***
Дэмьен Хоуп был главным предметом раздора в нашей семье начиная с моих семнадцати лет и заканчивая сегодняшним днём, потому что был женат, но регулярно впутывался в мою жизнь, иногда ночевал в моём доме и кормил различного рода обещаниями. Я же в свою очередь свято верила в них с семнадцати лет и по двадцать третий день рождения, дальше что-то ушло и я оставалась с ним по привычке. Мы встречались раз в неделю, а то и реже, спали и уже не затрагивали вопрос «когда у тебя найдётся время на меня?» — я отчётливо понимала, что мне уже ничего не нужно от этого человека, но всё равно оставалась рядом по неизвестным причинам. — Значит ты в последний раз обещаешь, что этого человека больше не будет в твоей жизни? — Обещаю, мам. В последний раз обещаю, только давай закроем эту тему, мы уже говорили об этом, — на выдохе ответила я, выкладывая вещи из сумки. — Да, мы говорили об этом, но ты всё равно делаешь по-своему, — цокнула она, разливая чай по чашкам. — С каких пор ты начала носить очки? — Откуда ты их вытащила? — я выхватила из ей рук очки и с ужасом поняла, что это те самые очки, которые уставший Хиддлстон забыл в гримерке, а я совсем забыла отдать их вчера. Лиса хитро улыбнулась и взглянула на меня так, словно мне не дано понять, кто вытащил весь чемодан с косметикой и почему на ней сейчас тонна ненужной косметики. Вероятнее всего, я смахнула очки вместе с оставшейся косметикой. — Мне нужно позвонить. Я ненадолго, — я крепче сжала очки и поспешила подняться в спальню — не хотелось подводить человека ещё больше, а ведь Фостер говорила, что он искал их перед вылетом.глава 3
21 июля 2018 г. в 20:29
От автобусной остановки до моего дома двести тридцать два шага — прямиком через «пиццерию Джессики», но зачастую они растягиваются на триста, а то и четыреста шагов. Например, если идти высоких каблуках или платформе, или если хозяйка пиццерии Джессики каким-то чудесным образом замечает меня из маленького кухонного окошка и спешит на встречу, выкрикивая моё имя. Приходится разворачиваться и идти обратно, каким бы уставшим ты не был.
Сегодня я с радостью встретилась с Джесси и была совсем не прочь гулять с Джеком уже второй час. Позади меня, под звуки очередной новинки радио в наушниках, садилось малиновое солнце, лучами цепляясь за острую крышу маленькой пиццерии, забитой битком.
Джессика Вог обожала телевидение, но ещё больше она любила свою работу и поэтому никогда не экономила, установив несколько недорогих телевизоров, теперь же там собирались тинейджеры, подключали свои гаджеты и компаниями смотрели забавные видео. Хозяйка была и не против — некогда потерявшая одного единственного ребёнка, Джесси более не решалась обзаводиться семьёй и была верна своему делу.
Первое, на что я обратила внимания, зайдя домой — необычный запах. По приезду из Эдинбурга несколько часов назад я даже не рискнула зайти домой, пришлось вытаскивать уставшего Джека с заднего сиденья и идти на прогулку; мой маленький свободолюбивый пёс до одури не любил поездки по работе на машине, а оформлять все документы для перелёта нет ни желания, ни времени. Раньше я свято полагала, что могу купить, но когда мне озвучили сумму — пришлось отложить некоторые свои «хочу».
Да и самолёты мне никогда не нравились, покуда ещё ранним детством дедушка не упускал возможности испугать меня их регулярными падениями, которые местный новостной канал показывал во всей красе.
— Милая, неужели ты вернулась! — радостно воскликнула мама, чем вызвала искреннее удивление.
Несколько лет назад, когда я покупала дом, отдала маме запасной комплект ключей, однако за всё это время мы виделись только в Австралии, где её муж-фермер обзавёлся достаточно большим домом, чем заставил её не вылезать из этой страны совсем. В течение последнего года мы только планировали встретиться, но никак не выходило — бесконечный поток работы не позволял выехать заграницу, а мама — человек полюбивший Австралию за несколько месяцев — выезжать за её пределы отказывалась напрочь.
— Мама? — остановившись в дверях, проговорила я, а Джек и вовсе испугался, спрятавшись за меня. Что ж, мой защитник. — Почему ты не предупредила?
— Боже милостивый, опять этот тон, — она недовольно закатила глаза. — Хочу тебе напомнить, что ты сама дала мне ключи, а я хотела сделать сюрприз. К слову, твоя сестра тоже соскучилась по тебе, и вообще — не могла бы ты сделать лицо попроще? Давно твержу тебе, милая, что если бы твоя мордашка не была такой недовольной, то у тебя уже давно был бы нормальный мужик, а не вот это! — мама рукой подцепила чёрный помятый пиджак Дэмьена, который уже бог знает сколько лежал на диване — мне даже вспоминать не хотелось.
Моя мама была невысокой худой женщиной пятидесяти трёх лет, на вид лет сорока с длинными пепельными волосами — крашенными той же краской, что и мои, загорелой кожей, что благодаря каким-то неведомым мне бронзаторам напоминала скорее мулатку и, клянусь всем святым, если бы не большие серые глаза и длинные непослушные волосы того же цвета, то мы были бы совершенно не похожи на дочь и мать.
Одно время так и было, пока она не решилась покинуть привычный рыжий цвет. Благо сейчас мы хотя бы похожи на близких родственников.
— Я всегда так разговариваю, ты же знаешь, — бросила я, снимая обувь и наклоняясь к Джеку в попытках снять ошейник с поводком.
— Иди-ка сюда, я хотя бы обниму тебя, — на выдохе произнесла она и ловким движением руки сдёрнула с себя ярко-красный фартук. — Ты совсем не соскучилась по матери, милочка! И твой пёс меня боится, познакомь нас немедленно!
Я крепко обняла её, пытаясь хоть как-то бороться с желанием поругаться. Последнее время я жила в полнейшем спокойствии и во времена учёбы в школе я пыталась где-нибудь задержаться, лишь бы позднее прибежать домой.
Не поймите неправильно — я всей душой и всем сердцем любила мать, но она излишне импульсивный и эмоциональный человек, который всегда нуждался и нуждается в энергии. Мне нужно спокойствие и тишина. Собственно, из-за этого мы регулярно ругались в школьные времена и какое счастье было, когда тот пресловутый Оливер сделал ей предложение!
— Данна! — выкрикнул детский тонкий голос и послышались громкие шаги. — Мы-то думали, ты никогда не вернёшься!
Алисия — плод любви моей матери и фермера Оливера, по совместительству моя младшая сестра, которая стала копией мамы. Характер, внешность, все слова — всё списано с мамы и это забавляло, однако любить меньше я её не стала. Алисия с разбега влетела в нас с мамой и я свободно выдохнула: в каких бы отношениях мы не были, я любила их, а они — меня.