Дом для куклы

Юстас чувствовал опустошение. То, что раньше было смыслом его жизни: глас божий, который слышался ему в каждой молитве, каждом добром деле, каждой доброй улыбке прихожанина – исчез. Юстас остался в сплошной тишине и пустоте. Молитвы стали постылой обязанности, исповеди он принимал машинально, чувствуя лишь раздражение, а не сочувствие и желание помочь… потом он корил себя, но от чувства вины становилось лишь тяжелее… Раньше его в такие минуты утешала музыка, - но теперь он лишь механически играл, не чувствуя ни успокоения, ни радости. Он не мог даже поговорить с родителями – они всегда служили ему опорой и добрыми советчиками – но стена из лжи, из отпущенных ради «положения» грехов, из сделок с собственной совестью все росла и росла. А Эльза… Его любимая Эльза, ради которой и он и шел на все это, ежедневно предавая себя, не любила его… Если бы только в ответ на все эти его прегрешения, на отступничество от веры отцов ему досталась ее любовь… Как бы низко это ни было, Юстас бы ни о чем не жалел. Но Эльза… Прошла дождливая и слякотная весна, наступило лето – яркое, жаркое, хмельное, так похожее на ту пору, когда Юстас и Эльза были только-только помолвлены. Жара, пьянящий аромат цветов и яркий солнечный свет до боли напоминали о прошлом, и Юстас всё чаще спрашивал себя: когда он совершил роковую ошибку? Неужели он должен был отказаться от Эльзы? Не просить, не умолять его принять его любовь, не унижаться – отпустить и забыть… найти другую женщину… Женщину для себя… Как сейчас хотелось повернуть время вспять! Но уже невозможно было ничего исправить, оставалось только играть роль. Эльзе скоро предстояли роды, а значит, следовало помочь ей собраться, отвезти ее в клинику, поговорить с доктором Фенвиком и пообещать принять его в ближайшее время. В тот день Юстасу хотелось бежать от всего этого куда подальше. Белое здание клиники, запах спирта и лекарств, чересчур доброжелательная улыбка доктора, плач и причитания Эльзы о том, как ей страшно… всё это уже было не раз, но теперь от этого становилось особенно тоскливо. Помня слова жены, он словно… больше не верил ни в ее страх, ни в ее боль. Словно за обидой исчезла и его искренняя любовь к ней. Теперь Юстас понимал, почему Эльза так злилась на однообразие их жизни. Он и сам это видел. Всё повторяется, повторяется, и кажется, что, когда он умрет, то снова родится в этом или таком же тихом сонном городке, вырастет, женится, и каждый день будет похож на предыдущий. Он вернулся из клиники, падая с ног от усталости. Зашел в спальню, и, не раздеваясь, прилег на кровать, подумав, что отдохнет минутку-другую и примется за дела. Но провалился в глубокий крепкий сон, а, когда проснулся, понял, что проспал несколько часов и этого ему показалось мало. Даже притворяться, что всё в порядке, не было сил. Юстас пропустил ужин, сказав, что голова болит, - хотя на самом деле просто не хотел видеть всех родных за общим столом и признавать перед ними свои беды – снова закрылся у себя и проспал до утра. Но легче не стало, и на следующий день Юстас соврал отцу, будто заболел и потому не может отслужить утреннюю службу и принять прихожан на исповеди. Очередная ложь, даже в мелочах! Юстас ненавидел себя, но никак не мог заставить себя быть с родными, выполнять свои обязанности. Но если отец поверил или сделал вид, что верит, Йоганн-младший сразу понял, что дело не в простуде и мигрени. И высказал всё прямо – хорошо еще, что наедине. - Братик, может, хватит притворяться? Подумай сам, ну кому от этого легче. Конечно, я живу в основном на работе, но и то слышал, как вы с Эльзой ссорились всё время. Если ты боишься расстраивать маму и папу, может, мне расскажешь, что тебя тревожит? Юстас приподнялся на постели. - Я знаю, Эльза тебе не очень нравится… Док пожал плечами. Казалось, ему было неловко заводить этот разговор, слишком долго он не говорил с Юстасом так открыто. Разве что, когда они были детьми и вот так же сидели рядом и делились друг с другом всеми радостями и печалями. - Ну, нравится – не нравится, дело такое, тебе с ней жить, а не мне. Я же хочу тебе помочь, разве ты не понимаешь… - Тут уже ничего не сделаешь, - грустно ответил Юстас. - Вам бы пожить отдельно какое-то время. Пусть Эльза съездит куда-нибудь, когда родит и немного придет в себя после клиники. Может, ей просто хочется развеяться? Ты, кажется, говорил, у нее есть подруги в Нью-Ричмонде и еще где-то… пусть она увидится с ними, всё-таки вживую посидеть поболтать намного лучше, чем по сети. - Но так же долго продолжаться не может… отдохнем мы врозь, а дальше? – Юстас горестно вздохнул. – Эльза просто меня не любит, да и Клару с Джо тоже едва выносит… похоже… этого не исправит отдых порознь или встречи с подругами… как развеяться от того, что я, - Юстас болезненно сглотнул. – Даже если бы я нашел в себе силы её отпустить… Нет… Я бы… - он схватился за голову, потом грустно улыбнулся: - И знаешь, не думаю, что она бы теперь согласилась… Ей слишком дорого всё, чего мы добились вместе. - Да может, уладилось бы как-то… а если с психологом посоветоваться? У меня есть друг по университету, он остался в Квенси практиковать. Его зовут Тони. Ему я доверяю как себе самому, он классный специалист и человек очень хороший, - Йоганн говорил немного неуверенно, но Юстас почувствовал его желание помочь. И все же Юстас покачал головой. - А вдруг люди всё-таки узнают? Будут о нас говорить… давай лучше не будем о грустном. Переживем как-нибудь. Мы же с Эльзой нормально живем, у нас всё не хуже, чем у других. - Тебе обязательно оглядываться на других?! – вдруг вспылил Йоганн. – Вообще-то Верьер – еще не весь мир. От такой отповеди становилось обидно. Брату легко говорить! - Ничего ты не понимаешь… ты еще молодой, у тебя нет жены и детей, а с семьей и тремя малышами очень непросто начать всё заново… - Юстас тяжко вздохнул, понимая, что не раз еще будет обдумывать, что можно сделать, и видеть: выбора нет. – Как-нибудь так уже, примиримся… Он знал, что просто обманывает себя, прячется в мнимой болезни, чтобы ничего не решать. Но силы и правда покидали его, он даже не смог поехать в клинику, когда Эльзу с малышом выписали домой. Вместо него поехал Док, хотя можно было представить, чего ему стоило не поссориться с невесткой, и как обиделась Эльза, что муж не встретил ее. Мальчика окрестили Дугласом. Эльза оставила ребенка на бабушку с дедушкой, и даже притворяться, что любит сына, не стала. Если со старшими детьми она, как прежде, нянчилась при людях, младшего для нее будто не существовало.