I'n'A

      На осенних каникулах Иван думал поработать сам, побыть в школе одному, пока ученики отдыхают, а Элизабет на неделю уехала к родственникам в Будапешт. Но не тут-то было. Идиллии Ивана помешал Гилберт, тот самый администратор, будто на зло дав Брагинскому ученика, чтоб тот помогал и тем самым привыкал к труду. Особо выхода не было, пришлось согласиться, так как против слов начальства не попрёшь, а увидев Артура, что летом здесь уже убирался, Иван принял это за шутку. Почему именно Артур? Ему что, тут мёдом намазано? Видимо, да. Горестно вздохнув, пребывая явно не в восторге от сложившейся ситуации, Брагинский уже подумывал, чем бы занять этого оболтуса. — И не забывай, Иван, — на работу как на праздник, а с работы — улыбка до ушей! — а Гилберт мог настроить на работу, правда от этого улыбка Ивана не стала искренней, скорее, вынужденной. Так и быть, прихватив пару тряпок которые пригодятся в ходе уборки, он повёл Артура за собой. Предстояло многое привести в порядок, и этому порядку Артур, как ни странно, готов был учиться, но только под предводительством шедшего впереди Ивана.       Насчёт того дня города, который прошёл не так давно — Артур там был, и слезами был умыт, слыша счастливый смех и видя полные искренних эмоций лица двух друзей. Кёркленд от чего-то догадывался, что Брагинский и Джонс не просто друзья, ведь Артур всё-таки учится в этой школе на скрипача, замечал украдкой, как Иван подходит сзади Альфреда и что-то шепчет ему, а потом, когда последний остаётся один, краснея опускает смущённый взгляд вниз. Наверное, есть из-за чего краснеть. Такому появлению румянца Артур был недоволен, это ведь он должен краснеть от слов Ивана. Ревность можно было ощутить на расстоянии, она буквально витала над бриттом, но конечно вслух сказать о своих переживаниях он не может. — Итак, — Иван сразу начал озвучивать распорядок дел на сегодняшний день, — я сейчас протру окна, а ты протри фортепиано в каждом кабинете. Это не сложно, ведь это ты уже делал на летних каникулах. Потом надо будет устроить влажную уборку и проверить наличие всех чистящих…       Артур смотрел на Ивана, внимая каждому его слову, словно под гипнозом. Быстро опомнившись, Кёркленд взял тряпку с рук Брагинского и побрёл в сторону кабинетов, готовый приступить к делу. Но дело шло кое-как, всему виной тот прошедший праздник. Натирая до блеска чёрное фортепиано, Артур всё думал, как окончился день Ивана в компании Альфреда. Определённо вместе им было веселее, и тут Артур пожалел, что из-за своей скованности не может быть таким развязным как Джонс. А ведь что ему мешает? Артур, впрочем, и так внешне поменялся за короткий период времени: вместо круглых очков носит цветные линзы для зрения, одевается уже не так официально, как двумя месяцами ранее, строгая студенческая форма уступила место узким джинсам и просторной футболке. Да, так определённо лучше. — Интересно, что ты тогда ему сказал, когда он покраснел?.. — тихо вопрошал Артур, как бы обращаясь к Ивану, но находясь сравнительно далеко от него. Сейчас Кёркленд так интенсивно тёр блестящую поверхность фортепиано, что складывалось впечатление, словно под этими усиленными натираниями пойдёт дым. Конечно, никакого дыма не было, но блестящая крышка оказалась выполированной до мелких царапин. Увидев результат своих стараний, Артур горестно вздохнул и обратил взгляд на окно. Потом, устав от бесцельных поглядываний на вид из окна, бритт неспешной походкой вышел из кабинета и прошёл по коридору к открытому во весь рост окну. Приближаясь к отрытому нараспашку окну с одной ясной целью, Артур не мог выбросить из головы возможного окончания дня города. Иван и Альфред не просто попрощались, пожав руки на прощание, между ними произошло нечто большее, Кёркленд это чувствовал, и от понимания того, что всё же ревнует Ивана к Альфреду, он не боялся шагнуть вперёд, чтобы впредь не видеть ту сладкую парочку вместе. Он не сомневался, — вместе они будут, а любые усилия их разлучить лишь обострят их чувства, и тогда вариантов для разлуки не останется. Остался один лишь шаг в неизвестность. Но и этому не бывать. Голос Ивана заставил Артура резко распахнуть глаза, а затуманенный глупостями разум стать ясным. — Эй ты, ненормальный! — да, Брагинский обращался именно к Кёркленду. — Если ты так решил увильнуть от работы, то ты выбрал не самый лучший вариант! — крепкая хватка сильных пальцев на тонком запястье британца заставляет его отказаться от этой идеи. Если после этих прикосновений Артур способен ещё откинуть свои мысли о самоубийстве, то значит, не так уж сильно он ненавидит свою жизнь, ведь когда его с силой дёрнули за руку, Кёркленду сразу предоставилась возможность припасть к крепкой груди своего спасителя, и как бы странно не звучало возлюбленного. Без этого можно было обойтись, но Артур решил послушать сердцебиение того, в кого влюбился внезапно даже для самого себя. Это диковинно, непонятно, но эта влюблённость волновала бритта. Никогда прежде он так себя не чувствовал. — Я дико извиняюсь, но я тебя не отвлекаю? — не без сарказма спросил Иван, всё ожидая, когда Артур прекратит прижиматься к нему и довольно улыбаться. — Что? Да нет… — удовлетворённо вздохнул Кёркленд, слушая спокойные стуки сердца. Сердца, которое особенно полюбил, но всё ещё считал его недоступным и закрытым на несколько замков. Но потом он понял, что это не его фантазии и сны, это происходит наяву, и надо бы как-то исправить эту ситуацию. Артур тут же отпрянул от Ивана, уже думая, что последний будет сильно возмущаться, но этого не произошло. Иван просто загадочно улыбнулся, окинул парнишку смущённым взглядом и собираясь уходить, махнул рукой, чтоб тот шёл следом. Уж слишком спокойная реакция, думаешь ты? — Не отставай, нам ещё предстоит много работы.       Артур смахнул пот со лба, сегодня звёзды сложились в его пользу, или может он просто нафантазировал себе слишком суровый нрав Ивана… Ничего такого, Кёркленд ещё не знает, с какой душкой он работает. Сейчас Артура особенно волновало, какая на этот раз выпадет ему работа. Следуя в класс, в который шмыгнула высокая и одновременно любимая фигура, теперь-то бритту ни за что не хочется пропускать такое дело, как слушать указания Ивана, или упустить тот момент, когда он нагнётся, к примеру, поднять с пола залетевшую в открытое окно пушинку от одуванчика. — Ну вот даже возьмём к примеру этот класс, — Иван проводит пальцем по поверхности высокого учительского шкафа. — Со времён летних каникул я давненько не проверял здесь наличие пыли. Надо бы её убрать. Ну как, с этой задачей справишься? — он обернулся к Артуру, который тут же положительно закивал, да только не учитывалась одна деталь — шкаф слишком высок для такого низкорослого Кёркленда. А собираясь уходить, Брагинский не забыл заинтересовано спросить: — Слушай, а ты в этой школе на кого учишься? — А? — Артур уже встал на носки, пытаясь дотянуться рукой до верха шкафа, чтобы там протереть, но не успел этого сделать, так как снова отвлёкся на голос позади. — Да вот, на скрипача, — добродушная улыбка так чудно сочеталась с этими тёмно-зелёными глазами. — Любопытно, — Иван даже передумал зачем хотел уйти за пределы класса. Его заинтересовал выбор Артура, да и послушать игру он был бы не прочь, ведь сам-то в последнее время увлекается игрой на гитаре, за это спасибо Антонио. — Я бы посмотрел, как ты исполняешь что-нибудь на своей скрипке, — а слишком уж самоуверенным жестом стали скрещённые руки на груди. — Решил проверить меня? — едва заметно усмехнулся бритт, и да, это было сказано одновременно с едкостью и заигрыванием. — Учителем что ли заделался? — А почему бы и нет? — Иван стащил с учительского столика очки и напялил их себе на нос. — Так, давай рассказывай сольфеджио мне, — и даже вид сделал важный, даже слегка надменный. — Ты хоть знаешь, что такое «сольфеджио»? — губы бритта дрожали в предвкушении от души посмеяться над немного нелепым видом Брагинского. Нет, очки ему ни в коем разе не шли, этот аксессуар только больше добавлял ему комичности. — Ну, допустим, знаю. Я же всё-таки в этой школе проработал, и кое-что соображаю.       Артур решил ему подыграть. Ему очень хотелось подойти вплотную к Ивану и вжать его в то фортепиано, на крышку которого русский едва не сел. Вжать любя и ласково, и на том фортепиано изнасиловать, и признаться в своих чувствах, ощущая сбивчивое дыхание возлюбленного. — А что, если я скажу, что не выучил это Ваше сольфеджио, дорогой преподаватель? — Кёркленд хищным взглядом обвёл Брагинского, и потом ловким движением руки дёрнул его за лямку рабочего комбинезона на себя, таким образом приблизив к себе. — Ведь я далеко не паинька и не отличник, могу и забыть, что учил десять минут назад.       Теперь образ зубрилы окончательно исчез. Вместо отличника перед Иваном находился самый настоящий хулиган, не скупившийся на грубые слова и выходки.       Иван сразу дал понять, что быть загнанным в угол не любит, потому с фортепиано переключился на учительский стол, легко повалив не сопротивляющегося Артура на деревянную поверхность. — Тогда мне придётся завалить тебя работами над ошибками, — Иван нашёл какую-то рандомную книгу на подоконнике, продолжая, — да и при том, судя по твоим посещениям на моих занятиях, ты заядлый любитель прогуливать. Что же, тогда мне придётся двойне больше дать тебе заданий. А пока посмотри на свои оценки.       Артур прикусил нижнюю губу, удивляясь, как Брагинский, не имеющий никакого отношения к музыке так вжился в роль преподавателя по скрипке. А эти очки, боже, — с них бритт готов был засмеяться прямо сейчас, но на данный момент им владеет вожделение приблизиться к дышащему желаньем телу, которое хотел, которое не мог получить, и вот он — Иван, сейчас нависает над ним, с какой-то дурацкой книжкой в руках. — Прогуливал, прогуливаю, и дальше буду прогуливать. Да и что ты мне сделаешь, когда я твой любимчик? — Кёркленд играет с огнём, но он уже ни о чём не мог думать другом. Не смог сказать себе «стоп». Он отбросил книгу в сторону, очки, что были так же у Ивана, полетели за тумбу, а в итоге, Артур обвил своими ногами поясницу Брагинского, весьма красноречиво намекая на желанную близость. И всё тот же робкий взгляд волнующий был знаком для Ивана. Пора. — Мне своего времени не жаль, а значит, будешь до позднего вечера учить темы, которые ты решил прогулять, — словно музыкой прозвучало для нерадивого ученика.       Осторожно, взрывоопасно. — Этого и добиваюсь, — Артур слегка дрожащими руками, но быстрыми движениями освобождает себя от джинс, бросив их около стола, Ивану же потребовалось просто расстегнуть молнию на рабочем комбинезоне, и одежда с нижним бельём прямиком сползла вниз по коленям. Теперь ничего не мешает, кроме понимания того, что в любой момент на этаж может кто-то зайти, но двоим было наплевать, особенно Ивану. Надо же, взрослый мужик, а потерял голову из-за семнадцатилетнего мальца, мечтающего распрощаться с анальной девственностью.       Артур, вызывающе ухмыляясь, укладывает изящную ладонь поверх ткани нижнего белья на свой член, разбухший и налившийся горячей кровью. От возбуждения даже дышать стало тяжело, воздух совершенно перестал поступать в лёгкие. Бритту душно, жарко, ведь его возлюбленный так близко, и от того ему неистово хочется трахаться. Заниматься диким, животным сексом, чтоб слышались пошлые стоны вплоть до первого этажа. Ему хочется биться в конвульсиях под этой двухметровой махиной, поддаваясь каждому его движению. Перечислять можно бесконечно, но если короче: Артуру хочется принять в себя твёрдую плоть, да поглубже, до самой простаты, чтобы был повод не приходить на настоящие занятия по причине сильной боли в месте, где было сравнительно не давно до охуенения приятно.       Вовлекая неопытного Артура в долгий поцелуй, Иван нарочно касается своей разгорячённой плотью к обнажённой плоти бритта, дразняще елозя вверх-вниз, растирая природную смазку, чтоб Кёркленд потерял самообладание от влечения. Теперь дразнящие прикосновения, потирания плоти о плоть имеют немного другие нотки. Артур чувствует, что эта «гамма» нравится ему куда больше, но стесняется в этом признаться. Даже самому себе. В конце концов, без лишних свидетелей он мог признаться, что горячее влечение переросло в пожар, напрочь съедающее своим пламенем последние крохи стыда обмякшего брита на столе. Иван обхватил пальцами запястья британца, и заводит руки ему за голову.       Иван ухмыляется прямо в поцелуй и чмокает беззастенчиво в уголок рта Артура, завершая приторно-сладкий поцелуй, оставляя тонкую ниточку слюны повисать в раскаленном воздухе, чтобы бритт ощутил, насколько желание превосходит ожидания. Глаза Кёркленда смеются, Брагинский чмокает его в оголённое плечо. Артур всё ещё чувствует его стойкую эрекцию, и тянется одной освобождённой рукой, чтобы погладить, ощутить этот стояк у себя в ладони. Иван тут же стонет Артуру в шею, и не дожидаясь, накрывает член бритта своей ладонью, не надавливая, а только дразня, и Артур хватается за любимые широкие плечи, чтобы не утонуть в ощущениях. Ведь считай, дело не дошло до нужной цели. Только ощущения. Сейчас слёзы от боли ненужны ни одному ни другому. Оставляя царапины на крупных предплечьях, Артур забыл как дышать, ведь длинные, чувственные пальцы возлюбленного прошлись вниз по шовчику мошонки и указательный палец провокационно легонько нажал на точку, от прикосновения которого бритт готов был взорваться стонами. Он даже дёрнулся, боясь новых ощущений, но ему нечего опасаться. Только прикосновения, лишь трение плоти о плоть. Иван понимает, чем грозит развращение малолетки, поэтому, пожалуй, большее может дать только в случае, когда Артур получит паспорт свидетельствующий о совершеннолетии.       Завершение очень близко, это ощущалось ниже пояса Кёркленда. Тяжело дыша, он перевёл взгляд на низ своего живота, там с упоением наблюдая, как Брагинский массивной рукой с пошлым хлюпаньем пару раз проводит своим членом по подёргивающемуся члену Артура. В столь душном от томных вздохов помещении, кажется, не осталось ничего, что бы не было пропитано эйфорией двоих. Они достигли разрядки вместе, почти одновременно, глядя друг другу в глаза, жутко пристыженные и одновременно смущённые от того, что опустошили реки своей похоти. Вязкое семя Ивана пролилось на плоский живот Артура, образуя крошечное, продолговатое прозрачно-белое озерцо. Пройдя ладонью по животу, подавив в себе желание дразняще затронуть особенно чувствительные соски своего малолетнего любовника, Иван растёр жидкость по коже вниз до лобка, и только потом подносит ко рту Артура ладонь, как бы предлагая слизать с неё подтеки спермы, и Кёркленд… податливо тянется к вязкой субстанции на пальцах любимого. Он слизывает белесые капли, утирает рот тыльной стороной ладони и глубоко вдыхает в себя запах чужого возбужденного тела. Он бы хотел продолжения, ощутить в себе нечто большее, но перенасыщаться за этот день не стоит, пробовать своего взрослого фаворита Артур решил постепенно. Начнёт пробовать с губ, и дальше, ниже, горячее. Ведь чем выше любовь, тем ниже поцелуи.       Это совершенно новый опыт в его жизни, ни с кем другим у Артура не возникло бы и мысли попробовать. Но это Иван. Одно исключение из всех существующих в голове Артура правил. На данный момент ему уже так не сносило крышу, как к примеру вчера перед сном. — Вот тебе и влажная уборка, — шепчет Артур, пряча раскрасневшееся лицо за согнутой в локте рукой. — Нам обоим было хорошо, потому мы ни о чём не должны жалеть, — надо же, какой беззаботный тон превозобладал в голосе Ивана.       Смотря на свой липкий живот, бритт залился краской, а вот Брагинского ничуть не смущало их занятие минутной давности. Ну подумаешь, это был всего лишь «безобидный» опыт, с Альфредом и до этого пока не дошло, а тут такой прогресс!       Откинув смущённость куда подальше, Иван стал одеваться, правда в душе он всё был озабочен тем, не слишком ли смело он поступил со своим подопечным, он же, считай, ещё ребёнок, пусть великовозрастный. А кстати тому «ребёнку» только дай порвать, в смысле того, что он и не против продолжить это как-нибудь позже. Нет, не сегодня, но впереди ещё целая неделя каникул. Ох, как она будет насыщена!.. — Ты чертовски прав, — Кёркленд взглядом пожирает возлюбленного, наблюдая, как тот уже надев нижнее бельё, снова облачается в свою спец-одежду, поправляя лямки комбинезона. Артур не спешил одеваться, в полулежачем состоянии он не мог отвести взгляда от Ивана, и провоцирующе развёл колени в стороны, чтоб Брагинский мог наблюдать все прелести, а в довесок к этому, бритт слегка прикусил указательный палец, прикрыв глаза. Да, ему мало, всё об этом говорило. Другой рукой Артур ласкает головку своего ничем не прикрытого члена, проводит указательным и средним пальцами по уретре.       Иван усмехается хрипло, притягивая Артура к себе за талию, размещая крупные ладони на чужих ляжках. Он приближается на непристойно близкое расстояние, а затем шепчет медово на ухо: — Когда будет смазка — будет и развязка, — потом отпрянул, но сколько обещаний продолжить было в его взгляде. — Учту это, — Артур облизнулся, и проведя двумя пальцами по внутренней стороне своего бедра, обнаружил на подушечках пальцев всё то же смешанное семя. Облизнув пальцы, словно дегустирует изысканный соус, бритт ловко слез со стола и тоже начал одеваться. Да, чисто теоретически, секса как такового не было, но эмоции и ощущения тоже играют не последнюю роль. Наконец застегнув ширинку, Артур решил проветрить помещение, и выбежал следом за Иваном. Весь этот день они, что удивительно, общались как друзья, не как любовники или что-то вроде того, а именно друзья — смеялись, шутили, подкалывали друг друга, Кёркленд даже чуть не упал, когда Брагинский в шутку толкнул его локтем в плечо. Иван даже пошутил про то, что бритт, якобы, хрупкий. Артур был худощавый как палка от швабры. Взглянув на него, придёт следующая мысль, что-то из серии: «Как его ветром не уносит?» Шутки шутками, но с Артуром лучше не шутить. Особый обмен веществ не позволяет бритту хоть где-то, хоть самую малость набрать вес.       Так беззаботно проведя время вместе, Иван почему-то даже обрадовался, что Артур не стал настаивать на близость, но может это и к лучшему.