***
Прошло два дня, но Гермиона так и не смогла заставить себя вернуться в кабинет Снейпа. От одной только мысли об этом по телу растекались чувственные волны, которые одновременно и будоражили и сбивали с толку. Он был ей противен, и не было никаких сомнений, что Гермиона считала его поведение отвратительным. Но была также и другая часть, которая находила его действия настолько шокирующими, что, размышляя о них, трусики моментально становились влажными. Свойственная ему непоколебимая уверенность была одной из причин. Она и, конечно же, те слова. В большинстве случаев такие недвусмысленные откровения превращали человека в мишень для насмешек. Но только не Снейпа. Они заставляли его казаться удивительно осведомлённым, даже если она находила большую часть произнесённого оскорбительным. И манера исполнения — вульгарная и агрессивная, вызывала в ней такой глубинный отклик, что она никак не могла вытеснить его из собственной памяти так же, как и его шизофренические высказывания, призывающие делать с собой всякие непристойные вещи. Гермиона боялась его. И он это знал. Но также она была гриффиндоркой, так что этот страх не был таким уж непреодолимым препятствием. Главная проблема всё же заключалась в том, что девушка теперь боялась саму себя, обнаружив, что она не та, кем себя считала, кем хотела себя считать, кем все её знали — Золотой девочкой Гриффиндора. И, возможно, Джинни была права насчёт желания провалиться сквозь землю. Полностью осознавая существующие риски, она всё же сделала то, что лишило её золотого звания — уничтожило его — привлекая к себе всеобщее внимание. Не могла же она навлечь на себя это… специально?***
Их было всего семь человек. Семеро вернулись на седьмой курс. Все они были очень близки, поэтому никто не стремился ухудшить и так затруднительное положение своей подруги. Тем не менее Гермиона старалась приурочить свой приход к самому началу урока, чтобы по максимуму избежать любых возможных допросов. Она знала, что из неё вышла никчемная подруга, плохая староста, да и статус всезнайки тоже был под угрозой. Но в тот момент она была не в состоянии устранить какое-либо из этих своих несовершенств. Становилось жутко от одной только мысли, что это заняло всего три дня… три дня, чтобы всё разрушилось. Гермиона всё-таки опоздала на урок по зельеварению, когда подошла к аудитории. — Мисс Грейнджер. Сердце, кажется, перестало стучать в груди. Что он здесь делает? — Я бы счёл опоздание нарушением, которого вы наверняка хотели бы избежать при нынешних обстоятельствах. Она неподвижно стояла, уставившись на него. Только без вычета баллов. Пожалуйста. Без вычета баллов. — Сядьте. На место. Гермиона торопливо пробралась к своему столу и села, сознательно обмотав юбку вокруг ног. Когда она подняла взгляд, Снейп пристально смотрел на неё. Все остальные увидели бы многозначительный блеск. Она же видела жар. И это ей не мерещилось. Наконец его взгляд переместился на других студентов. — До того, как меня грубо прервали, я успел проинформировать вас об отсутствии профессора Слизнорта. Таким образом, я буду преподавать этот предмет до получения от него вестей, — он начал медленно ходить, сложив руки за спиной. — Я знаю, что на занятиях вы пользовались лекциями из расширенного курса зельеварения. Поэтому смею предположить, что вы вполне сможете сварить депиляционное зелье отличного качества. Гермиона увидела, как Невилл выпучил глаза от ужаса. — Без… рецепта, — закончил Снейп. Студенты глубоко вздохнули, не осмеливаясь сообщить директору, что это было маловероятно. — Приступайте, — резко скомандовал Снейп, повернувшись к доске, прежде чем взмахнуть палочкой, отображая на ней название зелья и его функциональные требования. Гермиона примерно представляла то, что нужно было сделать. Она никогда раньше не варила конкретно это зелье, но достаточно хорошо проштудировала учебник, чтобы вспомнить значительную часть рецепта. Взяв необходимые ингредиенты из кладовки, она вернулась к котлу и приступила к подготовке, отрывая кончиками пальцев лепестки от сердцевины календулы. — Вам повезло, что это зелье требует осторожного обращения, — пробормотал Снейп, наблюдая за действиями девушки через её плечо. Она вся напряглась, почувствовав, как пальцы стали деревянными и неуклюжими. — Сомневаюсь, что вы сможете справиться с чем-то требующим… бо́льших усилий. Гермиона знала, что он имел в виду то, как она удовлетворяла себя. Он насмехался над ней. Но она ничего не ответила. Что она могла сказать? Сметая всё на своём пути, он разбрасывал грубые, в основном уничижительные замечания остальным студентам, пытавшимся вспомнить рецепт зелья, который, скорее всего, никогда не читали. Гермиона жевала нижнюю губу, вызывая в воображении образ нужной страницы из учебника. Фотографическая память никогда не подводила девушку, но смутные очертания Снейпа, расхаживающего между рядами, ощущение его перманентного присутствия всё равно невероятно отвлекали. Работая быстро, Гермиона наконец приготовила все свои ингредиенты и начала добавлять их в котёл, осторожно помешивая варево. Вдруг широкая ладонь сжала руку, державшую черпак. — Против… часовой стрелки. Она резко втянула воздух и подняла взгляд — лицо директора было в паре сантиметров от её собственного. Он стал размешивать зелье, направляя руку в противоположном направлении, его бицепс надавливал на плечо, а её рука упиралась в сгиб его локтя. Ощущение того, что тело мужчины движется против её собственного, заставило сердце забиться с удвоенной скоростью. — Разве вам не повезло, что я подоспел как раз вовремя? Акцент на «подоспел», навеянный их прошлой встречей, не ускользнул от её слуха. Она сморгнула и тихо ответила: — Спасибо, профессор. Уголок его верхней губы слегка приподнялся, прежде чем он наконец отпустил её и продолжил свой обход. Гермиона закрыла глаза и потёрла лоб тыльной стороной ладони, пытаясь успокоиться. Он был полон решимости трахнуть её. Она была уверена. И из всех людей на этой грёбаной планете именно она должна была, собрав волю в кулак, противостоять этому. А также не обращать внимания на то, что его прикосновения оставляли внутри ощущение самого пугающего присутствия, которое она когда-либо знала. К счастью, ей удалось завершить оставшуюся часть зелья без необходимости чужого вмешательства. Осмотрев котлы других студентов, Гермиона заметила, что ни один из них не был похож на другой. Луна пожала плечами, и Гермиона слегка покачала головой в ответ. — Разочарование — то, что даже близко не описывает совокупность ваших усилий на этом уроке, — нахмурив брови, процедил Снейп из центра аудитории. — Абсолютная безнадёга — гораздо ближе к истине. Он медленно шагал между рядами, осматривая каждый котёл. — Только одно зелье удалось — принадлежащее мисс Грейнджер. Она почувствовала толику облегчения от этих слов. Начислите баллы. Пожалуйста. Побольше баллов. — И только потому, что я успел вмешаться, предотвратив ещё одну катастрофу. Педераст. — Уберите за собой эту мерзость. Немедленно, — он пренебрежительно обвёл рукой котлы. — Все, кроме… вас, — указательный палец был направлен на Гермиону. Её губы шевельнулись, проговаривая немое «Дерьмо». Снейп скрестил руки на груди, зловещего взгляда было достаточно, чтобы без разговоров прогнать всех из аудитории. Дверь закрылась. И они остались наедине. Взгляд чёрных глаз вернулся к ней. Она не отвела свой. Она мало что могла сделать. — Могу ли я предположить, — его указательный палец слегка заскользил вверх и вниз по бицепсу, — что вы больше не собираетесь возвращать списанные баллы? — Нет, сэр, — ответила Гермиона. — Нет, сэр, что? Моё предположение неверно, или вы решили оставить дефицит? — Я… Я хочу продолжить исправление своей ошибки, но… — Но? — он предостерегающе понизил голос. — Я хотела бы попросить предупреждать меня заранее, прежде чем делать что-то подобное снова… как в прошлый раз. Палец директора остановился, и, казалось, все его мышцы резко напряглись. — Вам придётся напомнить мне. Взгляд Гермионы упал на пол, как и, кажется, всё внутри. Почему он всё так чертовски усложнял? Она глубоко вздохнула, стараясь сохранять спокойствие. — Вы засунули в меня палец — без предупреждения и без разрешения. Я бы попросила вас больше так не делать. Слегка прикрыв веки, он прожёг её взглядом из-под смоли густых бровей. Гермиона не поняла, как это трактовать. Послабление? Уступка? — Нет. Она опешила. — Но… — Мисс Грейнджер, очевидно, что ваша проблема в чрезмерном контролировании. Вы постоянно руководите людьми, управляете обстоятельствами, чтобы убедиться, что сохраняете контроль над ситуацией. Вопиющее пренебрежение правилами школы означает, что в этой связи́ ваше ощущение власти поднялось до небывалых высот. Я не позволю вам контролировать что-либо на моей территории. Гермиона не могла поверить, что на «его территории» её права ничего не значили. — Вы не можете делать со мной всё, что хочется, — потребовала она. — Вы мастурбировали с тех пор? Их взгляды на секунду встретились, прежде чем девушка старательно отвела свой. — Вы проникали в себя? Гермиона не могла видеть, но знала, что Снейп поглощает пунцовый румянец на её щеках, будто вампир. — Сколько пальцев? Она стиснула зубы. — Сколько пальцев, мисс Грейнджер? — Два. — Конечно, — пробормотал он, делая шаг навстречу. — Вот как вы реагируете, когда я бросаю вам вызов, мисс Грейнджер, когда вы принимаете своё наказание. Вы понимаете? Гермиона вздохнула, вся дрожа, но кивнула. — Поэтому я удовлетворю ваше стремление искупить вину, предоставив ещё одну возможность. Голос в голове отчаянно кричал ей, чтобы она немедленно исчезла из аудитории. Но был и другой, более решительный, который хотел, чтобы она осталась… который нуждался в этом. — Трусики и юбку. В некотором смысле она чувствовала, что больше не контролирует своё тело. Как будто она теперь обязана следовать его указаниям. Выбрав остаться, она выбрала и это. Пальцы слегка дрожали, когда девушка расстегнула пуговицы на юбке и стащила ту вместе с трусиками, с некоторым смущением отметив многозначительное влажное пятно на ластовице. Она быстро сложила их, прежде чем положить одежду на стул. Когда она выпрямилась, Снейп стоял уже ближе. — Не хотелось бы, чтобы это идеальное зелье попусту пропало. — Взгляд опустился на её котел. — Можете воспользоваться рукой, чтобы применить его по назначению. — Что? — Для функциональных, а не эстетических целей… Я хочу удалить ваши лобковые волосы. Она с недоверием посмотрела на него. — Двадцать баллов. Двадцать баллов? Столько же, сколько она получила за мастурбацию. Но это гораздо хуже! Это было уже слишком — очередная крайность. С другой стороны, они же отрастут обратно… не так ли? — Если только вы не предпочитаете, чтобы я это сделал? — Взгляд директора задержался на её завитках. — Нет, — быстро ответила она. — Тогда поторопитесь, — он отвернулся. — У меня есть и другие дела. Гермиона наблюдала, как он подошёл к столу, чтобы взять и открыть маленькую книжку. Взгляд вернулся к котлу. Она правда нуждалась в этих баллах. Всё-таки прошло слишком много времени с момента первоначального вознаграждения. Но её пугала неизвестность, ведь это согласие могло повлечь за собой что угодно… Не было понятно, на какие грязные намерения она подпишется, сделав этот шаг. Нервно пошевелив пальцами, Гермиона медленно выдохнула весь воздух из лёгких. Она сможет уйти в любой момент. В конце концов, это она решила остаться. Снейп её не заставлял. Ей просто нужно постоянно помнить об этом. Девушка неуверенно приблизилась к котлу и окунула пальцы в бледно-розовый крем. Зачерпнув немного, она вздохнула и поднесла дрожащую руку с депиляционным зельем к своему лобку. В конце концов, что плохого могло произойти? Решив не отвечать своему внутреннему голосу, она быстро размазала воздушный крем по упругим кудряшками, наблюдая, как те исчезают буквально на глазах. Взяв ещё немного мусса, она нанесла тот на оставшуюся зону бикини, включая половые губы, пока не стала гладкой и абсолютно нагой. Теперь её промежность выглядела такой чистой… такой… юной. — Теперь прятаться негде… мисс Грейнджер. Гермиона подняла взгляд, обнаружив, что директор расчистил свой стол и небрежно облокотился на него. — Подойдите сюда. — Его рука соскользнула с бедра и опустилась на стол. — Покажите мне, чему вы научились… и я дам вам тридцать баллов. Тридцать баллов. Итого пятьдесят. Десять процентов от всего дефицита — сразу. Это было существенно и достаточно, чтобы показать другим, что она старается. Несмотря на сильное смущение, скручивающее внутренности, она всё же подуспокоилась, зная, что уже проходила через это раньше. Что он там ещё не видел? Ну за исключением того, что, как он заметил, теперь там ничего не спрятать… Торопливо, прежде чем растерять всё своё самообладание, Гермиона подошла к столу. — На четвереньки. Она остановилась, осматривая стол и анализируя свои возможности. Это было физически неудобно — стоять на четвереньках на жёстком покрытии стола и держать равновесие только одной рукой — давление на колени было б чрезмерным. — Могу ли я трансфигурировать свою юбку? — спросила она. — Чтобы немного смягчить поверхность? Снейп даже не пошевелился. — Сомневаюсь, что вы добьётесь больших успехов после того, как лишились палочки. Не отводя взгляд, он поднёс руки к своей груди и, не говоря больше ни слова, начал расстёгивать застёжки на своей мантии, больше похожей на сюртук, — длинные, проворные пальцы затанцевали над грудной клеткой, вдоль живота, и ниже. Гермиона поняла, что никогда не видела Снейпа без верхней одежды — не важно, был на улице дождь, град или солнце. До этого момента. Он с размаху снял её, задрапировав плотной тканью стол, прежде чем расстегнуть манжеты белоснежной рубашки, переворачивая каждую руку с плавным взмахом и по-хозяйски освобождая свои бледные запястья. Каждое движение передавало ощущение зловещей подготовки. Со вновь возросшим страхом, вся дрожа, Гермиона была потрясена, распознав внутри крошечную искру чего-то, похожего на… Волнение? Предвкушение? Он кивнул на стол, и Гермиона тяжело сглотнула, прежде чем положить ладони на гладкую поверхность, и забраться туда вначале одним коленом, а затем другим. Продвинувшись ползком немного вперёд и разгладив сюртук под ногами, она села на ткань и убедилась, что покрытие получилось достаточно мягким. Она ждала от него более конкретных указаний, но её ожидание было встречено лишь тягостным молчанием. Чувствуя неловкость, девушка встала на колени и широко раздвинула ноги, прежде чем, оперевшись на левую руку, потянуться правой к своему лобку. Она заметила, что он стоит за ней, расположившись своими бёдрами прямо между ног. Либо он был невероятно близорук, что вряд ли, либо что-то запланировал. Она уже знала ответ. Закусив нижнюю губу, Гермиона заставила себя продолжить. Опустив плечо, чтобы дотянуться до нужного места, она заскользила средним пальцем между сочной плотью половых губ, теперь странно гладких, задев клитор, прежде чем найти шелковистую влагу у входа и легко проскользнуть внутрь. Он был прав, она нечасто проникала пальцами в себя и пока не успела привыкнуть к столь необычному ощущению. И её влагалище, и пальцы были непривычны к такому воздействию и не понимали, чего от них вообще хотят. Она попробовала повторить свои действия таким же образом, как и в своей спальне накануне, правда, тогда она лежала на спине и всё-таки могла сильнее приподнять таз. В нынешней позе это больше смахивало на тупое тыкание, но она надеялась, что этого будет достаточно, чтобы удовлетворить своего директора. За спиной послышался громкий вздох раздражения. Видимо, нет. Вдруг она почувствовала, как он схватил её за запястье, с силой дёрнул и протолкнул пальцы гораздо глубже. Гермиона задохнулась, шокировано упёршись подбородком в свою грудь. Снейп обхватил костяшки её пальцев, надавив так, что основание ладони протёрло путь вдоль половых губ и клитора вместе с движением её пальца дальше — внутрь и вверх, тем самым растягивая мышцы её рук до предела. Он вновь и вновь проталкивал её руку вперёд, заставляя таз девушки скручиваться с каждым новым вторжением. Она зажмурилась, когда хриплый стон вырвался из её рта. — Вам нужно научиться трахать себя, — пробормотал он. — Правильно. Мрачный тембр грубого голоса, жёсткость произносимых слов, дерзкая интенсивность стимуляции, его ритмичное дыхание, когда он погружал её руку внутрь, словно поршень, было чересчур само по себе, но внезапно он изменил свою хватку, и то, что последовало дальше, заставило локоть опорной руки согнуться и отправить девушку лицом вниз, прямо в мантию. Она ощутила, как, полностью вытащив её руку из влагалища, его длинный палец скользнул к её маленькому, будто обнимая его, оборачивая широкую ладонь вокруг её собственной. Интимность этого жеста заставила мышцы внутри сжаться в замешательстве. Гермиона повернула голову в попытках увидеть, что же он собирается сделать, но прежде чем успела даже мельком взглянуть, другая рука директора крепко схватила её за бедро, удерживая на месте, а затем их объединённые пальцы резко погрузились в её мокрую щель. Левая рука девушки подогнулась, заставив окончательно рухнуть лицом в ткань. Она почувствовала абсолютно преднамеренную растяжку, и как свод и стенки влагалища болезненно сжались, напрягаясь от мощных толчков их сплетённых пальцев. Но, несмотря на агрессивное вторжение в её влажное лоно, она стала ощущать в равной степени умышленную, скользкую ласку его длинного пальца, поглаживающего её собственный пальчик — столь нежные, соблазнительные прикосновения, заставляющие внутренние мышцы самопроизвольно сжиматься вокруг их рук, объединяя те внутри в очередной телесной измене. Приглушённый стон вырвался из горла в мантию под ней, когда его обескураживающий палец внезапно согнулся внутри, прислонившись костяшкой к задней стенке влагалища и прижимая её собственный палец к передней, ввинчивая его в шероховатое сплетение внутри таким образом, что внезапное давление в тазе образовало сумасшедшее напряжение во всём теле. — Это то, чему вы должны уделять особое внимание, — подчеркнул Снейп. Она практически почувствовала, как он качает головой в неодобрении, в отвращении к её невежеству. Но она мало что могла сделать, сумев лишь перетащить лоб на своё рухнувшее предплечье, продолжая стонать, как Миртл. Между тем, не прекращая напора, он заставил её с возрастающими усилиями надавливать на ту самую шероховатость, при этом каким-то образом одновременно растирая клитор, прижав основание своей ладони к её. Интенсивность и глубина ощущений шокировала и пугала. Она никогда не чувствовала ничего подобного. Будучи не в состоянии больше сдерживать нарастающее напряжение во всём теле, она ощутила, что вот-вот потеряет контроль над всем на свете. С задушенным «нет…» она попыталась выдернуть руку из его хватки, но он держал слишком крепко. — Не сопротивляйтесь, — прорычал Снейп, упорно вбиваясь в неё пальцами. Искры света затрещали по краям зрения, она глубоко и прерывисто задышала, абсолютно на грани полного и бесповоротного крушения. Неземной вой, нарастая, вырвался из дрожащих глубин, прежде чем она вытянула голову вперёд с последним стоном глубокой мольбы: «Боги!» Оглушительная волна накрыла её с головой. Меньше похоже на оргазм и больше на одержимость — Гермиона взорвалась, всё тело охватил поток таких жестоких извержений, что она почувствовала, как что-то вырвалось наружу, выбрасываясь в прерывистых судорогах и рывках. Осознавая одновременно всё и ничего, разум распался на атомы от этого взрыва, более глубокого и мощного, чем она могла сознательно выдержать, — она ничего не могла делать, кроме как задыхаться и биться в конвульсиях. И каждый раз, когда она чувствовала себя на грани примирения, возвращаясь обратно с небес на землю, Снейп снова ввинчивался в эту точку, вызывая очередной раунд судорог, скручивающих и захватывающих сознание, заставляющих задыхаться и стонать, пока её тело не было вывернуто и выжато в бесхребетную кучу на столе. В конце концов он её бросил. Она лежала с закрытыми глазами, находясь в полной отключке. Чего он хотел от неё? Извинений? Признания вины? Оправдания невежества… страха? Она бы охотно отдала всё, если бы только знала, что ему нужно. Или, возможно, дело было вовсе не в ней. Возможно, дело было в нём. Но что он получает от всего этого, кроме очевидной возможности доминировать и унижать? Неужели для него было важнее само наказание? Как бы то ни было, она была невероятно смущена его непоследовательным и непредсказуемым поведением. В некоторые моменты он, казалось, испытывал к ней отвращение, в другие, казалось, пытался общаться, наладить какой-то контакт. Последний эпизод сам по себе ощущался как вынужденное прозрение, обнаружение внутри совершенно нового мира, вызванного из её глубин, сродни извержению вулкана под водами океана. В некотором смысле она чувствовала, что должна быть благодарна, но его враждебность и напор означали, что это было не более чем насилие. Так что, скорее всего, с самого начала она была права насчёт его желания. Скорее всего, целью всего этого действительно было трахнуть её. — Возможно, теперь вы пожелаете пересмотреть свои предыдущие требования, — его голос вернулся к привычной спокойной чёткости. Открыв глаза, она наконец взглянула на своего директора и увидела, как тот поднёс свою ладонь ко рту и, не отводя взгляда, слизал с пальцев влагу, прежде чем отряхнуть манжету рубашки. — Это был сквирт. У неё перехватило дыхание. Он приблизился. Его лицо опять ничего не выражало — ничего даже не дрогнуло, когда его пальцы скользнули вдоль её обнажённых половых губ. — Я больше повторять не стану, — голос был угрожающе тихим. — С этого момента вы будете приходить ко мне за отработкой баллов. Внутри всё трепетало, когда кончики его умелых пальцев порхали над её влагалищем. Она едва заметно кивнула. Он слегка приподнял подбородок. Затем неожиданно рванул из-под девушки свой сюртук, отбрасывая ту на край и заставив вцепиться в стол, чтобы не свалиться на пол. С учащённым дыханием Гермиона обернулась, чтобы увидеть, как директор схватил свои книги и, полный равнодушия, вышел из аудитории, не оглядываясь назад.