Лучше бы люди стремились стать людьми

Маркус работал на Камски слишком давно, чтобы не знать, насколько он сложный человек, но сейчас, вытирая кровь из-под носа, со своих крупных губ, стиснутых в узкую линию, он впервые подумал, что босс по-настоящему спятил. Да, он не привез легавого, но на горизонте маячили проблемы и посерьезней. Дело об убийстве в клубе может попасть к ФБР, например, а это уже совсем иные траты... Хотя, возможно, Элайджа как всегда что-то умалчивает и Бюро тоже кормится с его рук. Этот человек никому не доверяет полностью. У него нет друзей, нет привязанностей. Разве что этот новоявленный детектив зацепил его сильнее, чем кто бы то ни было до него, на памяти Маркуса. Это было необычно - видеть Камски таким заинтересованным. Обычно, когда они привозили в доки очередного полицейского - простого патрульного, детектива или кого званием повыше, - его ставили перед выбором: убьешь ты или умрешь сам. Жертвой всегда становился тот, кто перешел организации дорогу, конкурентов и всяческих ублюдков, нарушавших правила заведений, всегда хватало, но Камски рассказывал какую-нибудь жутко трогательную историю, чтобы посмотреть, насколько сильно может прогнуться служитель закона ради денег. Попутно он конечно же расписывал преимущества служения ему. Именно "служения" - как господу. И вот Иерихон получает приказ привести на пирс очередного детектива. От всех предыдущих, на взгляд Маркуса, он отличается только смазливостью и слишком длинным языком, который так и тянет укоротить. Но стоит легавому увидеть Камски, он перестает пиздеть про ждущее их всех мрачное будущее за решеткой, улыбается по-лисьи хитро и спрашивает: - И что же такому прекрасному господину нужно от ничтожного слуги закона? Не было никаких приказов, привычных величавых речей - Камски подошел к копу вплотную и тот послушно упал перед ним на колени, позволяя длинным пальцам запутаться в его волосах. Детектив вел себя как послушная псина и получил похвалу. А потом Элайджа трахнул его, уложив грудью на багажник, где лежала связанная непригодившаяся жертва. Камски считал, что тот, кто не способен на убийство, жалок. Коннор доказал свою полезность не только этим. А потом все внезапно пошло по пизде. - Я готов сломать ему ноги или накачать наркотой, или все сразу. - Камски тебя прикончит за это. Он же хочет, чтобы Коннор сам к нему пришел. А лучше приполз на коленях, - Норт вытащила из сумочки влажные салфетки и пачку сигарет. - Пришел сам, но под моим конвоем? Это как? - Маркус подождал пока девушка закурит и закатил глаза, когда она стала вытирать кровь с его лица. - Я сам могу. - Стой ровно! - Норт знала, что Маркус побаивается ее ногтей, но ее это забавляло. Как и то, что мужчины абсолютно ничего не понимают в происходящем. - "Сам, но под твоим конвоем" - потому что он хочет, чтобы Коннор вернулся, но не готов ждать, когда сам Коннор этого захочет. Элайджа иногда просто капризный ребенок. - С властью и состоянием больше, чем у мэра города. - Хорошо, что мистер Камски не слышит ваш разговор, - Саймон заставил Маркуса и Норт вздрогнуть. То ли он передвигался абсолютно бесшумно, то ли просто был настолько невзрачным, что никто не обращал на него внимания, но никто из них двоих не мог сказать, сколько времени блондин уже находился неподалеку и как много он успел услышать. - Он ведь и не услышит, не так ли, Саймон? - улыбнулся Маркус, аккуратно выходя вперед и вставая между ним и Норт. - Конечно, Маркус, - влюбленно выдохнул Саймон, перебирая пальцами сложенных рук, как школьница у доски. Норт выронила какое-то смазанное прощание и, потушив окурок в одной из декоративных ваз, стремительно удалилась, стуча каблуками. Маркус остался, продолжив наблюдать за штатным экономистом организации. Руки у Саймона всегда были в перчатках без пальцев - от постоянной работы за компьютером кровь отливала от кистей, делая пальцы непослушными и деревянными. На его переносице были небольшие следы от очков, а под глазами лежали серые тени. Блондин искоса посмотрел на Маркуса, на размазанные потеки крови на его лице. Саймон обожал Маркуса, как вся школа тащится по капитану футбольной команды. Маркус знал в нем каждую черту и не испытывал к этому человеку никаких эмоций, кроме формальной ответственности. И совсем другое дело Даниэль. Одно тело и такие разные люди, зеркальные противоположности. И Маркус знал, как вытащить его наружу. Стоило ему сделать шаг вперед, Саймон отошел назад, он пятился, пока не уперся спиной в стену и не ощутил давление чужого тела. - Маркус, что ты делаешь? Я... - смуглая рука прижала к боку Саймона дуло пистолета. Маркус наклонился ближе к пытавшемуся уйти от прикосновения блондину и заговорил. - Что если ты врешь мне? Откуда мне знать, что ты не сдашь меня Камски? Холод металла стал более ощутимым, когда мулат приподнял ткань кофты пистолетом и повел им по ребрам вверх. - Маркус, я никогда так не поступлю... никогда не предам тебя... Маркус..! Разные глаза мужчины смотрели безжалостно холодно, и, стоило раздаться щелчку снятия предохранителя, как Маркус ощутил у шеи остроту лезвия. - Давно не виделись, Даниэль, - улыбнулся Маркус, тяжело сглатывая и тут же поднимая руки вместе с пистолетом в жесте капитуляции. Он так менялся: скулы заострялись, глаза словно становились темнее - цвета кобальта, вместо светло-голубого, губы подвижнее, злее, желаннее. - Я скучал. Маркус пытается подойти ближе, но Даниэль не Саймон - он щерится и крепче сжимает рукоять выкидного ножа. - Не пизди - Саймон видел, как ты трахал эту рыжую шлюху. Этот наивный соплежуй ведь считает, что у вас с Норт "настоящие чувства"! Ха! Как же он меня бесит, боже... - Даниэль прижал лезвие к своей щеке, плашмя, просто чтобы почувствовать его холод. Он не мог причинить реальный вред телу, в котором находился сам. - Почему ты знаешь все, что видит он, а он не помнит ничего из того, что делал ты? - Маркуса всегда интересовал ответ на этот вопрос, но обычно Даниэль или был в кровавом безумии, или слишком занят заглаживанием своей вины перед прикрывавшим его Маркусом, чтобы ответить. Именно так мулат собственно и узнал, что Саймон не просто Саймон - когда милый молчаливый бухгалтер твоего босса сначала похищает ребенка, потом угрожает спрыгнуть с ним с крыши, ты прикрываешь его, задействовав копов, он умоляет тебя не сдавать его Камски и отсасывает на заднем сидении машины, а на следующий день смущенно спрашивает, почему все странно косятся на его скромную персону, подозрения закрадываются сами собой. - Потому что я его защищаю. В детдомах, знаешь ли, если ты такой смазливый, приходится не сладко. А я сладкое очень люблю. Ты знал, что детские слезы сладкие на вкус? - Ты безумен... - Зато Саймон нет, - соглашается Даниэль и плавно закрывает нож. - Ты тоже не совсем здоров, шоколадка. Ты ведь все еще хочешь меня, а не его. Даниэль провоцирующе упирается в стену согнутой ногой, тянет за язычок молнии, расстегивая мягкую сине-белую кофту, задирает футболку, оголяя плоский живот с косыми белесыми полосками шрамов. На внутренней поверхности бедер они тоже есть - поднимаются от середины к паху. Маркус на секунду задумывается о том, что Саймон, вероятно, очень долго старался сдерживать Даниэля внутри своей головы, но потерпел неудачу и совершил ошибку. Каждый из них так попал в Иерихон - Камски отпускает те грехи, что не простит бог ни одной конфессии мира. Маркус прижимает парня своим телом к стене, жадно мнет задницу, позволяя Даниэлю сначала вылизать остатки запекшейся крови с его губ, прежде чем поцеловать самому. У его босса совсем не завидное терпение, к тому же Маркус практически перешел ему в наследство от предыдущего главы Иерихона - Карла Манфреда. Но Элайджа терпит разноглазого мулата, потому что тот действительно умеет решать проблемы. И сейчас мозг Маркуса, подстегнутый возбуждением, судорожно ищет решение очередной. Смуглые пальцы пересчитывают ребра Даниэля под тканью футболки, щипают за сосок, и Маркус еле успевает поставить блок от удара коленом в живот. Они улыбаются и набрасываются друг на друга с новой силой. В доме Камски нет комнат, которые кто-либо мог бы назвать своими, но там было множество гостевых спален, где можно было перекантоваться и куда хозяин никогда не заглядывал. В одну такую они как раз и ввалились, Даниэль уронил Маркуса спиной на диван и оседлал его бедра. Длинные ноги неудобно упирались в подлокотник, но думать об этом было некогда - пока Маркус стягивал через голову водолазку, блондин уже завел руки за спину, не глядя расстегивая его брюки, сжимая вставший член через белье. - Хмм, а может, ты и не врал, что скучал... Пока Даниэль встал, чтобы избавиться от своих джинсов, Маркус располагается удобнее. Но это все, что он успевает сделать, потому что его руки ловят и прижимают к кожаной обивке дивана. Вес чужого тела снова ощущается животом и грудью. - Нет. Хочу так. Мне нравится чувствовать шероховатость ткани, - парень выгибается так, чтобы ствол лег ровно между его ягодиц, длинный и горячий. Их лица напротив, Маркус прикусывает и оттягивает нижнюю губу Даниэля, толкается бедрами вверх. Он легко мог бы скинуть его с себя, подмять и выдрать насухую, но послушно открывает рот, позволяя чужим пальцам гладить свой язык, двумя, тремя. Даниэль широко расставляет ноги и держится за спинку дивана, чтобы держать равновесие. Пока он растягивает себя пальцами, головка члена Маркуса оставляет влажные следы на его пояснице. Мулат снова обращает внимание на зебру шрамов на чужих бедрах. - Если у Саймона появится тот, кто будет его защищать, что станет с тобой? - Не сбивай настрой, - шипит Даниэль, опускаясь на член и закусывая губы. Горячо и слишком много, жжет, распирает слишком сильно, и парень задушено стонет, когда Маркус облизывает ладонь и обхватывает его член. Его рука только сжимает, чтобы получить больше удовольствия Даниэлю нужно двигаться самому, и он покачивается на пробу, сжимаясь от боли. - Вот и как тебе доверить мою неженку? Ты своим хуем его угробишь... Маркус не выдерживает, выскальзывает из парня и подминает его под себя, целует, держа за подбородок пальцами. Надрачивает член и говорит в самые губы: - Я могу быть и нежным, если нужно, - он соскальзывает ниже, накрывает ртом темно-розовую головку, попутно втискивая под поясницу Даниэля небольшую диванную подушку. Маркус пропускает член глубже в горло, давится немного, шумно вдыхает носом и продолжает, ласкает пальцами вход, аккуратно раздвигает неподатливые из-за недавней боли мышцы. Парень под ним окончательно забывается и стонет, просит еще и вскидывается, когда Маркус касается простаты. Он входит в два толчка, сразу начинает двигаться, размашисто, сильно, потому что терпеть уже нет никаких сил. Ткань спущенных брюк скользит по обивке, пряжка ремня царапает блондину бедро, пока Даниэль подается навстречу толчкам и помогает себе достичь разрядки рукой. Маркус кончает, замирая на напряженных руках, слизывая испарину с верхней губы. - Позови его на свидание, - еще не отдышавшись, говорит Даниэль. Сперма впиталась в перчатку, заставив ткань потемнеть. - Кого? - Саймона - кого еще? Может, ты не так уж плох. - О, ты нас благословляешь? - Маркус наклоняется, чтобы поцеловать любовника и слышит в ответ. - Увижу тебя снова с той шалавой, пощады не жди... Саймону нравятся разные глаза Маркуса, темные веснушки, рассыпанные по щекам, крупные губы, которые сейчас ласково целуют его, хоть он об этом и не знает. "Возможно, так он станет чуточку счастливее", - думает Даниэль. Хотя бы немного.