Совместное проживание

*** Его тонкая рука лежала на моей руке. Я осторожно потянулся, стараясь не особо шевелиться, но Сашка все равно заворочался. Открыл сонные глаза. - Я тут уснул, - то ли спросил, то ли утвердил он. - Да, - согласно кивнул я, высвобождая руку. Мне хоть и было приятно, но я не мог позволить себе такое прикосновение. Оно было ненормальным для нас. - И почему ты на меня смотришь? - вяло осведомился друг. - Мне лень готовить завтрак, - улыбнулся я мягко, - проверял, проснешься ты от моего пристального взгляда, или нет. Вдруг я обладаю какими-нибудь гипнотическими способностями. - Не обладаешь, - улыбнулся Сашка. Я улыбнулся в ответ. - Пойду ставить чайник, - лениво пробормотал Сашка, сползая с постели. Я передвинулся на его половину кровати, уткнулся носом во влажноватую подушку, пахнущую шампунем. Хотелось спать. - Хорош валяться, на работу опоздаешь, - оповестил Сашка, запустив в меня плотно свернутой в комок рубашкой. Я посмотрел на него исподлобья. Взъерошенного, сонного, худого. Мне хотелось, чтобы он вернулся в постель и мы бы как в детстве, когда не было ничего пошлого в том, что два лучших друга делят ложе, разговаривали обо всем на свете. И о том, как строили горы из подушек. - Ненавижу эту работу, - прошептал я себе под нос, пытаясь подняться с постели. Боль вдруг вгрызлась в правый висок. Сашка хмыкнул, покачал головой и вышел из спальни. Я не признавался себе до конца. Не мог признаться. Да, я всегда заботился о нем, защищал. Детская дружба, проверенная годами, да и Сашка мне всегда казался желанным младшим братом. С которым можно поиграть, поговорить, довериться и знать, что он всегда придет на помощь. Потом мы выросли и наши отношения тоже "выросли" вместе с нами, сменились темы, но иногда... Это все тот же младший Сашка. Я даже не помнил уже, почему мы так сдружились. Может, потому что оба были достаточно тихими, может, потому что находились на разных сторонах социальных групп двора, в которых кучковались молодые и не очень, мамочки. Жили разными жизнями. И потянуло, как и всех детей тянет на новое, яркое, незнакомое, нас потянуло друг к другу, общие увлечения, интересы, его серьезность и целеустремленность, его мысли, поступки, все, что казалось мне незнакомым и непонятным, все это восхищало меня в нем. Он был из тех людей, от которых никогда не устаешь, которых всегда мало и с которыми всегда уютно. Он спасал меня от одиночества и от унылых мыслей, которые всем порой в голову заползают, но на которые у меня почти не было времени. Потому что нужно было заботиться о лучшем друге, и раз уж я взялся за это, то и бросить уже нельзя. Он доверился мне настолько, насколько это вообще возможно и я доверился ему, и нам просто никуда уже друг от друга не деться. Он часть моей жизни и его младшая сестра часть моей жизни, потому что для него она дороже всего в этом мире. А он дороже всего для меня, потому что у меня больше никого нет. Только его карие глаза. - Дэн? - он склонился ко мне, когда я сидя на кухонной табуретке завязывал чистый галстук. Ирка сбоку поправляла бантики на косичках, внимательно глядя в маленькое зеркальце. Между делом любовалась на себя, как истинная маленькая женщина, складывая губки бантиком. Я поджал ноги, интуитивно отодвигаясь от Сашки. Сбивчиво спросил: - Что? - Подкинешь до больницы? Нужно на прием, за рецептами, для лекарств. - Подкину, - буркнул я сдавленно. Дурацкий галстук никак не хотел завязываться в узел. И Сашка никак не хотел отходить, так и стоял склонившись надо мной. Затем положил холодные пальцы на мои, слегка сдвинув их в сторону, легко подраспустил узел на галстуке, что-то поправил и затянул. Галстук плотно лег по шее. - Не так завязал, - сказал он, распрямляясь. Меня мгновенно бросило в жар, так, что, кажется, даже лицо покраснело. Меня смущали некоторые его действия, словно я видел в них какой-то скрытый подтекст, хотя его не было и не могло быть, ведь мы просто друзья и я для него друг, и никак иначе. И его отношение ко мне сейчас не проблема, потому что я все еще не могу разобраться в себе. Это мое отношение к нему... - Идем? - поторопил Сашка подхватывая Ирку на руки, привычным движением прикрыл форточку, задернул шторы, подал мне ключи от машины. Я тяжело поднялся с табурета. Начался обычный, до тошноты похожий на все остальные, день. И все же не совсем, потому что Сашка сел рядом со мной в машину, разговаривал всю дорогу до детского сада с Иркой, потом отвел её в группу, вернулся, назвал адрес больницы. Мы немного постояли в пробке. - Ты надолго? - спросил я, когда припарковал машину на стоянке у больницы. - Могу подождать немного, потом подкинуть до остановки. - Не надо, - покачал головой Сашка, - там очередь как обычно. Сам доеду. - Вызовешь такси? - Немного прогуляюсь пешком по свежему воздуху, - улыбнулся он. Я поджал губы. - Ладно, - согласился нерешительно. Сашка ободряюще улыбнулся, а я спросил вдогонку: - Тебя может забрать потом с больницы? А то еще помрешь где-нибудь по дороге, пешком. - Я не настолько умирающий, - рассмеялся легко Сашка, улыбнулся на прощание и захлопнул дверь машины. Я с тоской проводил его взглядом. Я все же волновался за него. Но вечером он встретил меня в коридоре, как обычно, вполне здоровый, бодрый, в хорошем настроении. Прошел за мной в кухню, положил на тарелки ужин. - Выкупил лекарства? - спросил я, чтобы как-то начать разговор, потому что тишина напрягала. Что-то было не то. Может потому что Ирка не болтала как обычно, а сонно ковырялась вилкой в тарелке, нехотя доедая рис. - Не все, - дернул он плечом, - денег не хватило. В конце месяца выкуплю остальные, как раз деньги за тексты переведут. - Почему мне не сказал, я бы дал тебе наличку, - слегка уязвленно предложил я. Он ведь мог сказать, прекрасно зная, что я не откажу, но промолчал, хотя эти лекарства нужны ему прямо сейчас, а не в конце месяца. Без них ему становится намного хуже и он это прекрасно знает. - Я и сам справлюсь, - мягко улыбнулся он, - впрочем, если дашь в долг, будет неплохо. Мне там еще какие-то новые выписали и направили на УЗИ, на четверг. Довезешь, если не трудно? - Довезу, - встревоженно согласился я. Встревожился потому что ему выписали новые препараты, а это могло означать, что ему стало хуже, но никак не лучше. Ему вряд ли когда-нибудь могло бы стать лучше, врачи уже давно сказали,сколько еще другу осталось жить. И это было по-настоящему страшно, жить с осознанием этого. Сашка жил. Вечером, когда Ирка уже во всю спала, я заглянул в комнату к Сашке. Сказал, помявшись на пороге: - Дай рецепты, я завтра выкуплю лекарства. Может в обед завезу, если успею. - Да ладно, - дернул Сашка плечом. Стал неуклюже снимать джинсы, переступая с ноги на ногу. - Деньги в конце месяца отдашь, - пошел я ему навстречу. Если уж не хочет брать просто так, пусть будет в долг. Все равно эти деньги уйдут на оплату счетов или детского сада. Друг немного помедлил. Потом достал из ящика несколько бумажек, протянул их слегка подрагивающей рукой и мягко сказал: - Спасибо. - Да ладно, - отмахнулся я в ответ, - Сань... - Что? - блекло отреагировал друг. - Забей, - буркнул я и вышел, ругая себя за то, что не смог сказать чего-то ободряющего. Чего-то, что поднимет ему настроение или, может, заставит хоть на мгновение улыбнуться. Чего-то, в чем я хотел бы ему признаться но в последний момент... Нужно не забыть завтра купить лекарства. Нужно выспаться. *** Куча незнакомых рецептов. Четыре новых бумажки, исписанные жутким врачебным почерком, который неизвестно каким образом разбирают фармацевты. Молодая, симпатичная блондинка склонилась ближе к кассовому окошку. - Извините, но тут не указана дозировка, - сказала она приветливо, - у нас есть на ноль пять, полтора и два. Какую вы покупаете обычно? - Не знаю, - честно признался я, потому что мне и в голову никогда не приходило, что у этих лекарств имеется разная дозировка. Просто не додумался до этого. Неуверенно предположил: - Давайте на полтора. Это вообще влияет? - Да, - женщина привычным движением завела за ухо прядь выбившихся волос, - к тому же этот препарат продается в таблетках и растворимых капсулах, вы какой вариант берете? - Я лучше узнаю у врача, - улыбнулся я смущенно, сгребая рецепты в кучу. Она улыбнулась мне в ответ. До этого у фармацевтов обычно не возникало вопросов насчет дозировки и вида препаратов, а может и были, просто я редко выкупаю для Сашки таблетки, обычно он делает это сам. Так или иначе, придется съездить в больницу, главное, не попасть в пробку. Сегодня еще оплачивать аренду цеха, чтоб их, этих арендодателей, с каждым месяцем пытаются повысить плату и спихнуть с себя ответственность за состояние помещения. Голова кругом от всего этого. В мыслях я чуть не проскочил мимо нужного кабинета в больнице, потом вернулся к двери с знакомой фамилией на табличке и присел в очередь за аккуратной, чистенькой старушкой, с невероятным начесом из подкрашенных волос на голове. Время в больнице как всегда тянулось медленно, словно тут какое-то другое измерение, где одна земная минута превращалась в десять. Когда минутная стрелка лениво переползла с цифры два на еще одно деление вперед, подошла моя очередь идти в кабинет. - Здравствуйте, Сергей Иванович, - наспех поздоровался я, присаживаясь на жестком стуле рядом с врачом. Седой врач задумчиво глянул на меня, потер роскошные белоснежные усы и улыбнулся. - Денис Сергеевич, - сказал он, - не признал вас сразу, богатым будете. Вы насчет Саши Демидова? Я вчера выписал ему рецепты, что-то случилось? - Вы не указали дозировку, видимо, - виновато улыбнулся я. Мне почему-то вдруг стало стыдно, что я отрываю его такой ерундой, когда в коридоре ждут еще пациенты. Старик резво просмотрел несколько поданных мной бумажек, нахмурился, вписал в пару из них цифры и сказал: - Лучше конечно приобрести немецкий оригинал, но его трудно и дорого достать, поэтому приходится применять в лечении заболеваний сердца российский аналог. Лекарство хорошее, но слабовато для болезни сердца вашего друга. - Слабовато? - насторожился я, подавшись к нему на стуле. - Хотите сказать, что все еще хуже? - Болезнь прогрессирует, к сожалению, - виновато пожал плечами врач, - у Саши появились новые жалобы, учащенный пульс, сужение сосудов, риск возникновения тромбов, слабость сердечной мышцы. Сердце изнашивается все быстрее. Это нормальное течение болезни, но сокращает срок жизни. Мне очень жаль. - И сколько еще? Сколько ему еще? - спросил я, чувствуя, как внутри все пережимает от волнения. Разум отказывался верить. - При достойном уровне жизни и минимуме стрессов, года три, четыре. Но это лишь мой прогноз. Нужно более детальное обследование. Мне пора, Денис Сергеевич, давайте провожу вас до выхода из блока, что-то вы побледнели. - Все в порядке, - покачал я головой и, попрощавшись, вышел. Добрел до машины и рухнул на сиденье, подтянув не подчиняющиеся ноги. Нужно было ехать на работу, но у меня не было сил повернуть ключ в замке зажигания. На улице было жарко, но я потуже запахнул пиджак, потому что меня колотило в ознобе. В голове молотом бились слова врача. Еще года три,четыре, в половину меньше того, что ему обещали в начале. Практически нет времени. Каждый день на счету, каждый его день и каждый мой с ним день. Каждый на счету. - Приятель, подвинься немного, мне нужно припарковаться, - крикнул какой-то парень с улицы. Я непослушными пальцами повернул в замке зажигания ключ и выехал с парковки. Мне нужно было прийти в себя. И я не мог остаться без него. Я не представлял без него своей жизни, я просто не мог смириться с мыслью что скоро, через какие-то несколько лет, которые казались мне ничтожно маленькими, по сравнению с жизнью, которую он мог бы прожить, его не станет. Что его на самом деле не станет. Домой я пришел разбитый. Устало сел на табуретку в кухне, ослабил галстук и тихо спросил: - Почему ты не сказал, что тебе хуже? Я видел, как напряглась его спина и руки. Он сжал в руках чистую тарелку так, что кончики его пальцев побелели. - Ты что, - сердито спросил он, так и не повернувшись ко мне лицом, - ходил к моему врачу? Нахера? Я положил на стол пакет с таблетками. - Не правильно выписали рецепт, - ответил сухо, - пришлось ехать,уточнять дозировку. И я поговорил с твоим врачом.Почему ты не сказал? - Не хотел, - буркнул он. Так же сухо поинтересовался: - ужинать будешь? - Буду, - отозвался я. Сашка отошел к плите, стал накладывать еду, а я вдруг представил, что скоро такого никогда уже не будет. И не будет его на моей кухне, готовящего ужин. Сердце противно заныло. - Вытащи Ирку из ванной, - попросил он уже более мягко, но все еще с обидой в голосе, - я пока чайник поставлю. Я послушно пошел в ванную, вытер полотенцем Ирку, помог одеться в пижаму. При ребенке пришлось улыбаться. Сменить тему на более непринужденную, легкую и делать вид, что все в порядке, хотя все было плохо. Сашка на меня злился, я злился на него, и скрыть этот негатив плохо получалось. В молчании он убрал в мойку грязную посуду, подхватил сестру на руки и вышел, оставив меня на кухне. На кухне, в которой появились симпатичные занавески и достаточно посуды, несколько магнитов на холодильник с детских йогуртов, нелепые цветные прихватки, вафельные полотенца в клеточку, Иркины игрушки, украшающие подоконник, и придающий помещению какой-то уютный, домашний вид. И как я раньше не замечал? Я слышал, как он укладывал Ирку спать. Как читал ей сказку про Белоснежку, подбирая под реплики героев каждому свою интонацию. Потом, как поправлял сестре одеяло, желал спокойной ночи, и как ушел к себе. Я закончил мыть посуду,вытер руки и взял пакет с лекарствами, который он так и оставил лежать на кухне. Постучал в открытую дверь, остановившись около его спальни. Сашка отложил в сторону футболку, присел на кровать, бледный, даже с каким-то сероватым цветом лица и натруженными руками. Устало взглянул на меня. - Ты забыл лекарства, - сказал я тихо. - Спасибо, - ответил он так же тихо. Мы едва ли не шепотом говорили, сам не знаю почему. Может потому что из-за задернутых штор в комнате был полумрак и создавал какую-то немного интимную обстановку. Пора было идти спать. - Воды принести? - поинтересовался я. Мне хотелось как-то перед ним извиниться,что ли, за то, что я полез не в свое дело, а слов извинения из себя выдавить не мог. Подумал, может получится каким-то поступком загладить свою вину, так иногда получается, поможешь с чем-то и вроде бы уже обиды как не бывало, сама собой проходит. Мне хотелось,чтобы так и было. - Не надо, - улыбнулся он уголком рта. Я прошел в его комнату, присел рядом на край кровати и смущенно, с каким-то страхом, словно первоклашка у школьной доски, ответил: - Есть хорошее немецкое лекарство. Оно должно помочь. Как-то притормозить все. - Нет, - покачал друг головой. Он сидел рядом со мной, подогнув одну ногу под другое колено, и даже не отодвинулся, когда наши колени немного соприкоснулись. У меня в животе стало что-то покалывать, от этого нашего случайного прикосновения. Приятно и необычно одновременно. Хотелось, из любопытства, чего-то большего, чтобы проследить за его и моей реакцией, но я не позволил себе. Нельзя. - Почему нет? Сашка слегка помялся, по-прежнему не глядя на меня. Смотрел куда-то в пол. - Почти три тысячи долларов за упаковку, - сказал он холодно, - на два месяца. Шестьдесят таблеток. Это слишком дорого. - Я сниму деньги со счета, - глупо предложил я, заранее зная, что он откажется. Он никогда не согласится брать от меня такие суммы. И он действительно отрицательно покачал головой. - Нет, - отрезал четко, - это мое дело. Моя болезнь. Я сам справлюсь. - Хорошо, буду давать тебе в долг, - согласился я поспешно, может все же получится уломать его, ведь это действительно ему поможет, не будет же он таким идиотом, чтобы отказываться от шанса на спасение. Ну, не спасение, но хотя бы продлить себе жизнь, ради Ирки, не может же он бросить младшую сестру из-за упрямства? Сашка вновь отрицательно качнул головой. - Нет, - сказал он немного раздраженно, - я сам справлюсь. И не ходи больше к моему врачу. Это только моя проблема. - Ты живешь со мной,и я тебя полудохлого из ванной на руках вытаскиваю, значит это уже и моя проблема, - едва ли не огрызнулся я в ответ, но вовремя сдержался и изменил интонацию, - я просто помочь хочу. Ты для меня близкий человек, Сань. - Вот и перестань со мной носиться, как мать-наседка, - буркнул он, а я едва не влепил ему хорошую затрещину, так он меня разозлил своим упрямством. Это же надо, а. - Эти таблетки помогут, - процедил я сердито, - потом найдется еще способ, пересадка в конце концов, когда-нибудь, но сейчас тебе нужны лекарства, они... - Они не помогут, - отрезал он и повернулся ко мне лицом. Бледным, с больным, отчаянным взглядом и подрагивающими губами. Он был здорово расстроен. -Сань, - я удержал его ладонью за шею, прижавшись лбом к его лбу, и он устало закрыл глаза, - помогут первое время. Я сниму деньги со счетов, найдем врачей, ведь это можно как-то вылечить. Это ведь не СПИД в конце-концов. Не могу я тебя лишиться, кто будет готовить мне такие вкусные ужины? Он слабо улыбнулся пересохшими губами, так и не открыв глаза. Он был весь горячий, словно с температурой и дыхание у него было тоже очень горячим. Я ловил приоткрытыми губами теплый воздух и Сашка был настолько близко что... Я прильнул губами к его губам. Он не отстранился. Я отстранился первым, спустя несколько мгновений. Поцелуй не был пошлым и даже не был до конца настоящим, но у меня все равно от волнения едва ли не колени тряслись. Сашка смотрел прямо мне в глаза. Взгляд у него был какой-то отрешенный и невыносимо усталый, но не сердитый. Я опустил голову. Не мог смотреть на него в ответ, под его взглядом. Сдержанно сказал: - Прости за это. - За что? - странным голосом спросил он. Веселым и одновременно раздраженным каким-то. - Все в порядке. Я поднял на него голову, взглянул мельком в глаза и перевел взгляд на губы. С волнением спросил: - Точно? - Точно, - вновь сухо ответил Сашка, - ты же хотел. Почему не продолжил? - Сань, - настороженно позвал я, потому что меня напрягло его поведение. Я всего, чего угодно ожидал, но не такой реакции. Друг скривил губы, потом взял себя в руки, почти незаметно отодвинулся от меня и сказал: - Ты же хотел. На дне рождения полез и сейчас. И, думаешь, я не вижу, как ты смотришь? Что ты делаешь? Я поднялся на ноги и отступил от него. Меня вдруг затошнило. От волнения скорее всего. От осознания, что я сделал и от осознания, что дальше будет. Он ведь этого не хотел никогда и с чего я решил, что это никак не отразится на нас? Да и разве я решал что-то? Я вообще не думал. Просто я захотел его поцеловать. Просто захотел. - Ты для меня дорог, - ответил я смущенно, с каким-то стыдом и покраснел. Хотелось сквозь землю провалиться. - Ну так что? - почти нагло спросил друг, хотя я видел, как его тоже потряхивает от волнения. - Продолжил бы, Дэн. Ты же хотел. - А ты? - жалобно, словно провинившийся ребенок спросил я, вжавшись в дверную раму. Лицо горело, словно он словами мне пощечины раздавал. Словно ненавидел. И он промолчал. Промолчал настолько очевидно, что у меня внутри все развалилось. Я ведь знал, что так и будет, но почему-то, человек всегда надеется на что-то лучшее, и я понадеялся, как идиот. Поверил в какую-то пустоту, во что-то несуществующее между нами, понадеялся на чудо. Чуда не случилось. И мне вдруг на секунду показалось, что я тону. Я не мог находиться с ним в одной комнате не смотря на то, что так этого желал. Не мог, с человеком, который меня ненавидит. - Ты куда? - привычно и мягко осведомился он, глядя, как я надеваю в прихожей пыльные кроссовки. В коридор выглянула заспанная Ирка, разбуженная,видимо, светом из коридора, или нашими голосами. Она протерла сонные глаза, прижала к себе игрушечного медведя, подаренного на какой-то из дней рождения и тоже спросила: - Еня, ты куда? - За мороженым, Иришка, - улыбнулся я, потрепав её по взъерошенным волосам, - ложись спать, завтра утром съешь "Лакомку". Но только если сейчас же уснешь, поняла? Девочка кивнула и скрылась в своей комнате, прикрыв за собой дверь. - Дойду до магазина, - сказал я виновато, не глядя на Сашку, стоящего в дверном проеме своей спальни. Он молча смотрел на меня. Не сдвинулся с места даже когда я вышел из квартиры, натягивая на ходу куртку. Я не слышал, запирал ли он за мной дверь. Дошел до конца коридора, вышел на лестничную клетку и присел на первую ступеньку. Не было больше сил куда-то идти. И не было больше друга.