Дом для куклы

Юстас стоял под горячим душем, жесткой мочалкой натирая кожу до боли, оставляя красные следы. Будто пытался отмыться от всей этой душевной грязи, которой после услышанной исповеди был измазан с головы до ног. Доктор Фенвик не таил от него ничего и доверял его слову. Тайна исповеди для Юстаса оставалась священной даже тогда, когда от услышанного кровь в жилах стыла. Самый талантливый врач, которому многие мужья без колебаний поручали здоровье своих беременных жен, оказался любителем садистских развлечений в подпольных салонах. Причем о том, что вытворял там, рассказывал не просто без раскаяния – даже с хвастовством! Будто не исповедовался, снимая камень с души, а хвастался, пытаясь заманить собеседника в те же сети. Смаковал каждую подробность, и маска внимательного и чуткого специалиста сменялась мерзким оскалом хищника. И теперь воображение Юстаса во всех подробностях рисовало картину издевательств над беззащитными парнями и девушками. Хотелось взвыть от боли, хотелось кому-то рассказать, излить весь этот ужас. К такому он просто был не готов. Он мог прощать родным и близким их ошибки, мог понять слабости людей, которые приходили к нему на исповедь раньше, вместе с ними обдумать их беды и найти выход. На этом стояло всё служение священника: не осуждать человека, который оступился, а помочь ему вернуться к праведной жизни. Вот только может ли вернуться к Богу тот, кто не просто творит зло, а вошел во вкус и готов даже на убийство пойти, лишь бы всё оставалось в тайне? Юстас не находил в своей душе прощения. По чести и совести, следовало даже заявить в полицию, нарушив обещание! Но ведь другого такого доктора в округе не найти, а Эльза боится, что в этот раз роды будут тяжелее, чем в прошлый. Она не знает о тайной жизни Фенвика – да и даже если о нем пойдут слухи, не поверит, решит, что завистники оговаривают человека с золотыми руками. И если бы это был единственный случай, когда Юстас переступал через свои принципы… так уж вышло, что у многих «полезных» и «нужных» людей, знакомство с которыми ценила Эльза, за благопристойным фасадом скрывались те еще скелеты в шкафу. Понять и оправдать их он не мог: как можно так поступать, зачем?! А не общаться с ними значило отказаться от богатства и славы, которые так радовали любимую. Посоветоваться бы с отцом… Ох, это следовало сделать еще раньше, услышав первую такую исповедь! Да зачем вообще было ввязываться в политику, разве в этом долг пастора? А теперь у Юстаса накопилось столько секретов от родителей, что любое неосторожное слово могло стать снежинкой, обрушившей целую лавину. Теперь у отца и сердце может не выдержать. Столько грязи! Неохотно выбравшись из-под душа, Юстас вытерся полотенцем и, накинув халат, пошел в спальню. Эльза дремала, полусидя среди множества подушек, положив ладонь на живот. Она выглядела такой чистой и нежной, будто мадонна со старинной картины. Юстас прилег на край кровати, опасаясь пошевелиться лишний раз и разбудить любимую. Ему казалось, что рядом с Эльзой он успокоится, забудет обо всех тревогах… но сон не шел. Вглядываясь в темноту, Юстас воспоминал всё, что слышал на исповеди, и со страхом думал: «а вдруг мои дети, когда подрастут, столкнутся с такими людьми?! Не дай Бог…». Он убеждал себя: следует надеяться на лучшее. Ведь не могут такие люди… встречаться часто. Ведь в мире полно по-настоящему честных, добрых, самоотверженных людей. Как Эльза… Ей так трудно сейчас дается беременность, но в последнее время Эльзе стало легче… Юстас вздохнул и повторил себе, уже почти улыбаясь: «Всё будет хорошо!» Юстас знал, что для своих детей ничего не пожалеет, и постарается защитить их от всех бед. А значит, никакая грязь и мерзость мира просто до них не дотянется. С этой мыслью он заснул, и наутро постарался не вспоминать о том, что его тревожило. А вскоре новые приглашения на светские приемы и новые заботы прихода и вовсе заставили его забыть обо всех сомнениях. * Эльза родила в июле. Теперь у Юстаса был сын, наследник. Его гордость и радость, были так велики, что жизнь вновь стала казаться счастливой и безоблачной.