Надежда над горизонтом

      — Ничего не выяснили, босс, — прогудел подпиравший стену полутемной комнаты Шестерня. На совете, собранном почти сразу после приезда воительницы, он, наверное, предпочёл бы привычно отмолчаться, тем более ничего полезного он рассказать не мог. Да и ни у кого из посланников Цитадели, что собрались при тускло-жёлтом свете ламп на верхнем этаже ангара, в стихийно возникшем штабе, не было добрых новостей. — Народу много, пойди найди тут крысу! Местных трясти бесполезно, никто ничего не знает. Если только вон Джекки спросить…       — Конечно, я-то всю шантрапу наперечет знаю, — огрызнулся было тот, но под взглядом Фуриосы все же сбавил тон: — Я не нарушаю договор, Фурия, но всё, что я знаю — в день твоего прошлого приезда ушла группа пустынных торгашей.       Фуриоса молча смотрела на своих помощников, переводя взгляд с одного на другого. Эх, если бы решить все проблемы, причиной который стал Скротус, было бы столь же легко, как и раздобыть запасной протез! Увы, у неё не всегда была возможность подготовить себе обходной путь. Да и что тут сделаешь? Можно только ждать и оставаться настороже. Свинцовая Ферма притихла с приездом конвоя из Цитадели, и хоть обстановка и была спокойней, чем при заключении союза, все понимали: успокаиваться рано. Люди привыкали к новым порядкам, но расслабляться не стоило: Газтаун подобрался слишком близко. Поиски предателя так ни к чему и не привели. Кто бы ни сдал Фуриосу и её людей Скротусу, он хорошо спрятался. Скорее всего, его давно уже не было ни на Ферме, ни в Цитадели.       — Гастролер, — коротко бросил Макс, до того молчавший. Пока что он не уходил из Цитадели — может, внял разумным доводам. Нынче Пустошь стала куда опасней для одиночек. А для правительницы ещё один опытный боец в составе конвоя точно не стал бы обузой.       — Гастролер, — согласился Хоук. — Один раз показался, как увидел сигнал, помчался докладывать. Может, у нас ещё таких гастролеров как ползунов…       Фуриоса с раздражением кивнула. Ей отчаянно хотелось нагрубить Джекки, но она пока сдерживалась. По крайней мере, пыталась.       — Ещё бы, к вам проползти — особого ума не надо. Не поселение, а перекрёсток на Дороге Ярости!       — Попрошу… — возмутился было Джекки, но Фуриоса не дала ему закончить.       — А впрочем, без разницы. Придётся работать с тем, что есть. Надеюсь, в этот раз никакой крысюк не побежал доносить Скротусу обо мне?       — Не побежал, босс, — ответил вместо него Хоук. — В этот раз местные почти никого не впускали и не выпускали ни перед твоим приездом, ни теперь. Ну кроме одного подозрительного хрена…       — И даже этот, как твой боец сказал, подозрительный хрен никуда не уползал без соглядатаев. Видишь, Фурия? Мы учли свои ошибки! — Джекки наконец взял себя в руки и ухмылялся с прежней наглостью, сверкая зубами и патроном. Вдруг он картинно закатил глаза и хлопнул себя по лбу: — Я совсем забыл! Этот подозрительный хрен очень хотел с тобой встретиться. Правда, он, кажется, из газтаунских, не думаю, что это хорошая идея… Как бы чего не вышло…       Фуриоса усмехнулась: Джекки побаивался. И не зря: Свинцовой Ферме не выжить без союзников, и сотрудничество с Фуриосой для местных куда предпочтительней Скротуса и его головорезов. «Подозрительный хрен» мог равно оказаться как перебежчиком, так и засланцем, явившимся с дезинформацией. Или даже с целью покушения. А впрочем, к песчаному дьяволу! Если чужак и пришел её убить, то не он первый.       — Хочет — встретимся, — отрезала военачальница. — Послушаем, что он скажет.       — Но, Фурия, он говорит о встрече один на один! — предпринял еще одну попытку запротестовать Джекки. Макс дернул плечом:       — Выставить охрану у двери, — предложил он ровно. — На крайний случай.       — Так и сделаем, — кивнула ему Фуриоса. — А вы все передайте своим ребятам: как только этот ваш подозрительный хрен объявится, пусть отправляют его сюда.       — Наёмник, — уточнил Хоук. — Я велел ребятам за ним приглядывать. И девчонке этой, Тост — от неё он меньше всего будет ждать подлянки. Вообще-то я могу узнать, вернулась ли уже разведка, — предложил боец. Фуриоса смерила его коротким взглядом и согласилась:       — Хорошо, иди.       — Главное, чтоб не в бурю, — внезапно заметил Макс. Коротко и непонятно. Слишком многозначно. Больше похоже на очередное предсказание Морокуна, чем на что-то дельное.       — В смысле? — переспросил Хоук.       Макс устало вздохнул.       — В прямом. Надеюсь, не придётся откапывать этого наёмника из песка.       Да уж. Нашёл время поострить. Хотя кое в чём Макс был прав: с погодой творилась откровенная хрень. Чем дальше, тем чаще случалось ненастье. Пустошь как будто взбесилась вскоре после смерти Джо. Эх, если бы Дохлый действительно мог управлять бурями и оставил хоть какие-то намёки, как… Увы, время сказок про божков прошло.       — Пойду-ка и я, — подал голос Шестерня. — Не то и впрямь нагрянет очередная буря. Не хочу, чтоб меня тут вместе с вами засыпало.       — Если ветер и впрямь подымается, нужно разогнать этих свиней… — тут же засуетился Джекки.       — И найти наших дуриков, — поддержал его Хоук.       Фуриоса кивнула.       — Расходимся. И посмотрим, чего хочет от меня этот ваш хрен газтаунский.       К тому времени, как Хоук отыскал наемника, остальные расползлись. Буря надвигалась, предстояло разогнать людей и позакрывать вентиляционные шахты, чтобы их не засыпало.       Когда чужак показался на пороге, Макс тоже покинул комнатушку, но Фуриоса слышала, что и он, и Хоук остались за дверью. Решили подстраховать правительницу на всякий случай — славно, если что, их помощь будет кстати. Наёмник — рослый тип в капюшоне и сдвинутых на лоб защитных очках, — по-хозяйски уселся на шаткую табуретку напротив Фуриосы, положил руки на столешницу, словно демонстрировал свои добрые намерения. Похоже, охрана за дверью ничуть его не стесняла.       — Итак… — начал он, чуть улыбнувшись уголками губ, — Железная… Госпожа?       — Мне передали, что ты очень хотел со мной встретиться. Прямо-таки жаждал, — проговорила Фуриоса, выделив последнее слово.       — Твои бойцы преувеличили мою заинтересованность. — Выражение лица наемника не изменилось. — Хотя ни к чему юлить. Мне есть, что рассказать полезного тебе, воительница. Вопрос в том, что ты можешь предложить взамен.       Что она ему предложит?! Каков наглец!       Сдерживаясь, чтобы не выдать своего гнева, Фуриоса чуть заметно прищурилась. Похоже, наёмник слишком много о себе возомнил.       — Я подозревала, что придётся иметь дело с торгашом, но надеялась разочароваться… Увы, сделки с хренами придорожными я не заключаю. Обратись лучше к Джекки. Уверяю, он будет рад сотрудничеству, — нарочито мягко протянула она.       Наёмник, похоже, превосходно владел собой. На миг в его взгляде что-то промелькнуло, но только на миг, и наглец продолжил, как ни в чём не бывало:       — Вот как. Не думал, что Железную Госпожу не интересует обстановка в Газтауне и то, как она связана с бурями.       — Вот как?       Фуриоса со скукой посмотрела на него, надеясь, что наёмник выдаст ещё хотя бы крупицу информации.       Наемник чуть подался вперед, резко посерьезнев:       — Сейчас любому ползуну ясно, что нашу помойку вот-вот основательно встряхнет. И, к сожалению, выбор, кто встанет во главе всего этого, невелик: ты или Скротус.       — Допустим, это я и без тебя знаю. Что дальше?       — А если я скажу, что Кровавый Бог, которого славят Скротус и его шестёрки, не совсем пустой звук?       — Скротус откопал себе тачку с мотором помощнее, покрасил её в красный и теперь поклоняется как богу?       Наёмник чуть склонил голову вбок, словно изучая собеседницу.       — Откопал. Но не тачку. И если говорить о нём самом — много ли ты видела людей, выживших с такой раной?       Отлично. Скротус нашёл что-то важное и, вероятно, опасное для Цитадели. Кроме того, это что-то может быть связано с бурями и его неубиваемостью. Случайно наткнулся? Или?..       — Немного, но достаточно, чтобы усомниться в таком чуде.       — Я сам видел не раз живучих ребят, воительница, — возразил наёмник. — Но не таких. Я своими глазами видел его раскроенный череп, а на следующий день рана зажила. Обломок пилы, правда, врос намертво.       — Хм, значит, ты достаточно близок к нему, чтобы видеть подобные чудеса? — улыбнулась Фуриоса, мысленно кивая: хрен действительно оказался газтаунским. Правда, непонятно, зачем пришёл сейчас к ней. Втюхать ей пару удобных для Скротуса сплетен или… или и впрямь хочет предать прошлого господина?       — Верно. Хоть и не так близко, как Випера или Помойка.       А не тот ли это самый наглый наёмник, который видел Макса и не сдал его Скротусу? Кто его знает, но вырисовывается нечто крайне любопытное.       — Тогда почему ты здесь? — Прямой вопрос, которого едва ли ожидал наглый чужак. Тем не менее, он не стал дергаться или юлить. Прямо взглянув в лицо Фуриосе, он ответил:       — Потому что Скротус — чокнутый, а после того, как обзавелся пилой в черепе, свихнулся и озверел окончательно. Все, что имеет для него смысл — резня ради резни.       Такой откровенности Фуриоса не ожидала. Она думала, что ей придётся долго расспрашивать наёмника, а тут он сам во всём признался. Интересно…       — С чего я должна тебе верить?       — Ты не должна мне верить, — он усмехнулся. — И я был бы удивлен, поверь ты мне с ходу на слово, Железная Госпожа. Но разве разведчики не докладывали тебе о том, что происходит в Пустоши? Или они еще не натыкались на поселения, в которых побывали ребята Скротуса?       — И что же там происходит, в Пустоши?       — Скротус и его приближенные практикуют обряды с жертвоприношениями. Но, как ни крути, население Газтауна они особо трогать не могут, ненависть может и пересилить страх. Поэтому об этой милой черте правителя и его приближенных в городе знают немногие. Теперь отряды Скротуса вырезают людей за пределами Газтауна. Не только ради хабара, но и чтобы лить кровь во имя своего божка.       —…и эти жертвоприношения как-то повлияли на его бессмертие и на песчаные бури? — полувопросительно продолжила Фуриоса. Даже если наёмник притворялся и лгал, делал он это очень хорошо. Либо сам верил в собственные слова. Но были ли они правдивы?       — Можно и так сказать, воительница. А может быть, дело в другом. Однажды я обнаружил интересное место, но больше к нему не подпускали ни меня, ни других ребят, кроме самых близких дружков Скротуса, — наёмник усмехнулся. — Так что ты теперь скажешь о моей информации?       — Звучит занятно.       — Газтаун нужен тебе, верно? У тебя есть вода и свинец, но без топлива твои тачки не поедут. Я готов поделиться информацией, и всё же не хотелось бы получить в награду пулю в башку или нож в горло.       — Жаль, что ты столь невысокого мнения обо мне, — покачала головой Фуриоса, хотя прекрасно понимала его опасения: предавший старого хозяина без зазрения совести предаст и нового, окажись тот слишком доверчив. Если, конечно, он действительно предаёт…       — Всего лишь разумная осторожность. Хотя выбор у меня невелик — как я уже сказал, Пустошью будешь править либо ты, либо Скротус. И сынок Дохлого Джо меня не устраивает.       — И что же ты хочешь за всю информацию? — Фуриоса была уверена, что наёмник не расскажет всё, что знает в любом случае.       — Я предлагаю тебе не только информацию, но и службу, — ответил наёмник без тени насмешки. — Но не собираюсь становиться расходником вроде твоих «Запомните меня!». Мне нужны гарантии относительной безопасности.       Фуриоса посмотрела на него внимательно, взвешивая всё, что успела услышать. Если наёмник действительно хочет служить ей, она может получить умелого и знающего воина — иные в Пустоши не выживают в одиночку. Разумеется, разбрасываться полезными союзниками она не станет. Если же он засланец от Скротуса, то обещанием можно будет и пренебречь. Главное, не спускать с него глаз.       — Что ж, это я могу тебе пообещать. Мне как раз не хватает союзников, которые сгодились бы на большее.       Наёмник несколько секунд внимательно смотрел на Фуриосу, после чего кивнул:       — Значит, мы договорились. Не знаю, как теперь у твоих людей принято присягать на верность. Я даже не могу вручить тебе свое оружие, так как его забрали твои ребята на входе.       — Это не нужно, — отрезала Фуриоса, — я предпочитаю, чтобы свою верность люди доказывали реальными делами. А оружие тебе вернут, как только оно потребуется. Тебе придётся поверить мне, а я в ответ поверю тебе. Что думаешь, уважаемый?..       — Якир, — наемник коротко склонил голову, представляясь. — А теперь — информация о чем интересует тебя в первую очередь?       — Бензак пригнали?       Это приветствие встретило прибывших на Свинцовую Ферму пустынников. Разумеется, перво-наперво торгашей обыскали, изъяли оружие и только потом пропустили в поселок, куда ж без этого? Впрочем, сверх меры не усердствовали, пустынники и так привезли на двух грузовиках столько бочек с бензаком, что Свинцовой ферме его хватило бы надолго. Если б не вся эта хрень с Газтауном — может, и не пришлось бы выворачиваться, нормально бы торговали. Но сейчас торговцы, решившие продать топливо людям Фуриосы и ее союзникам, серьёзно рисковали. А тут — привезли разом и много, да ещё и осмелились ехать перед бурей.       — Порядок, — предводитель группы соскочил с подножки грузовика. — Всё как и договаривались.       — Неплохо для начала, — охранник расплылся в улыбке. — Давайте, я покажу, где встать. Уж извиняйте, но пока буря не пройдёт, с делами никак. Сами-то как не постремались ехать?       Ветер и впрямь набирал силу, поднимая в воздух все больше песка, кое-где закручивались и змеились по земле крохотные смерчи. Заканчивать бы с расшаркиваниями, пока не налетела туча пыли…       — Да кто ж знал-то? — посетовал торгаш. — Буря мигом собралась, до вас было ближе, чем до укрытия.       Охранник понятливо покивал, поправил сползшую на глаза повязку.       — Да, Пустошь как взбесилась. Так, давайте, заворачивайте вправо, под навес. Там переждете, потом будем решать дела с обменом.       Тяжёлые ворота остались позади. Вокруг — тишина и безлюдье, только ветер гнал облака пыли. Пока ещё небольшие, но скоро Ферму накроет буря. Осталось только провести пустынников к какому-никакому укрытию.       — Ещё б с Фуриосой потолковать, — вдруг заговорил один из торгашей. — Может, и с ней бы столковались об обмене. Водичка-то из Цитадели всё лучше, чем из источников…       — Удачливые вы засранцы, — охранник хмыкнул. — Она как раз на Ферме, может, и с ней после бури сторговаться сможете.       Услышав это, предводитель пустынников оживился:       — Да? Неплохо бы! А где искать-то ее, приятель, не знаешь?       — А прямо от ворот, пока не упретесь в длинный ангар. Там внизу гараж, а наверху наши главные себе что-то вроде штаба сделали…       Охранник отвернулся от торговцев, словно надеясь увидеть ангар через стену какой-то халупы.       А потом он умер.       «Торговец» вытер нож об одежду проводника. Что за идиоты! Увидели «бензак» и обрадовались. Будто и не знают, как ножи прятать, чтоб при обыске не нашли… Видать, все нормальные вояки заглохли в погоне. И главное, этот горе-страж выдал местонахождение Фуриосы тем, кто пришел сюда по её душу!       Его товарищи деловито принялись за распаковку «груза». Днища бочек на самом деле вынимались, и скрывали они не бензак, а людей. И оружие. Несмотря на не самую удобную в условиях Пустоши транспортировку, бойцы не выказывали никаких признаков дискомфорта и были готовы к бою. Ещё бы! Диверсантов отобрал сам Несмертный Скротус!       На утоптанную и укатанную колесами землю спрыгнул истинный предводитель отряда — худой и высокий, с жуткой маской из человеческих скальпов. Несмотря на весьма нелестное прозвище Помойки, дураков смеяться над ним не находилось.       — Буря вот-вот налетит, — он принюхался, словно почуявший жертву хищник из мира до войны. — Мы вернемся в Газтаун с головой однорукой суки. А на Свинцовой Ферме раз и навсегда запомнят, что бывает с предателями! Сначала подорвем штаб Фурии, потом — режьте все, что шевелится! Нас запомнят и люди, и боги!       Ответом ему не были фанатичные вопли. Сегодня Пустошь услышит достаточно криков, а пока что — лучше не шуметь.       Этот Якир оказался на редкость полезным подарком от судьбы. Удивительно, но Фуриоса не сомневалась в его словах: пусть сведения казались невероятными, Якир действительно верил в свои слова. Якир не был фанатиком или идиотом, хоть принесённые им вести и были чудны. Странно — и в то же самое время опасно. Пустошь редко преподносит такие подарки, ещё реже они не оборачиваются неожиданной подлянкой.       Что ж, если Якир встретился ей столь вовремя, стоит ждать подвоха. Если не от него самого, так от Скротуса или…       Здание сотряс удар, грохот врезал по ушам, в первую секунду женщина даже не поняла, что произошло. Только что её швырнуло на пол, и… Время точно замедлилось, Фуриоса попыталась оттолкнуться и вскочить на ноги, но на неё обрушился потолок. Груда досок, кое-где обитых жестью, погребла её под собой.       Кажется, на какой-то краткий миг ее оглушило.       Кажется, где-то кто-то закричал.       Военачальница дернулась всем телом, чтобы вырваться из-под завала. Какая-то дрянь острым краем уперлась в спину, но гребаные доски поддались. Стало чуть свободнее. Что за труха? В стороне кто-то отчаянно кашлял. Нет, сейчас не время, сейчас главное — выбраться… Что это было, взрыв?       Она почувствовала, как разум заволакивает ярость. Взрыв. И рвануло, похоже, точно под штабом. Ну, сложим дважды два, что это было?!       Злость придала сил. Раскидав труху и доски, Фуриоса наконец освободилась, в кровь разодрав руки. Боли не чувствовала — только поднимающуюся волной злость и желание добраться до тех, кто это сделал.       — Эй, вы там живы?! — сдерживая ярость, заставила себя кинуться на звук. Охранники? Не успевший далеко уйти Якир? В любом случае, надо им помочь, надо вытащить их из-под завала.       Сначала помочь своим людям — а потом уже идти за головами врагов. Сначала помочь, несмотря на жгучую злобу.       Стон раздался откуда-то из кучи, глухая ругань и сдавленный окрик с другой стороны:       — Нога застряла, зараза… Ничего, выберусь.       Тот, кто застонал, не откликнулся, если и жив, то ранен — крутилось в голове, пока Фуриоса пыталась вытащить белеющее под хламом тело. Обломки скользили под пальцами, запах своей и чужой крови щекотал ноздри. Ещё чуть-чуть, и разглядела бедолагу. Хоук. Ему крупно не повезло. Боец вроде дышал, но по бритой башке текла кровь, а правая рука вывернулась под неестественным углом. Фуриосе хотелось выругаться в голос, но она лишь сжала зубы: как минимум, за одну жертву ублюдки из Газтауна ей ответят.       В том, что взрыв устроили подручные Скротуса, Фуриоса не сомневалась. Кто ещё-то?!       Ну ничего, очень скоро она до них доберётся… Если они первые не сунутся в остатки разрушеного штаба.       Неподалёку раздался чужой смех.       Враг рядом. Это было очевидно — едва ли оказавшиеся под обвалами бойцы и работяги стали бы смеяться. Подрывники явились добить выживших. Словно в подтверждение этой мысли внизу хлопнул одиночный выстрел.       Удержать ярость было сложно. Но идти у неё на поводу не стоило. Фуриоса должна была помочь своим людям и разобраться с подрывниками, а не получить пулю в голову. Выдохнула и снова вдохнула, стараясь мыслить трезво. Враги были рядом. Что самое паршивое — она не знала, сколько рядом врагов, но сама, похоже, осталась против них одна. Хоук в отключке, Макс за дверью... А Якир?       — Эй, наемник, — окликнула военачальница негромко, — живой?       — Живой, — послышалось со стороны завала, занявшего полкомнаты. — Дьявол песчаный! Тут балка, попробую выбраться…       — Давай быстрее, — коротко бросила в ответ. Наверно, стоило помочь живым, разгребая завалы, но времени не было.       — Смотри-ка, ещё один не сдох! — послышался голос за дверями. Про кого они? Макса? Нет, говорили явно дальше.       Не без труда перебравшись через завал, Фуриоса спрыгнула в подобие коридора на первом этаже. Спуститься по лестнице не рискнула — после взрыва склепанное из металлолома исчадие держалось на одном честном слове.       Приземлилась она тихо, чудом не задев остатки местного барахла — на первом этаже раньше хранили технику, какие-то запчасти и прочий полезный хлам. Его остатки вперемешку с обломками досок и металла предательски хрустели под ногами, пока Фуриоса кралась через пыльный полумрак, но чужаки, кажется, не заметили её приближения. Всё их внимание было поглощено трупами и ранеными, которых ублюдки Скротуса вытаскивали из-под завала. Они никуда не торопились — нагло собирали свои трофеи, отрезали и отрывали головы мертвецов, сдирали с них лоскуты кожи. Как будто не находились на вражеской территории. Как будто уже чувствовали, что победили.       — Этому руби башку сразу, он и так не уползёт!       Один из ублюдков пнул ещё живого человека, стонущего от боли, кажется, рабочего, опустился на колени и с мерзким хрустом разрубил ему горло. Кровь брызнула на пол, сам говнюк вцепился в голову и крутанул её, окончательно ломая позвонки.       «Лети!» — почудился бесцветный шёпот в ушах.       Дрожа от ярости, Фуриоса кинулась вперёд.       Запахом крови было пропитано всё. Кровь блестела на ножах, на руках и мордах газтаунских ублюдков, которые даже не успели понять, что умирают. Первый с хрипом сполз на пол, когда удар перебил ему горло, второй с пробитой головой рухнул на обезглавленный труп.       Но не их искала Фуриоса. Она выцепила взглядом тощего типа в маске из содранных скальпов. Похоже, именно он командовал этим сбродом.       — Снесите суке голову! — рявкнул главарь, видимо, все еще уверенный в своей победе.       Рано.       Один из головорезов вскинул ружье. Слишком медленно. Рывок, удар наотмашь — и боец отлетел к стене, словно тряпичная кукла. Шея вывернулась, точно перекрученный обод. Это — за бойцов из того конвоя.       Фуриоса выхватила нож. Отскок, разворот, удар. Заход за спину. Лезвие ножа распороло горло газтаунцу.       За тех, кого эти подонки успели перерезать здесь и сейчас.       — Берегись, Фурия! — голос справа. Выстрел. Дробь стёрла с лица одного из головорезов фанатичный оскал — вместе с лицом. Краем глаза Фуриоса заметила Якира — потрёпанного, но уже с дробовиком. Плевать, откуда. Главное сейчас — что он на стороне воительницы. Кажется, Макс тоже здесь…       Неважно. Союзники отвлекли чужаков, дали шанс достать главаря. Урод отшатнулся: в его движениях уже не было прежней уверенности. Он успел выхватить револьвер, но через мгновение выронил его, заорав от боли — нож Фуриосы по рукоять вонзился ему в живот. Враг дернулся, она рванула оружие вверх — крик главаря захлебнулся в крови. Фуриоса отшвырнула его прочь со всеми вывалившимися потрохами.       Это — за всю кровь ее людей, которая прольется в этой войне.       Ещё двое рядом, в дальнем конце ангара. Фуриоса усмехнулась: хотели сбежать после смерти вожака. Не успели.       Выстрел Якира — или Макса? — заставил их залечь за кучей хлама. Зря. Ей хватило пары мгновений, чтобы оказаться рядом. Первый хотел защититься. Удар, и чужой нож выпал из сломанных пальцев. Её собственный — вонзился в глазницу врага.       За тех, чьи черепа тащили Скротусу из Пустоши.       Второй рванулся прочь. Напрасно. Нож вошёл в шею раньше, чем говнюк сделал хотя бы шаг.       За Хоука.       Тяжело дыша, Фуриоса огляделась. В пропахшем кровью и гарью ангаре больше не было врагов. Ублюдки кончились! Слишком рано!       Она прислушалась. За стуком сердца разобрала шум и стрельбу на улице. Конечно же, не могла же вся банда пойти за ней! Только не мясники Скротуса.       — Помогите Хоуку! — бросила Фуриоса через плечо Якиру и Максу, а сама кинулась наружу. Туда, где ещё шёл бой.       Лейк не терялся в догадках, когда услышал сначала хлопок взрыва, а затем шум боя. Он ещё не знал, что произошло за дверями мастерской, но уже понимал, что придется повоевать. На Свинцовой Ферме враг. Потом будут разбираться, кто и зачем — сначала бы отбиться. И… Да, это отличный шанс испытать «огневку».       — Что за хрень? — Тост, тянувшая проволоку, обернулась. Лейк хотел было напомнить ей о том, чтобы она не забыла отжечь моток после того, как протянет проволоку через почерневшую от старости доску, но вовремя остановил себя.       — Бой, — ответил Лейк коротко. — Я пошёл.       Подхватив ружье и «огневки», он не удивился, что и Тост схватила пушку. Отговаривать не стал. Некогда и незачем. Тот, кто не готов защищаться — скорее всего, труп. А Тост — девка боевая, это она показала ещё во время бунта. И везучая. Только везение — оно имеет свойство заканчиваться. Обычно — в самый неподходящий момент.       — Вперед не лезь, — бросил он, полуобернувшись. Сейчас все напускное шутовство слетело с него, как шелуха: не до того. — Держись укрытий — нам пока в Вальгаллу рано, у нас куча дел!       Она кивнула. Тенью двинулась следом, когда Лейк осторожно прокрался в узкий переулок за мастерской. Правильно. Нечего ей выскакивать вперед — боевого опыта меньше, чем у Щенка, а там, впереди, перестрелка… Только звуки боя чуть сместились — и стрельбы стало меньше вроде бы. Зато добавилось воплей — гневных и… испуганных?       Лейк перешел на бег, но возле угла замер. Не спешить, напомнил он себе, у врагов пушки, если вылетит вот так на линию огня — фиговая будет смерть. Тост, не успевшая вовремя остановиться, врезалась ему в спину, но исхитрилась смолчать.       «Молодец».       Осторожно, неплотно прижав к плечу приклад ружья, Лейк выглянул из укрытия: совсем рядом находилась постройка, сейчас послужившая Фурии и её приближенным штабом. Ясно, там-то и устроили заварушку… Варбой ожидал, что мигом окажется на прицеле у неизвестного противника, но его, похоже, даже не заметили. В нескольких метрах от него кипела ожесточенная схватка, но… в рукопашную?       Лейк почувствовал сильное желание протереть глаза. Возможно, он бы так и сделал в других обстоятельствах — не будь сейчас реальной угрозы зажмуриться и будь руки почище. Песок и прочая грязь в глазах — неприятная штука.       — Что за?.. — изумленно выдохнула Тост, также осторожно выглядывая из-за угла. Лейк молча дернул плечом. Он уже понял, что схватку нельзя назвать рукопашной: чужаки, похожие на типичных бродяг Пустоши, пытались отстреливаться. Но фигура, с жуткой ловкостью избегающая пуль и ножей, стремительной тенью металась между ними и убивала. Одного за другим.       Фуриоса.       Лейк наблюдал за происходящим, словно загипнотизированный. Так, говорят, крысы смотрят в глаза песчаных змей, не имея возможности отвести взгляда… Варбой даже не сразу понял, что одного или двух вторженцев скосили пули: из укрытий со стороны Фурии вели огонь два бойца. Одним из них оказался бродяга, недавно присоединившийся к Цитадели, — как там его, Макс? Во втором Лейк с немалым удивлением опознал наемника Якира. Надо же, этот тип с ними. Видать, Фурия предложила ему хорошую сделку, не иначе.       И всё-таки эти двое, хоть и постреливали, а толком ввалить чужакам не могли — велик был риск задеть Фуриосу. Зато вносили сумятицу — правда, Лейк не был уверен, что мечущиеся вторженцы вообще заметили стрелков. Сам он, наверно, не заметил бы. Лейк мысленно одернул себя: потом подумает, что не так с Фурией. Пока что нужно вышвырнуть чужаков задницами вперед.       — Лейк! — громким шепотом окликнула парня Тост, толкнув в бок. — Слева, в проходе!       Засмотревшись на схватку, он и не заметил троих чужаков в простенке между штабом и какой-то хибарой. В том, что это именно чужаки, Лейк не сомневался: местные не вешали на пояса чужие головы. И что еще хуже, Фурия, похоже, не заметила этих двоих. Парень видел, как троица песчаных крыс вскидывает оружие…       «Посмотрим, кто кого!»       — Второй твой, пли! — скомандовал Лейк, не оборачиваясь — сам он мгновенно выцелил того, что шел первым. Впрочем, чем хороша «огневка» — точность для неё не главное. Сноп огня и искр из ствола пересёк переулок и лизнул чужака раньше, чем тот успел пальнуть. Враг завыл: его не просто обожгло, тряпье, в которое он был одет, вспыхнуло как трут. Бросив пушку, он рухнул и стал кататься по земле.       Тот, что был за его спиной, замешкался и поймал пулю в плечо. Тост тормознула, но всё-таки выстрелила и неплохо. Попала, по крайней мере. Третий гад, видимо, струсив, рванул в обратном направлении. Раненый выронил оружие, но Лейк подозревал, что так просто тот не сдастся. Выскочив из укрытия, варбой, несмотря на вскрик Тост, бросился к подстреленному противнику и приложил прикладом по башке. Его ствол Лейк пинком отпихнул в сторону. Связать бы теперь чужака, пока он в отключке… Но рядом ещё один, пытающийся сбить пламя с одежды. А ещё третий их приятель, который не мог удрать далеко.       Лейк бросил ружье болтаться на ремне поперек груди, подхватил с земли чужую пушку и пристрелил недожарка, после чего отпрянул к стене. Но беглец не спешил выскакивать и устраивать пальбу — то ли затаился, то ли и впрямь сбежал. Но лучше перестраховаться и не лезть вперед нахрапом.       — Здесь всё? — Голос, сильный и требовательный, в этот момент показался Лейку оглушительным. Парень опустил оружие и, бросив ещё один взгляд в ту сторону, где скрылся враг, обернулся. Обычно слишком прагматичный для бойца полураспада, сейчас Лейк, глядя на Воительницу, забрызганную с головы до сапог чужой кровью, он испытал странный трепет. Словно не на человека смотрел, а на божество во плоти, до которого Дохлому Джо было как ползком до границы Пустоши, где бы та ни была.       Он мотнул головой, от души надеясь, что не выглядит круглым идиотом.       — Не совсем, Воительница. — Он махнул рукой в сторону возможного укрытия для беглеца. — Один унес ноги куда-то туда. Ещё один, — он ткнул носком ботинка в бок раненого вторженца, — жив.       Только сейчас Лейк заметил, что людей вокруг прибавилось. Подоспевшие бойцы из Цитадели и с Фермы рассредоточились, выискивая притаившихся чужаков. Долго шли, песчаные дьяволы их всех сожри!       Воительница окинула внимательным взглядом пленника и ещё более пристальным — труп его дружка. Тот источал едкую вонь паленого мяса, одежда ещё горела.       — Хорошая работа, — подытожила Фуриоса, жестом подозвала парочку местных и приказала: — Смотрите в оба.       Те кивнули, кинулись исполнять приказ, а воительница снова обернулась к Лейку и указала на поджаренного жмурика:       — Чем это его?       — А, это? — Лейк встрепенулся. Похоже, ему наконец-то выпал шанс показать, на что он способен — если, конечно, Фурия посчитает его идеи полезными. Но они же просто огонь! Варбой похлопал по ружью, все ещё висящему на груди: — Из этого. Точнее, мы тут придумали боеприпас, чтобы стрелять огнем. Это не так круто, как огнемёт, зато топлива не надо. И шмотки запросто поджечь может. И просто шугануть…       Наверно, он говорил слишком быстро и путано и со стороны всё-таки выглядел идиотом… Нет, только этого сейчас не хватало — выставить себя придурком! Но Фуриоса слушала и, стоило Лейку закончить, медленно кивнула:       — Испытаем эту штуку, как разберемся с делами.       На следующие несколько минут Лейк словно выпал из реальности, изо всех сил стараясь не улыбаться. Вокруг суетились — кажется, Фурия приказала прочесать посёлок в поисках недобитков. Варбой был слишком доволен для того, чтобы думать об этом: его выдумку наконец-то оценили! Пусть и пришлось это доказывать в схватке с просочившимся на ферму вражеским отрядом. Ползуны сожри их нежно!       Лейк выпал из грез только после того, как его крепко потрясли за плечо.       — А? Что? — встрепенулся он. Тост тяжело вздохнула:       — Пошли. Нам тут еще участвовать в… — она запнулась, — в уборке.       Лейк оглянулся. Рядом еще дымилась поджаренная вражеская тушка — огонь, ругаясь, сбили подоспевшие работяги, которые теперь с крайне недовольными рожами обыскивали труп. Пленника уже утащили куда-то — может, вытянут хоть что-то полезное. А пока предстояло разгрести мертвячник вокруг штаба и надеяться, что никакая хитрая гадина не спряталась среди завалов.       Результатом налёта, кроме кучи мертвяков, стали два с лишним дня разбирательств, поисков и работы. Удравшего чужака так и не нашли. Когда убрали все трупы, предварительно обчистив их, и разобрали завалы, выяснилось, что беглец как сквозь землю провалился. Всеобщие поиски ничего не дали. Тост подозревала, что среди местных были те, кто помог этому засранцу. Зачем же? Просто потому, что так и не смирились со сменой власти. Глупо, но не стоило недооценивать чужую тупизну — а её было непозволительно много и у врагов, и у союзников. Вроде бы охрана уже крепко получила за то, что пропустила вражеский отряд на территорию… Ведь стоило, стоило ждать от газтаунских такой подлянки! О том, откуда эти песчаные крысы явились, несложно было догадаться — даже если Тост не знала бы, что это выболтал расколовшийся пленник в перерывах между восхвалениями Скротуса и какого-то божка.       Может быть, он и ещё что выболтал, но они с Лейком на допросе не присутствовали и знать наверняка не могли. Приятеля Тост куда больше занимало другое: ещё одно испытание «огневки» оказалось удачным, но самое главное — Фуриоса его изобретение одобрила. Вот так и получилось, что они оба чуть не забыли о другой, не менее важной затее.       — Если бы я знал, что эта тварь изнутри так воняет! — Лейк соскабливал ножом остатки белесого мяса с внутренней части пластины. — Между прочим, если б не солдатики Скротуса, эта сволочь не успела бы протухнуть!       Тост не ответила, крепче сцепив зубы. Только сейчас они наконец-то смогли перейти к разделке вороночника, чтобы сделать броню, и за это время лежавшая в сарае пустынная гадина начала разлагаться. Тост подозревала, что и прежде внутренности вороночника источали отнюдь не запах соланума, но сейчас тушу жука-переростка можно было использовать в качестве химического оружия. Повязки, закрывавшие рот и нос, спасали слабо — когда вороночника избавляли от его замечательного панциря, от вони даже глаза резало. Кое-как содрав пластины и оставив на потом голову и ноги, изобретатели отволокли оставшуюся тушу баграми до мусорной ямы, совсем не уверенные в том, что за это местные их не проклянут. Осталось только отчистить отхваченные в прямом смысле с мясом пластины.       Отирая в очередной раз руки ветошью, Тост с тоской покосилась на канистру с водой. Они с Лейком невозбранно присвоили ее в одном из цехов — для питья эта вода не годилась, но за неимением лучшего помыть руки можно и ей. Но, увы, только после того, как они закончат с отскабливанием. Воды мало, ее нельзя тратить каждый раз. Девушке уже казалось, что за время работы мерзкий запах въестся в кожу намертво, и ни песок, ни драгоценная вода уже не помогут…       — Потом нужно будет еще убрать эти… волоски, — Тост перевернула кусок панциря и осторожно дотронулась до жесткой щетины. — Они колючие.       — Колючие, а для шипов слабоваты, — хмыкнул варбой. — Так что срежем, они будут только мешать. А бронька должна помогать хозяину, а не мешать ему.       Дочистив ещё один кусок, Лейк от души потер его изнутри песком, а потом зашвырнул к остальным «чистым» пластинам. Тост не думала, что такой способ отчистить заготовки изнутри как-то поможет.       — Если получится броня, в деле она так и не проверится, — заметила она. — Враги будут разбегаться от этой вони.       Лейк хмыкнул.       — Ну ты же не думала, что мы прямо так из них что-то будем делать? Если понадобится, возьмем еще канистру. И я достал спирта, — парень нацелился на пока еще целую голову вороночника. — Протрём потом изнутри. Так, основу я достал, нужно будет только напилить эти штуки поудобнее и просверлить, чтобы крепить…       — Напилить? — Тост вскинула брови. — Броня очень крепкая.       — Удар держит, да. Но пока я этого вороночника разобрал на части, волей-неволей заметил, что распилить его панцирь всё-таки возможно. Долго, нудно, тяжело, но можно. Башку точно придется пилить, — он поднял голову жука. — Хм, а из крючков, если выйдет заточить, получатся хорошие ножи…       — Главное, не поранься. — Тост тоже зашвырнула свой кусок панциря к уже очищенным. — Якир говорил, они ядовитые. И да, их два, один нож мой!       Лейк засмеялся, откладывая башку в сторону: с ней предстояло еще много возни, пока же стоило отскоблить панцирь.       — Твой так твой, сестрица, только его ещё сделать нужно! — и перевел взгляд на заостренные ноги твари. — И грабки тоже, может быть, сгодятся… Если получится, то полезная же сволочь эти вороночники! И давай-ка побыстрее закончим с чисткой, — добавил варбой. — Мне уже не терпится приступить к делу.       «Ты живёшь, только пока тебе позволят», — эту нехитрую истину должны были усвоить все Щенки. «Ты живёшь лишь для того, чтобы умереть», — Стигма изо всех сил сопротивлялась этой мысли, ведь прекрасно понимала, ради кого подразумевалась эта смерть.       Во имя Несмертного, что правит Цитаделью.       Мама говорила, что Тима забрали наверх — когда-то давным давно. Что когда-то Тим был, а её самой не существовало. Ни Претти, ни Стигмы. Это казалось странным. Невозможным. Не мог кто-то из её семьи прислуживать Несмертному, унижаясь за воду и жратву. Не могло быть у неё брата, который тоже мазал лицо побелкой и жил лишь до тех пор, пока ему позволят.       Не было никогда у неё брата. Не было у её мамы сыновей. И самой её не было — рыжей пылью рассыпалось имя, засохли на солнце два трупа. Мама — и дочь… Новое имя, полученное от Несмертной, казалось насмешкой. С другой стороны, старуха-лекарка считала его хорошим. Не хуже прочих, как сказала Илва, но ведь ей и Несмертная казалась не хуже прочих! Илва не хотела видеть, что Фуриоса такая же, как Джо. Ну что ж, у каждого свой путь.       Как и у Стигмы. Как и у её товарищей. Выбор был невелик. Вставай и дерись, а будешь лежать — заглохнешь. Не сейчас, не во время дрессировки, но потом. Заглохнешь глупо и бесполезно. Фиговая выйдет смерть.       Удары сердца глухо отдавались в ушах. Пол, на который её в очередной раз сшиб чужой удар, качался. Но сдаться ей не позволили бы.       — Вставай! — И ощутимый тычок ботинком в бок. — На сегодня страдания не закончились!       Стигма хотела зашипеть в адрес Бадди, но сдержалась. Не сейчас. Пусть думают, что она смирилась со всем и приняла свою участь — новое имя, новую судьбу, новую роль. Пусть Несмертная думает, что Стигма живёт лишь до тех пор, пока ей это позволяют, и умрёт за Фурию по приказу.       Однажды Фуриоса поймёт, как сильно ошиблась, но будет уже поздно. И тогда левый локоть Стигмы обнимет новый порез — будущее кольцо шрама.       Нельзя сказать, что нападение на Свинцовую Ферму стало совершенной неожиданностью, несмотря на всю наглость — или непрошибаемую тупость — Скротуса и его головорезов. Сами того не понимая, они помогли Фуриосе: если кто-то из оружейников ещё сомневался, правильную ли сторону выбрала Ферма, то после учинённой резни даже идиотам было очевидно: дружить с Газтауном куда опаснее, чем подчиняться Фуриосе.       Боялись ли правительницу Цитадели после налёта или уважали — было неважно. Дельцы Фермы окончательно присмирели и избегали спорить с ней даже в мелочах. Джекки аж подсуетился и отдал старый сейф с ключом, заверяя, что этот хлам принадлежал Калашникову. Видать, хотел загладить вину за покушение, да только нечем было. Хотя судя по роже оружейника, ему очень хотелось прикарманить содержимое сейфа, и Фуриоса должна была разобраться, что же из калашниковского хлама так заинтересовало Джекки.       В почти пустом сейфе обнаружился странного вида пистолет — потрёпанный, без привычного магазина, устроенный иначе, чем всё оружие, которое Фуриосе доводилось держать в руках. Она не знала, откуда ей это известно, но была уверена: во всей Пустоши не найдётся никого, способного починить и зарядить его. Не хватит ни знаний, ни технологий. Этот пистолет был слишком стар для нынешних людей и слишком сложен. Красивая, но бесполезная игрушка, которую Фуриоса с сожалением отодвинула в сторону. Пошарив в сейфе, она вытащила ещё какой-то свёрток, развернула и разгладила его, чтобы рассмотреть повнимательнее. Пожелтевшая, обтрёпанная по краям тряпица с каким-то рисунком, немного похожая на карту. Знакомые дороги Пустоши, болота, оставшиеся от Зелёных Земель, аэропорт Стервятников, колючие линии гор, тусклые значки, похожие на треугольные скалы Цитадели, воронка карьера на Свинцовой Ферме с кривыми трубами Топливного Города — треугольник силы, который когда-то подмял под себя Пустошь, — и нечто странное в пустыне. Звезда среди мертвых камней и песков, к югу от Газтауна, обведённая непонятной спиралью. Интересное местечко… Что бы это всё могло значить?       Надо будет добраться до тех краёв, проверить некоторые предположения. Если Якир прав, то промедление дорого обойдётся и ей, и Цитадели, и всей Пустоши. Но сначала — бензак, которого и так не хватает. Сначала выбить Скротуса из Газтауна, выгнать из старой норы, а потом уже нырять в неизвестность.       И всё-таки нельзя оставлять сынку Несмертного то, чем он дорожит гораздо больше, чем всем Газтауном. Нельзя дать ему окопаться, нельзя дать передышку, нельзя — но придётся. Иногда приходится отступать на шаг назад, чтобы сделать три вперёд.       Фуриоса убрала карту со странным оружием в сейф и захлопнула крышку. Сначала — самое необходимое. Она развернулась и шагнула за дверь, где её ждали бойцы-телохранители и перевязанный Хоук. — Выдвигаемся, — кивнула она воину полураспада. — К вечеру я должна быть в Цитадели.       Но сейчас у неё оставалось ещё одно дельце.       Работа над броней из панциря вороночника затягивалась. Сначала пришлось потратить немало времени на то, чтобы как следует отчистить хитиновые пластины. Но распилить куски панциря на заготовки и убрать жесткие щетинки оказалось куда более сложной задачей. Впрочем, а кто обещал, что будет легко?       Отложив в сторону разрезанный на две части кусок хитина, Тост устало выдохнула.       — Так мы будем пилить все это еще долго, — посетовала она, отряхивая руки от опилок. — Едва поддается…       Лейк хмыкнул:       — А чего ты хотела? Это ведь будет броня. Броня и должна быть крепкой. — Он вздохнул, рассматривая две готовые пластины. — А вот с этим проблемы. Получается зазор, в него нож без труда пройдет, а заполнить место вокруг больших пластин надо. Так не годится… Можно попытаться их опилить, но потеряем время и материал… Нужно попробовать внахлест, иначе в нашей затее не будет толку.       Пока Лейк рассуждал вслух, Тост принялась осторожно распиливать следующий кусок брони. Несколько частей они решили оставить целыми и использовать для защиты груди и живота, а из сильно закругленных — сделать наплечники. Идея брони, на первый взгляд, была неплохой. Изобретатели, раздобыв огрызок карандаша и обломок доски, даже набросали примерную схему — но воплотить эту идею в жизнь оказалось тяжелее, чем им думалось.       — Крепить тонкими веревками не стоит, — продолжал Лейк, расхаживая взад-вперед по мастерской. — Это будет ненадежно, они сами могут перетереться об края пластин. Возможно, проволокой? Нужно где-то достать ее побольше, хоть мы и успели натянуть немного… Кое-где добавим металл.       — Не выйдет слишком тяжело? — Тост на секунду оторвалась от дела. — Хотя панцирь этой твари по ощущению легкий.       Лейк кивнул.       — Посмотрим, как выйдет. Может, обойдемся и без железок… Хотя я бы кое-где добавил кольчужное плетение, мне тут местные показывали. Значит, понадобится ещё больше проволоки… Хотя железки сильно греются на солнце. И быстро. На грудь и живот лучше будет приделать большие пластины… На спину, пожалуй, тоже. Хотя бы на поясницу.       Он продолжал рассуждать, раскладывая на столе уже готовые пластины. Тост отложила в сторону недопиленный кусок хитина и подошла ближе.       — Я не знаю, как делают броню, но мне кажется, это хорошая идея, — она постучала пальцем по самой большой заготовке. — Смотри, эту и эту пластины можно сделать немного внахлест… как раз прикроют грудь и брюхо, и зазора не будет.       — …а на бока добавим пластины помельче. Можно будет попробовать положить их внахлест, как чешую, — продолжил Лейк.       Склонившиеся над столом изобретатели и не заметили, как в мастерской появилась Фуриоса. От созерцания заготовок и обсуждения они оторвались, только услышав за спинами голос военачальницы:       — Как идут дела?       Оба почти синхронно обернулись.       — Пока что мы в процессе, — честно ответил Лейк и виновато развел руками. — Работа не самая простая, и двух пар рук здесь маловато.       Тост промолчала. Она не знала, даже не могла предположить, как отреагирует на его ответ Фуриоса, слишком странной та стала после бунта… Или раньше? Или она была такой всегда? Тост не знала, но всё же предполагала, что вспышки ожидать не стоит.       И не ошиблась. Воительница смерила их внимательным взглядом и просто сказала:       — Ладно, — она подошла ближе к столу. — Показывайте, что вы придумали. Только быстро.       Мгновенно просияв, Лейк, подхватив со стола нарисованную ими изначальную схему брони, принялся объяснять, что именно и как они собираются делать. Тост пришлось несколько раз поправить его или дополнить, но, кажется, они всё-таки сумели объяснить свою задумку довольно точно. По непроницаемому лицу Фуриосы сложно было судить, понравилась ли ей их идея, но и с ходу отказываться она не спешила.       — Хорошо, что Тост тогда обратила на это внимание, — меж тем добавил Лейк. — А то так и оставили бы эту тварь там… Панцирь у нее легкий и прочный. Если получится…       Фуриоса жестом прервала его и подняла со стола самую крупную пластину. Взвесила ее в живой руке. Усмехнулась, переведя взгляд на схему.       — Действительно, легкая. Что ж, хорошая мысль… Пожалуй, не зря я вас двоих сюда отправила. — Она задумалась ненадолго. — Есть кусок, который не жалко?       Лейк на секунду замешкался, поскреб затылок через бандану, после чего с видом величайшего озарения метнулся ко второму столу, где лежали ещё необработанные куски панциря, и взял один из них. Его он и передал Фуриосе — кривой бугристый кусок хитина с обломанным краем.       Воительница положила его на столешницу и, примерившись, ударила по нему кулаком, резко, но без замаха, как показалось Тост — вполсилы. Послышался скрежет. Тост и Лейк замерли, с тревогой глядя на пластину, когда Фуриоса снова подняла руку.       Пластина уцелела.       Изобретатели почти синхронно выдохнули. Но Фуриоса усмехнулась и ударила сильнее — и теперь протестующе заскрипел уже стол. Послышался треск. Теперь кусок хитина пересекла глубокая трещина.       Тост замерла, снова забыв, как дышать. Бросив короткий взгляд на Лейка, она заметила, что его губы сжались в тонкую линию. Выходит, что они облажались, и броня оказалась ни ползуна не полезной. Но какого песчаного дьявола?! Вороночника даже пули не брали!       — Неплохо, — произнесла вдруг Фуриоса, рассматривая сломанную пластину. Тост удивленно подалась вперед:       — Что?       — Эта штука действительно прочная. Продолжайте, — пару секунд она молчала, после чего продолжила: — Я возвращаюсь в Цитадель. Но сейчас распоряжусь, чтобы вам выделили помощников — продолжайте в том же духе. Доработайте броню и изготовьте запас этих «огневок». Они нам скоро потребуются. Продолжайте в том же духе — и не подведите меня.       С этими словами она развернулась и вышла из мастерской. На несколько секунд воцарилась тишина.       Лейк, до того почти неотрывно смотревший на расколотый фрагмент панциря, поднял голову.       — Ты что-нибудь поняла? — спросил он ошарашенно — Я — нет.       Смешалось всё: буря, песок и пыль из-под колёс, привкус крови в воздухе, чужие крики и чужой страх, столь же яркий, как и два дня назад. Дорога между Фермой и Цитаделью была привычной и после недавнего нападения, наверное, безопасной — Фуриоса сомневалась, что даже у Скротуса хватит сил организовать новую засаду столь скоро. Но расслабляться до конца нельзя было, и все в конвое это понимали. Понимала и Фуриоса, но за рулём почти родного "Боевого Рога", уже подогнанным под новый, более громоздкий и, как ни странно, удобный протез, она чувствовала себя спокойней. Она могла чуть отпустить свалившиеся на неё проблемы — хоть ненадолго, до конца укатанной пыльной дороги — и обдумать всё ещё раз. Взрыв, головорезы Скротуса, бой, слишком медленные и слишком хилые бандиты — Скротус просто не мог отправить за её головой заведомых неудачников! — Помойка, устроенная резня... Скротус вырезает поселения не ради хабара, если верить Якиру. Подручные Скротуса не сливают кровь у недобитков, как донесли ей разведчики, они позволяют ей бессмысленно засохнуть и уйти в песок. Скротус поклоняется своему пустынному божку, льёт для него кровь и собирает черепа. А Морокун видел нечто, несущее с собой бурю, кровь и пламя... Неужели Скротус действительно нашёл нечто настолько чудовищное и жуткое?..       Но причём тут она сама? Как оседлать ту бурю, с который сговорился сынок Дохлого? Почему именно она должна это сделать? Для чего?       Мысли и догадки сплетались, цеплялись одна за другую, за свист ветра за окном, за раскалённые пески и камни, складывались в чудовищный узор. Мотор урчал уже не успокаивающе монотонно, а зловеще и нервно, руль подрагивал под пальцами, будто сам "Боевой Рог" дрожал от страха перед грядущим.       Кровь, отрубленные головы рабочих, труп Помойки... Смутно знакомое оружие в сейфе у Калашникова, но сломанное и пока что бесполезное. Огонь, который теперь будет на её стороне — спасибо приятелю Тост. Хищная тварь, отловленная возле Фермы, броня из её панциря, удар по пластине, которым проверяла не будущий доспех, а саму себя...       И эхом сердцебиения отдающийся в голове вопрос, что давно требовал ответа.       Что же я вообще такое?!       Фуриоса знала, кто может дать на него ответ. Знала, хоть и боялась услышать его. Мама уже не ответит, но Илва с Эд могут знать хоть что-то! Если не они, то больше некому.       Зловещий свист ветра и рокот моторов сменились людским гомоном и лязгом цепей подъёмника, когда пустыня осталась позади и конвой наконец добрался до Цитадели. Однако даже под защитой её скал, высоко над землёй в этот раз Фуриоса не чувствовала себя в безопасности. Не сейчас, когда самым страшным врагом была неизвестность.       Отмахнувшись от Щенка-посыльного и встречающих, воительница со всех ног бросилась в лазарет. Только бы хоть кто-то из вувалини был на месте, хотя бы одна из них.       Распахнув дверь, Фуриоса чуть не столкнулась с Кэйпабл, выронившей от неожиданности поднос. Миски и чашки со звоном покатились по полу — похоже, у лекарок и помощниц только что закончился обед. Или у кого-то из их подопечных, но неважно!       — Где Илва с Эд? — вместо приветствия кинула ошеломлённой девушке. Та едва собралась с мыслями и махнула рукой в сторону кладовки:       — Там, они...       Но Фуриоса её уже не слушала. Она кинулась в указанном направлении, мимо лавок и импровизированных коек, мимо висящих в голубоватом полумраке под потолком пустых клеток, мимо испуганно отшанувшихся от неё теней.       — Илва, Эд, вы тут? — окрикнула их, ещё не добежав до комнатушки.       Обе вувалини обнаружились на месте, как и говорила Кэйпабл. Эд даже успела привстать и улыбнуться уголками сурового рта:       — А, Фуриоса, привет тебе! Как дела на Ферме? — Но тут же её улыбка поблекла, и вувалини переспросила: — Всё нормально?       Зря.       — Нет, песчаные дьяволы нас побери, ненормально! Ничего не нормально! — прорычала Фуриоса в ответ. — Ненормально, что на Ферму от Скротуса припёрлись головорезы! Ненормально, что я их почти в одиночку положить могу! Ненормально, что помню то, чего не знаю! Ненормально, что подогнанный под меня крепёж оказывается мне мал! Эд, я ж сама его подгоняла! Сама! Эд, что я вообще такое?..       Сказала — и точно выдохнула. Точно сама наконец признала все накопившиеся странности. Остановилась, тяжело дыша. Пробормотала вполсилы:       — Если и ты ничего не знаешь... не понимаешь... если и тебе мама ничего не говорила, то кто?.. Кто? Кто я? Мутант? Чудовище? Или что похуже?..       — Тише, — осторожно ответила Эд и кивнула Илве: — Закрой дверь, чтоб никто тут уши не грел.       Она осторожно потянула Фуриосу за собой к столу. Та не сопротивлялась и покорно опустилась на стул напротив лекарки. Когда Эд вернулась и тоже села рядом, Илва вздохнула и наконец заговорила:       — Спрашиваешь, кто ты... Часть нашего клана, часть нашей стаи. По духу уж точно, хоть и не по крови. Мы и сами толком не знали, откуда ты на самом деле, и это было даже неважно, ведь мы доверяли Мэри. Она нашла тебя в пустыне, как она сама нам рассказывала, среди песков и каких-то обломков. Одну, раненую, уже без руки и без сознания. Она привела тебя к нам и назвала своей дочерью, а мы приняли тебя как её дочь. Не скажу, что это было быстрое или лёгкое решение, нет. Но все споры остались позади, и ты стала нашей сестрой, дочерью, а кому-то почти внучкой. Нашей Фуриосой.       Илва замолчала, стиснув в руках тряпичный бинт. Эд не проронила ни слова, да и Фуриосе не хотелось говорить. Несколько ударов сердца царила тишина, и наконец старая вувалини продолжила, глядя куда-то в стол:       — Прости нас, девочка, что не сказали тебе раньше. Не знали, как, да и случая не выдалось. Тогда ты была еще мала, а потом, после твоего плена и возвращения, после смерти Джо не до того было. Да и о чём мы вообще могли рассказать? Что это были за обломки, откуда они взялись, откуда взялась ты сама — я не знаю. И Эд не знает, и никто из нас не знал. Возможно, Мэри, твоя мать, знала или видела чуть больше, но что толку гадать сейчас? Мы ничего не знаем толком...       — Кое-что мы знаем, — внезапно подала голос Эд, — кем бы ты ни была, ты всё равно останешься нашей Фуриосой. Даже если ты мутант или какое-то чудовище, или, как ты сама сказала, что похуже. Меня это не пугало годы назад, а сейчас бояться тем более глупо. Жизнь почти прожита, а если своих же бояться, то и доживать её точно незачем...       Фуриоса даже не представляла, что ей ответить. Она хотела найти ответы — а получила только новые вопросы. И что делать уже с ними, как жить дальше, ей только предстояло понять.       — Ничего, — наконец подняла глаза Илва, посмотрела прямо на Фуриосу и попыталась улыбнуться: — Я так думаю, не человеком ты оказаться не можешь. Ну а если вдруг станется, что ты всё-таки мутантка, уж этот факт мы как-то переживём. Дохлому Джо вон не мешало, что вообще все детки мутантами оказались...       — Это утешает, — выдавила из себя Фуриоса и добавила: — Я пойду, пожалуй. Мне надо всё это обдумать. И... извините, что так ворвалась и напугала.       — Меня не напугала, а вон девчонка немного струхнула, — пожала плечами Эд и демонстративно посмотрела в сторону двери. — Но с Кэйпабл всё будет хорошо, это уж точно.       — Угу, — кивнула Фуриоса и зашагала прочь, чтобы покинуть и кладовку, и лазарет, и остаться наконец в одиночестве. Она почти пробежала мимо койко-лавок и клеток, на ходу толкнула дверь и с размаху врезалась лбом в косяк.       — Ползуны вас сожри! — потирая голову, прошипела она в адрес полудурков, которые довели дверь до такого состояния. Что ни оставь без присмотра, всё к хренам разобьют.