Совместное проживание

*** На кухню мне идти было страшновато. Сашка уже проснулся, гремел посудой, тихо работал телевизор, болтала безостановочно Ирка. Я лежал в постели и мне было страшно выходить из спальни. Я чувствовал себя словно опозорившийся школьник. Кажется, даже покраснел от одного осознания, что увижу Сашку и посмотрю ему в глаза. Но пришлось выходить, потому что работу никто не отменял, а до выходных было еще два дня, четверг только-только занял свое место. Стояк в штанах постыдно ассоциировался со вчерашним, почему-то, или, может, с идиотскими снами, но хреново мне было, очень не по себе. Стараясь оттянуть момент встречи, я прошел прямо в ванную и закрылся в душе на добрых полчаса. Но потом на кухню все-таки вышел. Постоял на пороге, помялся, прошел дальше и присел на край кухонного дивана. Сашка настороженно глянул на меня исподлобья, поставил на стол тарелку и сухо сказал: – Завтракать будешь? – Не хочется что-то, – пробормотал я тихо. Получилось как-то сердито, хотя я этого и не хотел. – Ирку в садик отвезти? – Не надо, – отбрил Сашка холодно. – Я сам. Повисла неловкая пауза, прерываемая сосредоточенным сопением Ирки над тарелкой с кашей. – Иди чистить зубы, – скомандовал брат, когда девочка доела. Ирка послушно побежала в ванную, зашумела вода. – Извини за вчерашнее, – буркнул я виновато, украдкой наблюдая за ним. Настроение с утра было паршивым. – Я подумал... – с трудом выдавил Сашка, словно ему было невыносимо трудно, тяжело это говорить. – В общем, у меня сейчас есть работа, хоть какая-то. Может, со временем буду получать больше, не знаю. Может, мне лучше съехать, ты многое для меня сделал, я пользуюсь твоим гостеприимством и Ирку на тебя повесил... – Не надо, – перебил я его. – Сань. Если ты из-за вчерашнего, то не надо. Я перебрал, вот так и получилось, прости. Ты мне не мешаешь, я люблю и Ирку и... Тебя. Ты мой лучший друг, брат. Давай просто забудем мои пьяные подвиги, идет? Я не пидар, ты не пидар. Никаких претензий. Я смущенно улыбнулся. – Да, – вяло кивнул он. – Идет. Ты опоздаешь на работу. Меня терзало волнение по поводу того, что Сашка может по-тихому собрать вещички и свалить. Поэтому на работе я весь издергался, не мог сосредоточиться и ежеминутно тянулся к трубке, чтобы позвонить домой. Но все же одергивал себя, потому что... Просто потому, что боялся надоесть ему, боялся услышать его голос. Да, с утра вроде нормально поговорили, без претензий, но с таким напряжением, холодом. Ему это было неприятно, мне стыдно. Хоть все это и списали на пьяную выходку, но я с трудом признался самому себе, что это не было в беспамятстве. Я осознавал, что делаю, весьма хорошо и четко, а полез к нему, вдруг, вот просто так, потому что потянуло. Потянуло. Совершенно непонятно по какой причине, нормального, гетеросексуального мужика потянуло целоваться с лучшим другом. Я помотал головой, чтобы отогнать прочь назойливые мысли. Лучше не заниматься самобичеванием и не анализировать свои поступки, иначе я надумаю какой-нибудь ерунды и испорчу жизнь обоим окончательно. Отсутствие секса, хоть какого-то контакта с женщинами сводит меня с ума. Надо созвониться с той брюнеточкой из клуба и прогуляться. Хоть верну свою ориентацию на путь истинный. А то навыдумывал... И все же домой я понесся с рекордной скоростью, проигнорировав лифт в офисе и прыжками преодолев шесть этажей. – Сергеич, – завопил охранник на парковке, когда я два раза выронил ключи, пытаясь открыть машину. – Ты куда побежал-то? Как на пожар, или жена рожает? И он хрипло рассмеялся, зная, что никакой жены у меня нет, а из детей в наличии только Ирка, которую на работе спокойствия ради я представлял всем как племянницу. Сашка для всех моих подчиненных был моим двоюродным братом, чтобы вся ситуация не вызывала лишних вопросов и сплетен, которые в огромном количестве любила распускать женская часть коллектива. А то мало ли, начали бы болтать, что я гей, раз живу с парнем и воспитываю его маленькую сестру, при этом, не обращаю никакого внимания на женщин и рядом со мной их не видели уже полгода. Нахрен мне не нужны были такие разговоры. – Почти, – буркнул я сердито, наконец-то забравшись в машину. – Племянница приболела. Поднимай шлагбаум. В квартиру я забежал, словно за мной гнались, замер у двери, успокаивая сбившееся дыхание и учуял дразнящий запах еды. На душе легче стало. – Ты чего? – осведомился осторожно Сашка, выглянув в проход. – Ничего, – буркнул я невежливо. – Устал просто. Как день прошел? Друг подернул плечами, помолчал немного и сухо обронил: – Обычно. Дружеские отношения скатывались в черную дыру. Я помялся немного и спросил, для поддержания разговора: – Ну... Обычно, это как? Гулять ходил? По губам друга скользнула горькая усмешка. – Утро, завтрак, мытье посуды, – ядовито начал перечислять он. – Ирка, садик, магазин, уборка, кухня, вечер, садик, Ирка. Как по-твоему еще могут проходить мои дни? Вновь повисла неловкая пауза. Пауза, заполняющая неопределенностью душу. Тревога, страх. Я отступил от него на шаг. – Съезжу в спортзал, – пробормотал тихо. – Хорошая идея, – согласился так же тихо друг. Я взял сумку, и развернувшись через правое плечо, вышел из квартиры. Уже спускаясь по лестнице решил, что лучше сегодня даже не возвращаться домой. День закончился еще хуже, чем начинался. *** Темноволосая студентка из клуба со спины была похожа на Сашку. Я, почему-то, так подумал, когда посмотрел на нее, проснувшись рано утром. У нее были короткие темные волосы, которые немного спускались на шею. Я поворочался в постели, сходил умыться и плотно прикрыв за собой дверь, отправился на работу. Номер мой у нее остался, наше общение не походило на однодневную встречу, поэтому оставалась возможность встретиться еще раз. Я был совсем не против. По дороге на работу я запоздало вспомнил, что не предупредил Саню насчет своего отсутствия. Потом разозлился на себя и решил все равно не звонить. Ему плевать, свое пренебрежение он высказал еще вчера. Пренебрежение и неуважение, словно я какой-то чужой ему человек. Настроение испортилось. Я надеялся, что он позвонит днем на работу, но рабочий телефон молчал, как и сотовый. Домой я шел без особого желания. Возникает иногда такое чувство, словно ты с важным для тебя человеком совершенно чужие друг другу. Ты его обидел и не знаешь, как теперь извиниться. Я не знал. Не знал, как продолжать с ним общение. Находиться в одной комнате, разговаривать, проводить вместе так много времени. Все казалось неестественным, но избегать вечно я его не мог. Днем работа, вечером, может, девушки, еще что-нибудь, но не может это повторяться все время. Было неуютно и страшно. Вернулся я поздно, засидевшись на работе. Ирка уже спала, в гостиной, укрытая Сашкиным свитером. Когда я вошел, она поворочалась, заспанно улыбнулась мне и слезла с дивана. Сашка сидел на кухне, перед телевизором, смотрел какой-то фильм. Он ничего не сказал, и вообще, вяло отреагировал на мое появление, только закашлявшись, спросил: – Ужинать будешь? Я не стал объяснять причину отсутствия, мы оба словно пропустили это мимо, сделали вид, что ничего такого не было. Кивнул и ответил: – Да. Голодный как волк. Что из еды? – Мясо, – ответил Саня и улыбнулся забавному совпадению. Ужинали мы молча. Я смел еду с тарелки быстро, Сашка ел медленно и нехотя. Под глазами у него явственно выступили синие ниточки капилляров, на висках просвечивали под бледной, почти белой кожей, вены. Мне стало стыдно. Меня не было целые сутки, он ходил в магазин, прибирался, таскал Ирку на руках, наверняка ведь таскал. И ему было плохо и больно, а я слинял к какой-то бабе, не подумав о том, что ему может понадобиться помощь, может даже медицинская. – Сань, – помявшись позвал я, пытаясь как-то загладить свою вину. – Я посуду помою, ты ложись спать. Устал, наверное? – Ладно, – сухо ответил друг, поднялся со стула, ухватившись дрожащей рукой за краешек стола. Я едва не выпустил из рук тарелки, испугавшись, что он рухнет сейчас на пол, не удержавшись на подкашивающихся ногах. Становилось ли ему хуже с каждым приступом? Возможно, у него так часто бывало. Неловкое резкое движение, лишняя тяжесть в руках, восхождение по лестнице на четвертый этаж. – Давай помогу, – пробормотал я, привычно закидывая его руку к себе на плечо. Сашка шел словно пьяный, повиснув на мне тяжестью всего тела. Оклемался он только в спальне, когда лег в постель, неловко согнувшись на белой простыне. – Извини, – привычно сказал он, не открывая глаз. Я сердито буркнул: – Хорош. Я же сказал, что все в порядке. Легче стало? – Стало, – тихо отозвался Сашка, бледной рукой с выступившими венами натянул на себя одеяло и замер. Следующие два часа я бегал к нему в спальню чтобы проверить, нормально он спит, или нет. И мне казалось, что наши отношения от этого налаживаются.