forty-two

      Том Хиддлстон, несмотря на всю вежливость и доброту, которую ему приписывали журналисты, никогда не был сентиментальным. Во всяком случае, ему казалось, что добродушный, вежливый человек уж точно должен задерживать дыхание при виде собаки на улице, радоваться маленьким детям и молиться богу, когда сердце норовит выпрыгнуть из груди от чьего-то знакомого до одури запаха. Ну уж нет, сентиментальным он определенно не был — во всяком случае, таким сентиментальным, каким выстроился образ в его голове. Перебирая одно воспоминание за другим, он невольно пошатнулся назад, упершись в острый угол письменного стола.       Это-то и заставило его прийти в себя. Все ненужные мысли исчезли из головы так быстро, будто какой-то хороший уборщик махнул метлой, избавив его от пульсирующей боли в висках. Он все еще помнил о сентиментальности, но так и не знал абсолютного определения этого слова для человека, обладающего этой чертой характера.       Минутная слабость.       Так ему сказал Хэмсворт во время телефонного разговора. Пожалуй, Хиддлстон предпочел бы не делиться происходящим ни с кем, но процесс уже был запущен. Однажды узнавший о Данне Крис теперь был навсегда посвящен во все переживания, бушующие внутри Тома. Он сам, подобно маленькому мальчишке, всякий раз просил у лучшего друга совета. Разве что о деталях их переписки не знал никто, кроме него самого.       В доме было пусто. Несмотря на то, что газеты и журналы вовсю вещали об их счастливой с Тейлор жизни, правдой это не являлось. На то было много причин, и одна из них была той самой правдой, о которой знали только Свифт и Хиддлстон.       — Потерпи еще пару месяцев, — однажды Тейлор закатила глаза в ответ на обоснованные претензии актера. — Слушай, ты мне насолил до, я тебе — после. Поквитались.       Том потер пальцами переносицу. Расстались тогда они и правда не очень хорошо, но то, что перед выходом нового альбома Тейлор решит сложить один плюс один, он и догадываться не мог.       — Если бы я знала, что у тебя какие-то отношения, то не делала бы этого. — Свифт звучала убедительно. — Да и тебе сейчас не помешает немного пиара. Разойдемся потом по-тихому.       Этот разговор произошел еще до премьерного показа. Единственный знающий с его человек — Люк — полностью поддержал Тейлор, теперь Хиддлстону оставалось только ждать. На следующую неделю была запланирована фотосессия для известного интернет-издания, в котором Тейлор, как бы невзначай, должна была упомянуть о своих мыслях к новому альбому после такого ужасного события. Потеря ребенка для большинства звучало трагедией, для нее — отличным способом реабилитироваться прямо сейчас на сцене, вернув себя и новые треки на первые строчки.       «Еще пару месяцев, — радостно, внезапно для самого себя, подумал Том. — И я смогу нормально объяснить все случившееся.»       На экране его телефона мелькнуло уведомление.       Сердце забилось быстрее, как у маленького мальчишки, и в этом уведомлении действительно была виновата та, о ком он думал до последнего. Голова нестерпимо гудела от рабочего дня и навалившихся мыслей. Данна желала ему всего лишь спокойной ночи, разве что в тех двух словах ему хотелось увидеть что-то большее, чем было на самом деле.