Надежда над горизонтом

      Время уже перевалило за полдень. Безжалостное солнце висело в блеклом небе, и мутный воздух заметно дрожал над песком.       Неудивительно, что трупы уже начали вонять. Трупы... Да, чем дальше, тем больше во всей этой истории вопросов. И трупов.       Уцелевшие бунтари сбежали, и среди них — один из зачинщиков мятежа, Спайк. Видимо, уползли по крысиной норе, которую парни не так давно нашли в одной из мастерских. Парочка отчаянных ребят отправилась следом и нашла на выходе из норы следы колес — видать, кто-то подобрал крысиную компанию. Хорошо, что ночью, да и все утро был, считай, штиль, и следы не занесло песком. Утром разведчики под командованием Эйса отправились в погоню за крысюками и добрались до разорённого лагеря каких-то бродяг. Бродяги и бродяги, мало ли их по Пустоши ползает — этим просто повезло чуть меньше, чем прочим...       Песок раскалился, словно перегретый движок. Каждый порыв ветра окатывал обжигающе колючей волной, но чего ждать в самое-то пекло? Так ещё и ветер поднялся. Как бы не к буре... Пришлось умотать морды по самое не могу, чтобы защититься от вездесущей пыли.       Пыль. Привычная, давно набившая оскомину. Ветер поднимал целые клубы этой пыли в раскаленный воздух и усиливался с каждым ударом сердца. Не вовремя — заметёт тут всё.       Эйс спрыгнул с подножки гантрака и внимательнее вгляделся в следы шин. Ох и накатали же тут! Одно ясно: в вырезанный лагерь заявились сразу две группы. Заявились, судя по всему, ночью.       Возможно, кто-то встретил предателей, сбежавших из Цитадели. Подкрепление от Виперы? Или просто какая-то банда?       — У всех отхвачены бошки, — сообщил один из бойцов, посланных осмотреть лагерь. — И нет ни рабочей техники, ни оружия. Кого-то тут хорошо грабанули.       Эйс вновь вгляделся в следы шин, едва различимые на песке.       — Эй, гляньте-ка! — выкрикнул еще один варбой из-за ржавого грузовика без колёс. — Это ж наши крысы! Я их по шрамам узнал! И тоже без черепушек!       Вот как? Наверное, беглецы наткнулись на лагерь, в который потом нагрянули чужаки. Вот их и порешили вместе с местными. Но кто мог сотворить подобное? Эйс прежде не слышал о бандах, собиравших головы всех убитых врагов. Забрать череп сильнейшего из противников в знак победы — такое бывало, но коллекционировать все подряд казалось глупостью. А ещё тела, как заметил Эйс, не были обескровлены. Налётчики бросили жертв истекать кровью, и драгоценная влага просто ушла в песок. Кто мог позволить себе разбрасываться водой?       Стоило в Цитадели наступить смуте, как рядом тут же начала твориться непонятная херня. Совпадение? Эйс в такие совпадения не верил. Слай перед тем, как его вывесили сушиться на солнышке, орал про своих хозяев. А может, они и грохнули проваливших захват Цитадели крысюков?       Если так, то все подряд бошки-то им зачем? Для устрашения врагов? Кто бы в Пустошах ещё испугался.       — Здесь было два отряда на колесах, — Эйс наконец поднял голову. Больше по следам всё равно не разберёшь. — Скорее всего, ночью. Одни — дохлые побегушники, другие — собиратели черепов. Последние, похоже, вернулись тем же путем, что и приперлись сюда. Давайте-ка по тачкам. И по сторонам посматривайте!       — Босс, — заорал какой-то варбой, — эти любители черепов ещё что-то бросили!       Эйс резко обернулся. Парень указывал на юг, куда вели следы — в той стороне что-то и впрямь темнело на песке. Будто бы тело, но за пылью не разглядеть...       — Вперед малым ходом, — приказал Эйс, забравшись в головную машину, — пока нас не занесло нахрен.       Медленная езда всегда была варбоям не по вкусу — им бы гнать через Пустошь, выжимая из движка всё, что можно. Эйс их прекрасно понимал, было что-то завораживающее и жуткое в таком полёте через пески. Но на скорости легко можно слишком многое пропустить.       Находка оказалась трупом какого-то бедолаги. По его одежде расползлось огромное кровавое пятно, но вот голова, как ни странно, была на месте. Сотней шагов дальше обнаружился еще один жмурик, на этот раз похожий на бойца полураспада — и с простреленной башкой.       — Газтаунский, — Эйс спрыгнул на песок и пинком перевернул тело. — И с клеймом. Кто-нибудь помнит его?       Уж сам-то он помнил. Так выглядели психи из личной банды среднего ублюдка Джо. Отморозки даже по меркам цитадельских. Под стать своему вожаку.       Похоже, уже не совпадение. Понять бы ещё, что здесь произошло. Драка с уцелевшими из лагеря? Возможно — одному из них принадлежал первый трупешник.       В нескольких метрах впереди обнаружился второй труп. Ещё один боец. Чем дальше — тем меньше ясности.       Эйс вернулся в машину, и разведчики продолжили путь. Через пару минут помощник Фуриосы убедился в том, что закон подлости работал безотказно. Следы исчезли, занесенные песком. Но прямо по курсу в пыли темнело нечто, подозрительно похожее на очередной труп. Самый отчаянный из бойцов осторожно приблизился к нему, наклонился и тут же заорал:       — Босс, они тут живчика бросили!       Эйс скомандовал остановиться и обернулся к бойцам на площадке:       — Корби, Стрип, давайте за мной.       Живчик — это уже что-то, если он способен говорить. Если может рассказать, что тут произошло.       Вдвоём бойцы откопали живчика — хотя правильнее было назвать его задохликом. Неизвестный чуть дышал и явно не собирался приходить в сознание. Корби вгляделся в откопанного и покачал лысой головой:       — Где-то я эту тушу уже видел...       — Так это ж туша и есть, — откликнулся Стрип, поправив защитные очки. — Кровяная. Которая потом сбежала и вместе с Фурией от Армады каталась.       Туша, значит. Пустошь и бескрайняя, а тесновата: вон, чихнуть сегодня некуда, чтобы не попасть в знакомую рожу. Песок раскалился на солнце, воздух дрожал от жары, и Эйс в глубине души посочувствовал задохлику. Валяться на таком пекле в тёмных шмотках — это на всю жизнь дураком остаться можно. Но лучше бы этому типу повезло, он нужен Цитадели в своём уме и в чуть более разговорчивом виде.       Корби ткнул задохлика в бок носком ботинка. Никакой реакции — видать, хорошо приложился и поджарился. Ветер нанёс песка, но все равно видно, что волосы слиплись от крови.       — Грузите эту тушу, — распорядился Эйс. — И поворачиваем, всё равно следов уже не видать.       — Следы ведут в Газтаун! — встрял водитель головной машины, высунувшись в окно. Эйс махнул ему рукой:       — Я заметил, так что больше нам здесь делать нечего.       Банда, собирающая черепа и укатившая в сторону Газтауна — это дурная весть. Если там привечают подобных головорезов, едва ли Фуриосе удастся договориться с Топливным Городом столь же легко, как и со Свинцовой Фермой. Кто знает, не решат ли собиратели черепов, что правительница Цитадели куда лучше в виде трофея, чем в качестве союзницы?       Нужно как следует расспросить этого живчика, главное, чтоб тот дотянул до Цитадели. Если он хоть что-то знает, его слова могут сохранить немало жизней.       — Сколько у нас осталось ходячих, способных держать оружие? — спросила Фуриоса, изо всех сил стараясь сдержать злость. Десять дней она пыталась хоть что-то сделать, хоть как-то исправить урон, нанесённый Цитадели смертью Джо и разгромом Армады, собрать людей, вернуть им воду и свинец. И всё впустую. Стоило ей отлучиться — и ситуация стала ещё хуже. Эти кретины разрушили всё, что она только начала строить!       — Считая отряд Эйса и Щенков постарше — около тридцати душ, Воительница, — Хоук потер явно саднящий бок. Нечего сказать, повезло ему, что только зацепили. Будет новый шрам, а могла бы получиться дырка в тушке. И было бы у Эйса одним надёжным человеком меньше. — Это бойцов. Если считать с мелюзгой и работягами, то выйдет побольше. Но толку с них, если воевать не умеют? Им дай пушку, а они будут пялиться на неё, как ворона на движок!       Фуриоса скривилась от его ответа.       Гадство — иначе и не сказать. Из них едва наберётся охрана для воды, которую отправят Свинцовой Ферме, а на кого оставить Цитадель? С кем идти на переговоры с Газтауном? Ползуны сожри Виперу! Почему он вылез именно сейчас?! Почему так невовремя?!       Но она смогла взять себя в руки и спокойно кивнуть.       — Придётся довольствоваться тем, что есть. Нужно будет снарядить фуру с водой на Свинцовую Ферму и найти для неё охрану.       — Зато крысы если не передохли, то уползли, — Хоук невесело усмехнулся. — Хоть что-то хорошее. Мы с ребятами перекрыли крысиную нору, но, похоже, Спайк и ещё четверо говнюков удрали. Эйс с отрядом поехал проверить. Мелкие проболтались, что видели в стороне машины. Может, союзнички их подобрали...       — В любом случае, в Цитадель им не забраться. Если, конечно, сбежали или передохли все крысы.       Похоже, сам Хоук не думал, что кто-то из гадюшника Виперы мог остаться. Оно и верно, едва ли они ищут особо фиговой и бесполезной смерти. Но нельзя просто взять и наплевать на осторожность после бунта.       Судя по лицу и тону бойца, он с радостью бы выволок беглого Императора из той дыры, куда тот спрятался, и придушил бы гада собственноручно, предварительно вырезав брехливый язык. И Фуриоса поняла бы Хоука. Випера за один день сумел развалить всё, что с таким трудом было сделано. Это из-за него Цитадель едва не была захвачена. Это из-за него заглохло много народа. Это из-за него Илва с Эд опять круглые сутки будут торчать в лазарете и собирать людей по частям. Но скользкий ублюдок отсиживался где-то. Видимо, надеялся прийти в Цитадель как победитель вместе с выродком Дохлого.       Что ж, не только её надеждам суждено рассыпаться в прах...       — Главное, что пока отбились, босс, — наконец сказал варбой. — Хотя если б какая-то добрая душа не выпустила рабочих, мы бы и подъёмник не опустили.       — Знаешь кого-нибудь, кто мог на такое решиться? — поинтересовалась у него Фуриоса, хотя интуиция подсказывала: лучше спросить у кого-то из Щенков. Они-то точно соберут все слухи и сплетни, которые только пойдут о бунте в Цитадели. Если кто-то из парней начнёт хвастаться, то ребятня о нём быстро проведает.       Но если Хоук что-то знает, ей же проще. Не придётся вылавливать Щенков и расспрашивать. Взрослые всё-таки более предсказуемы и послушны приказам.       Боец не сразу нашёлся с ответом. Фуриоса видела по его лицу: Хоука не было там, он ничего не видел, а пересказывать сплетни, будто бабы-поварихи в пищеблоке, не хотел. Возможно, всё же придётся искать детей...       — Только слухи, босс. Наши болтали, что это провернули Стир и девка из Щенков. Бешеная, которую недавно забрали внизу, — варбой неопределённо махнул рукой куда-то себе под ноги. — Ещё болтали, что она прирезала одного из охранников. Если так, то лютая мелочь. Присматривать бы за ней, мало ли, слетит с катушек.       Бешеная? Лютая мелочь? Фуриоса догадывалась, о ком он, но проверить и расспросить саму девочку не помешало бы. Да и варбой заслуживает если не награды, то хотя бы признания.       — А где сейчас Стир?       — Не знаю, босс, — честно пожал плечами Хоук. — Видел мельком в лазарете, потом в мастерской на втором уровне, когда считал парней, которые еще не заглохли, — и, предугадывая её следующий вопрос, сам предложил: — Приказать парням его найти?       — Давай. Мне интересно, сколько в этих слухах правды, — кивнула Фуриоса и добавила: — Девчонку тоже надо найти.       — Сделаю, Воительница! — Хоук серьёзно кивнул. В чём-то он прав, за той девочкой нужен глаз да глаз. Может, и выйдет из неё варгёл, по крайней мере, это лучше, чем ковыряться в пыли у Подножия. Главное, что не оказалась совсем отбитой и своих потыкать ножом не захотела.       Но что-то подсказывало Фуриосе, что девочка достаточно умна и уравновешена, чтоб выжить в Цитадели и не забирать слишком много жизней. Впрочем, время покажет.       Фуриоса уже собралась отослать бойца, как с поста наблюдателя примчался тощий подросток-Щенок:       — Воительница, едут! Разведчики едут!       Она кивнула.       — Отлично. Как только их поднимут наверх, позовите Эйса ко мне.       Хорошо бы вести, которые привёз помощник, были не совсем погаными. Положение и так хуже некуда, так что судьба должна наконец подкинуть что-то поприятнее.       Эйс торопился.       Как только разведчиков подняли в Цитадель, старый боец велел тащить живчика к бабкам в лазарет. Он надеялся обнаружить правительницу тут же, в ангаре, но увы, Фуриосы не было поблизости, сколько ни гляди по сторонам. Повезло бы, если б не пришлось искать ее по всей Цитадели.       Высматривая Фуриосу, Эйс как-то не сразу заметил Хоука. Тот направлялся прямо к нему и, похоже, ждал возвращения разведчиков.       — Старшой, — боец коротко кивнул бригадиру, — Фурия приказала отправить тебя к ней сразу, как появишься.       С одной стороны, ему прям повезло. С другой — если правительница желает видеть помощника немедленно, едва ли его ждут добрые вести. Как бы не обнаружилась в Цитадели ещё какая дрянь. Хотя всё может быть куда проще. Скорее всего, Фуриоса желает немедленно узнать результаты разведки — не хватало ещё, чтобы какие-нибудь падальщики катались рядом с Цитаделью. Да и о заключении договора со Свинцовой Фермой стоило подумать. Нужно всё подготовить, собрать конвой — и позаботиться о том, чтобы не вышло, как в прошлый раз.       Усыпив свою тревогу — и без неё дело дрянь! — Эйс поинтересовался:       — Где босс, знаешь?       — Фурия у себя, — последовал ответ. — А со сбежавшими крысанами-то там что?       — Потом, — Эйс вскинул ладонь, прекращая расспросы. — Мне нужно поговорить с воительницей.       К счастью, Хоук не стал спорить и задерживать бригадира.       — Понял, — коротко ответил он. Но уже у дверей, ведущих из ангара в сеть коридоров, Эйс краем глаза заметил, что боец разговорился с разведчиками. Вот ведь… нашёл время для любопытства. Хоук, конечно, умеет держать язык за зубами, но мало ли народу вокруг? Кто знает, чьи уши не пропустят этот разговор? Самое большее, через час вся Цитадель будет мусолить слухи один нелепее другого. Как старухи на кухне и огородах, честно!       Коридоры, в которых ещё вчера — да что там, ещё ночью! — проливалась кровь, теперь казались обманчиво тихими. Типичное притворство Пустошей. Словно змея, прячущая ядовитые клыки… Эйс невольно мотнул головой. Только вот не хватало ещё вспоминать бредни гадателя. Бригадир невольно ускорил шаг. В этой схватке бойцы Фурии одержали победу. Но схватка — это ещё не вся война. А война, кажется, не за горами.       Нет, хватит! Пораженческие мысли ни к чему не приведут. Ни к чему хорошему уж точно. Нет. Цитадель выстояла, и выстоит снова.       Эйс миновал подвесной мост, попутно отметив, что ветер усилился. Значит, всё-таки будет буря: вон какая пыль поднялась! Да и мост под ногами ощутимо раскачивался. Всё к одному: неудавшийся бунт, буря, головорезы из Газтауна.       Воительницу он застал встревоженной. На первый взгляд Фуриоса была спокойна — она внимательно изучала на столе карту известного цитадельцам куска Пустоши. Эйс помнил, что эту карту рисовали особо башковитые ребята по приказу Джо. Осколки Старого Мира. Долго рисовали — с каждым рейдом она становилась все подробнее, и вот сейчас на столе перед Фуриосой лежал весь их мир. Фуриоса чуть хмурилась, но бригадир давно знал её и понимал: правительница Цитадели крайне обеспокоена.       Ничего удивительного. Фурия — она, конечно, кремень. Ну или из стали сделана. Но Цитадели грозило противостояние, в котором оставалось лишь два выхода: или надрать всем задницы, подмяв под себя Пустошь, или сыграть в ящик.       — Ты вернулся. Хорошо. — Военачальница подняла голову от карты, как только помощник приблизился. Но Эйс готов был отдать голову на отсечение: она заметила его сразу, стоило ему зайти в помещение. — Что ты выяснил?       Эйс глубоко, словно перед рывком через бурю, вдохнул и ответил:       — Тухлы наши дела, босс. Спайк со своей компанией преставился. Судя по всему, они дернули к своим дружкам, и те их порешили. Мы нашли чей-то лагерь, вырезанный и разграбленный до основания этой ночью, не раньше. Ползун разберёт, кто их на деле покрошил, но у всех трупов они оттяпали бошки и забрали с собой. У наших крыс тоже. Мы двинули по следам и нашли ещё три трупа. Эти были с головами. Один — обычный бродяга, но два других похожи на мясников Скротуса, и у обоих клеймо.       — Значит, всё-таки Скротус, — откликнулась Фуриоса. — Перед казнью Слай угрожал нам своим хозяином, но не припоминаю, чтобы Скротус прежде собирал все головы без исключения... Но ладно, что-то ещё нашли?       — Не особо, — Эйс с досадой поморщился. — Следы занесло песком, но они вели в сторону Газтауна.       — Значит, туда нам путь заказан, — подытожила воительница. — Остаётся не потерять ещё и Свинцовую Ферму. У нас всего два дня.       Два дня. Это совсем мало. Но за эти два дня может случиться что угодно. Если не в Цитадели, так на Ферме. Тем не менее, Эйс надеялся на благоразумие оружейников: не захотят жить в союзе с Цитаделью — получат бешеного маньяка в предводители. Вот пусть и пораскинут мозгами.       — Начинается буря, — невпопад брякнул бригадир. Воительница внимательно на него посмотрела и кивнула:       — После займемся подготовкой. Механикам удалось найти подходящую цистерну?       — Ещё до бунта, — кивнул тот.       — Хорошо. Вот что, Эйс, из тех, кто у нас остался, отбери самых надежных людей. Останешься с ними присматривать за Цитаделью.       Эйс передернул плечами:       — Ещё раз, а, босс? Если вылез этот отморозок, может, не стоит тебе пока высовываться?       Она не ответила. Эйс знал, что Фуриосу не остановить. Не послушает она его. И она, как ни крути, права — для заключения союза необходимо её присутствие. После смерти Джо во всей Пустоши не найдёшь никого убедительней. Но и ослабевшую Цитадель никому, кроме неё, не удержать.       — Может, тогда хотя бы ребят понадёжнее возьмёшь с собой? — продолжил бригадир. Фуриоса лишь усмехнулась.       — Не беспокойся. Я возьму с собой не только шебутных, но за ними кто-то должен присматривать. Ты знаешь, у них не будет времени на лишние мысли.       — Знаю. — Эйс позволил себе кривоватую полуулыбку. Спокойная уверенность воительницы словно передавалась и ему. Что и говорить, она умеет убеждать. — И еще… На следах мы нашли одного живого.       В этот раз Фуриоса тут же обернулась:       — Удалось его разговорить?       — Нет, — Эйс вздохнул. — Он плох. Едва дышал, когда мы его обнаружили. Я велел ребятам оттащить его к твоим бабкам. И, босс, — спешно добавил он, прежде чем воительница что-то ответила, — это тот бродяга, с которым ты вернулась в Цитадель после боя с Армадой.       На лице Фуриосы промелькнуло что-то, похожее на удивление и тревогу, но их почти сразу же сменила прежняя маска спокойствия.       — Пустошь тесна. Спасибо, Эйс. Теперь иди и отдохни.       Эйс кивнул ей с благодарностью — он действительно сильно устал. Бунт, разбирательство с последствиями, погоня… Это был безумно долгий день.       В дверях он столкнулся с одним из варбоев. Парень — Стир, точно, его звали Стир — заметно нервничал. Но Эйс слишком устал, чтобы интересоваться каждым бойцом. Пережитый день грузом лёг на плечи и тянул к земле. Добраться бы до своей берлоги, а там пусть хоть буря, хоть налетчики из Газтауна, в ближайшие несколько часов Эйсу точно не будет дела ни до чего.       Стир смотрел в глаза Фуриосе и явно не решался начать разговор первым. Не спешил похвалиться подвигом? Или просто не догадывался, зачем его позвали к правительнице Цитадели?       Наконец варбой не выдержал и отвёл взгляд. Фуриоса чуть заметно кивнула и сразу перешла к делу:       — До меня дошёл слух, что во время бунта ты выпустил рабочих. Это правда?       Парень каким-то нервным движением сплел пальцы в замок — боялся? — но кивнул, не поднимая взгляда:       — Да, Воительница. Мне показалось, это поможет делу.       — Ты был прав, — едва заметно склонила голову Фуриоса, но что-то в словах парня ей не понравилось. Он то ли недоговаривал, то ли просто пытался выдать желаемое за действительное. Но вслух коротко спросила: — Ты один снял часовых?       Варбой помялся, словно решая, говорить что-то или нет, но всё-таки ответил:       — Нет. Со мной была девчонка из новеньких. Не знаю, как её зовут, но бешеная, со сломанным носом. Это она пронюхала, куда согнали работяг. А девка не промах — одного из охранничков сняла. Криво, правда, и вопила как перегревшаяся...       — Хорошо. Как думаешь, где её стоит искать?       — Девку-то? — теперь парень выглядел удивленным. — Ну... В мастерских, может. Я видел, она там отиралась. Или у пустынных бабок, малышня у них часто трется, — он наконец-то поднял голову. — Да, точно, к бабкам пошла, наверно. Она ж себе сдуру лоб рассадила.       Любопытно. Бешеная девчонка без имени, убившая охранника и рассадившая себе лоб — это уже лучше. Фуриосе было интересно, та ли это сиротка, которая пыталась напасть на неё внизу. Но сначала стоило закончить с бойцом — вроде неглупый малый, может ещё пригодиться.       — Ты помог выстоять Цитадели, — отчеканила женщина, снова глядя в глаза варбою, — помог мне, а я умею быть благодарной. Ты ведь водитель, так? После бунта кое-какие машины остались без экипажа, и их механическим сердцам придётся молчать. Возможно, какое-то из них могло бы биться в твоей тачке?..       Коварная улыбка скользнула по губам варбоя, и он кривовато усмехнулся:       — Да, могло бы. Очень даже могло...       — Отлично. Механики о моём приказе знают, дело за тобой. А сейчас ступай.       Для начала ему хватит, а потом можно будет и приглядеться к этому Стиру получше.       Дела шли хуже некуда. Опять.       Пора было уже привыкнуть к тому, что жизнь в Пустоши просто не может идти своим чередом. Каждый раз, когда Илве казалось, что просвет близок, случалось очередное потрясение, внезапное и разрушительное, как пыльная буря.       Вот и теперь новая беда, без сомнения, была на пороге. А ведь они ещё не оправились от старой. Ещё не успели перевязать всех раненых после бунта, но Илва уже ожидала от судьбы подвоха. И чуть живой странник, которого притащили разведчики Фуриосы, очень походил на зловещее предупреждение. Он ушёл из Цитадели в пески, насколько Илва поняла, снова — и Пустошь пережевала его. Когда-то Пустошь уничтожила Зелёные Земли, стёрла в пыль весь клан, раздавила колёсами Армады выживших, и скоро придёт черёд последних Матерей...       Но на мрачные предчувствия Илве не хватало времени. Она сбивалась с ног в лазарете, а тут судьба подкинула ей ещё одну душу, которую нельзя было бросить на произвол судьбы. Дрожащая диковатая девчушка, слишком нелюдимая даже для Щенка, свалилась на её седую голову и отказалась уходить. Илва не знала, что с ней делать, перепоручить девочку было некому, а её залитая кровью голова явно нуждалась в помощи лекарки. Но бросить тяжело раненых было невозможно, и странной гостье пришлось ждать.       Наконец Илва освободилась и хотела подозвать девчушку к себе, но знакомые шаги, чёткие и зловещие, заставили её обернуться.       — Давно ты ко мне не заглядывала. Твоя рана тебя не беспокоит?       — Давно уже, — откликнулась Фуриоса. — Здравствуй, Илва.       — И тебе того же, — она обернулась, вытерла руки о кожаный передник и сразу предупредила воительницу: — Говори быстрее, у меня не так много времени.       — У меня тоже. Приближается буря, и мне хотелось бы успеть до неё.       — Вся наша жизнь — сплошные песчаные бури... — пробормотала Илва и вздохнула: — Я делаю всё, что в моих силах, но не могу обогнать время. Твои мальчишки здорово проредили и свои ряды, и вражеские.       — Но ты же поставишь их на ноги.       — Поставлю, конечно. — Илва задумчиво потёрла седые виски. — Несколько десятков дней, и поставлю... Но далеко не все из них смогут снова сражаться за тебя. Одному пришлось отнять руку, да и с раздробленными кистями тяжело стрелять или держаться за руль.       Воительница поджала губы и тихо заметила:       — Для того, чтобы сражаться, не всегда нужны руки.       — Ты с самого начала живёшь с одной рукой, ты привыкла к механической клешне.       — Тогда почему ты думаешь, что они не привыкнут?.. Впрочем, неважно. Меня ещё интересует человек, которого привезли разведчики.       — Он до сих пор не пришёл в себя. На самом деле, я вообще не уверена, что он очнётся — слишком много крови потерял и слишком долго провалялся в песке...       — Всё настолько плохо? — переспросила Фуриоса.       — Я вытаскивала людей из могилы ещё до Конца Времён, — покачала головой Илва. — Фуриоса, я знаю, о чём говорю. Я стараюсь поставить на ноги всех, но я не волшебница.       — Понятно. Тебе ещё нужно что-то?       — Да всё по-прежнему: бинты, медикаменты, чистая вода... А рук больше не надо, нас и так тут слишком много. Эд пока отошла — там какого-то работягу у насоса то ли зацепило, то ли придавило. Но у меня и без неё помощников хватает.       — Ты про жён?       — Не, — отмахнулась Илва, — из них мне только Кэйпабл помогает, она вечно где-то рядом, остальные почти не появляются. Зато малые постоянно крутятся неподалёку...       — Понятно, — задумчиво кивнула Фуриоса. Неужели хочет поговорить с девчатами и отправить их в лазарет принудительно?       — Ты это брось, — предупредила её Илва. — Они все разные, и у каждой свой путь. Из Способной выйдет хороший медик, но остальные совсем другие. Я недавно видела Тост с защитными очками на лбу. Хорошие, хозяин явно заботился о них — такие пригодятся в песках или на диком ветру, который стачивает скалы. Щедрый подарок, заслуженный... Понимаешь?       — Илва, у меня не было и мысли сделать из Тост или Дэг твою преемницу. Я и сама вижу, что они не похожи ни на тебя, ни на меня, ни на кого-нибудь ещё. Место Дэг скорее на плантациях, Тост же отправится вместе со мной на Свинцовую Ферму.       — А Чидо?       — Не знаю, пока не знаю. — покачала Фуриоса головой и тут же подобралась: — Да, ещё одно... Не забрела ли к тебе девчонка из Щенков? Без имени и с порезанным лбом. Мне нужно поговорить с ней.       — Забрела, — кивнула Илва. — Пойдём, она тут сидела.       Она поманила Фуриосу за собой и завернула за пустующие — пока пустующие — клетки для кровяных туш, туда, где на лавке сидела потрёпанная девчушка. Илва заметила, как та подобралась, практически ощетинилась при появлении правительницы — точно перед дракой.       Похоже, ожидался непростой разговор.       — Ты вместе со Стиром выпустила рабочих во время бунта, — Фуриоса не спрашивала, а утверждала, точно хотела убедиться в правильности своей мысли.       — Не я с ним, а он вместе со мной! — Несмотря на явную неприязнь девчонки к Фуриосе, её возмущению не было предела. — Что бы он без меня сделал...       — То есть это был твой план?       Девчушка ничего не ответила, но её молчание вместе с недавней похвальбой говорили лучше слов. Илва догадывалась, что девочке просто не хотелось признавать свою помощь правительнице.       Фуриоса, похоже, тоже всё поняла.       — Как бы то ни было, вы со Стиром спасли много жизней. Спасибо тебе...       Девочка тут же скривилась:       — А смысл? Что с мне с твоей благодарности?       — Не знаю, — пожала плечами Фуриоса. — Решай сама.       — Просто тебе нечего предложить в обмен на мою преданность... — ухмыльнулась девчонка. — Что ты сделаешь? Возвысишь? Предложишь лишнюю пайку? Или как-то ещё отметишь?       — Зачем? Ты сама уже себя отметила, Стигма...       Воительница отвернулась и пошла прочь. Илва не могла не заметить взгляд, которым девочка проводила Фуриосу, и вздохнула: жаль, что столь юная душа уже умеет столь сильно ненавидеть. Да и Фуриоса не заслуживала такой злости, уж точно не от поднятой в Цитадель девчушки.       Когда правительница Цитадели покинула лазарет, девочка слегка расслабилась и даже обижено пробурчала под нос:       — Никогда...       — Что? — переспросила Илва, стирая мокрой тряпкой кровь и грязные разводы с загорелого лба девочки. Та выпалила в ответ:       — Не нужно мне это имя, и без него хорошо! Никогда оно не будет моим...       — Почему же? Стигма — это значит отметина, ну, или шрам. По-моему, это имя вполне тебе подходит. Не самое плохое, в общем-то. Или ты хочешь быть Шрамом?       — Я не хочу получать имя от неё!       — А если я назову тебя Стигмой, согласишься?       Девчонка сжала зубы и посмотрела прямо на Илву.       — Почему ты служишь ей?! Она же такая же, как Несмертный!       — Она — часть моей стаи. Я, Эд и Фуриоса — последние, больше от Тысячи Матерей никого не осталось. Понимаешь?       Взгляд девчушки чуть смягчился, но она с прежним упрямством заявила:       — Фуриоса принадлежит Цитадели. Она такая же, как бойцы полураспада, только без яиц. Детище Несмертного...       — Чушь! — нахмурилась Илва. — Фуриоса — дочь Мэри Джобассы, а не Джо или Цитадели. Она наша и больше ничья.       — А ещё дочь своего папеньки... — не унималась девчонка, но ойкнула, когда Илва растёрла мазь по её лбу: — Я не хочу, чтобы лицо зажило без шрама.       — Не заживёт уже, будешь всю жизнь резаной ходить. И вообще лучше твою рану зашить, — вздохнула Илва. — А насчёт Фуриосы... Я не знаю, кто её отец. Не знаю, где Мэри нашла её, в каких песках...       — То есть, Мэри Джуга ей не мать?..       — Джобасса... И не говори так. Мать — это не только та, которая рожает. Знаешь ли, мало ребёнка родить, его нужно ещё и воспитать.       — Это... сложно?       — Очень. Убивать гораздо проще, чем возвращать жизнь или создавать её.       Девчонка окончательно приуныла и тихо буркнула:       — Убивать тоже тяжело...       Илва кивнула. Вид забрызганной кровью Стигмы — вувалини не сомневалась, что девчушка согласится на это имя — говорил сам за себя. Из её царапины столько не натекло бы.       — Не спорю. Но взращивать жизнь гораздо сложнее, поэтому нельзя убивать без веской причины. Нельзя. — Илва посмотрела на Стигму. — Каждый человек, жизнь которого ты отнимаешь, был рождён женщиной, которая носила его в себе, корчилась от родовой боли, учила чему-то, растила. Это труд, за который ты ничем не расплатишься. Это боль, которую ты обесценишь. Это силы, которые были истрачены напрасно.       — Но ведь есть те, кто заслуживает смерти! Неужели и их нельзя убивать?! Ай! — девочка взвизгнула, когда Илва стала аккуратно стягивать края раны.       Илва мысленно закатила глаза: Стигма явно пропустила её слова мимо ушей. С другой стороны, странно ждать от ребёнка мгновенного понимания. Редко до кого истина доходит с первого же раза и в юном возрасте. Возможно, девочке просто нужно время, чтобы всё осознать. И немного повторения...       Она потянулась за чистой тряпицей для перевязки и спокойно продолжила:       — Разумеется, есть те, кто заслуживает смерти. Но это не все, далеко не все. Нельзя обрывать жизнь бездумно или ради развлечения. Нужно относиться с уважением и к жизни, и к смерти. А тот, кто не понимает этого, — тут Илва посмотрела на Стигму, — очень часто оказывается в числе заслуживающих смерти...       — Как Несмертный?.. — тихо спросила та.       — Да, — кивнула Илва. — А теперь сиди спокойно, я перевяжу тебе лоб, так он заживёт быстрее. Несколько дней походишь с ней, потом посмотрим. Будешь каждый день приходить ко мне, чтобы я посмотрела, как заживает рана. Ты всё поняла?       — Да.       Илва искренне надеялась, что Стигма поняла не только про рану. Но лишь время покажет, что она действительно сумеет осознать. А пока остаётся лишь ждать и присматривать за столь беспокойной душой.       Морокун догадывался, что после казни Слая Фуриоса захочет поговорить с ним — её помощник-комендант наверняка рассказал бы, кто привёл к нему змеиные зубки. Что ж, Воительница нашла время для разговора не раньше, чем сам он сумел к нему подготовиться. Это радовало: Морокун не растрепал про Чидо Эйсу и не собирался трепаться при Фуриосе. Тем более он мог рассказать вещи поважнее ведьмовских замашек у бывшей гаремной кобылки. Поважнее — и поопаснее. Вот только удастся ли обежать всю эту скользкую историю и нигде не споткнуться? За стенами бушует буря, и спешить Фурии некуда. А Морокуну некуда бежать из освещённой жёлтым мерцанием светильника комнаты — бывшего убежища Джо, а теперь обители Фуриосы.       Заметив Морокуна, Воительница сразу перешла к делу:       — Меня интересует Слай. Как так вышло, что он попал к вам живым? Он явно не сам сдался.       — А он и не хотел сдаваться. Слай хотел слинять, утечь как песок сквозь пальцы, но ему немного не повезло.       — Он наткнулся на вас с Чидо?       — Увы, всё гораздо хуже. На него внезапно упал кусок трубы. Железной.       — Отвалился от стены? Сам? — с наигранным удивлением подняла бровь Воительница.       — Да, совершенно случайно. То ли старый воздуховод, то ли ещё что-то в этом духе. Он давно не работает, но его всё равно уже починили. Колченогий Хэнк приварил его, помог мне по дружбе. Так что всё сейчас в порядке...       Морокун не впервой столь вдохновенно сплетал свой рассказ из полуправды. Правда, играть так перед Фурией ему было по-настоящему жутко, но он продолжал вещать с невозмутимым видом, чувствуя, как сердце уходит в пятки. Всё-таки выдавать Чидо ему не хотелось — Пустошь жестока к слишком странным и в то же время слишком хрупким. Да и сперва нужно было самому в её чудачестве разобраться. Не ожидал он такого, ох, не ожидал...       — Это неважно, — отрезала Фуриоса, мрачновато-спокойная, точно бронзовая статуя с чёрными провалами глаз. — Кроме него кого-нибудь ещё ты видел?       — Только дохлых парней. То есть, они стали дохлыми после нашей встречи.       — А живые остались? Парни или кто-нибудь ещё? Или что-то... странное?       — Если ты про Змея, — улыбнулся Морокун, — то его я не встретил. Да и зачем ему лезть в Цитадель? У него хватило и рук, и зубов, чтобы дотянуться до нас.       — А теперь?       Морокун покачал головой.       — Не знаю. Точнее, не знаю сейчас именно насчёт змея. Сейчас я вижу совсем немного. У тебя за спиной пламя и кровь, больше ничего и не разглядеть. А впрочем... Когда их не было?       Нет уж, рассказать ей всё он не мог. Да и предупредить толком не сумел — реально ли предостеречь кого-то, когда даже не можешь толком описать опасность? Руны молчали, сны не давали подсказки — в них было слишком много ржаво-красного песка, и лишь бесформенная тень маячила где-то на задворках сознания. Она была неправильной, нечеловеческой — рогатой и многоголовой. Морокун никогда не встречал таких мутантов и сильно сомневался, что подобная тварь вообще существует. Но кто тогда угрожал Воительнице? Или что?..       — Когда? — спросила Фуриоса. — И кто?       Похоже, она действительно ему поверила! Вот только хотела от него слишком многого.       — Я не знаю... — покачал он головой. — Это нечто... Несущее с собой кровь, медь и пламя... И бурю на крыльях. Я не знаю, где оно, что это такое и когда оно вылезет на самом деле. Честно говоря, я никогда не вижу подобные вещи такими, какие они есть. Раньше я видел змею — и эта змея пообещала Вальгаллу кое-кому из парней. Они поверили, будто отомстят, будто Несмертный встретит их и почтит священным чибургером. Глупцы! В Вальгалле нет и не будет Несмертного, его туда не пустит настоящий Бог...       — В сияющей ярче хрома броне? — нахмурилась Фуриоса. — Не знала, что это именно ты распускаешь эти сплетни.       — Почему сразу сплетни?!       Слова Воительницы задели его за живое. Она сама только что спросила его, только что готова была разбираться в неясных даже ему самому образах — и тут же обозвала сплетником! Что ж, он придержит ещё кое-что из догадок при себе, а Фуриоса пусть думает сама.       — Если твой хромированный бог существует, что же он забыл в Пустоши?       Морокун ухмыльнулся: пусть и Воительница поломает голову над его бреднями! Не ему же одному страдать!       — О, он потерял в наших песках звезду и теперь хочет её вернуть!       Фуриоса вздохнула и сжала зубы:       — Свободен.       Сдерживая смех, Морокун склонил голову и сложил руки в знак священного V8:       — Как прикажешь, ярчайшая...       Порыв ветра толкнул в спину, как хороший пинок. Ах ты ж, дьяволы песчаные! Сильная буря собирается.       Джим прикрыл рот и нос обрывком тряпки, в которую был замотан. Хорошо хоть защитные очки он ещё не потерял. Старые, с треснутыми мутными стеклами и держащиеся на башке разве что на соплях ползуна, но они у него были. Всё лучше, чем песок в морду. Особенно в глаза. Когда поднимается такой ветрище, подхваченные им песчинки превращаются в грёбаную кучу крошечных, но острых лезвий.       Быстро темнело. Домой, нужно скорее домой, в укрытие. Хотя какой дом? Что тут у Подножия, кроме шалашей да землянок из всякой рухляди? Несмертный Джо подох, а тут, внизу, так ни хрена и не поменялось. Разве что однорукая баба раз спустилась со своими солдатиками, ребят наверх забирать… Ну и некоторых постарше, дескать, нужных. Навыки им полезные подавай да шуруй работать, так и подохнешь. Джим не знал, зачем их забрали, но наверняка рабами на плантации или куда там ещё... Верхние, они ж такие — жителей Подножия за людей не считают, не хотят впускать в Цитадель и давать сколько угодно воды. Хотя вон старик Хансен считал Джима придурком и радовался тому, что девку его наверх забрали… А потом в Цитадели какая-то хрень случилась, пальба стояла весь день и полночи. Может, лучше б они наверху так друг друга и перебили… Тогда б Джим и остальные могли бы добраться до воды и зелени, пить и есть, сколько им захочется…       Ветер уже не подталкивал, а едва ли не сбивал с ног, вздымал в воздух тучи рыжей пыли. Со стороны Газтауна словно вдоль горизонта поднималась грязно-бурая стена — хреновы тонны песка и пыли до самого неба. Зрелище пугало и завораживало одновременно. Джим поспешно отвернулся и потащился, спотыкаясь, в сторону поселка. Домой, скорее домой. Может, на этот раз ему не придётся откапываться, чтобы выйти наружу.       — Эй! Проснись!       Детский голосок, его привычный спутник, слышался как будто со всех сторон. Впрочем, кому ещё сопровождать Макса в небытие, как не призраку маленькой девочки? Не пришли бы сюда ещё те, другие, которых он не спас.       Знать бы ещё, где это «здесь»...       Вокруг темно. Только очень жарко, и голова болит так, будто на ней сплясал тот обвешанный черепами урод. Секунду. Какой урод?.. Где он вообще и почему?       Постепенно в памяти всплыло всё произошедшее. Резня в чужом лагере, драка с уродом, брызги крови на лице, когда зубья бензопилы вгрызлись в череп врага... Видимо, потом Макса крепко приложили по башке, потому та и трещит, как славный костер.       Хорошо, с этим разобрались. Теперь главный вопрос: где он? Поблизости слышались неясные голоса. Враги? Он снова в плену? Но хотя бы не в железной клетушке...       — Убегай! — шепнула мертвая Глори. Это стало последней каплей: Макс собрался, оттолкнулся, пытаясь встать, и открыл глаза. Но сил не хватило. Свет был болезненно-ярким, тлеющая в голове боль вспыхнула, как пожар. Что-то, сбитое неловким движением, глухо стукнуло по полу.       — Очнулся наконец, — услышал Макс старческий голос откуда-то издалека. Смутно знакомый, но мало ли старух ему встречалось в жизни?       — Лежи и не дрыгайся! — Голос приблизился, в нём прорезались суровые приказные нотки. Боевая бабка, зараза...       В гудящей голове словно щелкнули переключателем: слышал Макс и этот голос, и эти командные интонации. Кажется... Кажется, он принадлежал одной из соплеменниц однорукой, уцелевших в погоне. Откуда она здесь? Или откуда здесь он? И где вообще это «здесь»?       Может, это просто очередная галлюцинация?       Спросить бы бабку, пусть даже она ему мерещится, да только в горле жжёт так, будто Макс проглотил пару пригоршней песка...       — Сказано ж тебе, не дрыгайся! — Это снова старуха. Ох, да что ж так громко?..       — Дохляк дохляком, а всё ползёт куда-то... — чуть тише проворчала бабка и тут же с садистской жестокостью заорала кому-то: — Так, хватит там с единственным задохликом сидеть, остальные тоже жить хотят. Тебе сказано приглядывать за всеми, а не за одним!       Ещё один голос — молодой, звонкий, смутно знакомый, — что-то пробормотал в свое оправдание, потом послышались быстрые шаги.       Снова шаги — другие, торопливые и отдающиеся в голове дробным стуком. Кто-то приблизился, и новый женский голос, столь же знакомый, поинтересовался:       — Разве Фуриоса не велела сообщить сразу, как он очухается? Мы должны знать, что там произошло.       — Пусть пока дрыхнет, — отрезала бабка, — Фуриоса может и подождать. Никуда это жмурик не денется, умирать вроде не собирается.       — Как ты не понимаешь! — собеседница старухи повысила голос. Да зачем же так громко-то?! Как же болела голова... Да и остальное тело ныло, каждое движенье отзывалось вспышкой боли. Но голова пылала сильнее.       — Неизвестно кто разнёс до основания целый лагерь, причём лагерь крепкой, сильной группы! — продолжала девушка, распаляясь с каждым словом. — Угнали всю технику и отрезали всем трупам головы! И следы бунтовщиков вели туда же, и там же нашли их трупы! Мы должны разобраться с этими собирателями черепов, пока они сами к нам не заявились!       — Надо, значит, разберёмся. — Старуха тоже не собиралась сдаваться. — Но от полудохлого вам толку мало. Он пока не соображает, да и болтать особо не может.       — Значит, нужно растолкать его, чтобы очухался окончательно! — выпалила девушка. — Эд, нам нужно знать, кто собирает головы в пустыне и кого нам ждать!       — Ладно, — недовольно протянула старуха. — Но только попробуйте мне его уморить!       — Я за Фуриосой, — произнесла собеседница бабки уже спокойнее. — Можешь его расшевелить хоть немного?       — Хорошо, — чуть помедлив, согласилась бабка. Макс слышал её шаги, когда она приближалась к нему. — Эй, странник, что-нибудь вспомнить можешь?       Старуха легонько — по крайней мере, так должно было ей казаться, — постучала его по щеке.       Похоже, назойливая галлюцинация не собиралась оставлять его в покое. Пришлось снова приоткрыть глаза. Снова — боль, но уже слабее. И свет не такой уж и яркий, только разглядеть что-то сложно. Например, очертания склонившейся к нему фигуры, светлый овал лица, который всё равно дрожал и расплывался.       Вспомнить... Что вспомнить?.. Кажется, собеседница старухи говорила про вырезанный лагерь. Лагерь, уничтоженный на глазах Макса.       Он хотел спросить, где находится и как здесь оказался, но сумел выдавить только:       — Где?.. — и зашёлся в приступе кашля, отозвавшегося резкой колющей болью в ребрах. Вот зараза, в глотку будто полудохлую ворону затолкали!       — Подожди-ка... — Макс почувствовал, что кто-то осторожно приподнял ему голову. Движение отозвалось болью, но вроде терпимой. Что-то жёсткое и холодное ткнулось ему в губы.       — Пей, болезный. Только осторожно.       Вода. Чистая, холодная, с чуть заметным железным привкусом. Сперва он от неожиданности поперхнулся. Хорошо хоть жжение в глотке быстро унялось. Ещё б зрение прояснилось...       Кое-что уже складывалось в единую мозаику, несмотря на больную голову. Здесь была та престарелая амазонка, как её, вувалини... И девушки, их голоса Макс тоже знал. Бывшие жёны Несмертного Джо. Значит...       — Цитадель?.. — Второй вопрос вышёл более осмысленным. Вот только как он сюда попал?       — Да, — откликнулась старуха. — Тебя подобрали разведчики, бродяга. Не дали загнуться, притащили сюда...       — Лагерь, — Макс сделал ещё одну попытку проморгаться. — Там были ваши. Сбежавшие. Говорили о бунте.       — И что же с ними случилось? — Новый голос, негромкий и сильный, заставил Макса вздрогнуть: больно много неприятностей было связано с его хозяйкой. Однорукая мятежница, которая теперь заправляет Цитаделью. Убийца местного божка Джо, которая сама загнулась бы без помощи Макса. А теперь она спасла его самого, но он предпочёл бы оказаться где-нибудь в другом месте, подальше от Фуриосы и местного сброда. У судьбы идиотское чувство юмора: Макс ушёл из Цитадели, чтобы эти чокнутые снова притащили его к себе! Хорошо хоть, что не в качестве кровяной туши.       И опять — даже не разглядеть толком, только силуэт. Но, кажется, даже не шатается. Галлюцинация. Точно, галлюцинация. Она ведь только недавно чуть не заглохла... А когда оно было, это «недавно»?       Может, если ответить, видения оставят его в покое?..       — Их пустили в расход. Там был один... Выглядел как ваши, подручный главаря. Сказал, что они провалили дело. Их грохнули и отрезали им головы. — Слишком сумбурно вышло. Сейчас от него наверняка потребуют подробностей.       — Кто он, этот подручный? Откуда? И зачем ему их головы?       — Не знаю... Я не видел его во время погони. — Головная боль усиливалась. Хотелось просто закрыть глаза и отрубиться снова. — Хотя... Один из них звал его Виперой.       — А, знаю этого говнюка, — отозвалась Фуриоса, — понять бы ещё, куда он уполз.       — Он сказал оттащить головы главарю, — вспомнив, что вопрос про черепа тоже прозвучал, добавил Макс. — Они ехали в Газтаун. Главарь... Здоровенный урод, обвешанный головами. Я влез на его тачку — хотел забрать свой байк. Они меня не заметили.       Кажется, он говорил что-то не то. Мысли путались, слова тоже.       — Скротус — он сам себя так назвал... Они ехали в сторону Газтауна. Кажется, он сдох с пилой в башке.       — Кажется? Или всё-таки сдох? — недоверчиво переспросила Фуриоса. Она что, издевалась?!       — Я всадил ему его же пилу в башку. — Всё-таки глаза пришлось закрыть, свет снова стал невыносимо-болезненным. — Если у него были мозги, он подох. Должен был подохнуть. Трупа я не видел, его шестёрки сбросили меня с тачки...       — Если так, то одной проблемой у нас меньше, — подытожила Фуриоса. — И одним сынком Дохлого Джо. Хотя Газтаун всё равно доставит нам кучу проблем. Спасибо тебе, бродяга...       Чуть помедлив, она прибавила:       — Спасибо, Макс.       Макс ничего не ответил — хотел было улыбнуться, вот только разучился уже давно, да и зачем?.. Наверное, на секунду он всё-таки усмехнулся. Теперь-то его оставят в покое?..       — Подожди, бродяга, — голос Фуриосы никак не давал ему соскользнуть в пустоту. Почему бы ей не угомониться?! Он уже всё сказал... — Ещё один вопрос. Как ты там оказался?       — Набрел на лагерь... — язык ворочался с трудом. — Нужен был транспорт... Вода... Банда напала перед рассветом, мы...       Кажется, он так и не закончил фразу. Но вокруг наконец-то стало тихо.       — Всё, хватит, он больше ничего тебе не расскажет! — Старуха явно вернулась и наводила порядок в своих владениях. Ее голос доносился как будто издалека. — Пусть отдыхает.       Наверное, воительница что-то ответила старухе. А может, и нет.       Тишина. Наконец-то...       Странно было видеть недавнего боевого товарища в таком виде.       Когда они гнали на всех цилиндрах в Зелёные Земли, а потом сражались с Армадой на пути в Цитадель, Макс почему-то казался Фуриосе не живым человеком, а неуязвимым духом Пустоши, обретшим плоть. Может быть, потому, что ему было плевать на пробитую ладонь, сломанные пальцы и последствия тарана в буре. И всё же Макс был человеком, и даже его рука до сих пор не зажила, хотя Фуриоса уже и забыла о едва не угробившей её саму ране. Или он снова где-то покалечил ладонь?       Неважно. Главное, что Макс рассказал ей. Если всё, сказанное им, правда — выходит, теперь в Газтауне остался только Випера, и на несколько дней ему станет не до Цитадели. А значит, что конвой на Ферму можно снаряжать с чуть более спокойным сердцем.       Воительница усмехнулась. Вот ведь ирония: она опять оказалась в должниках у этого бродяги. Сначала он спас ей жизнь. Теперь он грохнул или хотя бы тяжело ранил Скротуса, и война с Топливным Городом откладывается. Быть может, её даже удастся предотвратить.       Макс несомненно заслуживает благодарности. В этот раз он не уйдет из Цитадели с пустыми руками. Но лучше уговорить его остаться — сейчас, когда Цитадель потеряла так много бойцов, такой человек, как Макс, будет почти незаменим. Воин дороги — кажется, так называют подобных странников.       Пока что Фуриоса попросила Илву и Эд позаботиться об их недавнем товарище — единственное, что она могла сделать для Макса прямо сейчас. По словам вувалини, заглохнуть он не собирался, хотя точно умер бы, найди его ребята Эйса позже. Пусть пока отлёживается и приходит в себя, будет время подумать, как лучше его завербовать. Да, этот бродяга ей не друг и едва ли им станет, но он вполне может стать другом для Цитадели.       И всё-таки странный этот Макс даже для обитателя Пустоши. То, что немногословный и какой-то пришибленный — как раз неудивительно. Но вот его потрясающая живучесть… Да и отдыхал в пути этот неутомимый призрак дороги немногим больше Фуриосы. Мало кто так мог. Сама она давно уже привыкла к своим странностям, но видеть их в чужаке было слегка непривычно.       Только в последнее время её отличия стали ещё заметнее.       — Вот это буря!.. — в который раз повторил престарелый механик с каким-то суеверным страхом. — Я уж думал, занесет Цитадель по самые огороды!       Его товарищ, разматывая шланг, отмахнулся:       — Скажешь тоже — по огороды! Когда это нас так песком заносило, хоть до середины скалы, а?       — Совсем дурной, — пробормотал старик обиженно. — Метафора это, пустая твоя башка.       — «Метафора», — передразнил молодой работяга. — Чего только не ляпнешь, старый, для важности!       — Придурок, — буркнул механик. — Ладно, давайте там, пускайте воду!       Всё же хорошо, что в Цитадели нашлась подходящая цистерна. А на трёп рабочих Эйс особо не обращал внимания, его задача — проследить за погрузкой. Его больше волновало заключение союза со Свинцовой Фермой. От самих оружейников ждать подлянки не стоило — ну не идиоты же они, чтобы лишить себя воды! Во всей округе только у Цитадели достаточно много воды, чтобы предложить её кому-то ещё. Но встречи с недобрыми знакомыми на Ферме исключать не стоило, да и сама дорога небезопасна, особенно теперь. Что бы ни говорил полудохлый бродяга, Эйс бригадир — точнее, теперь уже комендант Цитадели, — и не имеет права поверить, что Скротус заглох, пока не увидит его обглоданный ползунами труп. И даже тогда сперва стоило бы его сжечь к песчаным дьяволам!       Всё же Эйсу не хотелось, чтобы Фуриоса надолго покидала Цитадель. Не хотелось бы повторения истории… Но никто лучше неё не справится с переговорами.       Но состав конвоя нужно обсудить в деталях. И немедленно. Эйс огляделся и, выцепив взглядом Хоука, подозвал его к себе.       — Босс? — подскочил тот.       — Проконтролируй погрузку. И проследи, чтобы обошлось без мелких диверсий. — Может, это просто перестраховка, но опыт Эйса показывал, что такие мелочи лишними не бывают.       — Понял. Сделаю.       По крайней мере, на Хоука можно положиться. Хорошо всё же, что его не пристрелили во время крысиного бунта.       Эйс бросил последний взгляд на цистерну и двинулся прочь.       В ангаре царила суета — собирался конвой! Вода для Свинцовой Фермы требовала охраны, и псы Цитадели готовы были за неё драться. Ещё бы, за такое сокровище в Пустоши дают всё: и свинец, и стволы, и бензак, и женщин. Неважно, кто её предлагает, живой бог или богоубийца, значение имеет только пьянящая влага.       А там, где есть сокровище, будет и битва за него. Славная битва, в которой будет множество славных смертей. Булли это чувствовал, чувствовал всем сердцем. Потому и толкался, пытаясь первым ухватить свой затёртый руль.       — А ты куда? — окликнул его Стрип, поправляя свой запылённый платок. — У тебя же нет абордажника.       — Найду кого-нибудь ещё... — Булли сжал в руках руль.       — Да кого ты найдёшь, если у нас только Айк без водилы остался! — Корби выхватил у него руль и вернул на место. — А Айку, как известно, теперь уже нечем хвататься ни за пушки, ни за титьки...       — А гарпунщики у нас ещё есть?       — У Морокуна вон водила заглох, но этот чокнутый тебе ничем не поможет! — выкрикнул кто-то ему в спину, но Булли не разобрал, чей это был голос.       Корби заржал:       — Гадатель-то? Может, он и чокнутый, зато не промахивается! Его точно надо брать.       — Да он опять в лазарете отсиживается, — проворчал Стрип, — Лапу он повредил, блин... Пусть приделает себе железную, своя всё равно постоянно отваливается. А ты ищи себе другого напарника. Понадёжней.       Ищи напарника понадёжней — или оставайся здесь. Сиди, как крыса в норе, пока остальные гонят по Дороге Ярости. Неспроста Железнорукая собирает на Ферму конвой, слишком много народа хочет взять — а ведь в былые времена ей бы хватило фуры и нескольких байков. Что-то затевается, это уж точно. Какая-то славная заварушка, которая пройдёт мимо него! Булли сжал кулаки: он это так не оставит! Пойдёт и выбьет себе байк, на фуру залезет с гвоздём! Он ещё всем покажет, он...       — Остынь, парень! — кто-то положил ему на плечо тяжёлую шестипалую руку. Булли тут же обернулся к наглецу-механику. Старик был сложён явно крепче, чем большинство его товарищей, но чтобы какой-то механик учил жить воина полураспада? Не бывать такому!       — Не лезь не в своё дело, старик! — огрызнулся Булли и оттолкнул механика. Что этот хрыч себе позволяет?!       — Уймись! — рявкнул на него подоспевший Хоук, отвесив затрещину. — Драться будешь у подножия, когда тебя туда скинут. А пока пойдёшь огороды копать, чтоб башку проветрить!       Как же Булли сейчас ненавидел Хоука со всеми его шрамами и сажей на лбу! Но драться с ним себе дороже, а спорить и того хуже. За ним — Эйс и Фурия, попробуй тут поспорь...       Но сдаваться без боя Булли не собирался.       — При Несмертном никакие железячники не указывали нам, что делать! — выпалил он, глядя на Хоука.       — Зато Императоры указывали, — парировал тот, — а Императоры много с кем трепались, чтобы понять, что действительно нужно делать. И приказы Императора не обсуждаются.       — Ты не Император!       — Но Фуриоса — Император. И ей не понравится, что какой-то щенок тявкает на посланников Цитадели. Так что заткнись и шуруй на огороды.       Мрачным взглядом Булли проводил Хоука, что-то обсуждающего с механиком — Шестернёй, как назвал его помощник Эйса. Посланники Цитадели, значит... В Вальгаллу посланники, не иначе. Поедут на Ферму, приедут в Вальгаллу, пустынные дьяволы их обожри! А Булли будет ковыряться в земле, пока остальные героями гонят по Дороге Ярости! Гадство!       Не удержавшись, он со всей дури пнул стену и тут же оглянулся: не припёрся ли по его душу Эйс или ещё какой посланник Цитадели?       — Едут! Цистерну катят!       Крики часовых и подхвативших их вопли обитателей Свинцовый Фермы заставили Джекки снисходительно ухмыльнуться. Такая радость, такая искренность — как будто им сделали подарок! Нашли великую щедрость — Фуриоса сделала лишь то, что выгодно ей самой. Ей выгодно сохранить союз с Фермой, вот она и пригнала им воду. И даже трёх дней не прошло. Он и не сомневался, что она сдержит слово, если сможет удержать Цитадель — всем нужен свинец из их карьера, всем нужны патроны, собранные работягами в его мастерской или в соседних. Всем. Ни Джо, ни Фуриоса, ни даже кровожадный сынок Несмертного много не навоюют голыми руками, хотя насчёт последнего Джекки ещё мог поспорить. Этот увешанный гнилыми головами ублюдок умел слишком многое и ещё до безвременной папенькиной кончины, а в последнее время и вовсе распоясался. Нет уж, лучше пусть будет Фуриоса — эта хоть и не водит дружбу с Топливным Городом, зато стреляет только по делу, да ещё и особо борзых временами на корм ползунам отправляет. Кого-то по приказу Джо, кого-то по собственной воле — ни дать ни взять санитар пустыни. Может, и этого головотяпа образумит и отправит к папашке. Эх, мечты, мечты...       А пока придётся ещё пообщаться с Фурией — просить побольше, обещать поменьше. Так всегда было и так всегда будет, никто не хочет остаться внакладе. В конце концов компромисс будет найден, и обе стороны останутся довольны сделкой.       Джекки улыбнулся и неспеша вышел из мастерской — судя по скрипу ворот, рычанию моторов и людскому гулу, цитадельский конвой как раз прибыл. А на деловые переговоры не годится бежать со всех ног или преданной собачкой ждать партнёра, а то ещё уверует в свои незаменимость и всемогущество. Нет, когда имеешь дело с сильными Пустоши, необходимо держаться с достоинством, не забывая об осторожности. Особенно когда потенциальные союзники не склонны палить по всем подряд, да и стволов у твоих друзей больше.       — Приветствую тебя на Свинцовой Ферме, Фурия, — склонился Джекки в вежливом, но не слишком глубоком поклоне, когда воительница вылезла из-за руля «Гигалошади». — Я вижу, что ты держишь свои обещания, но... Фуриоса только посмотрела на него вместо ответа, и впервые Джекки почувствовал себя по-настоящему неуютно. Но нужно было держать лицо, и он только улыбнулся ещё шире:       — Я, конечно, не думаю, что ты привезёшь нам материнское молоко вместо чистейшей артезианской, правительница Цитадели не может совершить такую досадную ошибку.       Воительница лишь плотнее сжала губы, и по её кивку один из измазанных побелкой бойцов метнулся к грузовику, схватив за плечо кого-то из столпившихся зевак. Пойманная им чернявая девчонка пискнула и повалилась на землю рядом с цистерной, в руки ей сунули какую-то плошку, в которую боец полураспада плеснул жидкость из шланга.       — Пей, — негромко приказала Фуриоса.       Дрожащими руками девчонка поднесла плошку к чумазому лицу, сдавленно глотнула и пролепетала:       — В-в-вода... там вода...       Кто-то выхватил у неё плошку, и посудина пошла по рукам.       — Вода! Чистая! Вкусная! — под нестройные выкрики из толпы драгоценную жидкость растащили, выпили и расплескали до последней капли. Чудом обошлось без драки. Наверное, лишь потому, что драться за воду под мрачным взглядом владычицы Цитадели и её псов было жутковато. Зато хоть сообразили заняться откачкой воды с молчаливого одобрения и при помощи цитадельцев.       — Цитадель в надёжных и честных руках, о воительница! — поклонился Фуриосе Джекки. Не то чтобы он действительно верил ей, но лучше уж Фурия, чем кто-то более буйный.       Та сдержанно кивнула и скрестила руки — живую и металлическую — на груди полупрозрачной кирасы.       —Я свои обещания выполняю, — произнесла она, — а твои товарищи, от имени которых ты говоришь?       — И они с радостью выполнят своё, — закивал Джекки. — У нас есть обычная партия груза, тебе лишь нужно забрать её. Машин у тебя хватает, так что с этим проблем не возникнет. А что дальше? Свинец-то недёшев, наши копатели тоже есть хотят, а вот раньше Цитадель делилась с нами ещё жратвой и молоком...       — Молока больше не будет, — отрезала Фуриоса таким тоном, что у Джекки пропало желание продолжать расспросы. — Зато с едой никаких проблем. Тем более кое-кто из моих людей останется здесь, и я прослежу, чтобы их присутствие не обременило твоих друзей.       Джекки покосился на компанию из бойцов полураспада, лоб одного из которых был измазан сажей, цитадельского механика и закутанной под пустынника девушки в защитных очках. Фурия не ограничилась одним соглядатаем и решила прислать целую команду? Эх, насколько же эта стерва им не доверяет... Даже немного обидно.       — В свою очередь, — продолжила правительница Цитадели, — я буду очень рада, если кто-то из твоих ребят согласится воспользоваться моим гостеприимством. Или даже ты сам...       Сказала — да так, что понятно сразу: ждёт она у себя не рядовых землероев или стрелков, а кого-то посолиднее и поважнее для Фермы, а ещё лучше — кого-то из детишек солидных да важных ребят. Стерва однорукая!       — О, воительница, я не могу принять твоё приглашение. Видишь ли, работники мои — ленивые свиньи, и без моральной поддержки и пальцем не шевельнут. Мне привезут порох и гильзы, из карьера притащат свинца, но ни одна скотина не почешется и не догадается собрать из них патрон! Что же мы тогда отдадим тебе за чистейшую артезианскую? Хотя я думаю, что сыну Крэкса определенно пойдёт на пользу общение с обитателями Цитадели. А то совсем парень от рук отбился, сил нет! И потом, — прибавил Джекки вполголоса и подмигнул ей, — наши ребята уверены, что вести дело с тобой и с Цитаделью куда приятнее, чем со всякими там отбитыми коллекционерами. Эх, если бы у тебя ещё и бензак был...       Фуриоса молча смерила его тяжёлым взглядом и отвернулась.       — Грузите свинец, — скомандовала она, — да поживее. И подождите наших будущих гостей.       Это она хорошо придумала. Чем скорее воительница уберётся с Фермы, тем лучше будет всем.       Джекки украдкой вытер потный лоб и устало вздохнул: как же всё-таки тяжело говорить с сильными мира сего! Утомительно до жути, ползуны их всех сожри! Фуриоса хуже прочих, её заболтать сложнее даже, чем Калаша. Крэксу придётся смириться с тем, что его сынка отдали однорукой, ведь ей не откажешь так просто, не решишься, просто не осмелишься. Почему? А ползуны её знают, но так даже лучше: Фурия получила союзников и заложника, Ферма воду и в перспективе помощь Цитадели, а сам Джекки прижмёт теперь этого барыгу Крэкса. Печаль хозяина землероек дорогого стоит, может, цену на свинец по особой просьбе снизит, а Джекки, так и быть, вернёт из Цитадели его обожаемого наследничка с ветром вместо мозгов. Когда-нибудь потом.       Тост молча наблюдала за тем, как варбои Фуриосы спешно перетаскивают ящики с патронами и рассовывают их по машинам. Как только закончат погрузку, их пути окончательно разойдутся: Фуриоса со своими бойцами вернутся в Цитадели, а они с механиком Шестернёй, Хоуком и его ребятами останутся на Свинцовой Ферме. Страшно — и в то же время волнительно, как тот побег в цистерне, как запуск ракет во время бунта. Как будто падение в пропасть. Поздно кричать от страха, когда ты уже падаешь, нужно раскрыть крылья и лететь. Выбора всё равно нет.       Бойцы полураспада подвели к «Гигалошади» испуганного парня и девицу с обожжённым чёрным лицом — будущих гостей Цитадели, которые отправятся туда в качестве заложников. Фуриоса кивнула, и их осторожно усадили в машину. Затем воительница обернулась к Тост и её товарищам, шагнула к ним и коротко обронила вместо прощания:       — Удачи вам.       Пожалуй, ничего больше она сказать и не могла бы. Да и не нужно это было, свою задачу они уже знали, а все детали обсудили ещё в стенах Цитадели.       И всё равно Тост тревожилась — необъяснимо, нерационально. Даже если последний из сыновей Несмертного мёртв, Свинцовой Ферме нужно держаться ближе к Цитадели. А значит, ближе к Фуриосе и добрее к её посланцам...       — Хэй, неужели ты боишься местных обитателей больше, чем высоты? Тост вздрогнула от неожиданности: как Лейк сумел так к ней подкрасться?       — Не то чтобы боюсь, — обернулась она к варбою, — но согласись, поводов для опаски хватает.       Парень согласно кивнул:       — Понимаю. Поэтому я здесь, и... как там говорится? Предлагаю тебе союз, во! — осклабился Лейк. — Заметь, всё от чистого сердца!       Тост недоверчиво покосилась на него:       — Почему я вообще должна тебе верить?       — Можешь не верить, но по скалам ты бегаешь лучше меня. Однако здешние ребята этого не знают, тебе нужен кто-то поавторитетнее в помощь. И это явно не Хоук.       — Допустим, но зачем это тебе?       — Ну... — задумчиво протянул Лейк. — Была у меня пара мыслишек, которые надо бы донести до Фуриосы. А тебе до неё ближе, чем мне или Хоуку... Но это уже потом. Пока могу сказать только одно: укатить в Вальгаллу, конечно, здорово, но лучше приехать туда Императором, чем простым воином полураспада. Больше чести, хе-хе...       Тост склонила голову, глядя на него, как на какого-то диковинного мутанта. Слишком безумного даже для засыпанного побелкой бойца полураспада.       — Я помогу тебе побеседовать с Фуриосой и явиться к ней не просто варбоем и даже не героем? А ты за это помогаешь мне... просто выжить? По-моему, нечестный обмен.       — Но-но-но, — скривился Лейк, — не просто выжить! Нет, я тебе предлагаю союз и взаимопомощь во имя Цитадели, Фуриосы и наших с тобой планов в первую очередь. Свинцовая Ферма — гадюшник опасный и непредсказуемый...       — Но пыль слепит даже крыс, — кивнула Тост. — Если я правильно поняла Фуриосу, сейчас у них нет вожака. А это место не хуже Императорского.       — Но ты его мне точно не уступишь. Увы, — картинно вздохнул варбой.       — Нечего тут уступать, — вздохнула Тост. — Сперва нужно понять, что вообще можно сделать. Ни Хоук, ни Шестерня местным не указ, а мы — тем более.       — Пока не указ. А что там будет дальше, мы ещё посмотрим.       Корби не мог дождаться, пока кончатся ящики с патронами и зажигалками. Сколько он их уже перетащил? Больше, чем пальцев на руке, это уж точно. Но груз всё-таки не был бесконечным.       — Давай ко мне последний! — заорал ему Стрип, протирая рукой лоб и размазывая по полосе шрама пыль и сажу.       Сказано — сделано:       — Лови! — Корби закинул жестяной ящик к Стрипу в кузов, который жалобно скрипнул. — Только не развались по дороге.       — Да пошёл бы ты, — вяло отмахнулся от него варбой, а напарник Стрипа демонстративно чихнул в сторону Корби, прежде чем заскочить на крышу. Вот и помогай этим ушибленным!       А впрочем, что с них взять?       — Тоже мне, — буркнул Корби, забравшись в кабину гантрака. Но беззлобно, разве ж можно злиться, когда руки в засаленных митенках уже лежат на руле, а стрелок с прилипалами уцепились за крышу? Когда мотор рычит, и Фуриоса вот-вот прикажет выдвигаться? Когда «Гигалошадь» наконец трогается с места?..       — Эй, наверху! Держитесь там, чтоб не сдуло! — заорал Корби и с хохотом вжал педаль газа. Движок взревел, и машина рванула с места, поднимая клубы рыжеватой пыли. Да, Корби чувствовал, как стучит мотор, точно божественное машинное сердце. И неважно, для кого мчаться по пустыне — что Несмертный, что Фуриоса, разницы нет. Боги не за рулём и не в небесах, истинный бог всегда рядом, под капотом. И Несмертный, и Фурия, и даже сам Корби — пророки его. Все они служат машинному богу, что с рычанием несётся через Пустошь, закованный в сталь, жгущий железо до ржавчины. Машинный бог дышит жаром и пьёт бензак, и члены его истекают мазутом, точно потом. Послушный и дикий — точно приручённая стихия, что так и не смирилась до конца, но должна повиноваться смертным рукам. Его, Корби, рукам! В оскорбительно старых и крепких митенках!       — Ахахаха, в пески! — Крик и безумный хохот затерялись в рокоте моторов и шуме ветра.       Терпкий запах мазей и лекарственных настоев щекотал ноздри. Проветрить бы здесь как следует, да окон в лазарете нет почти, а вентиляцию в отсутствие Фуриосы на всякий случай перекрыли снова. Чем дьяволы пустынные не шутят?       Бродяга — Макс, так его, кажется, звали — не шелохнулся, пока Илва промывала рану на его ладони. Только нахмурился во сне, будто собрался чихнуть. Лекарка только хмыкнула. Несколько часов назад она вычищала из раны гной, песок и прочую дрянь, попутно объясняя Чидо и Щенку-помощнику, что бывает при наплевательском отношении к телу и лишним дыркам в нём. Помощнички соглашались и понемногу зеленели, точно растительность на плантациях, хорошо хоть не запачкали пол в лазарете. Ничего. Раз взялись помогать, пусть привыкают.       Илва ещё раз внимательно осмотрела пострадавшую руку бродяги. Нового гноя не было, рана вроде не собиралась воспаляться сильнее, хотя пропитанную сукровицей повязку пришлось заменить. Хорошо. Но мизинец и безымянный палец уже никогда не будут нормально работать, сколько повязок и мазей ни наложишь.       — Рэт сказал, что ты здесь, — Кэйпабл появилась рядом почти незаметно, по крайней мере, так должно было казаться ей самой. Илва услышала её шаги ещё в коридоре, но не обратила особого внимания. — Ты с рассвета работаешь… Дэг отправила Щенков в пищеблок за обедом, думаю, тебе тоже не помешает…       В голосе Кэйпабл ощущалась смесь заботы и тревоги, но она словно стеснялась прямо заявить лекарке, что пора ей отложить бинты и лекарства, что надо уже отдохнуть и поесть. А стоило бы…       — О, хорошо. — Вувалини кивнула девушке. — Сейчас закончу с нашим попутчиком и подойду.       Кэйпабл нахмурилась:       — Ты и так не отдыхала сегодня. Может, я тебе помогу?       — Уж справлюсь сама, — отмахнулась Илва. — Мне осталось немного. Иди к остальным.       Кэйпабл ещё пару секунд не двигалась с места, лекарке даже на миг показалось, будто она скажет что-то. Но девушка молча кивнула и вышла из закутка. Илва проводила её взглядом — славная всё-таки девчонка, из неё и правда выйдет хороший медик. На лету все схватывает. И заботливая. Иногда, правда, даже слишком, но для юной души это нормально.       Оставалось лишь наложить новую повязку. Повезло бродяге, крепкое у него здоровье. Закончив с ним, Илва сполоснула руки в видавшем виды рукомойнике и только сейчас по-настоящему почувствовала усталость и голод.       На обед целительницы и их помощники собирались в небольшой комнатке, прежде служившей Органомеханику складом. Или, скорее, кладовкой всякого барахла, которое вроде никому и не нужно, но вдруг когда понадобится? Его разобрали в один из первых дней, пустили в дело всё более-менее полезное, отправив в печь или на детали прочий хлам. В комнатёнке даже имелось окно-бойница — правда, настолько узкое, что в него и Щенок бы не пролез. Какой-никакой, а всё-таки источник свежего воздуха.       К приходу Илвы Щенки с едой еще не вернулись. Зато в комнате обнаружился один из воинов полураспада. Вувалини нахмурилась: боец оказался тем самым чудаком с выбитым плечом и бредовыми россказнями. Ну да, пока он на их попечении, ещё вчера Илва устроила ему грандиозную выволочку. Удивительно, но как раз в этот момент чудак пытался с помощью Кэйпабл и Чидо что-то читать в книжке на столе. Детской книжке с выцветшими картинками и крупным шрифтом — и откуда только в Цитадели взялся этот осколок Прежнего мира?.. Илва хмыкнула: интересно, это девушки заставили варбоя учиться или он сам напросился? Скорее второе — чокнутый выглядел сосредоточенным, но не недовольным. В отличие от Дэг, находящейся здесь же. Та косилась на парня с опаской.       — А это ещё что за уроки? — не сдержалась вувалини. Чудак криво улыбнулся в ответ:       — Просто дружеская услуга. Всякие умные и ученые теперь понадобятся не меньше бойцов, я чувствую...       — Избавь меня от своих баек, — решительно оборвала его Илва. Путаные рассказы чокнутого с его попытками изображать пророка уже успели ей надоесть. — Все, школьные занятия окончены, иди давай отсюда. И смотри, аккуратней с рукой, в третий раз вправлять не стану!       Илва и сама не знала, чего ждала от чудака с дурацкой кличкой, и потому совсем не удивилась, что тот, отвесив шутовский поклон, послушно вымелся из столовой.       — Может, не надо было его выгонять? — Чидо взглянула на дверь. — Ему есть тоже хочется.       — Вместе с остальными полудохлыми пожрёт! — Илва была неумолима. — А мы хоть поедим спокойно. Без этих его сказок и предсказаний. Что это он учиться-то вздумал?       Но ответить ни Кэйпабл, ни Чидо не успели — на пороге появилась Старшая Эд, за которой чуть ли не бежали два Щенка-помощника с котелками. Чидо тут же убрала со стола книгу, пока Кэйпабл и Дэг вытаскивали плошки. Овощная похлебка — не самая сытная еда, но в Пустоши ворон не хватит прокормить всю Цитадель, не друг друга же есть? А вот что наверху умудрялись и хлеб выращивать — удивительно. И чертовски хорошо. Хоть и немного его было.       — Ползуны б жрали этих неугомонных — прибавили нам работы! — сетовала Эд, казавшаяся ещё более утомленной, чем обычно. Илва молча кивнула, соглашаясь. Последние сутки выдались не лучше, чем после сбора уцелевших в каньоне. Целительницы постарались оградить от самой тяжелой и грязной работы Щенков и неопытных ещё во врачевании девушек, но им всем пришлось непросто. И как только Кэйпабл и Чидо успели ещё урок чудаку устроить?       — Только бы не повторилось снова… — начала было Дэг, но остальные зашикали, оборвав её на полуслове.       — Не накликай, — покачала головой Кэйпабл. — Не надо.       — Вот именно, — Эд хмуро кивнула. — И давайте-ка ешьте быстрее да за работу. Дел много. А ты, Чидо, раз Щенки за тобой таскаются, отлови нескольких да отправь за едой для наших полудохлых, кормить-то их тоже надо.       — Хорошо, — Чидо кивнула.       — Ладно, мы мало отдыхаем, — заговорила вдруг Дэг, гоняя по тарелке солидный кусок вареного лука. — А Фуриоса вообще всё время чем-то занята! Каждый раз, когда я её вижу, она если не в ангарах и не командует, то в бывших комнатах... — тут она запнулась, — Джо изучает то карты, то какие-то записи. Теперь вот на Ферму поехала, хотя только-только гоняла туда же с отрядом… А ведь её недавно ранили! А она делает вид, что здорова!       Илва не выдержала и чуть улыбнулась уголками губ:       — Похоже, она действительно здорова. На ней всегда быстро заживали раны, но в этот раз вышло даже быстрее, чем раньше…       — Но не может же так быть! — удивленная Кэйпабл аж привстала со скамьи. — Вон, у Макса рука — всего лишь рука! — не зажила ещё, а тут такая рана…       Чидо молчала. Щенки, навострив уши и забыв про миски, уставились на женщин.       — В нашей песочнице часто и от царапины помереть можно, — теперь усмехнулась уже Эд. — Да и не думаю, что бродяга там, в Пустоши, мог нормально обработать рану. С Фуриосой всё в порядке, уж поверьте. Она крепкая девчонка.       Как бы то ни было, Дэг слова вувалини явно не убедили.       — Плюёт на раны, почти не отдыхает, да ещё и лезет в самое пекло, — девушка покачала головой. — Разве это нормально?       — Она всегда такой была. По крайней мере, в детстве, — Илва вздохнула. — Все царапины на ней заживали как на собаке, и спала она мало… Мэри ещё, помню, жаловалась, что только она прилегла, а дочка уже расталкивает, с вопросами пристаёт… Так, а вы чего это бездельничаете? — она сурово взглянула на вовсю оттопыривших уши Щенков. — Поели — так давайте, поставьте воду кипятить, нам ещё тряпки для перевязки проварить надо!       Мальчишки вымелись с явной неохотой.       — Когда ты говорила с той девочкой, — Кэйпабл внимательно посмотрела на старуху, — я как раз рядом повязки стирала. Ты говорила, что мать Фуриосы ей не родная, но почему вы не знаете, откуда она взялась? Ведь она, наверно, должна быть из вашего племени?       Да уж, не зря девчушке имя дали. Вот уж действительно способная душа. И внимательная — запоминает даже мелочи. Илва с досадой вздохнула:       — В том-то и дело, что нет. — Прежде вувалини едва ли стала бы рассказывать эту историю. Но Эд чуть заметно кивнула, а три пары глаз уставились на рассказчицу с живейшим интересом. Да и Щенков они разогнали… — Мэри Джобасса тогда вернулась из пустыни. Ездила на разведку в одиночку, а вернулась не одна.       — Как сейчас помню, — вставила Эд, — за пару дней до того спутник упал…       — Как — упал? — удивленно вскинула брови Чидо. — Я думала, они просто летают и шлют эти… как их… сериалы.       — Так и упал, — Эд махнула рукой. — Где-то в пустыне. Они летают вокруг планеты, но иногда… как бы объяснить… спускаются слишком низко и падают. Так и этот.       Илва качнула головой.       — Спутник, не спутник, какая разница? Грохнулся и грохнулся, главное, что не на нас. Так вот, о чём говорю. Мэри вернулась с девочкой — совсем крохой, ей хорошо если тысяча дней была. Ребёнок как ребёнок, только руки левой ниже локтя не было, и рана свежая, только кровь слишком уж слабо шла... Да и вообще оказалась она слишком бойкой для забытой в пустыне потеряшки. Хотя Мэри, как девочку нашла, наверняка сложа руки не сидела. Джобасса забрала её себе и назвала Фуриосой. Мы удивлялись ещё, почему имя такое странное, но Мэри только улыбалась — правда, грустно слишком. Что и говорить, пророческим имя оказалось.       — Мэри была странная, — Эд отодвинула миску. — Часто уходила в себя, а иногда словно видела что-то из будущего…       — Как Морокун? — живо спросила Чидо, с любопытством подавшись вперед. Эд нахмурилась:       — Перегревшийся на солнце болван этот Морокун! — отрезала вувалини. — И язык у него без костей. Ладно... — Она встала с места, всем своим видом показывая, что пора браться за дело. — Все поели? Тогда давайте, нам ещё работать и работать.       От взгляда Илвы не укрылось разочарование во взглядах девушек, явно жаждавших подобностей. Ничего, если Фуриоса позволит — Илва расскажет им, а пока они с Эд и так многовато наговорили. Главное, чтобы воительница вернулась с Фермы — живая и невредимая.       Свинцовая Ферма осталась далеко позади, и однообразные рыжие пустоши тянулись вдоль дороги. Кое-где их разрывали разноцветные бивни скал — чёрные, бурые или красноватые.       «Точно запёкшаяся на солнце кровь!» — промелькнула непрошеная мысль, когда «Гигалошадь» проскочила мимо очередного пыльного обломка, но Фуриоса отогнала её. Всё было в порядке: переговоры прошли успешно, партию свинца цитадельцы получили, заложники сидели тихо — девчонка тряслась рядом с Фуриосой и варбоем, парень съёжился между двумя конвоирами сзади. Хорошо. Эти двое не выглядели опасными, но перестраховка всё равно не помешала бы.       Конвой возвращался в Цитадель, но Фуриосу не отпускала какая-то неясная тревога. Ну не могло всё пройти гладко и спокойно, как бы ей того ни хотелось. Фуриоса не верила в удачу и ни на миг не позволяла себе расслабиться. Только не сейчас, нет, не раньше, чем последняя машина въедет на платформу, не раньше, чем подъёмник вознесёт всех её людей наверх, под защиту скалистой твердыни.       — Босс, чужаки! — Чей-то отчаянный крик едва прорвался через гул моторов.       Зараза! Чутьё её не подвело.       — Что там? — Фуриоса высунулась из окна, оглянулась в поисках крикуна и заметила прилипал с водовоза. Уцепившиеся за цистерну и кабину парни махали ей свободными конечностями. Один из бойцов на байке сбросил скорость, чтобы выслушать своих товарищей, и тут же прибавил газу, поравнявшись с «Гигалошадью».       — Ребята заметили кого-то в песках... — начал он было, но его перебили.       — Стервятники, что ли?! — крикнули с одной из машин сопровождения. В ответ один из гарпунщиков с цистерны махнул в южном направлении:       — А хрен их знает! Вон там, за дюнами!..       Фуриоса резко обернулась, всматриваясь в рыжие песчаные дюны. Был ли это просто ветер, несущий песок?.. Нет, движение! Совсем немного, на пару секунд, но воительница заметила нечто, без сомнения, являвшееся пустынным вездеходом.       — Сколько их? — обернулась и крикнула она, перекрывая рев двигателя и свист ветра. У парней на цистерне обзор куда лучше, что и говорить.       — Шесть машин, босс! Без шипов, не Стервятники! Но будто нас пасут!..       Фуриоса стиснула зубы. Шесть машин. Плохо. Это уже не такая уж и мелкая банда. И едут параллельным курсом... Даже если не Стервятники — плохо. С юга... Ах ты ж, дьявол песчаный, неужели все-таки газтаунские? И что теперь? Вступать в бой — плохая идея. Груз и заложников нужно доставить в Цитадель, а в схватке и первый, и вторые могут пострадать. Нет уж, не для того заключался союз с Фермой.       Из-за дюн, где дозорные заметили неизвестных, взлетела сигнальная ракета.       — Босс, с севера тоже сигнал! — проорал один из дозорных.       Да, вот теперь они точно влипли в дерьмо. Банда зажимает их в клещи. Оторваться от погони не выйдет, машины перегружены, да и водовоз не годится для гонок. Будь на его месте «Боевой Рог», он мог бы стать для налётчиков серьёзной проблемой, но их тягач не успели обшить несокрушимой бронёй. Увы...       Решение пришло мгновенно. Единственный вариант спасти хотя бы часть конвоя — разделиться. Оставить кого-то и задержать банду, пока остальные уносят ноги и ценный груз. Но что делать с водовозом? Посадить за руль «Гигалошади» кого-то из бойцов понадёжнее и отправить вперёд с заложниками, а самой перелезть за руль тягача? Но это всё-таки не боевая фура, после боя от него останется лишь гора металлолома. Отцепить цистерну — за ней можно будет вернуться позже — и налегке отправить грузовик вперёд? Да, это уже лучше. Цистерну в зубах не уволочь, и не похоже, чтобы у налётчиков был с собой подходящий тягач. Не та машина, чтоб с ней в рейды кататься. «Гигалошадь» тоже придётся отослать, легче вылезти из неё самой, чем перегонять заложников, да и пользы от тачки Дохлого в бою немного. А вот увезти пленников и оторваться от погони она сможет.       Фуриоса обернулась к варбоям-охранникам на заднем сидении.       — Ты, — кинула одному из них, тому, что постарше. Кажется, его звали Кнотом. — Сейчас перелезешь на моё место и поведёшь тачку. Потом рванёшь в Цитадель со всех колёс. Когда доберёшься, передай Эйсу, чтоб держал Цитадель и ждал моего возвращения. За гостей головой отвечаешь, понял?       — Да, босс, — с недоумением кивнул боец, но спрашивать ничего не стал. Главное, чтоб довёз заложников, на остальное плевать.       Теперь надо было разобраться с грузом свинца и водовозом.       — Эй, на цистерне, сползайте с неё! — крикнула она прилипалам. — По моей команде отцепите её, а сейчас помогите перетащить свинец в машину к Корби и на грузовик.       — Босс, мы от них не оторвёмся, даже если бросим цистерну, — буркнул боец на байке.       — Часть машин оторвётся, если остальные задержат налётчиков, — отрезала Фуриоса, — передай водовозу, чтобы скидывал цистерну и тут же поддал газу. Байкеры разделятся, четверо вперёд, остальные останутся. Гантраков у нас четыре, Корби и Стрип поедут вперёд, Дум и Скар останутся со мной.       Нужно было действовать быстро. Пока бойцы перебрасывали ящики с одной машины на другую — им не привыкать, только бы не растеряли половину по дороге, — Фуриоса открыла дверь, отпустила руль, тут же перехваченный Кнотом, и поползла по боку «Гигалошади», цепляясь за неё и живыми пальцами, и железной клешнёй.       Скар подъехал ближе, держась почти вплотную к «Гигалошади», чтобы дать воительнице перебраться на гантрак, затем сбросил скорость и поравнялся с грузовиком. Фуриоса мельком видела, что гарпунщик Дума и напарник Корби всё ещё заняты ящиками. Перекидать свинец с двух гантраков на ходу — задача сложная, но не непривычная. В первый раз, что ли? Бывали нападения на конвои, бывали неудачные рейды... Нет. Какая сейчас разница? Груз должен попасть в Цитадель — и уж точно не достаться песчаным крысам.       Машины неизвестных мелькали за дюнами, словно давали понять цитадельским: стоит попрощаться со свинцом, а заодно с тачками и собственными жизнями.       — Ещё сигнал с севера! — заорал обернувшийся гарпунщик.       — Отрезают нас, босс! — стиснув руки на руле, выпалил Скар. — Сейчас зажмут в клещи.       Военачальница упрямо сжала челюсти.       — Не зажмут, если не будем медлить. Что с грузом?       — Всё, босс! — крикнул с площадки гарпунщик. Гантрак Корби рванул вперёд. Цистерна держалась на последних болтах, и бойцы спешно уносили ноги, перепрыгивая с тягача на машину Дума, кто-то даже прицепился к кабине грузовика. Байкеры прибавили газу, рванув прочь от водовоза. Но медленно, слишком медленно...       — Босс, смотри!.. — Скар указал на юг. Неизвестные наконец показались из-за дюн и теперь мчались наперерез конвою.       Зараза! Пусть водила уводит машину в занос! Если цистерну не отцепить сейчас же, они останутся без водовоза и части свинца!       Будто услышав её, водитель вдарил по тормозам. Грузовик накренился, чудом не перевернувшись задом наперёд, цистерна с грохотом оторвалась, пролетела над гантраком Дума, смяв площадку вместе со стрелком, и понеслась, попрыгала по песку. Вопли бойцов потонули в громе взрыва за дюной — что ж, одним врагом меньше. Хорошо хоть своих болтами не убило. Водовоз прибавил газу, догоняя гантраки и «Гигалошадь». Только бы всё получилось.       — Задержите их! — заорала Фуриоса, высовываясь из машины. Ещё немного, и налётчики будут на расстоянии выстрела.       Что ещё хуже — появилась вторая группа, с севера четыре машины тоже мчали наперерез. Ещё немного, и цитадельские попадутся. Гарпунщик — военачальница даже не знала его имени — махнул рукой:       — Если сейчас отвлечем гадов, то наши проскочат!       Фуриоса не ответила — перебравшись на площадку, она выпрямилась в полный рост, срывая с плеча винтовку. Еще немного, ну!       Вскинула винтовку, выстрелила, целясь в колесо головной машины отряда. Не попала, но со стороны преследователей донеслись вопли.       — Хватайте пушки и пробейте им шины! — рявкнула Фуриоса. - А вы - гоните отсюда на всех цилиндрах!       Умотавшие вперёд едва ли её услышали. Плевать! Главное, чтоб успели!       Крысаны наседали. Два гантрака и пяток байков против целой банды — силы были неравны. Варбои подбили одну из тачек зажигалкой, и та взорвалась, покатившись по дороге. Другая завертелась и завязла в песках, когда гарпунщик Скара прострелил ей колеса. Но всё было зря. Меткий стрелок рухнул на дорогу с простреленной башкой, да и байкерам пришлось худо. Нападавшие готовы были давить их, не жалея ни своих машин, ни чужих.       — Запомните-е-е!.. — Дум резко вильнул в сторону, снося вражескую тачку. Следующий крысюк не успел затормозить, и три машины вспыхнули, окатив Фуриосу запахом гари и раскалённого металла.       Бой был проигран, но налётчики не спешили догонять конвой. Нет, они пытались зажать гантрак Скара, а беглецы с грузом свинца их совершенно не интересовали. Что за?..       — ...однорукая сука там, в тачке! — донесся зажёванный ветром вопль. Фуриоса невольно сильнее сжала пальцы на цевье винтовки. Какого песчаного дьявола?! Им нужен не свинец, им нужна... она?       — Да хрена с два вы нас зажмете, шланги! — шипел Скар, выкручивая руль.       — Босс!.. — выдохнул чудом уцелевший прилипала, указывая на север.       Фуриоса обернулась. Тачек во втором отряде было вовсе не четыре. Просто пятая — здоровенное бронированное чудовище на огромных колесах, — порядком поотстала.       Она узнала машину. «Земледвиг» — других таких монстров Пустошь не видела. Что ж, быстро у него появился новый хозяин...       ...или остался старый! Дыхание перехватило. Макс солгал! Ошибся! Фуриоса вгляделась в человека на троне «Земледвига» — только бы глаза её подвели. Но Скротус с перекошенной бледной рожей и обломком пилы в раскроенной башке ухмылялся, глядя прямо на неё! Сидел на своём машинном троне и ухмылялся, как живой!       Что-то крикнул Скар, а в следующую секунду одна из вражеских машин, разогнавшись, на скорости врезалась в бок гантрака.       Потом была только оглушительная тишина. Разве это возможно? И почему с правой руки словно содрали кожу, а тело болит так, будто по нему от души прошлись монтировкой? Наверно, удар о песок... какой песок?.. Откуда он взялся, она же была в машине?       Внезапная догадка обожгла мозг, заставив резко оттолкнуться от песка. На расстоянии вытянутой руки от машины с неестественно изогнутой шеей валялся прилипала, имени которого Фуриоса тоже так и не узнала. И что ещё хуже, перевернутый гантрак уже окружили машины преследователей, но их хозяева не спешили добивать жертв. Воительница не обманывала себя — сейчас они были лишь жертвами. Только почему эти ублюдки тянули время?       Пошатываясь, Фуриоса поднялась на ноги. Винтовка пропала, да и искать её не было смысла. Но сдаться без боя? Ни за что!       — Вот и ты. — Песок оглушительно громко хрустел у неё на зубах и под ногами Скротуса. Вонь гниющего мяса и крови от его красноглазой туши перебивала даже вездесущий запах гари. Плевать на то, что живая рука плохо слушалась. Плевать, что механическая клешня была помята и тоже едва работала. В кармане ещё лежала отвёртка, и пальцы ещё могли её удержать. Если ударить со всей силы...       — Мразь!       Отвёртка скользнула по локтю Скротуса. Следующий удар сбил Фуриосу на землю.       — Предательница! Ты украла его гарем, забрала его Цитадель, катаешься на его тачке в его броне! Ты убила отца и заплатишь за это! — прорычал Скротус и пнул Фуриосу. Пуленепробиваемая кираса смягчила удар, но треснула, кажется, по всей длине. Что за хрень?!       «Люди не бьют с такой силой, люди не живут с пилой в мозгах!» — звенела отчаянная мысль.       — Думаешь, можешь от меня сбежать? — От нового удара сломанная кираса уже не спасла, развалившись на части. — Нет, я убью тебя, и Кровавый бог получит твою голову.       — Только и умеешь хвалиться?.. — кинула сквозь зубы Фуриоса. Если это чучело собралось её убить, так пусть хотя бы побесится напоследок.       — Заткнись, сука! Ты не заслуживаешь даже лёгкой смерти, — процедил он, пока Фуриоса снова пыталась встать. — Лежать!       В руках Скротуса оказался огромный мачете, увернуться от которого она не смогла. Лезвие пробило грудь насквозь, кроша рёбра. Удар отозвался в голове болью. Слишком высоко, чтобы убить быстро, слишком низко, чтобы можно было выжить. Она могла только корчиться в пыли, приколотая к земле. Вытащить нож! Зацепить онемевшей рукой! Железкой!       — Вернёмся за черепом, когда она подсохнет на солнышке... — донёсся до неё голос Скротуса и смех его прихвостней. Урод...       Окровавленный нож скользил в руке. Лезвие не поддавалось, ослабевшие пальцы не могли его сжать. Время завязло в мутном воздухе, в липкой крови, в густой слюне на губах. Солнце ползло по небу — или и вовсе застыло. Ни дуновения ветра... Запекшаяся кровь точно бурая пыльная корка... Песок на зубах... Привкус ржавчины... Неподвижное солнце в зените... Нечем дышать... В груди пульсирующий комок... Металл скользит и гнётся... Нити режут пальцы... Ничего, кроме темноты...       ...Боли уже не было. Осталась лишь память о ней и о собственном бессилии. Осколки воспоминаний и приглушённый шум — чужие слова, тихие, будто нечаянно подслушанные.       ...в жертву себе же пронзённый копьём...       ...Память о чужой жертве, принесённой ради знания... Сильнейшие знаки, крепчайшие знаки — окрашены кровью... Кровь на копье — кровь на металле, на живом дереве... не таком, как хилые деревца на огородах Цитадели или узловатые призраки из Зелёных Земель — великом Древе, чьи корни сокрыты в неведомых недрах... Не в земле, в переплетении потоков, где чувства и отзвуки смешиваются воедино, будто воды... На границе с великим Океаном, бескрайним, точно пустыня, но дышащим влажной глубиной. Необозримое пространство, кипучий хаос, переплетённый с ветвями, корнями, водами из-под корней... Вездесущий, многоцветный шум, тысячи капель, огней, всплесков, душ — и манящий свет девятнадцати звёзд за туманной пеленой...       ...Другая планета, живая, совсем не похожая ни на Пустошь, ни на Прежний Мир — земля-исток, земля-начало. Память о том, что так и не сбылось. О тех, кого она знала, ни разу не встречав... Пламя неестественных бурь, которые искажают саму твою суть... Ошибка — или всё же потеря... Похищение...       ...Вспомнить о том, кто ты есть и откуда... Кровь сбегает по металлу ржавчиной, течёт по коре, красным пятнает древесину, растекаясь по резаным знакам...       ...Чужой внимательный взгляд, что она чувствует кожей... Она оборачивается, ищет неведомого наблюдателя. Почему-то это кажется важным, безумно важным... Она смотрит в неестественно зелёные мерцающие глаза, взгляд которых ей смутно знаком...       ...Блеск металла — тонких лезвий-когтей. Древо не живое, кровь стекает по серебряной коре... Вместо копья — стальной шип в груди... Рубиновые отсветы на бесчисленных клинках... Отражение чужой боли и страхов...       ...И удивление чужака: «Как?! Неужели ты тоже меня видишь?!»       Крик разбивает наваждение, и чужак проступает из безумного хаоса. Он похож на бледного паука с тонкими механическими конечностями, с когтями-пальцами, со сплетённым из металлических трубок телом. Подделка, жуткая паучье-машинная пародия на человека — и живые, ярко-зелёные глаза на стальном бескожем лице лишь подчёркивают это. От тонких суставчатых пальцев-лезвий разбегаются чуть заметные нити, лишь усиливая сходство с пауком.       — Кто ты? — слова с трудом срываются с губ, но странная тварь лишь качает головой.       — Неважно, пока ещё неважно... — Голос существа похож на шорох песка, такой же бесцветный и тихий. — Когда встретимся снова, тогда и узнаешь. А пока что нельзя.       — Мы не встретимся. — Воспоминания о боли, ноже в груди и разбитом конвое возвращаются, от них обидно и горько. Паутина вокруг рук чужака дрожит, подёрнувшись болезненной лиловой тенью, будто чувствует эту тоску. Странно... — Я мертва.       Слова — признание неминуемого, слова отрезают её от прошлого, от всего потерянного. От поражения и от сожалений. Ничего уже не изменить.       Но механическое существо лишь качает головой:       — Мы уже встречались и встретимся вновь. Для меня в прошлом, а для тебя — в будущем. Ты не можешь умереть сейчас, иначе во всём этом переплетении не будет смысла. Это ещё не настоящая смерть. Так, всего лишь малая.       — А в чём разница? — спрашивает она, уже догадываясь, чувствуя, как мир становится чётче и чуть послушнее.       — Малая смерть — это перерождение, это возвращение в ином качестве. Это изменение, за которое приходится платить всем. Но я так и знал, так и знал, что ты шла именно этим путём! — хохочет жуткое существо, теряясь в бесконечной паутине из радужных нитей, живых, дрожащих — поющих! — опутывающих не только механопаука, но и её саму, точно пыльная буря. Блеск ядовито-зелёных глаз теряется, и ей больше не за что уцепиться...       ...Время вернуло свой ход, и она вынырнула из песка и пепла, засыпавших её с головой.