупредил её. Но заметили ли сигнал?       Цитадель — это настоящая крепость, вырубленная в скалах-башнях посреди пустыни, и каждый из её каменных столпов носил свое имя. Башня Механиков, самая большая и высокая, была почти в центре Цитадели, в ней находились гаражи, мастерские, лазарет, где теперь распоряжались пустынные старухи и их помощницы. И именно в Башне Механиков поднялся мятеж. Что же там сейчас?       Раз кто-то послал сигнал — значит, бой продолжается. Как минимум, один человек на стороне Фуриосы.       Эйс не мог проверить, кто предупредил конвой об опасности. Безымянного героя найдут потом, если они все выживут, если прорвутся в Башню Механиков, если удержат подъемник — Эйс сомневался, что Випера поднял бы бунт, не будучи уверенным в своих силах. К мятежникам прибудет подкрепление, Випера неспроста смылся в Пустошь. Значит, его крысюки должны будут захватить и удерживать подъемник до подхода союзников.       С другой стороны, если эта змеюка тоже здесь, будет шанс свернуть ей шею и отправить в полет.       Щенок стоял в дверях и всё никак не мог отдышаться. Эйс махнул рукой:       — Хвалю за наблюдательность. Возвращайся на пост и смотри в оба.       Боец, наблюдавший за окрестностями, вдруг обернулся:       — Босс, ответный сигнал с Фермы!       И правда, далеко в песках растянулась дымная полоса.       Сколько прошло времени с того момента, как она увидела ответный сигнал, Тост не знала. Может, несколько минут, а может, и часы. Одуряюще жаркое солнце, ветер в ушах и мелкая дрожь в ослабевшем теле слились воедино, придавив её к камням. Сползти бы вниз, провалиться сквозь скалы во тьму, раствориться, упасть...       Далёкая стрельба вернула девушку в реальность. Как бы Знающая ни устала, ни натерпелась страху во время подъема, нельзя было оставаться на плантациях. Сигнал наверняка заметили, не могли не заметить, и бунтари обязательно проверят, кто же запустил ракеты. Они же не идиоты, в конце концов. А Тост здесь, наверху, и сумка от ракет с ней, поэтому встреча с варбоями может стать последней в её жизни.       Вот только спускаться она будет опять по скале. Пройти мимо бойцов — невозможно. Как будто сползти до бойницы по камням легче... Тост упрямо стиснула зубы. Сползёт. Да, подъём был испытанием, нелёгким и опасным, но оставаться было нельзя. А ещё внизу Лейк, этот храбрящийся идиот, который вообразил себя неуязвимым. Тост никогда и не пересекалась с ним, но сегодня они с этим варбоем оказались товарищами. А товарищей в беде не бросают.       Она вновь бросила взгляд на простирающуюся до горизонта равнину — грязно-желтую, выжженную солнцем и войной. Далеко на юге виднелись трубы Газтауна, и жирный черный дым коптил блеклое небо над ним. Восточнее находилась Свинцовая Ферма. С плантаций не было видно ни огромный карьер с застывшими навек старыми огромными машинами, ни завод рядом с ним, ни поселок, но Тост знала точно: Свинцовая Ферма где-то там — и Фуриоса с конвоем тоже. У неё хватило бы людей и оружия, чтобы разделаться с бунтарями.       Как хотелось Тост в этот момент увидеть вдалеке мчащийся к Цитадели конвой Фуриосы!.. Но она понимала: не увидит. Сейчас — не увидит, а после некогда будет высматривать. Даже если Фуриоса развернет бойцов немедленно, от Фермы до Цитадели не меньше двух часов пути. Или даже трех. Да и с подъемником могут возникнуть проблемы. Если бы они только знали про путь, который нашел Лейк, чуть больше, можно было бы провести Фуриосу в обход подъемника, если тот захвачен. Но только ползунам известно, куда ведёт этот лаз.       Тост сжала кулаки. Сначала нужно добраться до Лейка. Потом — до кого-то из своих. Остались ли еще в Цитадели безопасные места? И что с остальными — с Кэйпабл, Дэг, Чидо, Илвой и Старшей Эд? В это время они — хоть кто-то — должны быть в лазарете. Значит, туда и нужно пролезть. Если, конечно, туда ещё не добрались эти подонки и не устроили там резню.       Хватит!       Подняться по скале нелегко, спускаться — во сто крат тяжелей. Ногами нашаривать трещины и выступы, наощупь искать опору: только бы не свалиться и не пролезть мимо окна. Ползти, прижимаясь к горячей скале — хорошо, что она не успела раскалиться, как камни в пустыне. Под ногой воздух — пальцы вцепились в камень, царапая его. Кажется, Тост сорвала ноготь на одном из них — невысокая цена за спасение. Ногти отрастут, земля примет — лишь бы пальцы не соскользнули...       — ...не видно, — донесся сверху обрывок фразы. Тост замерла, вжавшись в скалу и подняв голову к полосе растительности над обрывом. И как эта пожухлая зелень умудрялась там расти, без воды и жирной земли?..       Какая разница, когда наверху враг?! Тост не шевелилась, боясь слишком шумно вздохнуть. Дура, слезла бы раньше! Нет же, стояла, тянула время... И теперь ее обнаружат, а она никак не сможет себя защитить. Падать придется далеко.       — Смыться, что ли, успели? — ответил другой голос, погромче и потвёрже. Похоже, говоривший был недалеко от края. — Или прячутся хорошо, или их тут уже нет. Говорил тебе, нужно было кого-то из местных психов брать. Есть здесь другой подъем?       — Ползун его знает! Откуда мне знать, где тут лазейки?       Тост ещё крепче вцепилась в трещины, обдумывая услышанное. Выходит, эти двое, что искали ее, не отсюда. Тогда как они попали в Цитадель — через лазейку Виперы? Или их привез кто-то из разведчиков? Попробуй разберись. Потом разберутся, сейчас главное, чтобы гадкая парочка не решила проверить, есть ли кто на скале...       — Ладно, — бросил один из бунтовщиков. — Сигналки уже запустили, поздняк рыпаться. Пошли отсюда, не хотелось бы напороться на засаду.       — Может, всё-таки пошарить по плантациям?       — Тебе охота — ты и шарь. Тебя подстрелят из-за угла или глотку перережут. А я заглохнуть пока не хочу.       Голоса удалялись, и Тост медленно выдохнула. Только б эти чужаки свалили и не возвращались... Что ж, похоже, они свалили. Двигаясь как можно тише, девушка с удвоенной осторожностью продолжила спуск.       Когда ей удалось добраться до бойницы, первым желанием было пролезть внутрь и привалиться к стене, дать наконец отдых ноющим мышцам. Тост подавила этот порыв и сначала осторожно сунулась внутрь, огляделась по сторонам. Но коридор был пуст — только Лейк всё так же сидел на полу у другой бойницы.       Оказавшись в коридоре, девушка неловко повалилась на колени: ноги словно сделались ватными, отказались держать тело. Она крепко зажмурилась, через несколько долгих вдохов открыла глаза, взглянула на свои дрожащие руки. Ладони ободраны, на одном пальце не хватает ногтя, но боли почти не было. Странно... Хотя Тост слышала, что так бывает. Чудом не сорвалась — иначе и не скажешь.       Хватит!       Не время рассиживаться. Надо встать. Проверить, как там Лейк. Решить, что делать дальше. Оставаться на месте — плохая идея, это точно.       — Эй, — негромко окликнул девушку боец. Он поднял голову, всматриваясь в полумрак коридора. То ли увидел её, то ли почувствовал — какая разница? Всё ещё дрожа, Тост на негнущихся ногах подошла к товарищу.       — Хреново выглядишь, — заметила она нарочито твёрдо, покачала головой, глядя в посеревшее лицо Лейка. Пока она ползала по скалам, он исхитрился кое-как перевязать рану банданой, которая раньше болталась у него на шее. Наверное, этот тёмный кусок ткани неплохо защищал лицо от песка и пыли, но тряпка, собравшая всю пыль с Дороги Ярости, явно не годилась для перевязки ран. Но ничего более подходящего у парня не нашлось, и Тост пообещала себе напомнить Фуриосе про совет Илвы и Эд. Когда-нибудь, непременно! Бойцам нужны более-менее чистые тряпки для перевязки — всё-таки живые люди, хоть и... и не самые приятные в общении. Не все, но всё же... Это для Джо было неважно, сколько парней заглохнет, а Фуриоса не собиралась разбрасываться бойцами. Так пусть позаботится хотя бы о тряпках — иначе не за горами день, когда за неё некому будет сражаться.       — Выживу, — Лейк скривился на миг, но тут же его гримаса сменилась ухмылкой. — Я думал, ты улетела со скалы прямиком в Вальгаллу.       — Как видишь, не улетела, — Тост нервно усмехнулась. — А тебе нужно в лазарет, иначе останешься без ноги.       «В лучшем случае...» — хотела она добавить, но мрачно промолчала.       — В жопу ногу, — отмахнулся варбой. — Что с сигналом? Ты его запустила?       Девушка кивнула.       — Да. Нам ответили. Не знаю, как дела у Фуриосы, надеюсь, лучше, чем у нас здесь...       — Нехрен гадать, оставим это Морокуну, — Лейк попытался подняться, держась за стену, но вдруг встрепенулся и замер, уставился вверх, сжав пистолет. — Слышала?       — Слышала что?       Лейк раздраженно зашипел и указал на вентиляционную шахту, по которой они сами недавно пробирались. Действительно — в вентиляции что-то шуршало. Но разве враг стал бы так нелепо прятаться?.. Тост не успела додумать мысль до конца — из вентиляции на пол спрыгнул тощий Щенок.       — Нахрена подкрался, мелочь? — Лейк опустил пистолет. — Пальну в следующий раз.       — Ну и пали, — надулся пацан. — Сам себя спасать будешь и подружку свою.       — Ой, и как это мы выберемся без Щенка? — съязвил варбой. Щеки мальчишки вспыхнули. Он уже открыл было рот, чтобы ответить, но тут вмешалась Тост:       — Прекратите вы оба! Нашли время, — она поморщилась. — Нужно выбираться, или заглохнем все трое. А мы даже не знаем, что вокруг творится. Мелкий, — девушка обернулась к Щенку, — откуда взялся?       Щенок бросил еще один недовольный взгляд на Лейка, но все-таки ответил:       — Я хотел влезть наверх. Посмотреть, кто пустил сигнал. Ну, а так я бабкам в лазарете помогал.       Упоминание вувалини заставило сердце Тост учащенно забиться: что с ними? Что с Кэйпабл, Дэг и Чидо?       — И что там? — опередил девушку с вопросом Лейк.       — А ничего, они там окопались.       — Сможешь к ним провести?       Щенок на пару секунд задумался, а затем кивнул:       — Да. Ты-то, — он недоверчиво взглянул на Лейка, кивнул на подобие повязки, — доковыляешь?       — Доковыляю. Главное — веди.       — И всё? — Чидо подняла последнюю костяную плашку с тёмно-красным знаком. Кровь на ней ещё не запеклась и ярко алела в углублениях.       — Почти, — ухмыльнулся Морокун, — теперь нужно перевязать твою лапку, высушить руны и выбраться из моего логова. За последнее не волнуйся, да и кровь на кости сохнет быстро, а руку тебе придётся перевязать самой. Умеешь?       Чидо неуверенно кивнула: она понимала, что нужно делать, но ни разу не пыталась перевязать рану самостоятельно. Не было случая: жёнам Несмертного негде было рассадить руку, им даже ножи не давали.       — Умею.       Варбой недоверчиво посмотрел на неё, но ничего не сказал и молча протянул ей моток вроде бы чистой ткани. Чидо старалась сделать всё как следует, но одной рукой справиться с тряпицей оказалось невозможно! А если схватить другой конец зубами, то... Тоже ничего не получалось!       Краем глаза девушка заметила, как Морокун поморщился. Неужели она настолько ужасно всё делает? Но он только наблюдал за её мучениями. В конце концов, варбой не вытерпел.       — Давай я тебе помогу? — он придвинулся, обдав её запахом пота и вездесущей каменной пыли, и потянулся к тряпке-бинту. — Будем считать, что это на первый раз... Хорошо? А потом ты сама научишься.       Покачав головой, он быстро перетянул ей ладонь куском ткани. Двумя руками, между прочим!       — Тебе проще, ты можешь нормально любой узел завязать! — обиженно кинула ему Чидо, но Морокун и бровью не повёл.       — Сам на себе я повязку затянул бы чуть дольше. На один удар сердца позже... — ехидно откликнулся тот. — Хотя хватит с тебя на сегодня, пошли назад.       Он поманил её за собой, прихватив попутно что-то из своего хлама, но Чидо не успела разглядеть, что за вещица блеснула у него в руке в тусклом свете из воздуховода. Какое-то очередное сокровище непонятного назначения, рассуждать о котором уже не было времени. Морокун без труда пробирался между какими-то холодными и мокрыми трубами с обвивавшими их проводами по своему странному маршруту. Чидо ни за что бы не запомнила путь, хотя ей казалось, что до логова гадателя они добирались по-другому, да и времени потратили меньше.       Внезапно Морокун остановился, и Чидо тоже пришлось застыть, скрючившись на полу под какой-то железкой.       — Что ты... — Она попыталась было возмутиться, но Морокун коротко на неё шикнул: — Тихо...       Чидо замерла, прислушиваясь к эху голосов и звяканью металла, далёким крикам. Только не обращать внимания на колючие штыри над правой лопаткой становилось всё сложнее...       — Что за хрень здесь творится? — еле слышно пробормотал гадатель. Чидо не видела сейчас его в полутьме, но понимала, что сейчас он удивлён не меньше её. Он не знал, что делать — и от этого Чидо стало по-настоящему неуютно. Во что же они влипли?..       — Ладно, выживем. Не пройдём, так проползём, — кинул девушке Морокун и тут же усмехнулся: — Вот знаешь, как я на байке ездить учился? Я боялся скорости, а если едва тащиться, то байк равновесие не держит. Думал, что заглохну от страха или завалюсь набок, завязну вместе с байком, в песках утону, и меня ползуны со всех сторон обожрут. Но когда выбора нет, есть только ты, байк, дорога и ползуны в песках, приходится взять яйца в кулак, сесть на эту полудохлую хреновину и гнать не медленнее остальных, да ещё и не угрохать технику, потому что иначе большаки угрохают меня.       Чидо смерила его тяжёлым взглядом, и Морокун правильно его понял, несмотря на полумрак.       — Ладно, ладно... Я просто хотел сказать, что даже когда вокруг творится что-то страшное или невообразимое... или вообще пиздец, как сейчас... Это не значит, что надо складывать руки и ждать ползунов. Надо посмотреть, что мы сможем сделать, как помочь Воительнице. Ты со мной?       Чидо посмотрела на него и осторожно кивнула.       — Думаю, нужно найти кого-то из детей и узнать, что происходит. Меня они не испугаются...       — А если этого недостаточно, то есть я. И меня они как раз побаиваются, — криво и безумно оскалился Морокун.       — Все, старшой, — Рэт и еще трое Щенков, тяжело дыша, опустили на пол ящик с патронами. — Больше не упрем. Один раз прокатило, но сунемся в арсенал еще раз, и они смекнут, что к чему.       Эйс нахмурился. Как бы то ни было, один ящик гораздо лучше, чем ничего. Здесь, в бывшем убежище Джо, было оружие и боеприпасы, хотя их точно не хватило бы для освобождения Цитадели. Но эти пацанята рискнули собой и достали ещё немного стволов и патронов. Якобы для людей Виперы, штурмующих убежище Эйса и верных Фуриосе бойцов — стащить под шумок все равно бы не вышло. Отчаянные до безумия...       — Пока хватит и этого, — Эйс быстрым взглядом окинул содержимое ящика. — Отлично поработали. Отдышитесь и дуйте на посты.       — Что будем делать, босс? – обернулся к нему Хоук, опытный и разумный боец, сейчас фактически ставший помощником Эйса. — Со Свинцовой Фермы был ответный сигнал, значит, наши там, и либо они взяли Ферму, либо вообще не вступали в бой. Наверняка они уже рванули обратно.       Эйс задумался. Хоук задал верный вопрос — что дальше? Остаться здесь и ждать возвращения Фуриосы? Продержатся ли? И будет ли в этом смысл, если к возвращению конвоя вся остальная Цитадель окажется захвачена? Не вариант. Однозначно, не вариант.       — Ждем разведчиков, — ответил наконец Эйс. — Я отправил ребят половчее снять охрану у мостов с той стороны. Как они вернутся, возьмёмся за дело.       — Разведка боем? — Хоук вскинул брови. — А потянем?       — Сидя на месте, точно заглохнем, — отрезал старый боец. — Смысл в конвое, если платформу захватят шестерки Виперы? Надо поднимать задницы и гнать их нахер.       — Босс! — в помещение практически влетел один из молодых варбоев, отправленных на разведку. — Подъемник захвачен!       Эйс стиснул зубы. Худшие опасения подтверждались.       — Много охраны?       — Не очень, — мотнул головой варбой. — Но по всей Башне механиков идут бои.       — Пора, — Эйс кивнул Хоуку. — Собирай парней. Шевелите костями, пора отправить засранцев на корм ползунам.       С самого начала Илва знала, чем дело кончится. Не то, что бы она не верила в Фуриосу — их девочка всегда была умна, а годы на службе у Джо не только не сломили её, но закалили её душу и руки, — но после смерти хозяина Цитадели должна была подняться смута. Так всегда бывало в мире — и до Конца Времён, и после него. Мятеж был неизбежен, и переживут его не все. А жаль...       Илва бросила взгляд на железные койки, где сидели или лежали дрессированные мальчишки Дохлого. Молодые, чуть живые, отмеченные ядерным огнём и совершенно безумные. Старикан сделал из них себе бойцов, набрал мяса для убийств и набегов — а ведь все они ненамного старше детей, которых подняла наверх Фуриоса. Но если тяжёлые двери лазарета откроются, их товарищи, такие же цепные и дикие, без зазрения совести перережут глотки и своим недавним братьям, и мелким Щенкам, и им с Эд. А вот девчонок убьют не сразу, сперва развлекутся.       Надо было не слушать Фуриосу, не верить надежде, уходить, забрав Кэйпабл с её товарками, и продолжать искать чистую землю за песками. Но их девочка была убеждена, что справится, что место остатков Стаи в Цитадели, что их Зелёные Земли теперь здесь. Светлая наивность, остатки которой не вытравили ни время, ни долгие дни службы Тухлому Дохляку. Но Илва её понимала. Человек не может не привязаться к трудам рук своих. Как Илва не могла не жалеть одичавших мальчишек, которых вытаскивала с того света — несмотря на то, что несколько десятков дней назад они пытались её убить, — так и Фуриоса не могла бросить Цитадель.       Приходилось держаться, ставить на ноги дрессированных мальчишек, помогать им, механикам и прочим обитателям Цитадели, не обращая внимания на косые взгляды и шипение вслед. И теперь — бунт. Им всем крышка, если мятежники пробьются, если сломают или прорежут двери. Или если кто-то эти двери откроет.       Илва не могла доверять ни вездесущим ребятам-Щенкам, ни своим подопечным: кто знает, что придёт в их дурные головы? Да, вроде бы всё они были заодно, детвора даже показала все свои норы да лазейки и пояснила, через какие из них может при желании протиснуться взрослый — их перекрыли железными лавками, и Эд со своими помощницами следила за ними. Щенки готовы были служить связными и носить вести от Эйса, который не собирался сдавать Цитадель мятежникам без боя. Илва с Эд согласились, но только на девчонку, благо среди мелких нашлась одна такая. Илва отпустила её к Эйсу с тяжёлым сердцем — всё-таки малышка Лета не заслужила подставлять свежеобритую голову под пули и ножи. Но выбора не было.       Все вольные и невольные обитатели лазарета оказались в осаде — но не как люди древности, в небесных крепостях на пороге бездны, а скорее как крысы в норе. Вопрос времени, когда их каменное убежище разроют и выкурят загнанную добычу.       Даже дети, наверное, понимали, что в лазарете нельзя сидеть вечно: вода и еда кончатся быстро, а патроны иссякнут ещё раньше. Щенки предлагали притащить ещё, но отправившиеся на охоту Соль и её брат до сих пор не вернулись. Оставалось только ждать их и отражать атаки мятежников, которые снова и снова пытались выломать двери.       И каждый раз разыгрывалась одна и та же жутковатая сцена.       — Дай мне ствол! Или... или нож хотя бы. Я тоже буду сражаться, я могу, правда! — Бледный и костлявый парень, весь в бинтах и повязках, пытался сесть на кровати и упрашивал, умолял дать ему сражаться. Или хотя бы поставить его в караул под вентиляцией. Как будто не его несколько дней с того света вытягивали...       Илва тяжело вздохнула. Опять. С самого начала было решено, что чуть ходячие и еле ползающие пациенты не участвуют в обороне, не берут в руки оружие и не и защищают лазарет ценой своей жизни. После третьего штурма это поняли даже самые упорные и упёртые. Все, кроме этого мальчишки, Накса — похоже, жизнь так и не научила его ценить собственную шкуру. Если уж сам себя не жалеет, мог бы пожалеть хоть чужой труд. Если не Илвы с Эд, то хотя бы Кэйпабл. Видел же, что девушка к нему неравнодушна и готова днями и ночами с ним сидеть, мог бы хотя дождаться выздоровления ей на радость, а потом уже головой рисковать.       А Накс никак не унимался.       — Я... я тоже должен помочь... Я могу сражаться, я буду...       — Тише, всё будет хорошо, — Кэйпабл тут же оказалась рядом, наклонилась к парню и коснулась его щеки. — Сейчас мы справимся. Ты спас нас... спас меня раньше, поэтому отдыхай. Мы сами их выпроводим.       Молодец, смелая девушка... Илва понимала, что Кэйпабл уверяет не столько своего любимого, сколько саму себя. И всё равно не могла не восхититься её упорством и внешней твёрдостью. Не зря девушку называли способной: ей нельзя было не верить — а дар убеждения дорогого стоит...       — И не таких выпроваживали, — мрачно кинула ей Эд.       Выпроводят, конечно. Если продержатся до прибытия подмоги. Если подмога вообще будет — даже среди сторонников Фуриосы многие недолюбливали их с Эд. Пустынные бабки, ведьмы — последние из клана. Последние из Тысячи Матерей вместе с Фуриосой.       Хотя Эйс неглуп и должен понимать, что в смутное время лишних друзей не бывает. Скорее всего, помощь от него придёт, если бунтари не загасят его самого. Пока что им оставалось только ждать и держать оборону.       Шум в закрытом воздуховоде, который сторожил перевязанный парень с не зажившими до конца рёбрами, заставил Илву подскочить на месте. Эд среагировала быстрее и тут же подскочила к нему. Шорох и скрежет приближались, пока кто-то не заскрёбся в решётку изнутри.       — Я же говорил, что большие ходы они все закрыли, — послышался детский голос. Щенок, который привёл с собой гостей.       — Ничего, они должны нас впустить, — ответила ему девушка и закричала: — Это я, Тост! Мне нужна помощь. Постучи по решётке, Лит, ну же!        Лит? Шкет, метивший в связные и обидевшийся на то, что ему предпочли «какую-то девчонку». Похоже, он решил доказать, что хоть чего-то стоит, вот и привёл Тост. Что с ней?       Эд посмотрела на Илву, одними губами спросила «Открываем?» Чуть помедлив, Илва осторожно кивнула, и её товарка подняла ружьё. Парень-часовой вытащил задвжку, которая не давала выдавить старую решётку, и из воздуховода выкатился пыльный Щенок. Следом за ним вылезла Тост, не менее грязная и встрёпанная, но вполне целая — а за ней попытался выкарабкаться какой-то парень, но Эд тут же приставила ему ствол к голове.       — Эй, я же за вас! — обиженно выпалил парень, скосив глаза на Эд, но та промолчала.       — Он ранен, и ему нужна помощь, — обратилась к Эд девушка, но та лишь качнула головой. — Пожалуйста.       — Непохоже, — откликнулась Илва. — Вон как резво приполз сюда. Не хуже здорового...       — Ну да, разумеется, я запустил сигналки для Фурии именно потому, что хотел всех предать и перестрелять! — возмутился боец, но под строгим взглядом Тост пояснил: — То есть, мы запустили. Я сам лично не поджигал ракеты, но без меня она бы их не запустила. Вот позволил бы я ей позвать Фуриосу на помощь, если бы хотел вас всех укокошить?       Боец-сторож отступил от лаза, но Эд ружьё не опустила.       — И откуда мне знать, что ты не лжёшь и за тобой не ползут твои товарищи-головорезы? — старое, точно вырезанное из камня лицо Эд было похоже на личину древнего идола, столь же неумолимого и сурового. Старшая повидала слишком многое, чтобы верить людям на слово, и Илва не могла её винить за осторожность. Если парень — засланец, то они все будут мертвы.       — Я могу за него поручиться, — подняла голову Тост, переводя взгляд с Эд на Илву.       — А я не могу поручиться, что по этому же ходу прям сейчас не ползёт кто-то ещё. Может, я всё-таки вылезу, и вы его перекроете? — вклинился опять варбой из вентиляционной шахты. Никто ему не возразил, поэтому парень с трудом подтянулся на руках и перевалился через край лаза. Если бы не Тост и перевязанный часовой, он растянулся бы на полу: стоять он и впрямь не мог, штанина и тряпка на его ноге пропитались кровью.       — Лейку нужна перевязка, — заявила Тост и повторила твёрже: — Нормальная перевязка. Так что пошли...       — А дотащить меня до койки?! — внезапно возмутился парень, но наткнулся на взгляд Тост и вздохнул: — Эх, не даст никто покоя усталому герою. Может, хотя бы перевяжете своими тонкими и нежными ручками, а? Уж молчу про поцелуй прекрасных дам, которым я принёс надежду.       Илва смерила его тяжёлым взглядом, и парень тут же пробормотал что-то про шутку. Мальчишки — дрессированные, одичавшие и буйные мальчишки, которых научили стрелять и воевать, но так и не рассказали о том, чего стоят жизнь и смерть и как встречать обеих. Вот и шутят, спасаясь от пустоты и страха — не лучший способ успокоить себя и окружающих, но интуитивно понятный даже неопытной душе.       Они переправились в Башню Механиков четырьмя группами, то и дело ожидая обстрела. Если бы мятежники их заметили, если бы подпустили на расстояние выстрела, чтобы открыть огонь, всё было бы кончено. Но опасения Эйса не подтвердились: дозорных и охрану у мостов разведчики сняли, а расставить часовых везде и всюду бунтовщики всё равно не смогли бы. У них и так не хватало людей, а бои за Цитадель до сих пор не утихли. Щенки рассказали, что сторонники Фуриосы держались почти везде, где только можно было обороняться, и выбить их прихвостням Виперы пока не удавалось. Вот только непонятно было, чья возьмёт: мятежников было едва ли больше, но прибарахлились эти крысы гораздо лучше, чем большинство обороняющихся, а с голой задницей много не навоюешь.       К ползунам их! Главное — захватить подъемник и дождаться конвоя, ну и ни в коем случае не пустить наверх пустынных дружков Виперы, Эйс не сомневался, что подмога к бунтарям уже мчится на всех цилиндрах. Но если они не заберутся в Цитадель, у мятежников не останется шансов. Их не спасут ни «последний истинный Император», ни наследник Несмертного. Эйс с трудом подавил желание сплюнуть на пол. Он знал, перед кем теперь пресмыкается Випера. Нечего сказать, достойного хозяина нашёл себе змеёныш.       Но сейчас взбунтовавшиеся крысы разбрелись по башне. Им приходится драться с половиной Цитадели разом. Их мало, их слишком мало, чтобы быстро передавить всех несогласных. Если не щелкать клювом, то можно проредить их самих, а может, даже отбить подъемник и обойтись малой кровью.       Первая группа заняла позиции со стороны вражеской башни, чтобы прикрыть товарищей, пока те поочерёдно перебегают по мостикам. Лишь сейчас Эйс сумел немного выдохнуть. Ребята, конечно, не в безопасности, но теперь старый боец был чуть спокойней за тех, кто ему доверился.       Они должны отбить Цитадель и отправить крыс в полёт.       — Ну что, босс, — Хоук закончил с обыском бойца, неудачно завернувшего в коридор возле выхода на мост, и выпрямился, — как считаешь, если заглохнем, попадем в Вальгаллу?       Главное, чтобы «если», а не «когда»... Бунтарь перед тем, как Хоук свернул ему башку, успел заорать и пострелять, только чудом никого не задело. Дали пушку идиоту, называется. Шум наверняка привлек внимание — не хватало ещё, чтобы на пальбу и визг сбежались его дружки-крысы. Когда они сбегутся, Эйса с отрядом уже и след простынет. И никто раньше времени не узнает, что часть гарнизона Водяной башни вышла на охоту.       — Нам туда рано, — Эйс невесело усмехнулся. — Бросайте жмурика, пора убираться.       Стир проследовал за наглой девчонкой до тупика, где находилась жральня — уже бывшая, похоже. Теперь обшарпанная дверь была закрыта, для надёжности к ней подкатили бочку, на которой и восседал боец. Ещё один стоял рядом и вглядывался во мрак. Эта парочка явно что-то здесь сторожила.       — Тут они их и держат, — заявила мелкая сучка. Стиру совершенно не понравились её уверенность и гонор. Ишь, нашлась умная...       — Ты-то, мелочь, откуда знаешь? — варбой скривился. Вся шумиха длилась всего ничего, а девка уже знает, что и где. Зря, ох, зря Фуриоса притащила ее в Цитадель! Впрочем, об этом он подумает после, а пока надо что-то делать.       — Ну ты тупой, — как-то беззлобно откликнулась девка, — тут не так уж много мест, куда можно было согнать пленных. Забытые машинные залы? О’кей, но кто сказал, что среди местного хлама не найдётся лазейки или аварийного люка? А ещё можно ползти вдоль труб и через шахты. Не каждый взрослый пролезет, но кто-то тощий и ловкий удерёт. Купол? А не жирно ли будет прихвостням ненавистной однорукой, да и старикан Водяную башню не сдал, насколько я знаю... Плантации, арсенал, мастерские или гараж им и самим пригодятся. А Доилку неудобно закрывать... Остаются хозблоки и всякие хранючки, а их уже проверили.       Стир молча стиснул зубы. Вот ведь хитрожопая зараза! И когда успела все облазить? Ну её к ползунам, сейчас её глазастость оказалась как нельзя кстати.       Боец осторожно высунулся из-за переплетения труб, оценивая обстановку. Охранников двое, оба хорошо вооружены. Плохо. Может, Стир успеет грохнуть одного, но второй пристрелит его самого. Нет уж, рейд в Вальгаллу сегодня в планы Стира не входил. В конце концов, а нахрена тут эта мелкая? Вот и с неё польза будет.       — Мелочь, — еле слышно прошипел он. — Видишь трубы? Давай, лезь по ним. Когда я отвлеку мудаков, бери мой нож и режь глотку тому, который сидит на бочке. Поняла?       — Чего тут не понимать, но нож у меня свой, — кинула ему девчонка так же тихо и скользнула к стене. Пока она убийственно медленно — по крайней мере, так казалось Стиру, — карабкалась вдоль стены, варбой успел обругать и её саму, и её мамашку с папашкой, и этих долбоёбов, решивших попытать удачи и скинуть Фуриосу. Нахрена, блять?! Разве не всё равно, за кого подыхать в песках, раз уж даже Несмертный отправился в Вальгаллу? Хорошо, что пигалице хватило мозгов и ловкости подползти к сторожам неслышно, ещё бы и отвлечь сумела...       Один из часовых внезапно повернулся в сторону стены, где среди труб лезла девчонка. Блять! Заметил!       Но Стир не успел и шевельнуться, как из теней с пронзительным визгом выкатился комок тряпья и вцепился в парня.       Кретинка малолетняя! Мало того, что вылезла невовремя, так еще и подняла вопли на всю Пустошь! Стиру очень захотелось выругаться, грязно и многословно. Он рванул к дверям столовки, пользуясь тем, что сторожа отвлеклись. Напарник крысана потянулся к пушке. Выстрелить не успел. Может, этот хрен и увешан стволами, как средний ублюдок Дохлого Джо трофеями, да только мелкий, щуплый. Раз. Услышав топот за спиной, горе-сторож обернулся. Слишком медленно. Два. Обхватить голову дернувшегося было придурка и резко повернуть, одновременно рванув вбок. На нехватку силы Стир не жаловался. Три. Сочно хрустнули шейные позвонки. Перестала бы ещё мелкая визжать. Как сюда ещё не сбежалась вся Цитадель? Вытянув нож, Стир, перепрыгнул через труп к орущему комку. Наверное, сторож без труда бы отпихнул малолетку, но был ошарашен её атакой, а мелкая этим пользовалась — вцепившись в парня мертвой хваткой, она тыкала ножом куда попало и куда могла достать. Дуреха! Убивать она собралась. Стир ухватил сторожа за плечо и дернул в сторону, роняя дерущихся на пол, пнул сторожа под ребра. Тот скорчился, а мелочь, завывая не хуже автомобильного гудка, с удвоенным энтузиазмом принялась ковырять бедолагу, только что зубами не вцепилась. Лучше б перерезала горло, но что с девки взять? Фиговая смерть, в общем —парень точно не жилец. Не живут люди, когда кровь так хлещет. Удачливая мелкая зараза, ещё б под ногами не мешалась.       Стир навалился плечом на тяжеленную бочку и попытался сдвинуть её с места, но бочка даже не шелохнулась. И чего только в нее напихали? Ясное дело, не соплёй дверь подпёрли. Возможно, стоит хотя бы мелкую припахать, пусть силёнок у неё всего ничего. Стир взглянул через плечо на сторожа и дикую мелочь и отвернулся. Нет уж, лучше самому...       Глубоко вздохнув, варбой всем телом навалился на бочку. Он почти ощущал, как понемногу сдвигается. Медленно, с противным скрежетом, но сдвигается.       Но сил Стиру не хватило. Он поскользнулся, сполз по металлическому боку, тяжело дыша. Нужно было отдохнуть. Нужно было перевести дух. Не спешить, сперва доораться до тех, кто за дверью. Вопли всё равно все слышали, на шум сбегутся, а огребать ещё и от своих не хотелось.       — Эй, вы там ещё не заглохли? — удары кулаков с другой стороны двери стали ему ответом.       — Хрен ли там орете? — всё-таки удалось разобрать Стиру в грохоте и ругани. — Что, добычу не поделили?       — Ладно, как хотите. Торчите там, пока не заглохнете, — Стир плюнул на пол, хотя пленники за дверью не могли этого видеть. Всё-таки работяги. Не получить бы от них теперь поджопников: для них теперь, наверно, любой варбой — враг. Стир чуть не хлопнул себя по лбу: вот он кретин-то! Спасатель хренов! Ломанулся к дверям, а про трупы и барахло забыл. Мертвякам оно уж точно ни к чему... Так, патроны точно стоило по карманам рассовать, да и одна пушка у убитого Стиром бойца была хороша: вроде старая, но с деревянным прикладом, который так удобно ложился в руку. Не стрелять, так форцевать сгодится — красивая, как ни крути.       А время уходило, утекало сквозь пальцы, точно рыжая пыль из пустыни. Работяги едва ли бы обрадовались варбою, но Стир должен был их выпустить — именно за этим они и припёрлись сюда с визгливой малявкой. Ну что ж, придётся рискнуть.       — Эй, сидельцы! — Стир для острастки громыхнул ещё пару раз по двери. — Щас я откачу бочку, и можете выползать.       Чуть помедлив, он добавил:       — Фурии вы ещё пригодитесь.       Ответом ему стали отборная брань и стук в дверь, но Стир уже не обращал на них внимания. Он снова упёрся плечом в грёбаную бочку и навалился на неё всем весом. Бочка не поддавалась. Откатить её в одиночку парень не мог, как ни крути. Не в этой жизни.       Но он должен был сдвинуть её! Стир цеплялся за камни, упирался в выступы стен, сдирая кожу — и чувствуя, как на этот раз бочка действительно поддаётся, но медленно, убийственно медленно и безумно трудно.       Вдох и выдох — это будто тянуть в одиночку боевую фуру или пытаться опрокинуть скалу. Невозможно, невероятно, недостижимо...       А с другой стороны железной двери колотились другие. Им дай волю — снесут и затопчут, и ни один не поблагодарит за спасение.       Когда бочка наконец отползла в сторону, сквозь приоткрывшуюся щель ломанулись люди. «Точно крысы», — отрешённо подумал Стир. Он пытался увернуться от тяжёлой двери, но она его всё-таки зацепила. Варбой упал и подняться был уже не в силах. Кто-то пнул его походя, кто-то чуть не протоптался по нем. Но всё это было уже не важно.       Сердце колотилось слишком громко, слишком часто, и Стир соскользнул куда-то в мутную темноту.       Не так всё должно было быть. Она точно знала, что не таким должно быть убийство. Убивать надо чисто — быстрым и чётким ударом, холодным, точным, как лезвие ножа. С одного взмаха, когда человек падает и больше не может подняться, захлёбывается кровью на земле. Но...       Но живой враг не хотел умирать, пёр на неё и не останавливался. Не падал, не подыхал, шёл вперёд, несмотря на царапины. Нож оказался не опасней щепки, а человеческое тело было слишком жёстким и прочным. Ей было страшно. Собственный крик оглушил её, время слилось в бесконечно месиво из красок и звуков. Взрослый парень пытался поймать её, её били, она била, кто-то кричал...       Она не поняла, когда варбой всё-таки упал. Когда задрыгался на земле. Когда её лицо, руки и штаны покрылись чем-то липким. Когда нож выпал из ладони. Когда она сползла по стене из-за тупой предательской дрожи в теле. А взрослый парень — если это и было когда-нибудь живым человеком — больше не двигался.       Он уже мёртв.       Мысль билась где-то глубоко в голове и казалась ненастоящей. Мелкие девчонки не убивают взрослых парней. Всё это не могло быть наяву — она словно смотрела на себя со стороны. На себя и на дохлого парня с красными губами и косым шрамом на лбу.       Будто во сне, она поднялась на ноги, чуть пошатываясь, прикоснулась ко лбу над бровью, прочертила пальцем линию. Варбой со шрамом был мёртв, она убила человека — несколько ударов сердца назад он был живым. Чужих ударов или её собственных — уже было не важно.       Она чувствовала, что случилось что-то необратимое. Что-то неприятное. Что-то неправильное.       Она должна была сделать хоть что-то, закричать, убежать прочь, завыть. Если бы горло не болело и ноги не дрожали...       — Я... — одними губами прошептала она, чувствуя, что мир плывёт перед глазами. — Я заберу твои шрамы...       Рука неощутимо дёрнулась, и тёплая мокрая кровь пополам со слезами залила её лицо.       Хоук привалился к стене, прижав ладонь к левому боку, и грязно выругался вполголоса. Между пальцами сочилась кровь. Эйс бы последовал его примеру, да времени на ругань не было. В ангаре возле подъемника бунтарей осталось немного, но сражались они отчаянно. Неудивительно: тот, кто победит в этом бою, получит Цитадель, а проигравшие точно отправятся кормить ползунов.       — Дьявол песчаный! — рикошетом Эйсу едва не разорвало ухо. Сгорбившись за грудой ящиков, бригадир перезарядил ружье. Предателей, похоже, удалось загнать в угол: они оказались прижаты к подъемнику, подкрепление к ним явно запаздывало, а самих их осталось немного. Бунтари это понимали и дрались с отчаянием обреченных, не жалея патронов — это отряд Эйса проверил на собственной шкуре. Мятежники стреляли вслепую — то ли боеприпасы девать им было некуда, то ли время тянули. А может, совсем одурели, угодив в западню. Даже загнанные в угол крыса или песчаная гадюка бросаются на врага — почему бы и этим змеекрысюкам не озвереть совсем?       И ползуну было ясно — долго так продолжаться не могло. Уж слишком важен подъемник и для бунтарей, и для сторонников Фурии. Осталось лишь благодарить судьбу, что бойцы Виперы разбрелись по Цитадели. Будь их чуть побольше в ангаре, ребятам пришлось бы хуже. Только бы другие крысаны не сползлись сюда... Нет, на удачу уповать нельзя! Нужно просто раздавить дерьмачей, перекрыть коридоры с вентиляционными шахтами и ждать возвращения Фуриосы.       Эйс мельком оглядел своих бойцов. Фигово будет, если заглохнет Хоук — он толковый малый, а их сейчас не хватает. Словно услышав мысли бригадира, варбой махнул рукой:       — Не заглохну, старшой, задело вскользь.       Один из парней неудачно высунулся из укрытия. Эйс дернулся было к идиоту, чтобы затащить обратно, но опоздал. В лицо ему брызнуло кровью вперемешку с ошметками мозга и костяными осколками, а боец с развороченной черепушкой завалился на пол. Заглох. Эйс едва успел пригнуться, чтобы не отправиться следом.       Положение спас Хоук: бросив возню со своей царапиной, он высунулся из-за ящиков с другой стороны и выстрелил дуплетом из обреза. Кто-то пронзительно заорал, а сам Хоук вновь пригнулся и перезарядил оружие.       Этого слишком мало, чтобы выкурить их всех.       Вдруг один из бойцов выскользнул из укрытия и метнулся к одному из гантраков под треск выстрелов, почти прополз среди грузов и пустых корпусов, причем так ловко, будто в родне у него были сплошь песчаные гадюки. Эйс не успел даже выругаться, как варбой вскочил, схватившись за поручень.       — Гарт, нет! — крикнул один из парней.       — Гарт, да! — с веселым безумием в голосе проорал чокнутый с площадки гарпунщика. — Вальгалла!       Он успел схватить два гарпуна. Он даже швырнул их в ящики с патронами неподалеку от позиций бунтарей. Эйс ещё успел заметить, как пули вышибают фонтанчики крови из покрытой побелкой груди, успел рявкнуть на остальных:       — В укрытие!       Грохнуло как следует. Кто-то из бойцов проорал «Мы запомним!», прежде чем всё потонуло в громе и воплях. Ну да, до крыс Виперы от ящиков ближе было! Главное, чтобы и ребят Эйса не зацепило…       — Босс! — за этой канонадой бригадир и не заметил Щенка. Этого мальчишку он помнил. Рэт. Отважный малый, ну или глупый, раз не побоялся сунуться в самое пекло. — Там кто-то выпустил рабочих, они отвлекли этих гадов! И пустынные бабки в лазарете окопались! Шестеркам Виперы не до нас!       Хорошо бы, если так. Эйсу хотелось поверить в слова наивного мальчишки, но он не мог. После взрывов к подъемнику наверняка ринутся бунтари, если их дела и впрямь настолько плохи, то подкрепление из Пустоши — их единственный шанс. Нужно позаботиться о том, чтобы они не получили этого подкрепления.       — Как перестанет рваться, — негромко предупредил бойцов Эйс, — размажем их.       Хлопки становились реже. Еще немного и…       По ту сторону снова кто-то закричал — видать, не вовремя полез проверять обстановку. Хорошо, что до подрыва додумался Гарт, а не кто-то из охраны подъемника.       Наконец хлопки стали стихать. Всё, дальше ждать было нельзя. Враги тоже не идиоты и не будут сидеть в укрытиях до последнего.       — Вперед! — приказал Эйс. — Давите крыс!       Бригадир едва успел отшвырнуть обратно за ящики попытавшегося проскочить под его рукой Щенка. Малец Рэт успел где-то подрезать пушку, да только нечего ему делать в этой мясорубке, мелкий потом ещё пригодится. Рвануть к укрытиям противника — почти самоубийство, но думать было некогда. Пока крысаны не очухались, пока не поняли, что им крышка. Несколько минут спустя все было кончено. Отряд Эйса потерял примерно половину бойцов, но предатели валялись в лужах крови, уже безразличные ко всему.       — Перекрыть коридоры и лазейки, — скомандовал бригадир. Трофеи они осмотрят чуть позже. Конечно, жалко уничтоженные боеприпасы, от которых в итоге пострадали и его ребята, но своей цели отряд достиг.       Подъёмник был захвачен, и никакую змею никто не впустит в Цитадель. Но враг у порога немногим лучше, чем враг в твоём доме. Фуриоса должна вернуться с конвоем, и лучше бы ей успеть до того, как приползёт Випера.       Эйс поднял глаза и вгляделся вдаль. Далеко на юге у горизонта клубилась рыжая пыль.       Ревели моторы, громыхало железо, свистел воздух в ушах. Ржавые облака песка летели из-под колёс, буро-красными пятнами пламенели машины, белёсыми пятнами мелькали спины и головы гарпунщиков. Конвой мчался назад, в Цитадель. Их возвращения ждали, их возвращения боялись, и Фуриоса медлить не могла.       За стёклами «Гигалошади» расстилались знакомые пустоши, а впереди постепенно поднималась скалистая громада Цитадели. Воительница выжимала всё, что могла, из священного восьмицилиндрового, но и его было мало. Ей не хватало скорости — слишком медленно приближалась цель, слишком долго тянулась вокруг каменистая пустыня. Где-то впереди ещё держались остатки её стаи, где-то там цеплялись за жизнь и умирали люди, доверившиеся ей. Она должна была добраться до цели раньше, чем они все заглохнут.       Она не могла их подвести.       Укатанная тысячью шин дорога становилась всё шире, молчаливые дюны сменились камнями, среди которых теснились убогие лачуги и норы прибившихся к Цитадели людей. Обитатели Подножья старались укрыться при приближении гантраков и байков, но некоторые были слишком любопытны и взбудоражены происходящим, чтобы вовремя убраться. В этот раз их было непривычно много. Слишком много.       — С дороги, шелудивые! — заорал на кого-то свесившийся со своего насеста стрелок. Никто, конечно, не лез под колёса, но отсутствие пугливого почтения среди жителей Подножья показалось Фуриосе дурным знаком.       Плевать на знаки, лишь бы их впустили!       Перед площадкой Фуриоса вжала педаль в пол. Взвизгнули тормоза, и несколько мгновений «Гигалошадь» скользила по песку. Плевать! Машина остановилась прямо перед поднятым подъёмником. Несколько ударов сердца Фуриоса сидела неподвижно. Она не могла поверить в то, что они опоздали. Невозможно! Подрагивающей живой рукой она отпустила руль, открыла дверь. На негнущихся ногах вышла из машины, глотая горячий пыльный воздух. Металлический скрежет показался ей настоящей музыкой, он был гораздо лучше тех песен, что распевали жёны Дохлого Джо. Фуриоса закрыла глаза и ждала, запрокинув голову, ждала, пока скрипящие цепи невыносимо медленно опустят вниз ржавую платформу.       За несколько мгновений до того, как та коснулась земли, пальцы и клешня протеза вновь сжали руль. Фуриоса въехала на платформу, и вместе с ней заскочили несколько бойцов. Женщина усмехнулась. Что ж, хоть что-то она точно сможет противопоставить своим врагам, даже если спущенная платформа и была ловушкой.       Но наверху её встретили варбои, сложившие руки в знак священного V8, и слегка потрёпанный Эйс. Фуриоса вышла из «Гигалошади», сжав в руке винтовку, и тишина ангара взорвалась десятком голосов.       Цитадель приветствовала свою госпожу как могла: запахом засыхающей крови и торжествующими воплями.       — Воительница!       Крик донёсся со стороны подъёмника, разлетелся по коридорам и залам, подхваченный десятками глоток. Конвой прибыл! В кого-то эта весть вселила надежду, а кого-то заставила лишь стиснуть зубы и держаться, любой ценой держаться, пытаясь продать свою жизнь подороже. А кое-кто лишь ухмыльнулся, прислушиваясь к далёкому шуму.       — И всё-таки я был прав, — кинул Морокун с прежней ухмылкой. — Воительница вернулась, и мы идём по верному пути.       — К-какому? — переспросила Чидо, удивляясь: как может Морокун шутить в такое время? Как может сперва убивать, стрелять из-за угла или в спину — и тут же со смехом рассуждать о будущем?       Похоже, варбой ничуть не переживал о том, что им приходится сражаться с его прежними товарищами или рабочими. Или даже хуже... Чидо мутило от запаха крови, ей хотелось забиться в угол, зажмуриться, закрыть лицо руками и плакать. И не вспоминать о мёртвых. О тех, кого пару дней назад она видела на плантациях и в лазарете, о тех, с кем сталкивалась в тёмных коридорах. Как Морокун может не думать о том, что убивает своих же?       Казалось, что гадателя не терзали никакие мысли и сомнения — а может, он просто прятал их слишком хорошо, чтобы Чидо могла их заметить. Скрывал за болтовнёй и ухмылкой.       — Мы идём по тому пути, который приведёт нас в Вальгаллу ещё при жизни, — улыбнулся белыми губами Морокун и подмигнул девушке.       — Нет никакой Вальгаллы! — упёрлась Чидо с неожиданной злостью. — Он просто выдумал её для вас!       Как ни странно, Морокун не обиделся и не разозлился на неё, даже не замедлил шага, только улыбнулся ещё шире и безмятежней.       — То, что Несмертный выдумал Вальгаллу для воинов полураспада и для себя, быть может, ещё не означает, что в целом мире не существует ничего, что можно было бы так назвать. Одно дело образ, но реальность — это совсем другая история. Вальгаллой можно назвать счастье для хорошо заглохших, а можно найти её ещё живым. Вещи, знаешь ли, не всегда соответствуют своему названию...       — Чушь! Чушь, прикрытая красивыми речами! Словобургерами!       — Любой человек живёт словобургерами. Прикрывает ими себя, оправдывается, заботится о своём образе. Живёт в красивой шкурке и не хочет из неё вылезать. Да ты и сама хороша. Вроде бы трепетная и пугливая, но если загнать в угол...       — Не продолжай... — поморщилась Чидо, но Морокун никак не унимался:       — Ты ещё не поняла. Врагом может быть кто угодно, и тебе приходится либо убивать, либо ложиться и помирать. Нельзя иначе. Либо убиваешь, либо сдохнешь. Врагом может быть даже ребёнок, даже Молочная Мамка...       — Не хочу... — слёзы катились по лицу девушки. Зачем он напомнил?! О перекошенном круглом лице, о толстом теле, слишком мягком для пуль. И о крови на стене, на полу. Чидо не хотела, правда, не хотела! Но умирать ей тоже не хотелось, а в руках у Молочной Матери было оружие. Или не было... Чидо не хотела убивать, но времени и выбора не было. И пришлось тащиться за Морокуном, стрелять, закрывая глаза — варбой не мог доверить ей нож, но сумел разжиться патронами и уговорить Чидо помочь ему. А она... Она не хотела умирать, не хотела, чтобы кто-то добрался до Дэг или Кэйпабл, или до старых вувалини. Не хотела, чтоб ребята, липнущие к Катарине, стали такими же бойцами полураспада и грызли друг другу глотки — а единственной, кто мог что-то изменить в их судьбе, была Фуриоса.       Морокун наконец замолчал и остановился, не мешая ей. Чидо было обидно и больно, ей не хотелось рыдать под его взглядом — тратить напрасно свою воду, как дура, — но что ей оставалось?       Внезапно варбой встрепенулся, и притянул Чидо к себе, зажав ей рот.       — Молчи... — еле различимо прошептал он, оттаскивая её к стене. Девушка взвизгнула, выкручиваясь из захвата, и кинулась прочь, к свету, к выходу из темноты, чтоб нос к носу столкнуться с заляпанным кровью варбоем.       — Сдохни, падаль! — Чидо бросилась на пол. Стрелок промазал и тут же с хрипом упал рядом. Вспышкой в мозгу отпечатался знакомый нож в его глазнице — Морокун! Морокун её не бросил!       — Вставай! — гадатель рывком поставил её на ноги, но что-то серое шевельнулось у него за спиной.       Берегись!       Будто услышав, Морокун обернулся и успел оттолкнуть варбоя с ножом, но тут же скривился от боли, поджав руку. Парень тем временем отскочил и бросился наутёк.       — Держи гада! — выдохнул Морокун с перекошенным лицом.       Чидо хотела возразить, но ноги уже несли её вперёд. Белёсая спина с кровавыми разводами и пятнами грязи мелькала во тьме коридора. Далеко, слишком далеко, и останавливаться беглец не собирался. Нет уж! Не уйдёт!       — Стой! — голос Чидо сорвался на визг, но варбой даже не обернулся.       Каждый удар сердца отдавался в ушах, бежать не было сил, белая спина всё ближалась, но слишком медленно.       — Стоять! — Каким-то образом у неё в руках оказалась увесистая железная труба, холодная и ржавая, и Чидо со всей злости швырнула её в парня. Тот ещё успел обернуться, но увернуться не смог и кубарем полетел на пол.       Чидо сбилась с шага, споткнулась и рухнула, раздирая в кровь ладони и в клочья штаны на коленях. Беглец лежал в нескольких метрах от неё без движения. Пошатываясь, девушка встала, приковыляла к нему и наклонилась. Варбой был без сознания, но его грудь слабо шевелилась. Чидо невольно выдохнула: жив, несмотря на разбитую голову. Она хотя бы его не убила.       — Ты как? — окликнул её подоспевший Морокун. Девушка обернулась к нему и слабо кивнула:       — Вроде ничего... И... и гада твоего... поймала.       — А я говорил, что ты не так проста, как кажешься, — боец прерывисто рассмеялся. — Гаремные кобылки обычно не отрывают металлолом от стен и не вырубают бойцов добытым хламом. Ну да ладно, давай оттащим змеиного прихвостня к Воительнице.       — К Фуриосе... — рассеянно пробормотала Чидо, теребя слипшуюся от грязи и пота прядь: и когда только она успела выбиться из-под платка?       — Ага, — кивнул варбой, — но только один я его не допру. Свяжем и дотащим вместе, вдруг Фуриосе будет о чём с ним потолковать. А потом лазаретные бабки придушат меня за выбитое плечо.       — Д-да, сочувствую... — Чидо казалось, что всё вокруг происходит не наяву, скорее во сне, в загустевшем воздухе, где-то вне времени и реальности. И лишь болтовня Морокуна, связавшего бунтовщика, не позволяла ей окончательно впасть в оцепенение.       — Ну что, понесли его? — варбой осторожно похлопал девушку по плечу и указал на связанного парня, — И да, если бабки меня прибьют, запомни Морокуна, хорошо?       Слай с трудом пришёл в себя. Голова раскалывалась, и мир вокруг него дрожал и плыл. Он хотел ощупать многострадальную черепушку, но не смог: руки ему не подчинялись. Не сразу он осознал, что связан, и его кто-то куда-то тащит. Кто? Слай не мог понять, а открыть глаза он не мог: вспышки света отдавались болью, а от трясущегося потолка мутило.       Они облажались... Слай вспомнил всё и зажмурился крепче. Слишком многие предали Несмертного, продались Фуриосе. Подмоги не будет, они облажались. Райт заглох, Спайк, походу, тоже, а теперь и его очередь. Он даже не сумел сбежать! От отчаяния хотелось завыть, но сейчас Слай мог только застонать сквозь зубы. Если бы не долбан-гадатель — Морокун, ползуны его сожри... Если бы не жуткая девка, заехавшая ему по башке. Как?! Как он вообще позволил?! Что такого было в этой гадине?! Что его так напугало?! Встрёпанная грязная девица, хилая, с неестественно синющими глазами. Швырнувшая в него железку. Сука... Мразь... Ведьма пустынная...       Но это было неважно. Они уже проиграли, проиграли, когда не сумели удержать подъёмник. Проиграли, когда какая-то крыса запустила сигналки. Проклятый старикан с прихлебалами однорукой! Проклятый крысюк с ракетами! В тот самый миг, когда однорукая сука ступила на платформу, их судьба и исход бунта были предрешены.       Слаю оставалось только сдаться и не открывать глаза.       — Кто вас послал? — не лучший вопрос для начала допроса, но Фуриоса была уверена, что на него пленники точно ответят. Варбои не упускали случая козырнуть именем своего хозяина, и Фуриоса была уверена, что за несколько дней после смерти Джо привычки его псов не изменились.       Так и вышло: тощий избитый парень, только что висевший на руках конвоиров, встрепенулся и поднял голову:       — Тот, кто укажет тебе твоё место, предательница, — заржал оскалившийся пленник. Слай, как подсказал вездесущий информатор Эйса, Рэт — Щенок знал большинство людей в Цитадели, и опознать зачинщиков бунта ему не составило труда.       — Ну это само собой, — кивнул Эйс, — хотя сомневаюсь, что у него хватит сил напасть на Цитадель.       — Нет, ты не понял, — затряс башкой парень. — Ты можешь запереться здесь, на балконе, с которого сам Несмертный озирал наш мир, можешь спрятаться в куполе, под юбкой у его кобылиц... Можешь залезть в доильную или сразу спрыгнуть со скалы... Ты уже покойник. Ты продался этой суке, ты предал Бога, предал последнего из Его Императоров. Ты предал сам себя, поэтому ты — труп. И ты, однорукая шлюха... И сам Несмертный встретит меня в Вальгалле, а ты... ты сдохнешь. Тебе вгонят гвоздь в шею, и уж тогда ты получишь своё. Тебя трахнут, как последнюю шкуру, а потом подвесят на скале, как пугало. Там твоё место, только там! Когда придёт наследник Бога, однорукая...       — Заткнись уже, — порекомендовал ему Эйс. Фуриоса даже не обернулась к вопящему и коротко кивнула помощнику.       — Кончайте его, ничего больше он всё равно не скажет. Всё, что нужно, я услышала.       Женщина отвернулась и двинулась прочь. Ругань предателя сменилась сдавленным вскриком и хрипом. Варбой-конвоир сделал свою работу и что-то сказал Эйсу, но Фуриоса не вслушивалась в их разговор. Она уже узнала достаточно.       Наследник бога, значит. Из отродий Несмертного выжило всего двое, и один из них — если это вообще он, а не она — не годится пока в правители, зато второй может попортить много крови. Говорят, что этот ублюдок до сих пор жив и обитает где-то в Газтауне, и вот только войны с Топливным городом и последним сыном Дохлого Джо Цитадели сейчас и не хватает.       Увы, война уже началась, и Фуриосе придётся в ней победить.       — Кому там не спится? — пробормотал себе под нос один из дозорных и уже во весь голос крикнул: — Эй! Кого-то несет к нам с юга!       Макс оторвался от очередной перепроверки своей поклажи и поднял голову. В стороне и правда слышался рокот, пока еще далекий, но тревожный. Может, это и не какая-нибудь банда ищет, что бы прибрать к рукам. Может быть. Но лучше с ними не пересекаться. Макс вообще предпочитал не пересекаться с обитателями Пустоши без особой нужды. Слишком многие желали всадить нож в спину за полфляжки воды или горсть патронов. Не говоря уж о Стервятниках… О них забывать уж точно не стоило, они-то про Рокатански не забыли.       Справедливости ради, были и другие, с кем Макса сводила судьба. Те, кому можно было доверять. От них остались лишь призраки в его искаженном безумием Пустоши разуме. Бродягу словно преследовал злой рок: он не мог защитить тех, к кому успевал привязаться. Раз за разом они уходили навсегда, а он… Он продолжал выживать, раз за разом, вопреки всякой логике.       Правильно ли он поступил, когда ушёл из Цитадели, даже не попрощавшись с недавними соратницами? Возможно, им сейчас пригодилась бы помощь. Возможно…       Но Макс ушёл, вновь оставшись один на один с пустыней. Он уже давно привык к этому, вот только в этот раз он слишком поспешил. И в результате ушёл налегке — без припасов и почти без воды. Хорошо додумался повернуть к каньону, где ещё недавно сражался за свою жизнь и за жизни товарищей. На своих двоих этот путь оказался куда длиннее и куда опаснее. Повезло добраться — иначе не сказать. В каньоне повезло разжиться не вполне исправным, но рабочим байком и водой. Через день Макс наткнулся на походный лагерь очередных скитальцев. В любое другое время он предпочел бы их обойти, но, понаблюдав за ними, мужчина предпочел пойти на контакт ради небольшой передышки. У него были на это причины — часть подобранных в каньоне боеприпасов удалось обменять на еду и достаточное количество воды, чтобы по-нормальному промыть пробитую ладонь. Расставаться с ней Макс совершенно точно не желал.       Куда дальше? Макс предпочитал одиночество и призраков прошлого обществу живых людей, но время от времени ему приходилось встречаться с ними. Увы, далеко не все необходимое валяется посреди пустыни…       Так куда же дальше? Цитадель относительно недалеко, но туда дороги ему не было. Газтаун? Людоед поджарился в собственной фуре, и теперь в городе явно шла борьба за власть. Соваться туда не стоило, слишком велик был шанс угодить под раздачу. Отправиться на запад, подальше от всего этого? Именно так Макс и поступил. Жаль, «Перехватчик» уже было не восстановить…       Занимался рассвет. И двух часов не пройдет, как на смену ночному холоду придет палящий зной. Впрочем, за столько лет сложно было не привыкнуть к перепадам температур в этой всеми богами забытой пустыне. Как и к прочим особенностям выжженного войной мира. Те, кто не мог приспособиться, здесь не выживали.       Пора было уходить.       — Не только с юга! — послышался крик одного из дозорных с импровизированного наблюдательного пункта на крыши грузовика. — С севера тоже едут!       — Этого еще не хватало! — как-то незаметно нарисовался поблизости глава общины — тощий, жилистый и длинный мужчина неопределенного возраста. — Можешь разглядеть их?       — С юга две... да, две легких тачки и несколько байков, - сообщил через пару секунд дозорный. — Гонят так, будто за ними сам песчаный дьявол гонится.       — Не нравится мне это... — пробормотал предводитель кочевников, машинально потянувшись к кобуре. Остановился на полпути, опустил руку и обернулся ко второму дозорному: — Ладно, что с севера?       — Пока что трудно понять, — отозвался тот. — Подняли много пыли. Но, кажется, эти серьезнее… У них там боевая фура или еще что-то тяжелое…       Лидер выругался сквозь зубы и приказал занять оборону. Кто знал, какие намерения у неизвестных? Слишком часто в Пустоши небольшие общины становились жертвами пустынных банд, живущих грабежами.       Определенно, в этом месте задерживаться не стоило.       Макс кивнул сам себе, взяв байк за «рога», и двинулся к границе лагеря.       — Далеко собрался-то, бродяга? – окликнули Макса. Голос показался ему знакомым. Мужчина резко обернулся, и подошедший к нему кочевник невольно попятился: — Эй, полегче!       Макс его узнал. Молодой, едва ли старше Накса парень, у которого бродяга выменял кое-какие лекарства в обмен на боеприпасы. Как его звать, Джек? Да, вроде Джек. Рокатански выжидающе уставился на парня, чуть приподняв одну бровь.       Кочевник, не дождавшись ответа, несколько стушевался и, понизив голос, сообщил:       — Подождал бы. Ползун знает, кто там едет… Одиночка – легкая добыча.       Только какой банде нужно жечь бензак в погоне за одиноким бродягой, когда рядом разбит целый лагерь?..       Макс ничего не сказал, только неопределенно пожал плечами. Задерживаться здесь точно было ошибкой.       — А ты — приятный собеседник, — недовольно фыркнул Джек. Рокатански снова промолчал, и парень махнул рукой: — А, дело твое. Надеюсь, это не Стервятников к нам несет…       И в этот момент один из дозорных вздрогнул, будто что-то заметил на скалах в паре сотен метров от лагеря. Но ни сделать что-то, ни предупредить кого-то кочевник не успел — его голова взорвалась багровыми брызгами. За миг до попадания часовой вскинул руки, словно приветствуя гибель. Винтовка шлепнулась на песок. Следом с наблюдательного пункта сползло тело бедолаги, выставив на обозрение развороченный череп.       На мгновенье в лагере воцарилась мертвая тишина.       — Со скал стреляли! – крикнул уцелевший дозорный, выцеливая кого-то. В следующую секунду пуля взрыла песок у самых ног главы общины, заставив его отпрянуть к одной из машин. Макс успел увидеть, как кочевник пошатнулся и опрокинулся на песок, но походя — Рокатански сбил с ног зазевавшегося Джека и упал сам.       — Ты что? — парень попытался встать, но Макс сунул его лицом в песок, оглядываясь в поисках того, что могло сойти за укрытие. Несколько сваленных много лет назад неведомо кем проржавевших кузовов, уже негодных в дело, вполне могли прикрыть от пуль.       Но до них нужно было пробежать ещё с десяток шагов.       — Не лезь. Грохнут.       Меньше чем за минуту настороженное спокойствие в лагере кочевников сменилось хаосом. Тишину разорвал грохот выстрелов, в воздух взвивались фонтанчики песка. Из рядов защитников лагеря уже выбыли несколько человек. Макс не знал, убиты они или только ранены, да и не собирался проверять.       — Видишь вон ту рухлядь? — Рокатански указал парню на ржавые останки машин. — К ней ползи.       Как удалось добраться до не слишком надежного, но все же укрытия, Макс не знал. Повезло — тут иначе и не сказать. Зато появилась возможность оценить обстановку.       Огонь вели с разных сторон, это точно. Кем бы ни были нападавшие, патроны они не экономили. Да и слишком грамотно был организован налет. Это мало походило просто на разбой — скорее на попытку устрашения. Но кто? Или весть о том, что Несмертный Джо и его подпевалы дружно сыграли в ящик, уже далеко разнеслась по Пустоши, и какая-то банда собралась занять место грозы радиоактивной песочницы?       Вот только у какой банды на этой территории настолько некуда девать патроны? Сил хватило бы у Стервятников, но вот так тратить боеприпасы они бы пожадились…       — Палят так, будто у них там полная фура патронов! – выпалил Джек, подтянув ближе к себе обрез. —Что это, мать их?!       — Отвлекающий маневр, — покачал головой Макс, сообразивший, к чему была эта демонстрация силы: только сейчас он осознал, что рев моторов слышится уже совсем рядом.       Это был не бой, а избиение. У общины не было шансов против вооруженных до зубов головорезов. Агрессоры напомнили Максу бойцов полураспада, только… ещё сильнее двинутых на голову. Ещё более фанатичных и безжалостных.       Они ворвались в лагерь, сея смерть, безжалостно добивали раненых, и только по чистой случайности не заметили двух уцелевших, спрятавшихся под кучей хлама.       И что дальше? Макс понимал, что единственное разумное решение — не высовываться. И наблюдать.       Джек тоже не шевелился, молча наблюдая за происходящим. Ох, лучше б он и дальше помалкивал и не наломал случайно дров, заодно подставив и Макса…       — Заберите их черепа! — скомандовал один из налётчиков. — Принесите их хозяину!       Трое его товарищей молча взялись за широкие тесаки. И откуда взяли? В Пустоши в ходу больше были ножи… Но, видимо, тесаки нужны были банде не только и не столько для боя — вот и сейчас троица обезглавливала убитых одного за другим, оттаскивая головы в сторону.       К командиру подошел еще один боец. Этот выглядел как обычный боец полураспада, разве что побелка с него порядком облетела. И он явно нервничал.       — Что с Цитаделью? — поинтересовался командир. Макс напрягся, обратившись в слух.       — Ты и сам видишь, босс, — начал тот осторожно, глядя в сторону. — У нас ничего не вышло. Фурия и ее люди сильны.       Цитадель? Значит, там произошла схватка? Нет, не стоило тогда уходить… Чего-то такого стоило ожидать, а Фуриоса ещё наверняка не оправилась от раны. С другой стороны, выходило, что её враги всё равно потерпели поражение. Любопытно...       — У вас ничего не вышло, потому что ты — безмозглая посредственность, Спайк! — прорычал главарь.       — Мы…       — Я говорил, что будет в случае провала, — продолжил головорез, прервав оправдания варбоя, и махнул рукой своим бойцам: — В расход их, и бошки притащите тоже. Потом заберите отсюда все полезное. Начинайте с техники.       Спайка и еще нескольких бойцов потащили куда-то в сторону. Кем бы ни были эти головорезы, бойцы из Цитадели зря с ними сговорились. Что ж, такова цена предательства.       Макс скосил глаза на побелевшего, словно долго пролежавшая на солнце кость, Джека, и приложил палец к губам.       Молчи. Ради чего угодно, молчи!       Головорезы бродили по разгромленному лагерю, рылись в чужом барахле, обезглавливали трупы. Рокатански прекрасно понимал, что если его и Джека обнаружат, в очень скором времени коллекцию банды пополнят ещё две черепушки.       Командир наблюдал за своими товарищами, по счастью, спиной к груде металлолома. Приглядись он как следует, и наверняка увидел бы выживших. Макса вообще удивляло, что их с Джеком до сих пор не обнаружили. Убежище не выглядело надёжным, и иллюзий Макс не питал: против толпы он долго не продержится, скорее всего, его сразу же пристрелят. А Джек протянет и того меньше.       Краем глаза Макс заметил какое-то движение, не поворачивая головы, скосил глаза, насколько смог. Ничего интересного — просто ещё один головорез направлялся к вожаку. Такой же… нет, пожалуй, этот отличался. Те явно трусили перед своим предводителем, этот же держался с редкими спокойствием и уверенностью. Словно не по разгромленному лагерю в Пустоши, а по улице города из мира до войны разгуливал.       Боец остановился, сдвинув на лоб пылезащитные очки. Скользнул внимательным взглядом по груде металла. Макса и незнакомца разделили не больше десятка шагов, и бродяга увидел, как головорез едва заметно улыбнулся. Заметил! Чтоб его ползуны обглодали, заметил!       Но боец не спешил ни хвататься за оружие, ни поднимать тревогу. Он... просто отвернулся и продолжил идти, куда шёл. Конечно. Зачем рисковать шкурой, когда можно просто сдать уцелевших главарю?       — Не стоит здесь задерживаться, — произнес он достаточно громко, обращаясь к предводителю налетчиков. — Раз твои шестёрки удрали из Цитадели, то и нам не стоит светиться поблизости. Как считаешь, а, Випера?       — Зачем с тобой только связались, — прошипел главарь, всерьёз задетый спокойно-саркастичным тоном собеседника. Да уж, не простой это головорез, раз подобным образом общается с предводителем.       Или это не предводитель? Неподалеку вновь взревел мотор, и почти в центр лагеря въехало настоящее механическое чудовище. Выглядело оно даже внушительней боевого тягача Фуриосы, да и защищено было не хуже. Макс мысленно выругался. Это сколько же топлива жрёт такая громадина?       Громадина — это ещё мягко сказано. Рокатански видел, как налётчики деловито подняли какую-то заслонку и загнали внутрь наиболее целую машину. Следом отправился байк, который недавно выменял для себя Макс.       Но в этот момент внимание бродяги было приковано даже не к украденной собственности, а к сюрреалистическому подобию трона на крыше механического монстра. Точнее — к жуткому существу, восседавшему на нём.       Человеком эту образину было сложно назвать даже по меркам Пустоши. Просто гора мускулов под два метра ростом со свирепой рожей. И что было ещё хуже, скудный костюм урода был увешан мёртвыми головами — одни были еще свежие, другие уже разлагались.       Так вот кто собирал черепа!       Несмотря на учинённую бандой резню и жуткий вид настоящего главаря, Макс был твёрдо уверен: просто так расстаться с байком они его не заставят. Нужно только дождаться, когда машины тронутся с места…       Прежде, до Конца Времен, Рокатански слышал такую поговорку: «Хочешь посмешить бога — поделись с ним своими планами». Примерно так же вышло и сейчас. Максу удалось добраться до громадины. Ему даже удалось влезть на машину незамеченным. Но… за ним увязался Джек.       Чёртов малец поперся следом за Максом, но тот заметил это слишком поздно. Вот за каким песчаным дьяволом? Тоже раздобыть тачку? Отомстить за товарищей?       — Бродяга, тут… — начал было Джек, как сквозь рокот мотора послышался резкий хлопок. Макс видел, как парень вскрикнул, сложился пополам, прижав ладони к животу и упал куда-то под колеса.       Откуда-то высунулась физиономия, разукрашенная под череп.       — Тревога! — заорал обладатель физиономии. — Чужаки!       Макс успел выхватить пистолет и заткнуть крикуна навсегда, но тот сделал свое дело: теперь на гигантской машине знали о незваном госте. Едва ли теперь получится отвязать байк, скинуть его и прыгануть самому. Да и не угробит ли он так мотоцикл? А то на своих двоих от тачек не побегаешь.       Рокатански угостил хорошим пинком по морде сунувшегося было к нему охранника, вышиб ему мозги, пока тот не опомнился и, подтянувшись на руках, поднялся на платформу над импровизированным гаражом.       Он ожидал, что навстречу ему снова бросятся охранники. Но вместо этого Макс увидел, как коллекционер голов неспешно поднимается со своего «трона», удобнее перехватывая… бензопилу на длинном древке? Кто это вообще придумал?       — Ты, — прорычал урод, шагнув к невольно попятившемуся Рокатански, — смеешь красть у Скротуса?!       — Крадут чужое, — ляпнул бродяга, хотя понимал, что с этой грудой мускулов — Скротусом, как этот урод сам себя назвал, — лучше не связываться. С другой стороны, бежать тоже было некуда. В пустыне, на своих двоих, у Макса тем более не осталось бы шансов на спасение. А ещё Рокатански подозревал, что на этой тачке разъезжает куда больше двух бойцов. И какого ползуна они не высовываются? Не хотят мешать главарю прикончить чужака лично?       Зубья бензопилы взвыли, и времени на раздумья у Макса не осталось.       Идиотское или нет, оружие вполне могло отхватить Максу лишние части тела. Бродяга едва успел пригнуться. Гадская пила рассекла воздух в паре сантиметрах над его головой. Макс отскочил в сторону, и массивная туша врага по инерции пронеслась мимо.       Рокатански вскинул пистолет, целясь в голову Скротуса, и вдавил спусковой крючок. Но за миг до выстрела громила рванулся в сторону с неожиданным для его комплекции проворством.       Макс снова выстрелил, но пуля лишь вскользь задела левое плечо врага, разорвав кожу. Пустяковая рана только разозлила Скротуса — взревев не хуже движка, он с неожиданной быстротой нанес удар пилой, едва не оставив бродягу без рук. Макс сумел избежать вращающихся зубцов, но удар выбил у него пистолет.       Не до плясок с оружием: один неверный шаг — и бродяга сорвался бы с машины, хорошо, если не под колеса. Макс давно привык к дорожным схваткам на бешеной скорости, но тряска и летящая в лицо пыль здорово мешали. А вот бешеному громиле на них было плевать.       Почему не вмешивались другие бойцы? Почему бродягу не попытались пристрелить с других тачек?! Считали главаря тоже несмертным?! Судя по всему, он долбанутый хуже бойцов из Цитадели.       Нет, быть прижатым к краю — все равно, что быть без минуты покойником. Ну уж нет. Пригнувшись, Рокатански метнулся вперед…       ...и страшный удар в бок опрокинул его на платформу. В ребрах вспыхнула боль, в реве моторов ничего не было слышно, но Максу показалось, будто что-то хрустнуло. Ну и силища у этой образины!       Дурацкое, но страшное — если разобраться — оружие ударило в платформу там, где секундой ранее лежал Макс. Бродяга едва успел откатиться и вскочить на ноги. Но пила уже устремилась прямо ему в лицо, и всё, что успел сделать Макс —это перехватить древко раньше, чем Скротус вскрыл ему башку.       — Я поднесу твой череп Кровавому Богу! — рычал громила, налегая на древко. Он намного превосходил Макса в физической силе. Продержаться так хотя бы десяток секунд против него — непосильная задача. Если только…       Рокатански резко подался вперед и изо всей силы укусил урода за пальцы. Тот от неожиданной боли разжал руку, хватка заметно ослабла. Макс немедленно налег на древко, отталкивая пилу от себя. Он ожидал просто отразить удар, но результат оказался неожиданным даже для бродяги: пила отлетела прямо в лицо Скротусу.       Интуитивно Макс уперся обеими руками в древко. Гудящие зубья бензопилы хищно вгрызлись в лоб громилы. Тот заорал, почти завыл от боли и оттолкнул бродягу вместе с пилой, отшвырнув его к краю платформы. Всё ещё вращающиеся окровавленные зубья резали воздух возле ног Рокатански. Но дело было сделано — дёргающийся Скротус грузно повалился на платформу лицом вниз.       Макс успел заметить какое-то движение сбоку, но обернулся слишком поздно. В голове огненным шаром вспыхнула боль, и мир завертелся под глазами, быстро тускнея. Он только успел увидеть чьё-то перекошенное лицо над краем платформы.       Удара о песок он уже не почувствовал.