Надежда над горизонтом

      Лейк раздраженно бросил сквозь зубы крепкое словцо. Вот ведь доходягами оказались на проверку эти Стервятники! Даже взять у них толком нечего. Оружие — в основном, что называется, из дерьма и лома. Действенное, если бить исподтишка… Нет, конечно, коломёты — опасная штука, но только на близком расстоянии. Самое оно для типичных стервятничьих налётов на конвои. А броня, хоть и угрожающая, да больше для виду, ну и какая же это защита — так, нагромождение жести и тряпок. Пулю не задержит, пользы от неё — как от стревятничьих же любимых шипов на тачках. Вроде с виду мощно и жутко, а на деле — зачем оно вообще надо? Оружейник ни за что не согласился бы сменить изобретённую им и Тост броню из панциря вороночника на этот хлам.       Но загнанные в угол Стервятники сражались с мужеством обречённых, несмотря на дерьмовую снарягу. Память услужливо подкидывала картины: вот группа Лейка спускается через разведанный на месте провал. Без верёвок не обойтись — дыра в занесённой песком крыше слишком далеко от пола. Внизу — тишина и запустение, да полузасыпанные песком обломки. Как будто люди не бывали в этих местах с самого Конца Времен. Но впечатление обманчиво, и очень скоро цитадельцы убеждаются: они не одни.       …Притворное затишье в один миг исчезло, всё вокруг превратилось в ржавый вихрь. Стервятники хорошо прятались, они всегда это умели. Догадались, скоты, что цитадельцы обнаружат лаз и спустятся там… Укрытия из хлама надежно скрыли их от непривычных к полумраку глаз отрядников. Не было ни криков, ни предупредительной стрельбы, просто в какой-то момент группа Лейка оказалась в окружении.       Оружейник аккуратно переступил через безжизненное тело одного из своих бойцов. Треклятые Стервятники, хоть и отправились на корм ползунам сами, сняли дань с цитадельцев. Двое убитых против восьмерых дохлых дикарей. За счет внезапности, да, и враг ни один не ушёл, но ошибка здорово уязвила Лейка. Нельзя недооценивать врага… Считая самого Лейка, в его группе было семеро бойцов — теперь осталось пятеро.       …Атака со всех сторон разом не выбила Лейка из колеи, лишь злая досада сдавила горло: их окружили — незаметно, легко, как Щенков. Несколько щелчков — и ощутимый удар в наплечник. Хорошо ещё, что Оружейник успел отшатнуться, враг явно целился ему в шею. Диту повезло меньше, дротик угодил ему точно в глаз. Лейк метнулся в сторону, пальнул в ответ в грудь Стервятника. Жестяная «броня» не защитила носителя. Заметив краем глаза движение, Оружейник резко упал на колено, одновременно вскинул пистолет. Ещё один дохлый враг — и ещё один боец из группы Лейка скорчился в пыли, зажимая рану на шее. Сквозь скрюченные пальцы, пятная броню и платок грязно-багровым, толчками вырывалась кровь.       Лейк скрипнул зубами, оглядывая подсыхающие потеки на полузасыпанном песком бетоне. Не будь группа начеку, всё сложилось бы куда хуже. Но если каждая долбаная засада Стервятников будет такой же… Нет. Лейк решительно мотнул головой. Один раз он сглупил, но больше щёлкать клювом не станет. Не хватало ещё, чтобы воинов Госпожи Бурь отделали какие-то доходяги!       И ведь действительно — доходяги же! Короткий бой, несмотря на внезапность нападения, расставил всё по своим местам. Стервятникам не помогли ни наглость, ни бесстрашие, ни знание места. Запредельного нахальства и безрассудной смелости у них всегда хватало, но против воинов Пустоши подземные шиполюбы не выстояли. Люди Фуриосы были лучше оснащены и могли похвастаться опытом схваток с более сильным и опасным противником. Стервятники же всегда лезли в бой с наскока, били исподтишка или брали числом. Не говоря о том, что действовать они привыкли на скорости и на открытой местности, а не сражаться в туннелях. У цитадельцев же хватало опыта боев в замкнутом пространстве. Может, на Дороге Ярости у врага ещё был шанс укусить побольнее, только Стервятники его упустили уже в тот момент, как бросили вызов Несмертной Фурии. Их судьба была предрешена, и дурацкая ошибка Лейка ничего уже не меняла. Стервятникам всё равно сегодня достанется сильнее.       — Вот же… — проворчал Нейт, который вместе с Тост обыскивал убитых врагов, пока остальные посматривали по сторонам. — Даже зажигалок нормальных нет!       — Совсем измельчали, — фыркнул Корби, не отводя, впрочем, внимательного взгляда от туннеля за грудой обломков. — Раньше у них хоть нормальные зажигалки всё-таки были.       — Раньше они грабили всю Пустошь. — Нейт поднялся и демонстративно отряхнул руки — А теперь у них самих чуть ли не последние шины снимают.       Послышались негромкие смешки. Тост тоже поднялась и, явно не разделяя общего настроя, возразила:       — И при этом они нас потрепали.       Смешки стихли. Мгновенно посерьёзневший Лейк обвел взглядом товарищей и негромко, но твердо произнес:       — Вот именно. Мы расслабились и недооценили Стервятников. Хоть у них и дерьмо вместо нормальных стволов и барахла, им нечего терять, и за свою нору они будут держаться зубами. Они, к песчаным дьяволам, знают тут любой закуток! А раз у них мало шансов в открытой схватке, они будут прятаться и нападать, когда мы отвлечемся, так что если не хотите заглохнуть — смотрите в оба! Мы в норе ползунов, и они нам не рады.       Трудно сказать, какое впечатление его речь произвела на остальных, но хотя бы беспечно отмахиваться и спорить никто не стал. Это хорошо — значит, и они понимали опасность. Ещё бы не попалось впереди ловушек, которые они не смогли бы распознать…       — Всё, проверим туннель, и не забывайте про засады.       Сам Лейк искренне надеялся, что подобной подставы больше не случится, но он понимал, насколько эти надежды наивны. Раз Стервятникам не победить, они постараются прихватить как можно больше воинов Пустоши с собой. Может… Нет, наверняка, они засели так, чтобы цитадельцы сами вышли под их огонь. Тогда что делать? Как не угробить группу и не подохнуть самому?       — Стойте. — Оружейник замер, резко обернувшись к остальным. — Стаскивайте с них броню и хоть как навесьте поверх своей, — заменять нормальную экипировку на мешанину жести и тряпок не стоило точно. — Надолго это их всё равно не одурачит, но несколько секунд сможем выиграть.       Лейк ни на мгновение не сомневался, что Стервятники быстро распознают самозванцев, даже если те замаскируются как следует. Слишком многое выдавало в них цитадельцев, поэтому всё, на что рассчитывал Оружейник — небольшая фора, которая позволит хотя бы немного оценить обстановку. И на серьёзную маскировку всё равно не было времени.       Бойцы на скорую руку придали себе отдалённо напоминающий Стервятников вид, после чего двинулись в туннель. Собственная идея Лейка уже раздражала: он чувствовал, что поведение выдаёт их куда надёжнее внешности. Группа шла медленно, практически прощупывала слой песка перед собой — вот уж где легко было спрятать ловушки! Словом, цитадельцы мало походили на хозяев логова, которые прекрасно знали, куда идти и где спрятаны сюрпризы для чужаков. Как они ни старались, а песок все равно шелестел под ногами, хоть звук и терялся среди наполнявших погребенные под рыжими дюнами руины шорохов. Лучи фонарей скользили по выщербленному бетону и ржавому металлу.       Оружейнику здесь решительно не нравилось.       Лейк остановился, жестом велев сделать то же и остальным. Затем обернулся и поманил Тост. Та подошла и молча взглянула ему в лицо, ожидая объяснения.       — Тост, возьми прожектор и давай рядом со мной, — прошептал он на грани слышимости. — Я хочу, чтобы любому, кто сунется нам навстречу, пришлось как следует проморгаться. Джас, ты замыкаешь.       Девушка понимающе усмехнулась. В их группе именно она несла небольшой прожектор, по яркости превосходящий их фонари, и именно он помог бы отыграть ещё несколько секунд. Лишь бы свои за Стервятников случайно не приняли…       Туннель постепенно расширялся; больше становилось и препятствий. Видимо, потому цитадельцы здесь до сих пор никого и не встретили — кто лишний раз станет испытывать судьбу и бродить там, где всё держится на соплях ползуна? Конечно, Стервятники пытались укрепить потолок, но часть обломков громоздилась на полу. Удивительно, как здесь ещё не засыпало всё песком. Лейк тоже предпочёл бы не соваться в этот коридор, но выбор был невелик.       Несколько тёмных фигур, появившихся из-за поворота туннеля, резко остановились, вскидывая руки к лицам, как и рассчитывал Оружейник. Заминка длилась несколько ударов сердца, но Лейку этого хватило, чтобы разглядеть Стервятников — на таких же кое-как замаскированных цитадельцев они не тянули. Поэтому он не мешкал.       — На землю их!.. — начал было и тут же подавился воздухом: одновременно с ним один из Стервятников направил на воинов Пустоши такое неуместное в катакомбах копьё, неправильное, странное…       Оружейнику повезло сообразить, что это вовсе не угрожающий жест.       — Назад! — крикнул Лейк, припадая на колено. — В укрытия!       И одновременно с его словами с копья сорвался ослепительно-рубиновый луч, пронзил воздух над головами цитадельцев и врезался в одну из подпорок. Зловещий скрежет в считанные секунды сменился оглушительными треском и грохотом.       Воины Пустоши успели повидать всякое — от Цитадели при Дохлом Джо до резни, учинённой служителями Кровавого Бога. Макс за свою жизнь в Пустоши успел насмотреться ещё больше, в том числе и на выкрутасы Стервятников, поэтому впечатлился не настолько, как его подчинённые. Тем не менее, он вполне их понимал.       — Дьяволы песчаные!.. Они охренели?! — слегка гнусаво из-за расквашенного в драке носа взвыл Булли, когда отряду наконец довелось как следует осмотреться. Нападение группы Стервятников удалось отразить без потерь и даже серьёзных ранений, пусть враги и дрались отчаянно, и за этот счастливый случай стоило поблагодарить Морокуна. Гадатель с его сверхъестественной интуицией предупредил товарищей за несколько секунд до нападения, тем самым лишив Стервятников главного козыря — внезапности. Оставалось ещё знание этих всеми ветрами Пустоши проклятых подземных руин, только вот и Макс неплохо помнил хотя бы часть норы. Он не забыл, как незадолго до цитадельского плена ещё при Джо заглядывал в логово Стервятников. И невольно ухмыльнулся, вспоминая, как злили этих любителей нарушить негласные законы Пустоши подлянки в их сторону. Воспоминания разбудили застарелую злость и вместе с ней — злой азарт. В тот раз Макс вытащил девочку из лап Стервятников, но в итоге не сумел спасти ни саму Глори, ни её мать — шипастые ублюдки нагнали их и убили обеих. Стервятники всегда считали себя выше остальных, выше любых правил.       Но, одурев от безнаказанности, они совсем забыли о том, что не выстоят против всей Пустоши, стоит кому-то объединить её. Что ж, и само объединение Пустоши до восхождения Фуриосы казалось невозможным.       Собственно, очередное свидетельство отбитости Стервятников отряд Макса и обнаружил, стоило последнему врагу упасть замертво. Наверно, любой в Пустоши знал, что обитатели руин аэропорта не чурались людоедства, более того — специально охотились на пустынников ради пополнения запасов пищи. Темное вытянутое помещение с высоким потолком, где Макс с бойцами наткнулись на один из рубежей обороны Стервятников, не оставляло сомнений в своем прежнем назначении: тюрьма и бойня. Ямы в полу, закрытые решетками, и здоровенные крючья, свисающие с потолка вдоль одной из стен. И несколько больших бетонных блоков, судя по всему, приспособленных под разделочные столы.       Пустошь жестока, каждый в ней выживает как может — так уж повелось с Конца Времён. Но Стервятники в своей кровожадности не уступали череполюбам Скротуса. Даже у Макса свидетельства здешних зверств вызывали отвращение и гнев, что уж говорить об остальных? Живых пленников в ямах-клетках цитадельцы не нашли, зато на крюках болтались выпотрошенные и окровавленные останки четверых бедолаг, которых теперь вряд ли бы смогли опознать даже их друзья.       — Они давно уже охренели, — тихо и очень зло процедил Накс, пнув одного из убитых Стервятников. — А всё оттого, что им до нас ещё ни разу не надирали зад как следует!       По отряду прокатился ропот — знак единодушного согласия, и Макс, глядя на них, понял, что если не удержит их сейчас, трупы Стервятников повиснут рядом с их жертвами в том же виде. Рокатански понимал бойцов, и какая-то его часть точно так же отчаянно желала возмездия. Но бессмысленно мстить мёртвым, тем более, так мстить. Это слишком даже для примера в назидание. И Макс интуитивно чувствовал, насколько опасно пересекать грань, отделяющую большинство обитателей Пустоши от безумных кровожадных тварей. Да, Стервятники не поклонялись Кровавому Богу, как шестёрки Скротуса, но мало от них отличались, и так ли был важен сам факт служения божеству? Макс хорошо помнил уродливых искажённых мутантов, в которых превратилась немалая часть собирателей черепов. И он не думал, что Скроус и его головорезы превратились в безумных мясников-отморозков из-за влияния таинственного Кровавого Бога. Нет, скорее уж злобный божок прицепился к тем, кто готов был залить кровью всю Пустошь.       Поэтому и нельзя уподобляться ублюдкам — не столько из соображений морали, сколько ради своей же безопасности.       — Оставьте их, — жёстко велел Рокатански схватившимся уже за ножи и тесаки бойцам. — Только обыщите.       — Но, босс, ты же сам видишь! — выкрикнул в ответ Булли, указывая на изуродованные тела на крюках. — Они творили это с людьми, с нашими людьми! В нашей Пустоши! Мы не можем этого так оставить!       Ему вторили злые и недовольные голоса других бойцов, сгрудившихся полукругом перед жуткой стеной. Нет, часть отряда, конечно, молчала, но Макс не мог ручаться за то, какие мысли бродили в их головах. Утихомирить. Молодняк срочно нужно было утихомирить.       Как же не хватало здесь Фуриосы с её удивительным даром убеждения!       — А мы и не оставили, — проговорил он твёрдо, встав спиной к крючьям и наградив внимательным оценивающим взглядом своих бойцов. — Если никто не заметил — прямо сейчас мы зачищаем их логово. Эти, — Макс кивком указал на убитых Стервятников, — мертвы, они уже расплатились за свои дела. И у нас нет времени для глумления над трупами. Возможно, прямо сейчас нашим братьям и сёстрам нужна помощь. — Пользуясь молчанием, он добавил не допускающим возражений тоном: — Обыскать их и выдвигаемся. Живее. Морокун, Ведьма, Бадди, Лит, смотреть в оба.       Как бы сильны ни были ярость и отвращение, но спорить никто больше не решился — все, кроме часовых, бросились выполнять приказ. Макс подавил желание резко выдохнуть. По крайней мере, в этот раз он удержал ребят по эту сторону черты.       В туннеле было темно, будто в змеиной норе, к тому же, он вёл вниз — нора как она есть. Но этот лаз всё равно казался Чидо куда привлекательнее жуткой тюрьмы-бойни. Нет, девушка успела повидать и намотанные на колёса кишки, и мозги нараспашку, но всё это и близко не стояло с последним пристанищем жертв Стервятников. Дело было даже не в мерзком и страшном облике этого места, вовсе нет. Но с порога Чидо едва ли не задохнулась от нахлынувших отголосков чужих чувств. Говорят, стены умеют помнить. А эти стены навидались вдоволь отчаяния, ужаса, боли — и щедро выплескивали на любого пришельца. Не все это ощущали так же ясно и остро, как Чидо, но она была уверена, что ярость товарищей вызвало не только то, что они увидели. Вся бойня пропиталась насквозь смертью и страхом.       Выходов из отвратительного зала нашлось аж четыре, не считая пути, которым цитадельцы в него попали. Три из них оказались лазейками, больше напоминающими крысиные норы. Перекрыв их найденным хламом, отряд двинулся по единственному оставшемуся коридору. Судя по выбитым из нескольких пойманных Стервятников сведениям, этот путь был кратчайшим к основной жилой части убежища.       Темноту здесь разгонял только свет фонарей, и песка под ногами становилось всё меньше. Внизу было довольно сыро, бетон местами покрылся плесенью и даже мхом. Значит, у Стервятников тоже есть достаточно воды — правильно, иначе как бы они здесь жили?       Спуск неожиданно закончился прямым отрезком коридора. Здесь хватало подпорок, сооружённых явно в разное время — оно не щадило старые конструкции, как и масса песка. Метров через двадцать туннель так же резко забирал вверх. Кто и зачем додумался соорудить это, оставалось загадкой. Отряд едва приблизился ко второму подъему, когда за спинами воинов Пустоши раздался громкий лязг.       «Как пошло!..» — успела подумать Чидо, оборачиваясь. Путь обратно перекрыли на манер решётки до того скрытые в углублениях толстые колья. Ноздри ожёг резкий запах…       — Назад, — резко скомандовал Макс, первым понявший, чем это грозит. — Нужно высадить решётку.       — Она не кажется слишком прочной, — подметил вооружившийся ломиком Накс. Запах — душная, тяжёлая горелая вонь, — становился сильнее с каждым мгновением. Обернувшись к неисследованному ещё коридору, Чидо не сдержала крика ужаса: вниз, прямо к запертым в ловушке цитадельцам быстро сбегала сплошным потоком огненная река.       Кто-то поддержал крик, заорал, что деваться некуда и сейчас они все заглохнут. Кто-то требовал немедленно успокоиться и выломать грёбаную решётку. В какой-то момент Чидо просто перестала различать голоса, всё, что она могла — это стоять и смотреть, как горящее топливо катится прямо на них. Она понимала: даже если проклятые прутья не слишком прочны, отряд просто не успеет расчистить путь, пламя настигнет их раньше… Отчаяние и ужас охватили девушку, как и бессильная злость. Если бы только можно было что-то сделать! Если бы удалось хоть чем-нибудь преградить путь огненной реке, не остановить её, а лишь задержать, чтобы дать остальным время. Не позволить приблизиться, перелиться, перехлестнуться за край…       Быстро нарастающий в коридоре жар вдруг отступил — и даже огонь слегка приугас, но тут же вспыхнул снова… И словно бы упёрся в невидимую стену.       Чидо чувствовала, как её сердце отбивает бешеный ритм, как кружится голова, ноги подкашиваются, а перед глазами темнеет… Но она не знала, как остановить пугающий отток сил, да и нельзя было сейчас — огонь и дым замерли в полутора метрах от неё. Неважно, как это получилось — нужно удержать!..       …Жаль, что сказать проще, чем сделать.       И тут на её плечи легли чужие ладони. Несмотря на чудовищное напряжение, Чидо сумела вдохнуть свободнее. Силы по-прежнему уходили на сдерживание огненной реки — но тот, кто встал за спиной, словно переливал девушке свои. Ей не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто это.       — Держись, сестра, — прерывистым, задыхающимся голосом быстро проговорил Морокун. — Ты не одна.       Оранжевые отблески на покрывающихся чем-то белым стенах выглядели неестественно, подсвеченное огнём облако дыма колебалось и вроде бы даже немного отступило… Потом с треском рухнула одна из опор — совсем старая, и, видимо, уже не требовавшаяся для поддержки свода — но её обломки преградили туннель.       И в тот же миг словно лопнула невидимая струна.       Чидо рухнула на пол, жадно хватая ртом воздух — и тут же закашлялась: туннель быстро заполнялся дымом, глаза щипало. Что-то стекало по верхней губе, во рту стоял металлический привкус. Перед глазами плавали радужные круги, но девушка всё же попыталась отыскать взглядом Морокуна. Кто-то рядом хрипло, мучительно кашлял. Чидо дёрнулась на звук, и в тот же момент кто-то перехватил её, и к лицу, закрыв рот и нос, прижалась мокрая ткань.       — …Поднимайте их и валим, пока не задохнулись!       Чидо почти не запомнила, как один из бойцов практически вздёрнул её на ноги и поволок наверх. Значит, они выломали решётку. Значит, они с Морокуном сумели выиграть время… А что с гадателем, где он?!       Чидо не знала, сколько прошло времени, прежде чем она обнаружила себя сидящей у какой-то стены. Зрение более-менее вернулось в норму, и теперь она могла разглядеть столпившихся вокруг товарищей.       — Вот же засранцы, — пробормотал, кажется, Лит. — Не побоялись у себя устроить пожар. Почти всю воду извели…       Бадди, присев рядом, протянул девушке флягу. Воды в ней осталось меньше половины, но даже эти несколько глотков показались сейчас величайшим благом. Теперь Чидо могла заметить, что дым до стоянки цитадельцев не добрался, но гарью разило ото всех. Сев ровнее, девушка огляделась и увидела Морокуна — его уложили рядом, подсунув под голову рюкзак. Выглядел гадатель, наверно, даже хуже, чем сама Чидо — неестественная свинцовая бледность пробивалась даже сквозь боевую раскраску, из носа натекло крови — однако он оставался в сознании и, словно почувствовав взгляд подруги, слабо улыбнулся. Его вид и бросающаяся в глаза слабость здорово пугали: а ну как он перегорит, точно так же, как когда-то его учитель? А вдруг и Чидо осталось недолго?..       — Ну вы даёте!.. — покачал головой Накс, как раз отвинчивавший крышку своей фляги. В голосе бойца отчётливо звучали одновременно восхищение и тревога. — Без ваших фокусов нам бы поджарили задницы.       Подошёл Макс. Окинув обоих огнеборцев внимательным взглядом, он качнул головой и констатировал:       — Да, похоже, они сегодня никуда уже не пойдут. Кому-то придётся за ними присмотреть. И не задерживаться, нужно найти обходной путь.       — Становится шумно, — согласно кивнул Лит.       Сквозь толщу бетона и металла и впрямь пробивался нарастающий рокот.       В замкнутом пространстве звуки перестрелки превратились в непрекращающийся громогласный гул, отдающийся звоном в ушах. Самое сердце убежища Стервятников, в отличие от коридоров, казалось куда просторней, в прежние времена это явно был огромный зал. Теперь он походил на здоровенную пещеру с кучей препятствий. Нет худа без добра — в укрытиях недостатка здесь не было. Особенно кстати это пришлось, когда Стервятники явили скрытый в их рукаве козырь.       Якир прижался спиной к груде обломков. Камень рядом с ним оплавился — бывший наёмник неудачно высунулся, и в итоге его едва не задело багрово-красным лучом. Если бы Якир не успел плашмя броситься на пол, его не спасла бы и броня. Непонятное и ужасающее оружие Стервятников пробивало даже бетон. Человеческое же тело и вовсе не имело шансов уцелеть — в нескольких шагах распростёрся один из бойцов, в груди которого проклятый луч прожёг огромную сквозную дыру. В страшной ране с обожженными краями виднелись позвоночник и ровно срезанные рёбра.       А ведь начиналось всё хоть и не сказать, что просто, но привычно. Отряд Якира первым добрался до логова врага, завязалась перестрелка, укрытия Стервятников быстро заволокло дымом и, казалось бы, победа уже в руках цитадельцев, но…       Случившееся попросту отказывалось укладываться в голове.       Стервятники, вооружённые чем попало, в основном — самодельным хламом, Стервятники, проигрывающие, казалось, воинам Пустоши во всём, выкинули сюрприз поубойнее «сердца бурь». Откуда появились несколько — то ли четверо, то ли пятеро, — вражеских бойцов с массивными на вид странными копьями, он не успел заметить. Но сначала Якир едва не рассмеялся: они что, всерьёз пришли с копьями на перестрелку? Дальше что — возьмутся за рогатки? Пренебрежительное недоумение продлилось ровно до той секунды, как из наконечника одного из копий вырвался гудящий красный луч, на месте уложивший не вовремя подставившегося цитадельца.       Откуда, дьяволы песчаные их забери, как Стервятники достали настолько смертоносное, настолько невероятное оружие?! Всего пятеро бойцов с этими сраными огненными копьями мгновенно изменили ход боя в свою пользу. Воины Пустоши пытались отстреливаться, но быстро оказались прижаты и загнаны в укрытия.       Якиру не нужно было высовываться, чтобы понять: они все как на ладони. Стоит кому-нибудь высунуться — и бедолага умрёт на месте. Но что, к ползунам, делать?! Вечно просидеть в укрытии не выйдет, да и Стервятники не станут просто сидеть и ждать — скорее всего, закидают цитадельцев гранатами…       Он рефлекторно вскинул руку в предупреждающем жесте, когда из-за большой груды обломков метнулась стремительная тень. Смертоносный луч тут же рассёк затхлый воздух, но тень оказалась быстрее. Она замерла на секунду — и Якир со смесью страха и отчаянной надежды распознал в ней Фуриосу. Владычица Цитадели, размахнувшись, швырнула что-то в сторону укреплений Стервятников. Гулко ухнул взрыв, и с потолка посыпалась бетонная крошка. Ему вторили крики.       Ещё один луч с гудением прожёг воздух, едва не опалив Фуриосу — но та успела отскочить и ринулась вперёд, резко меняя направление движения. Сверкнул метательный нож, в ответ раздался вопль. Всё это напоминало пугающий и одновременно завораживающий дикий танец — танец смерти.       Внимание Стервятников сосредоточилось на Фуриосе, и Якир понял, что не может больше прятаться. Не теперь, когда грозная Госпожа Бурь рисковала жизнью, чтобы отвлечь врага.       — Вперёд! — выкрикнул бывший наёмник, и первым высунулся из-за нагромождения бетонных блоков.       Шут сжал древко копья мёртвой хваткой, с ужасом глядя на разворачивающуюся перед ним картину. Этого просто не должно было случиться, этого не могло быть! Они прижали цитадельцев, они могли держать рубеж сколь угодно долго, а копья просто не оставляли врагам шансов на спасение. Так всё и было.       Пока не появилась она.       Проклятая однорукая ведьма возникла из ниоткуда, словно тень или призрак, но мало ли, как хорошо она умела прятаться — от луча не увернулся бы никто. Но Фуриоса увернулась — и не замедлила ответить. Шут находился достаточно далеко от места взрыва, но рассмотрел всё в подробностях. Как эта жуткая женщина огромного роста уходит с линии огня с ловкостью за пределами человеческих возможностей, как походя метает нож — и как кричит от боли один из собратьев, выронив коломёт. Цитадельцы воспользовались шумихой — не могли не воспользоваться — и перестрелка закипела с новой силой.       Между тем Фуриоса, перемахнув через баррикаду, оказалась лицом к лицу с Лисом и одним движением вырвала из его рук копьё. Бедняга по инерции шагнул вперед — и механический кулак однорукой ведьмы врезался ему под подбородок. Голова Лиса неестественно запрокинулась. Шуту даже показалось, будто сквозь грохот битвы он услышал треск позвонков.       Ещё один боец выстрелил, целясь в спину Фуриосы, но та успела отскочить и скрыться за подпоркой. Послышался хлопок, баррикаду начало затягивать едким дымом, и именно в эту секунду Шут понял, что они обречены. В тот момент, когда однорукая вступила в бой, итог был предрешён. Откуда бы ни взялась эта пустынная тварь, простым людям не сладить с ней, не помогут даже огненные копья. Шут рвано выдохнул и осторожно попятился, надеясь остаться незамеченным. Бежать! Нужно скорее предупредить Варгу, пока остальные задержат Несмертную Фурию и её шестёрок! Пока для всех выживших Стервятников ещё не стало слишком поздно!       Развернувшись, Шут со всех ног рванул прочь от места схватки. Оставалось надеяться, что его побег ускользнул от внимания Фуриосы.       Тёмные тоннели Стервятников оказались мрачной ловушкой — но не для цитадельцев, нет, для собственных хозяев. Стервятники явно отступали, несмотря на все свои хитрости, и Стигма чувствовала, что победа близка. Под ногами её скрипел песок, а мышцы дрожали в напряжении — бой заставлял держаться, концентрироваться, бежать, атаковать и отступать, невзирая на опасность. Она не отдавала приказы, но готова была выполнить любую команду, кинуться вперёд. Она была готова, но от неё требовалось не только убивать и сражаться, но и выжить. Не подставлять голову под пули или жуткие копья, не ловить собой редкие зажигалки, не лезть под ветхие опоры — и она исполняла чужое повеление.       Они, воины Цитадели и Пустоши, вместе творили невозможное. Они шли по стервятничьему жилищу, жуткому людоедскому логову — и зачищали его, убивая и захватывая в плен хозяев. Каждый, кого достала пуля — Стигмы или любого другого бойца — больше не явится на чужую стоянку. Каждый, чью жизнь оборвали стальные зубы-ножи варбоев или варгёрл, не будет обгладывать человеческие кости. Тот ржавый Стервятник, из рук которого Стигме удалось выбить копьё, больше не убьёт и не ранит никого из её братьев и сестёр. О, да, она тоже творила невозможное — хитростью, ловкостью, удачей, чудом! Она сумела подобраться к копьеносцу незамеченной и ударить его раньше, чем тот защитился. Она успела почувствовать жар от рубинового луча, что прожег древний металл за плечом и плеснул огнём по наплечнику. Она ощутила, как лезвие вошло между кусками брони под вражеским горлом — сложно было найти щель и попасть в неё, но так легко вогнать сталь в живую плоть.       Стигма совершала немыслимое, как и все воины Пустоши — но никто из них не мог сравниться с Фуриосой. Они делали то, что раньше казалось невозможным — Железная Фурия сама была невозможным. Она привела воинов Пустоши в гнездо Стервятников, внушая ужас врагам, и те отступали под натиском цитадельцев. Медленно, болезненно огрызаясь, но неизбежно.       Так было правильно. Так было необходимо для блага Пустоши, и потому такой была воля Фуриосы. У Стервятников просто не было шансов противостоять ей.       Позволив себе замереть на пару ударов сердца, Стигма выдохнула и скользнула по шуршащему песку вперёд. У воинов Пустоши ещё осталось слишком много незавершенных дел.       Глубокий вдох. Медленный выдох. Варга пробарабанил пальцами по рукояти ножа, скрывая плохо сдерживаемый гнев, смешанный с отчаянным неверием. Всё, что он пытался отстоять, всё, что создало их племя с Конца Времён, разлеталось, как пыль на ветру. Но давать волю эмоциям он не мог — тем более, сейчас. Особенно сейчас. Он должен был спасти то, что у них ещё осталось.       И все же злость поднялась волной, сдавливая горло. Не на однорукую ведьму — они были врагами, и она лишь оказалась сильнее. Глупо было не ждать ответа. Нет, его злость была направлена на тех, кто убеждал Стервятников в своей поддержке. Кто подталкивал Варгу к противостоянию с людьми Фуриосы, несмотря на силу, которую те набрали.       Варга резко обернулся.       — Вы обещали нам помощь! — резко, чеканя слова, бросил он. — И где же она?       — Вы уже получили больше, чем было обещано.       Лицо посланника, обветренное и смуглое, осталось столь же невозмутимым, как при их первой встрече, когда чужаки в пёстрых одеждах и пернатых уборах явились на земли племени. Они возникли точно из воздуха, и пусть часовые твердили, что не могли пропустить их, пришельцы без труда обошли все ловушки и ускользнули от наблюдателей, и лишь через несколько часов после их ухода разведчики нашли чудовищные следы чьих-то гигантских лап. Одна Пустошь знает, откуда и как они явились… Чужаки принесли с собой копья, что прожигали металл, а под пёстрыми накидками мелькала броня — слишком странная, слишком неброская и простая для Пустоши. Слишком сложная, слишком древняя — Варга мог поклясться, что подобные вещи встречаются на их мёртвых землях крайне редко. Право слово, он не думал, что увидит собственными глазами ещё одну диковинку, но предводитель чужаков — Варга про себя называл его Жабой, выговорить имя этого Маккева оказалось выше его сил — сделал Стервятникам бесценный подарок. Несколько чудо-копий теперь принадлежали им, а взамен чужаки хотели одного: войны с Фурией.       Чужаки обещали помощь, но Варга получил лишь нападение, раненых бойцов и разрушенный дом! И именно Жаба принёс им беду!       — Неужели? — процедил Варга сквозь зубы. — Вы обещали, что этого — всего этого, что теперь случилось! — не случится! Мои люди там умирают, пока ты и твои приятели сидите здесь вместо того, чтобы пустить в ход свои копья!       От ярости он так сильно сжал кулаки, что механические пальцы больно впились в ладонь. Он уже понимал: помощи от Жабы в бою ждать не стоит. Стервятников просто обманули, заставив вступить в заведомо безнадежную бойню. Осознание этой простой истины заставила Варгу резко выпрямиться.       — Ты меня обманул! — рявкнул он, гневно глядя в безразличную морду Жабы. — Из-за тебя и твоих обещаний мы влезли в эту свару, и что теперь?! Ты еще смеешь болтать, что мы получили больше обещанного?!       — Тебе отдали оружие, и этого должно было хватить. Не наша вина, что ты не смог по достоинству им распорядиться. Мы остались рядом и помогли тебе советом, хотя не должны были.       Спорить с куском скалы или несущей стеной казалось проще, чем с этим бронзовокожим истуканом. Но Варга не собирался отступать так просто.       — Ты меня обманул, — повторил он, — и из-за тебя мои люди лишились крова, их жены больше не увидят мужей, а дети — родителей. Ты обязан мне помочь. Не желаешь вмешиваться, так помоги уйти! Мы пойдём с вами, и вы отдадите нам клочок вашей земли взамен той, что мы потеряли!       — Нет, — прозвучал равнодушный ответ.       Проглотить это было выше сил Варги. Ублюдок Жаба только что прямо признался, что он и его племя просто использовали людей Варги, швырнули их в мясорубку — а теперь бросили их, как отработанный материал, списали! Как будто несколько копий могли остановить всю объединившуюся против Стервятников Пустошь! И случилось это, опять же, из-за Жабы.       Огромным усилием воли Варга медленно выдохнул и опустил руки.       — Я понял, — проговорил он настолько спокойно, насколько вообще мог в этой ситуации, и взглянул прямо в равнодушное лицо. В ту же секунду его рука метнулась к кобуре. — Убить их всех!       Грохот выстрелов заглушил тонкий мелодичный свист — очередная технодиковинка, будь она неладна! Варга успел выстрелить — прямо в мерзкую рожу Жабы, — и кинуться в сторону скал, прежде чем огненный сгусток пробил его плечо, расплавив броню. Боль стиснула внутренности, заставила захлебнуться собственным криком, но сознание Варги было ясно как никогда. Смерть и боль — ничто, если он смог…       Если бы он смог зацепить чужака. Выстрелы не повредили ни Жабе, ни его пернатым подручным, тела и лица которых скрывало голубое мерцание. Никто из них не упал, не осел наземь, они смотрели — из пустоты в пустоту. Прижавшись к ржавому металлическому остову, Варга наблюдал за бледными отсветами и тенями. Тенями, которые плясали слишком уж неправильно.       — Морок! — прорычал он сквозь зубы. — Они не здесь!       Но где?!       Варга не знал. Тени были слишком зыбкими и беспорядочными, поэтому не могли указать на врагов, которые были где-то неподалёку. Ударить бы по площади, но этих уродов не поджарить на горящем бензаке, да и нельзя тратить его сейчас так бездарно. Им предстоит бежать — прочь, подальше от жабьих копьеносцев и вояк Фурии. Прошить воздух пулями? Но у них не настолько много патронов.       Варга перехватил взгляд Стрижа, сжавшегося в соседнем укрытии. Кажется, Стриж был цел и невредим, но вместо ружья он сжимал в руках огненную бутылку. Варга всё понял. Редкая и опасная игрушка, для которой приходилось тратить бензак и долго жечь железо, впервые могла пригодиться — она рассыпется сотнями пламенных капель и заставит врага выдать себя.       — Бросай, — прошептал одними губами, и Стриж его понял, метнул зажжённую огневушку туда, где должны были метаться чужаки, выцеливая Стервятников.       Звон стекла, гул и свист взметнувшегося огня ударили по ушам, но Варга не видел вспышки и россыпи звёзд. Они пришли на несколько ударов сердца позже, когда враги бросились врассыпную.       Слишком уж Жаба полагался на свои копья и мороки, и теперь Варга знал, как достать его.       — Они впереди! Мы видим их на три секунды позже! — заорал из укрытия Стриж, чудом отползший раньше, чем копьё оплавило убежище.       В злом кураже Варга забыл о боли, словно перестал её чувствовать. Значит, жабьи ребятки решили, что самые умные здесь? Как бы не так!       Взяв упреждение, Варга выстрелил в одного из копьеносцев. Угадал верно — через несколько мгновений морок дёрнулся, и на песок брызнула кровь. Ориентироваться по теням было не так уж легко, но гнев и неистовое желание отомстить предателям придавали сил и не позволяли отступить. Гудящий луч пронёсся совсем рядом, опалив броню, но это было уже неважно. Жаба должен сдохнуть!       Они идиоты — уверовав в свое оружие, чужаки забыли, что и людей Варги им снабдили! Шут, безрассудно высунувшийся из-за перегородки, нацелил копье в потолок чуть дальше морока. Два багровых луча выстрелили одновременно. Шут превратился в покойника ещё в тот момент, когда показал себя — и теперь лишился головы вместе с шеей и частью грудной клетки. Но и предсмертный выстрел пришёлся в цель — луч попал туда, где потолок не отличался прочностью. Часть его рухнула, погребая под собой кинувшихся врассыпную копьеносцев.       Пыль заволокла убежище, на несколько секунд снизив видимость. Когда она хоть немного улеглась, стало ясно: завал оказался не такой уж грандиозный. Вход в туннель не преградило намертво, но и ребята Жабы исчезли, кроме двух — один отползал в сторону, волоча за собой искалеченные ноги. Рука другого торчала из-под обломков.       Несколько бойцов тут же взяли коридор под прицел. Стриж метнулся к Варге и помог ему подняться на ноги.       — Как ты, брат? Этот урод здорово тебя зацепил.       Варга только скрипнул зубами:       — Плевать на царапины! Этого, — он резким поворотом головы указал в сторону выжившего предателя, — скрутите, ему придется многое нам рассказать. Следите за туннелем. И, — добавил он быстро, — не мешкайте. Нам нужно проваливать.       — Куда?.. — вырвалось у Стрижа. Варга обернулся к нему, помотав головой — в ней определенно прибавилось туману. Возможно, царапина была серьёзней, чем ему казалось.       — Туда, откуда они пришли, — процедил он сквозь зубы. — Эти уроды… Стоило бы догнать их и заставить заплатить за нашу помощь. Не захотят по-хорошему, так надерём им задницы снова…       Хорошо бы не так, как в этот раз — мелькнула тоскливая мысль, но Варга отогнал её, сжал кулаки — и живой, и металлический, так похожий на живую руку. Всё или ничего!       — Они явно боятся Фурии, но драться с ней пришлось нам. Наверное, даже со всеми своими копьями и мороками они боятся Цитадели. А мы не боимся, значит, нас им тоже стоит опасаться. Не захотят делиться землёй, мы отобьём её сами!       А потом Варга сделает всё, чтобы лично набить Жабе Макхэку его каменную рожу. Живому или мёртвому — неважно.       Он несколько раз медленно вдохнул и выдохнул. Медлить и оставаться здесь дальше было нельзя. Пока последнюю дорогу еще не перекрыли псы Несмертной Фурии.       — Мы уходим, — произнес Варга громко и чётко. — Но нужно, чтобы кто-то прикрыл отход. Иначе нам не увести отсюда женщин и детей.       На какое-то — очень недолгое — время повисло тягостное молчание. Варга, несмотря на опасность ситуации, не торопил своих людей. Любой понимал, что те, кто останутся — смертники. Но иначе не выйдет уйти, даже если они взорвут туннель. Взывчатка в нужном количестве, увы, осталась в арсеналах, а цитадельцам ничто не помешает найти дорогу поверху. Единственный надежный способ задержать их — отвлечь схваткой.       Вперед вышел высокий одноглазый воин с испещренным морщинами и старыми шрамами лицом.       — Я остаюсь, — вызвался он. — Пусть хоть кого-то защищу. Кто со мной?       Тишина лопнула, разлетелась на осколки. Лана уважали многие, и, глядя на вызывающихся следом за ним бойцов, Варга испытал прилив горечи и бессильной злости. Все это было слишком неправильно. Лан, старый боец, потерявший в стычках с цитадельцами обоих сыновей, а следом и жену — сердце старухи не выдержало горя. Может, и к лучшему, что она не увидела, чем всё закончилось. А теперь война с цитадельцами унесет и жизнь Лана — как многих других сегодня. А всё было бы по-другому, если бы Жаба не натравил их на Цитадель лживыми посулами!       — Ещё ничего не кончилось, — тихо проговорил Стриж, словно прочитав мысли Варги. Старый друг слишком хорошо его знал, чтобы не догадаться, какие мысли бродили в его голове. — А за этими пернатиками теперь большой должок.       Варга выпрямился. Да. Это не конец. А Жаба с его подлыми дружками еще ответят за свое предательство.       Отступление не всегда означает слабость — эту истину Тост помнила давно. Иногда решение вовремя отойти, сохранив силы, требует куда большего упорства и смелости, чем продолжение борьбы. Тост это знала, знали и те бойцы полураспада, что были рассудительнее собратьев. Знала эту истину и Фуриоса — поэтому вбивала даже в самые горячие головы осторожность, что и спасло жизнь отряду в стервятничьих подземельях.       Никто не посмел нарушить приказ Лейка, никто не кинулся вперёд, и когда грёбаное копье Стервятников выстрелило — невозможно и безумно, как это могло случиться?! — цитадельцы рванули в безопасный коридор. Они успели — раньше, чем на их головы обрушился потолок, похоронив их под грудой металла и толщей песка. Его сухие волны растеклись по коридору, заставив отряд отступать, но были не в силах серьёзно повредить.       Стервятники сумели насолить им, но не смогли по-настоящему достать, несмотря на все хитрости и свои чудо-копья.       И пусть цитадельцам удалось уцелеть, заминка стоила потерянного времени. Возвращаться, искать новый путь — и это при том, что о своём присутствии они уже громогласно объявили.       В результате их группа едва не осталась в стороне — успели пробраться в самое логово они, когда там уже кипел бой. И это чуть не стоило группе Лейка жизни — Стервятники с их убойными копями как раз прижали цитадельцев огнем. Если бы не Фуриоса…       Крик боли резко вырвал Тост из размышлений. Девушка остановилась, рефлекторно обернувшись — но нет, просто одному из бойцов полураспада как раз промывали спиртом рану на бедре.       Здесь, в бывшем убежище Стервятников, собралась сейчас примерно половина участвовавших в штурме воинов Пустоши. Остальные подавляли остатки сопротивления в логове.       Каждый раз, видя живых и относительно здоровых друзей, Тост чувствовала, как сдавливавшая ее сердце когтистая рука разжимается.       — …никого! — снова отвлек ее чей-то встревоженный окрик. — Они что, свалили все?       — Вряд ли далеко, — откликнулся Нейт, — тут столько отнорков и складешников, что они могут окопаться где угодно.       Где угодно — это в секретных ходах, в засадах, в местном арсенале. Тост не сомневалась, что бойцы полураспада отступили бы именно туда, если бы враг явился в Цитадель.       — Похоже, нам предстоит выковыривать их оттуда, — негромко заметила Тост.       — Выковыряем, — заявил в ответ Лейк, — они никуда теперь не денутся. Их слишком мало, а броня наша слишком крепка. Мне не нравится другое. — Он нахмурился. — Нам пока что встречались только их бойцы. А где их бабы и старики с детьми? Мы уже облазили большую часть их норы. Не спрятался же весь клан в арсенале!       Тост обернулась к нему.       — Ты думаешь, здесь есть ещё помещения, о которых мы не знаем?       — Нет. Я думаю, что они умудрились как-то отсюда свалить.       Версия показалась Тост маловероятной: логово Стервятников окружено снаружи, как целый клан, пусть и поредевший в боях, мог незаметно сбежать? Не могли же шипастые засранцы тихо вырезать все окружение. С другой стороны, поведение Стервятников словно подтверждало догадки Лейка. Разрозненные группы дрались, как бешеные, но… С чего бы вдруг, если у них не было шансов? Может, конечно, они и пытались прихватить с собой побольше врагов, но что-то здесь было не так… в самом деле, куда могла спрятаться большая часть клана?       Тост всё же поделилась своими размышлениями с Лейком, и тот отрицательно, как-то хмуро качнул головой:       — Про туннель под Газтауном мы тоже ничего не знали. А после «сердца бурь» я уже не поручусь за то, что вообще находится под нашей Пустошью. Знаешь, один из камнеедских умников говорил, что многие здания, которые были перед Концом Времён, часто строили над другими, еще более древними строениями. И уже тогда о многих не знали, кем и для чего они вообще были построены.       — Но все-таки… — начала было в ответ Тост… и замолчала, не зная, как продолжить. Возразить было трудно, как и подтвердить слова Лейка. К счастью, от необходимости что-то говорить её спас примчавшийся с другого конца коридора совсем молодой боец.       Он резко остановился, выдохнул, упершись руками в колени — и, выпрямившись, на одном дыхании выпалил:       — Большая группа засела в арсенале! Фуриоса с отрядом уже идёт туда. Скорее!       Стоило поспешить, если они не хотели снова опоздать.       — Где? — подскочила Тост к гонцу. Тот лишь неопределенно махнул рукой.       — Прямо по этой кишке и вправо, там в конце норы… Какие-то камеры, не слишком большие, но слепые…       — Друг, ты уверен, что это именно арсенал? — окликнул его Лейк из-за спины Тост, — Не думаю, что планировка здешних катакомб похожа на цитадельскую.       — Запах пороха, свинца и бензака трудно с чем-то спутать, — усмехнулся Корби.       — Вперёд, — поманил их за собой проводник, уносясь в полумрак стервятничьего лабиринта. Отряд последовал за ним, никто желал отставать и блуждать по занесенным пылью подземельям в одиночку.       Цель ждала их за несколькими поворотами подземного хода, среди скользких песчаных наносов, за древними металлическими дверями. Они не закрывались до конца, но иголки на полу и выщербленные стены доказывали, что так просто лезть за покореженные створки не стоило.       — …сдавайтесь! Я не убиваю тех, кто добровольно складывает оружие! — эхо от голоса Фуриосы прокатилось по коридорам, и Тост на миг замешкалась, не понимая: как вообще Стервятники могут сопротивляться её приказу? Почему не готовы выйти к ней? Разве… это не будет правильным?       В ответ донеслась лишь скомканная брань, истеричный смех и крик:       — Попробуй возьми!       Тост невольно вздрогнула, услышав этот крик: столько фанатичного упрямства было в нём, что этот Стервятник, пожалуй, мог бы посоперничать с прежними бойцами полураспада или с головорезами Скротуса. Только этот фанатизм был иной природы: крик человека, который уверен в своей правоте и которому уже нечего терять. Это как загнанный в угол ползун — те никогда не сдаются и даже если их дело безнадёжно, всё равно бросаются на врага… Нерадостная мысль заставила вспомнить недавние слова Лейка — почему эти Стервятники упираются, если Фуриоса обещала сохранить их жизнь? Неужели они не хотят спасти хотя бы свои семьи?       — Как пожелаете. — Голос Фуриосы напомнил удар бича. — Вскрывайте дверь!       От взгляда Тост не укрылось, как воительница одновременно подала жест бойцам. Девушка усмехнулась: их с Лейком ребят с Фермы сюда притащили не просто так. Стервятники, конечно, готовы драться как толпа песчаных дьяволов, но у воинов Пустоши достаточно средств для того, чтобы если и не лишить врага боеспособности, то уж здорово снизить её точно.       Невидимый за стенами Стервятник рассмеялся — зло, неестественно.       — Ты думаешь, что уже победила? Тебе не добраться до наших родных! — хрипло выкрикнул он. — Хочешь нашего ответа, поганая ведьма? Вот он!       И проклятую нору встряхнуло так, что Тост не удержала равновесия и едва успела схватиться за стену. С потолка посыпалось бетонное крошево вперемежку с обломками покрупнее. Звук пришёл будто бы с запозданием — неимоверно громкий в замкнутом пространстве, грохот заполнил пространство.       «Фуриоса не ведьма», — мелькнула нелепая мысль в тот краткий миг, пока Тост, оглушенная взрывом, вспоминала, кто она и что вообще забыла в этих подземельях. Мир вновь встал на свои места, и ситуация прояснилась: Фуриоса слишком близка к победе, а побежденный клан слишком многое поставил на кон, чтобы сдаться на милость победительницы. Не хотелось ли Стервятникам закончить бой на своих условиях?       Логично. Стервятники слишком горды и дики, чтобы подчиниться Цитадели, поэтому выбор у них невелик: сбежать или сгинуть, забрав с собой воинов Фуриосы. Или даже совместить оба варианта — пока женщины и дети уносят ноги, смертники задержат цитадельцев и позаботятся о том, чтобы ничего ценного не досталось врагу. Что ж, до арсенала им теперь не добраться, зато они все живы и почти невредимы. Коридор выдержал взрыв, а Стервятники спасаются бегством. Но зачем их клан вообще ввязался в эту войну?       — Отрыжка ползуна, — прошипел сквозь зубы Корби, — вот чего им на месте не сиделось?       Тост нахмурилась. Возможно, ответ и объяснение самоубийственной наглости Стервятников найдётся где-то в глубинах их норы. Возможно, что-то заставило их выползти и кинуться в бой, а потом сопротивляться до последнего вдоха и ни в коем случае не верить посулам Фурии.       Восемь работающих копий. Ещё три сломанных. Разложенные ровным рядом на полу трофеи невольно притягивали взгляд — слишком уж чужеродно смотрелись огненные копья среди кустарного оружия и старых железок. Так же, как и извлеченное из-под завала в одном из туннелей тело — кем бы ни был мертвяк при жизни, на обитателя Пустоши он походил мало. Его одеяние, хоть и изрядно извозилось в грязи и крови, оставалось ярким, и Якир, рассматривая его, подумал, что оно явно не из найденных тряпок перешито, да и работа была слишком уж тонкая, в Пустоши если получалось делать ткани, то довольно грубые. Не такие уж точно. А под алой туникой поблескивал удивительно светлый металл какого-то невесомого с виду подобия брони. Жаль, голова у мертвяка не сохранилась, не рассмотреть… Может, под завалом остались его собратья поцелее, да слишком рискованно было его разбирать. Якир перевел взгляд с трупа на оружие. Эти копья, сделанные из того же металла, что и броня чужака, тоже выглядели странными, будто бы слишком непрочными и ненадежными, с кучей наворотов, которые любой в Пустоши назвал бы дурацкими и ненужными. Но Якир видел их в деле, полюбовался разрушительной мощью такого хлипкого с виду оружия. Оружия, которое никто и никогда не сумел бы собрать в Пустоши.       Оставался вопрос: откуда оно взялось?       Хотел бы Якир объяснить это очередными тихушниками вроде камнеедов, но не мог. Его подручные уже собирали информацию обо всех странных чудаках и техноартефактах, которые иногда появлялись в Пустоши, но уже сейчас он готов был поклясться: никто среди пустынников не мог произвести подобные копья. Слишком сильно было подобное оружие, его не было бы смысла скрывать. Напротив — покажи его огненную мощь миру, и с тобой будут считаться. Твоих воинов станут нанимать для охраны конвоев и щедро платить за их услуги. С тобой будут договариваться не только мелкие кланы и общины, но и сами хозяева Пустоши. С мастерами, способными создавать огненные копья, говорил бы на равных сам Дохлый Джо в лучшие свои годы — но ничего подобного в реальности не произошло.       Копья не могли быть созданы в Пустоши, внезапно обнаружены или даже захвачены Стервятниками — эти любители шипов воспользовались бы чудо-оружием раньше, чем Фуриоса пришла вытаскивать их из родной норы. Куда проще было предположить влияние третьей силы, пришедшей извне и приславшей в Пустошь пестрых чужаков в странной броне. Они могли нарушить баланс сил, и они это сделали. Но почему именно сейчас? Тут тоже всё просто: Цитадель подчинила себе погоду и стала для чужаков серьёзной угрозой, поэтому они не смогли остаться в стороне и решили принести в Пустошь смуту. Разделяй и властвуй, устрой войну — и потом расправься с ослабленным победителем. Правда, чужаки просчитались, сделав ставку именно на Стервятников. Что ж, тем хуже для них и тем лучше для Цитадели. Выжившие пленники могут что-то знать о хозяевах чудо-брони и огненных копий.       Да… Время как следует рассмотреть и изучить трофеи ещё найдется. А пока хватало и более срочных дел. Якир выпрямился и, отвернувшись от странных находок, обернулся к Вэлу. Рядом с помощником сидел на полу потрепанный, но вполне целый Стервятник. Он сверлил Якира ненавидящим, даже бешеным взглядом, но что он мог сделать? Этого засранца как следует обыскали, связали по рукам и ногам — так что ему оставалось разве что испепелять цитадельцев взглядом да браниться. Но он молчал. Даже удивительно. Понимал, что лучше не испытывать судьбу? Ну, что же, ему в ближайшее время придётся проявить чуть больше разговорчивости.       Якир подошёл ближе и остановился в шаге от пленника. Хоть Стервятники и сражались насмерть, нескольких все-таки удалось отловить живыми. Мёртвые не умеют разговаривать. Цитадельцам нужно, жизненно необходимо узнать, кто науськивал на них Стервятников. Осталось дождаться Фуриосу, но Якир уже послал за ней Миру.       — Ничего не хочешь сказать об этом? — ровным голосом поинтересовался бывший наёмник, указав на копья и мертвяка. Лицо Стервятника исказила гримаса ярости.       — Хочу. Чтоб вы сдохли! — прошипел он и плюнул, но промахнулся. Якир внешне остался невозмутим, но в мыслях торжествовал: его расчёт был верен, когда он решал, с кого именно из Стервятников нужно начинать. Этот слишком несдержан — сам не заметит, как выложит всё и даже больше, нужно только задавать правильные вопросы. Таких, как этот, часто даже не приходится бить.       Якир испустил притворно скучающий вздох:       — Как банально. Только тебе не кажется, что ты воюешь немного не в ту сторону?       Стервятник ответил сквозь зубы короткой тирадой, состоявшей преимущественно из отборных ругательств. Вэл подмигнул и включился:       — Друг, для этого нужен мозг. А у Стервятников его никогда не было, вот и результат. Натворили хреноты, не думали о последствиях, а теперь злятся, причём на нас, а не на свою тупость.       — И не на своих пёстрых дружков, — усмехнулся в ответ Якир. Пленник дернулся всем телом. Глядя в его глаза, бывший наёмник невольно подумал, что будь у Стервятника свободны руки — и он вцепился бы пленителю в горло.       — Это вы разрушили наш дом! — выкрикнул он срывающимся голосом. Якиру захотелось поморщиться — такая фанатичная уверенность в своей правоте звучала в голосе пленника. — Это вы со своей однорукой сукой вломились сюда и убивали нас! Отобрали у нас нашу землю! А до того захватили всю Пустошь и…       Он умолк на полуслове, задохнувшись, скрючился: пинок Вэла впился под ребра Стервятника, прервав начинающуюся истерику.       — По-моему, кому-то стоит прерваться, — заметил помощник почти участливо. — Ты в порядке, дружочек?       — Молчишь? — Якир присел возле тяжело дышащего Стервятника. — Это хорошо; пока молчишь, слушай и думай. Может, у тебя даже получится.       — Пошёл ты!.. — просипел пленник.       — Я напомню, если твоя память так коротка. Вы нападали на наши конвои и посёлки. Грабили, убивали, а кого-то и сожрали. На что вы надеялись? Что мы махнём на это рукой? Что Фуриоса оставит без ответа нападения на своих друзей? Или что ваши пёстрые дружки вас защитят?       — Они-то?! — с отвращением и злобой скривился тот. — Им бы свою задницу защитить!       — О, да ты всё-таки что-то о них знаешь! — притворно обрадовался Якир. — Жаль только, что маловато. И от кого же им защищаться? От вас, что ли?       Стервятник не ответил, сверля бывшего наемника ненавидящим взглядом. Хотя сложно было сказать, кого он сейчас ненавидел сильнее — цитадельцев или вероломных союзничков. Неплохой признак — нужно дожимать.       — Ну да, от них, — фыркнул Вэл. — Банда грабителей — это пострашнее Скротуса будет!       Пленник на его слова гневно вскинулся, но снова промолчал. Якир склонился ближе к нему и почти дружеским тоном сказал:       — Ну же, дружище. Ты ведь понимаешь, что рано или поздно расколешься. И я, к твоему сожалению, тоже это понимаю. Но у тебя есть выбор — заметь, многие в Пустоши лишены такой роскоши. Сам скажи, зачем тебе защищать каких-то мудаков, которые швырнули вас на наши пушки и предали?       — Предлагаешь поменять одних мудаков на других? — прошипел Стервятник. Похоже, упрямства ему было не занимать, но Якир чувствовал: осталось немного. Какая-то мелочь, которая должна идеально подойти — но что же именно? Ненависти к пёстрым копьеносцам и самим цитадельцам, боли, гнева и отчаяния пока не хватало, чтобы заставить пленника выдать хоть что-то полезное. Конечно, можно было прибегнуть к более грубым методам, но Якир предпочёл бы не опускаться до откровенных пыток. Сломить волю ими, конечно, несложно в большинстве случаев, но доверять полученным сведениям можно не всегда. А более тонкие методы, увы, требовали времени и упорства, но и того, и другого у них с Вэлом пока хватало.       Знакомый спокойный голос прервал его размышления:       — Вижу, наш гость всё ещё сопротивляется доводам разума?       Услышав голос Фуриосы, Стервятник дернулся всем телом и попытался было вскочить, забыв о веревках. Пленник неуклюже завалился на бок, но рука Вэла тотчас же сцапала его за шиворот и дернула обратно.       — Это все из-за тебя, ты, пустынная тварь! Ты уничтожила наш дом, наш pl'emya! Будь проклята. Будь проклята, ты, гребаная ведьма! Ненавижу…       Его прервал ещё один удар под ребра. Фуриоса же осталась бесстрастной — только подошла ближе и присела прямо на пол напротив пленника. Якир невольно подметил, что даже так он вынужден был смотреть на владычицу Пустоши снизу вверх.       — Ты обвиняешь меня, — произнесла она неожиданно мягко, — но скажи, разве это мои люди первыми напали на твой клан? Разве вы не стали бы защищаться? Но тебе проще ненавидеть меня, чем признать собственные ошибки. Ответь, так почему я заслуживаю ненависти больше, чем предатели, которые послали твой клан на убой?       Несколько мгновений пленник молчал, тяжело дыша и, видимо, подбирая слова.       — Потому что ты всегда была рядом. Потому что Цитадель всегда была угрозой. У тебя вода и сила, несправедливо много воды и силы… а у Цитадели слишком острые зубы, чтобы мы могли это исправить. А эти… пернатые мудилы… Они принесли нам надежду, хоть и оказались тем ещё дерьмом. Не очень-то видимым, вот Варга в него и влетел…       Варга! О, Якиру не раз приходилось слышать это имя. Бывший наёмник сдержал улыбку. Стервятник, сам того не желая, выложил гораздо больше, чем от него ждали.       — Так просто назначить виновного, — ответила ему Фуриоса всё тем же тоном, разве что теперь в нем сквозило и что-то, похожее на разочарование. Словно она отчитывала нашкодившего, но не желавшего в этом признаваться малолетнего сорванца. — Я посылала людей с предложением мира — и их убили. И всё же мы не трогали ваш клан и не заходили на вашу территорию, пока вы не начали разбойничать на моей земле. Наглость, жестокость, неумение думать своей головой и зависть уничтожили Стервятников, а вовсе не мои люди. Разве ты не знал, что, если уж взял в руки оружие, будь готов к тому, что сам умрешь?       Стервятник коротко расхохотался:       — Чего еще ждать от Несмертной Фурии? — Но Якир, внимательно за ним наблюдавший, увидел в его глазах зерно сомнения. Слишком маленькое пока что, почти призрачное, но всё же. Фуриоса неуловимо-легким движением поднялась на ноги и бросила Вэлу:       — Все, что нам было нужно, мы узнали. Присмотри за ним, — и направилась к выходу, жестом приказав Якиру следовать за собой. Да, больше с этого упрямца им не получить, но среди пленников были и те, кому Варга, главная гадюка среди всей стервятины, доверял куда больше. По крайней мере, если источники Якира не врали и не успели устареть. Осталось установить некоторые детали, но общая картина прояснилась: скорее всего, Варга спелся с копьеносцами, которые сыграли на ненависти Стервятников к Цитадели, но в решающий момент те его предали. Чужаки-копьеносцы не принадлежали Пустоши и раньше никак не вмешивались в её дела — появление подобных техночудес или их хозяев едва ли удалось бы скрыть. Теперь же предстояло выяснить, откуда копьеносцы явились и насколько серьёзную угрозу из себя представляют.       — Думаешь, что победила? — заорал Фуриосе в спину пленник, — Думаешь, этого достаточно, чтобы убить нас? Мы вернёмся! Стервятники возродятся, и Ва…       Крик оборвался сдавленным вздохом — кажется, Вэл в очередной раз воспользовался кулаками, чтобы прервать вопли Стервятника, и Якир искренне был ему благодарен.       Пустыня была не только жадной, но и дерзкой. Она оказалась злей и клыкастей, чем доносили каумива, которые наблюдали за копошащимися в ней чужеземцами. Пустыня забирала воду, и справиться с ней оказалось непросто. Видит Инти, они пытались, но недооценили врагов, и в этом была вина Макхэква. Он умел выполнять приказы, но забыл о разумной осторожности. Непозволительное безрассудство.       Несколько его солдат погибли от рук ржавых чужаков, часть копий могла попасть к людям дочери небес, а по следам отряда наверняка уже шли враги. Как опытный камайук, Макхэкв понимал, что лучше всего сейчас убраться прочь и не испытывать терпение вселенной, пока им ещё позволено отступить по собственной воле, а не убегая от орды дикарей, чьим отвратительным машинам не требовался отдых, в отличие от ездовых Зверей. Это был провал, но что-то в душе Макхэква шептало: великий Инка слишком мудр, чтобы ожидать полного успеха от воинов там, где требуется умение бить исподтишка и в спину. Если бы великий Инки возжелал убить дочь небес, в его распоряжении были бы кинжалы и яд чапатиак, мощь гроз и воля его лучезарного предка. Должно быть, великий Инка не хотел её немедленной смерти, но желал ослабить и лишить украденной власти над дождями и штормами.       Служащие железу дикари не знали о мире почти ничего и не помнили об истинных чудесах, подвластных лишь верным служителям Солнца. Сейчас дожди уходили в пустыню за горами, истончая покров Ханак, но это ненадолго. Семена смуты уже были посеяны, пусть и не столь удачно, как хотелось бы Макхэкву, оставалось лишь дождаться конца войны между пустынными варварами и с новой силой нанести удар по ним. Опять и опять — до полной победы, повинуясь лишь воле великого Инки.       Деталь за деталью ложились на стол, и их контуры друг за другом ложились на светлую тряпицу, складываясь по воле Фуриосы в чертёж. После возвращения в Цитадель у неё появилась возможность вернуться к своей старой находке и разобраться с новыми трофеями. Чудо-копья чужаков, пришедших из долины, где всегда идут дожди — от пленных Стервятников удалось узнать, что именно из этого невероятного места явились их коварные благодетели, — казались ей загадкой сродни древнему сломанному пистолету. И теперь правительница Цитадели собиралась разгадать все головоломки, подкинутые ей мирозданием.       Одно сломанное копьё утащили умельцы со Свинцовой Фермы. Второе забрали себе механики, но даже Аодх не смог сказать ничего определённого или хотя бы полезного об его устройстве. И с третьим же Фуриоса решила попытать удачи самостоятельно.       Щелчок — и деталь из неведомого металла, на неровных гранях которой блестят тонкие полосы, заняла своё место в рукояти пистолета. Рука привычно отметила её на чертеже — общая часть сломанного копья и сломанного пистолета, способная запитать устройство.       Щелчок — из долины вечных дождей в Пустошь явился диверсионный отряд, посланый по приказу правителя. Инки, ведущий свой род от сияющего Инти, что каждый день поднимается на небосклон и освещает землю — ну не ерунда ли? И таинственный мудрый лик из снов, образ мужчины, похожего на воплощенное солнце — новое подтверждение или совпадение?..       Тихий лязг деталей, которые Фуриоса отодвинула в сторону — чужакам-долинцам подвластны техночудеса и само время. Чужаки явились из своей прекрасной дождевой долины в сухую Пустошь и хотели войны в ней. Чем же так мешает им мир в Пустоши, что ради него они готовы явиться в чужую негостеприимную землю? Фуриосе очень хотелось у них узнать. Возможно, даже выбить признание — скажем, привязав к цистерне «Боевого рога» в полдень или сунув за шиворот многолапую личинку ползуна.       Нет, ещё не время.       Она подняла голову и осмотрела свою работу. Два законченных чертежа и отремонтированный пистолет лежали на столе перед ней. Полуразобранное и пересобранное копьё починить было бы невозможно, но теперь у Цитадели были схемы чудо-оружия. Если бы она смогла повторить некоторые непонятные ей узлы или найти того, кто мог бы их создать, то многие воины Пустоши вооружились бы не хуже долинских выползней…       — Несмертная, — отвлек Фуриосу голос сказительницы. Правительница Цитадели обернулась, приветствуя ту коротким кивком:       — Да, Йорунн?       Покрытая татуировками в виде тысяч слов сказительница напоминала ей Илву или Эд — по крайней мере, уверенностью и крепкой хваткой. Но главным были её знания — и умения эти знания сохранить, приумножить и передать другим, как когда-то могла мисс Гидди. Сказители много лет странствовали по Пустоши, привечаемые общинами и тиранами, собирали и хранили истории, пересказывали их людям, иногда даже учили своим премудростям непосвященных, подавая их как словобургеры. Даже Дохлый Джо уважал хранителей памяти и нанял одну из них в наставницы для своего гарема, за что и поплатился: истинное знание не служит тиранам и не живёт в неволе, оно стремится к свободе и даёт крылья.       Фуриоса помнила о мисс Гидди, и ещё после уничтожения последнего отродья Джо задумалась о том, как ей сохранить неискаженную память обо всём случившемся. А потом были камнееды, чья история была известна лишь им самим, а тайны десятки лет хранились безо всякой пользы. И сейчас Фуриоса была убеждена как никогда: знания не должны исчезнуть и не могут просто кануть в небытие, а историю нужно хранить куда тщательнее, чем сказители делали это раньше. И то, что было до Конца Времён и смены власти в Цитадели, не менее важно, чем то, что совершала сама Фуриоса теперь. А достоверная информация о положении дел в их мире помогала бороться с суевериями и находить истинные сокровища Пустоши.       Но сохранить цельные знания по крупицам нельзя, нужно делать это системно, и Цитадель приняла под своё покровительство всех сказителей в обмен на их помощь и объединение. Фуриосе пришлось поискать учёных людей — и не нашлось бы никого лучше Йорунн, чтобы возглавить их. Конечно же, она не имела власти приказывать им, пусть даже её сочло достойной большинство хранителей знания, но она связала их с Цитаделью и могла донести волю Фуриосы.       — Мы составили предварительную хронику сражения, как и было сказано, — отчиталась сказительница, сложив руки поверх длинного балахона. — Конечно, более подробный отчёт еще только предстоит составить, но я уверена, что мы справимся с этим в ближайшие дни. Несколько Стервятников, сложивших оружие, согласились с нами сотрудничать, поэтому я прошу у тебя, Несмертная, дозволения на занесения в хроники и их свидетельства. Также я предложила Лиру и Аркейну изучить письменные материалы в логове, чтобы отправить их в наш архив.       — Разумеется. — Фуриоса кивнула. — Действуйте на своё усмотрение.       — Благодарю, Несмертная. Это всё.       — Можешь идти — и, пожалуйста, передай мою благодарность хранителям.       Йорунн с поклоном удалилась, и Фуриоса проводила её взглядом. Может, для кого-то — особенно в прежней Пустоши — попытка привлечь хранителей знаний показалось бы пустой или даже опасной блажью, но правительница Цитадели считала иначе. Вся эта информация бесценна — особенно на фоне диковинок, что всё чаще попадались на просторах выжженного мира. Но Фуриосу интересовало не только то, что можно было использовать в качестве оружия. Ей нужно было всё — общество до Конца Времён, наука, культура, и даже то, как выглядела прежде природа. Может, постепенно и получится возродить Пустошь, превратив её целиком в Зелёные Земли — тайная мечта увидеть их вновь, вернуться туда, где мама ещё была жива, до сих пор жила в глубинах её души… Но чтобы понять, возможно ли это, и если да, то как, и требовалось множество знаний, несправедливо похороненных под толщей песков.       Чем дольше Фуриоса шла, тем меньше была уверена в собственных знаниях и тем чуднее становился привычный и недавно понятный мир. Но она не могла отступить и сдаться, а потому продолжала бороться — ради всех жителей Цитадели, ради всех людей Пустоши и ради себя самой. Дьяволы песчаные, ей действительно хотелось увидеть, что же ждёт её в самом конце пути!