Дело без тела. Часть II

      Штольман все еще находился в развалинах кабинета, но уже чувствовал близость пробуждения. Родные звуки, которые слышал в своем доме изо дня в день, коснулись слуха. Он уловил сквозь сон смех дочери и дробный стук ее туфелек, топающих по лестнице, кряхтение Авдотьи — няньки Софьи - и гулкий бас часов с первого этажа в гостиной. Они, как поплавок, захватили его и выдернули из объятий Морфея.       Яков, потянувшись, обул ноги в домашние туфли и направился к выходу. Открыл дверь и столкнулся с огромной корзиной синих роз. Она уперлась ему в грудь, мешая пройти.       -Это что такое? – удивленно спросил Штольман, рассматривая синее великолепие, источавшее тонкий розовый аромат, заполнивший комнату.       -Ой, - пискнул из-за цветов державший корзинку человек и попятился в коридор.       -А с этого место поподробней.       -Барин, я не хотел! Он велел, - оглушил сыщика мальчишка высоким голосом, - грозил худо мне сделать. Вот и дерзнул зайти в покои. Сам бы ни-ни.       -Сбавь тон, а то я оглох от твоего крика, и давай все сначала, - остановил курьера Яков и вышел за ним в коридор. — Для почина скажи, кто ты есть, откуда цветы и зачем пришел в спальню? И поставь уже корзину, я должен видеть, с кем имею дело, - распорядился Штольман, так как ему наскучило наблюдать вместо собеседника испуганно раскачивающиеся бутоны.       -Я Филька, внук Вашей кухарки. Прихожу подмагнуть, кады она просит. Да Вы, барин, знаете меня.       Корзинка опустилась, и перед Штольманом предстал подросток лет десяти, среднего роста, угловатый, как все дети этого возраста, со светлыми волосами и тонкой длинной шеей. Яков узнал в нем компаньона Софьи по играм. Они часто вдвоем бегали по саду, и сыщик замечал их в окно.       -Я это во дворе дрова колол. Он позвал и велел Анне Викторовне корзину с цветками передать: сказал, барыня ждет. Я не хотел, мало ли кто по улицам шляется. Тоды энтот пообещался, что она выпорет за ослушание.       -Можешь описать его?       -Франт, весь в белом, с усиками. Высоченный, что пожарная каланча. Он со мной с улицы говорил, даже на забор не влазя.       -Свое имя барин назвал тебе, от кого чертовы розы?!       Штольман не на шутку завелся. Как этот хлыщ только мог предположить, что замужняя женщина, к тому же мать, позволит себе принять дар от незнакомого господина. И если он такое допустил, то сколько же бесстыдства и бесцеремонности присутствовало в нем! А подобные качества выбивают всевозможными средствами, иначе он не успокоится и дальше продолжит навязывать свое внимание.       -Нет. Отдал плетенку и умчался на пролетке с цыганами.       -Не верю, такие «петухи гамбургские» не будут скрывать свое имя, - сыщик, приблизившись к цветам, небрежно раздвинул их и нашел среди стеблей белую картонку с выведенными на ней золотыми закорючками. — «Несравненной Анне с надеждой на любовь. Отныне и навсегда Ваш А.» А он умней, чем мне хотелось бы, - Штольман поднял глаза на паренька. — Ты сможешь разыскать его в городе и показать мне?       Филя кивнул, едва не пускаясь в пляс. Этот франт с усиками теперь получит за все. Он не стал ябедничать хозяину о том, каких оскорбительных слов наслушался, пока шел к забору за корзиной, но обиду затаил. Хотел сам позже найти и напакостить франту, а теперь радовался, что и за него отольются кошке мышкины слезки. — Непременно разыщу и укажу! – завопил парень.       - Не кричи, мы не на рынке, чтоб ты глотку драл, - поморщился Яков.       -Что за шум? О, Яков, я хочу поговорить с тобой о поездке в Петербург, – из детской выглянула Анна и, на минуту скрывшись в комнате Софьи, вышла к нему, набрасывая шаль на плечи. С наступлением вечера в доме сделалось прохладно. — Дух из поезда требует нашей помощи. — Филя, а что это за цветы? - спросила она, указывая на розы, только заметив их в руках мальчишки. — Какая прелесть.       -Это тебе от некого А. с надеждой на любовь. Ты знаешь такого? – осведомился Яков, протягивая жене карточку. Сыщик был уверен в ответе Анны, так как знал всех знакомых наперечет и среди них не наблюдалось нахалов. А спросил только из-за того, что этим инкогнито мог оказаться один из прибывших на бал гость.       - Гадость какая, - девушка брезгливо отодвинула от себя картонку. — Филя, отнеси корзину на кухню и отдай ее Авдотье, пусть она выкинет. Я не желаю лицезреть эти розы в своем доме! Яков, почему ты сам не распорядился это сделать? - перевела она взгляд на мужа.       -Твои розы, тебе и решать, что с ними делать, - сыщик засунул визитку назад в цветы, и развернул Филимона лицом к лестнице.       Парень медленно пошел, постоянно оглядываясь, ему было интересно, о каких таких духах будут болтать господа.       -Брось насмешничать, Яков, лучше…       -Аня, и даже не начинай, сразу говорю, нет. Я сам не поеду туда и тебя не отпущу. Брысь отсюда, - Штольман прикрикнул на застывшего с открытым ртом мальчишку. Тот, встрепенувшись, исчез на ступеньках. — Аня, пойми, у меня в столице уже давно нет никаких полномочий. А тебя просто-напросто сочтут за чудачку, если ты явишься в департамент. И поэтому давай оставим эту затею - мы там ничего не добьемся.       -Дух не отпускает меня. А может.… Если ты не хочешь ехать, то дашь телеграмму Варфоломееву, и он распорядится переслать материалы по делу? Владимир Николаевич может же.       - Чем я обосную сей запрос? Причин у меня нет, дабы пассажир не имеет никаких касательств к Затонску. Ехал он из Москвы, а нашли его в Петербурге. Здесь его вовсе не было, и о его существовании мы узнали из газеты.       - Но, Яков, дух уже три раза являлся мне. Он требует, чтобы его смерть расследовали, а значит, ты что-то упускаешь в деле….       -Я упускаю? -Милый, дух хочет справедливости и никто, кроме нас с тобой, не может ему помочь, - попыталась Анна достучаться до супруга. — Прошу, поехали в Петербург.       -Нет, - Штольман закусил удила. Сыщик не хотел выставлять себя и супругу в дурном свете. Здесь - одно, многие были наслышаны о способностях его жены и более-менее спокойно к ним относились. Но в столице, там хоть и благоволили всему необычному, однако до служебного следствия Анну не допустят. А к Варфоломееву обращаться - не тот уровень, лучше уж самому как-то всё выяснить, если она так упрямится. — Аня…       -Ах, так, ну и ладно! – оборвала она мужа. — Я тогда одна поеду в столицу. Разъясню все Владимиру Николаевичу, он поймет, он не ты! И самостоятельно займусь расследованием смерти духа.       -Нет!       -А я сказала: да! – девушка расправила плечи и прошествовала мимо мужа в спальню. — Я поеду, как бы ты ни хотел остановить меня, - и, потянув дверь на себя, с силой захлопнула ее. От удара вздрогнула стена и пейзаж, нарисованный Анной, висевший на ней, поехав вниз, упал. Картина грохнулась об пол, и деревянная рама разлетелась на куски.       -Митяй! Одеваться! – от обиды взревел сыщик и, пнув ни в чём не повинный холст, отлетевший на середину коридора, широко зашагал к лестнице.       Яков стремился быстрей покинуть стены, где в нем сомневаются. Раньше ему казалось: они с женой научились понимать друг друга, и это являлось так же ценно и дорого, как и их любовь. Но выходило иначе, супруга как была так и оставалась глуха к его доводам.       Умчавшись из дома и покружив по ночному городу, Штольман с удивлением отметил, что стоит на пороге управления. Ноги сами принесли его к служебному входу. Чуть помявшись, зашел внутрь.       -Где Коробейников? – рявкнул он, обращаясь к двум городовым, оставшимся на дежурстве и прилипшим к окошку в двери, служившему вентиляцией в бывшей кладовой, переоборудованной в фотолабораторию. Сам Трегубов отдавал распоряжение о ее обустройстве, когда уразумел пользу фотоснимков.       От окрика городовые резко развернулись и, пряча глаза, выстроились перед ним.       -Как понимать Вас?– Штольман пристально посмотрел на лица сконфуженных мужчин. — Что вообще происходит?       -Там Антон Андреевич, - ответил Евграшин, кашляя в кулак.       -С барышней — с, - прибавил Андреев, новый служащий, вступивший в должность два месяца назад. — Она хотела поблагодарить его.       -А почему там? Других мест для этого им не нашлось?       -У нее папенька очень строг и не позволяет ей разговаривать с мужчинами, только в присутствии гувернантки или кого-то из родственников. Поэтому она сбежала из гостиничного номера сюда, - впалые щеки и шея Андреева залились краской, даже прозрачные голубые глаза, присущие блондинам, тоже приобрели розовый оттенок. Ему стало стыдно от своей болтливости.       -Однако строптивая, - не оценил поступок барышни Яков.— Хлебнет с ней горя папенька, - и прошёл в лабораторию. Глухое неразборчивое бормотание, слышимое до этого из-за двери, обрело смысл, и на сыщика хлынул словесный поток.       -Еще раз огромное спасибо, Антон Андреевич! Вы один из всех мужчин в парке не побоялись залезть на дерево за моей улетевшей шляпкой. Вы рыцарь, не знающий страха! -Ну что Вы, Анастасия Сергеевна, какой из меня рыцарь, - пробубнил Антон Андреевич, не поднимая глаз. Он будто под гипнозом пялился на тонкую девичью ручку в кружевной перчатке, несмело сжимавшую его пальцы.       -Да, да, рыцарь и не спорьте со мной! – она притопнула ножкой, не принимая возражений. — Мой дед тоже отметил это, а он скуп на похвалу.       -Хм. Назвав меня котом. Странная похвала,- буркнул Коробейников и вдруг заметил в дверном проеме возникшего Штольмана. — Яков Платонович, – и Антон Андреевич, слегка тряхнув рукой, расцепил пальцы. — Позвольте Вам, представить Анастасию Сергеевну Розину. Она с родными приехала на бал.       -Собственно говоря, с дедом Михаилом Ивановичем Хмелиным. Он дивизионный врач, - развернувшись, произнесла Анастасия. — А мой отец следом пожаловал сюда, чтоб блюсти за мной, - фыркнула она. — А Вы господин Штольман?       -Да, - улыбнулся сыщик. Ничем не прикрытая дерзость девицы импонировала ему, так как этим она напоминала Анну в те дни, когда они еще не были женаты. Она также сверкала на него глазами, встречая возражения. А сейчас он мешал рандеву. — А Вы, случайно, не дочь статского советника при полицейском департаменте Сергея Сергеевича Розина?       -Да. Вы знаете моего папеньку?       -Имел честь, - проговорил Штольман, подмечая чуть раскосые глаза девушки, поражавшие своей зеленью, и рыжие, почти огненные локоны, змейкой спускающиеся из-под ее шляпки. Она являлась женской улучшенной копией своего отца. С ним они не были дружны из-за поведения сего господина. С начальством и при нем Розин был мил, любезен и услужлив, но стоило высокому чину скрыться, так Сергей Сергеевич в корне изменялся. Яков не уважал таких людей. — Антон Андреевич, снимки с сегодняшнего места преступления готовы?       -Да. Они у Вас на столе.       -Хорошо. Всего доброго, Анастасия Сергеевна, - Штольман прикрыл комнату.       - Черт возьми! Почему на улицах нет патруля?! Почему не к кому обратиться? - От сокрушительного удара дверь распахнулась, и в зале материализовался господин среднего роста, закутанный в плащ. Его руки сжимали трость, которой он размахивал, не сдерживая эмоций.       -У меня пропала дочь! И если Вы сию секунду не организуете ее поиск, то всех уволю! Узнаете почем фунт лиха! - Двинулся он к дежурным, повскакавшим со своих мест. -Господин Розин, - Яков узнал в буяне Сергея Сергеевича. — Вы сейчас находитесь не у себя.       -Хм. Штольман — это Вы? – поменял он траекторию движения и подошел к сыщику. — Вы здесь теперь обитаете? Ну, что же, может, оно и к лучшему, легче будет договориться. Во-первых, я хочу, чтобы Вы организовали поиск дочери. Во-вторых.… Давайте поговорим в кабинете без свидетелей, - покосился Розин на Евграшина. — Надеюсь, Вам его предоставили? -Папа! Я не маленькая!       Штольман не стал присутствовать при дальнейшей сцене воссоединения родственников, ему своих дел хватало. Прошел в кабинете и, вынув из ящика лупу, разложил пачку фотографий с края стола перед собой, как пасьянс. В первом ряду собрались карточки, касающиеся поляны. Во втором - железнодорожной насыпи. Вооружившись увеличительным стеклом, Яков внимательно всмотрелся в снимки. И что-то явно в них ему не понравилось, хотя нового они не представили. Та же самая картина, что видел утром воочию, возникла перед ним. Две пары следов, брызги крови и одежда. Но Яков чувствовал, что упускает важную деталь, а она прямо перед его носом. Оставалось только понять свое недовольство.       -Штольман, мы недоговорили с Вами, - без стука вошел Розин и, усевшись перед столом сыщика, закинул ногу на ногу. — Мне надо, чтобы письмо, адресованное моему тестю, оказалось в моих руках. Вы можете это устроить? За оплатой я не постаю, - и достал из нагрудного кармана портмоне.       -Господин Розин, Вы что-то путаете. Я работаю в полицейском управление и к почтовой службе не имею никакого отношения.       - Я неточно выразился. Сей конверт должен прийти на имя начальника отдела управления полиции, а вот в нем будет пакет Хмелену М. И.. Его-то я и должен получить. Ну что, по рукам?       -С какой стати?       -Хорошо, Вы не желаете денег, но не будете же против Вашего возвращения в столицу. У меня сведено знакомства с такими особами…. Если попрошу - не откажут. -Я нисколько не сомневаюсь в Ваших талантах, но мне ничего не нужно.       -Штольман, бросьте ломаться. В этой жизни всем что-то нужно. Озвучьте свою цену, - Яков вспомнил о духе, беспокоящем жену. В этом случае Розин явил бы им бесценную помощь. Он служил в полицейском департаменте и, вне всякого сомнения, слышал о покойном из поезда. Такое вряд ли миновало их. Но тогда придется пожертвовать конвертом, а это нехорошо. Положение.       -Мне сложно решиться на подобное. Я подумаю. -Яков Платонович, однако, странно! Помнится, в Петербурге, Вы не слыли нерешительным. Да и на что тут осмеливаться, - он фукнул. — Всего-навсего нужно утаить конверт, а это сущий пустяк. Да и мой тесть не знает о его существовании, Вам ничего не грозит.       -Позвольте все же окончательный ответ оставить за собой. Я должен изыскать достойную награду, - хитрил сыщик. — Лучше расскажите, какие новости в столице. Есть громкие дела?       -Смотрите, у Вас ночь и день, - прищурил глаз Розин. — К балу конверт должен быть у меня. Сергей Сергеевич расслабился, он уже не сомневался: Штольман пойдет на воровство. И старый хрыч, его тесть, не помешает ему вступить в наследство покойной жены. А что за это запросят - уже дело десятое, ведь договор нигде не прописан и не скреплен подписями. — Помилуйте, какие дела? Одна головная боль, - Сергей Сергеевич вынул из жилета сигару и специальный ножик. Освободил ее от футляра и, куснув кончик гильотиной, задымил. — Завелась у нас в столице напасть — незарегистрированное «частное детективное агентство» называется. Конан Дойла начитались, теперь стараются подражать его Холмсу. Только мешают. Читали о покойнике в поезде Москва — Санкт Петербург? Дело выеденного яйца не стоило. Отравился человек грибами, бывает же? А они, убийство да убийство, грозили в газету пойти.       -Интересно, - Штольману не верилось в удачу. Розин сам того не зная, преподносил нужную ему информацию без всякого договора. — И что же Вы?       -Мы? Ничего, ведь уже известно, там нет никакого криминала, несчастный случай. -А если Вы все же ошибаетесь?       -Яков Платонович, негоже к бывшим коллегам недоверие испытывать. А впрочем, изучайте сами их доморощенное расследование. Изъяли, чтоб угомонились и не трепали нервы, - и на стол сыщику полетела толстая тетрадь в кожаном переплете. — Ладно, пора мне, - Розин встал. — От Вас жду конверт, - не дойдя до выхода, проговорил он и скрылся.