***
Пожёвывая нижнюю губу, Гермиона доставала платье за платьем из своего шкафа. Поскольку девушка не могла покинуть Хогвартс для покупки нового, то решила трансфигурировать на вечер одно из старых. В голове сложился определённый образ, который она пыталась воссоздать… распутная элегантность… с этим она могла справиться без проблем. А цвет? Гермиона не решила, что будет лучше — зелёный или чёрный. Зелёный казался слишком очевидным. Значит — чёрный. Отбросив не подошедшее подальше на кровать, Гермиона подняла в воздух маленькое чёрное платье, чтобы укоротить его до ещё более вызывающей длины. Затем, удерживая кончик палочки на вырезе, она опустила руку вниз до линии, где декольте превратилось бы в эпицентр общественного внимания (она усовершенствовала лифтинг-чары для груди специально для этого случая). Слегка нахмурившись, Гермиона продолжила свои трансфигурации. Её выход определённо будет встречен вздёрнутыми бровями и сморщенными, словно кислый лимон, минами преподавателей — МакГонагалл уж точно будет выглядеть так, будто подавилась снитчем. В любом случае это всё задумано ради благой цели… Тук-тук. Фыркнув, Гермиона уронила недоделанное платье поверх вороха одежды, прежде чем подойти и открыть дверь. — Эй, Гермиона! Гермиона уронила челюсть на пол. А затем молниеносно рванула вперёд. — Гарри! — с криком радости она обвила руки вокруг шеи друга. Парень приподнял её над полом в своих крепких объятиях. Едва ли он вырос, но почему-то показался ей чуть крупнее и сильнее, чем она запомнила. — Эй, полегче! — слова были приглушены её буйными волосами. Гермиона неохотно ослабила хватку и слегка отстранилась, почувствовав, как тот напрягся от её рвения. — Можно подумать, ты была на отработках неделями, — усмехнулся он, поправляя очки, когда руки на его шее, наконец-то, вернулись к своей хозяйке. Гермиона скуксилась. — О, так ты знаешь? — Конечно, знаю. Я получил, наверно, с десяток сов… но ни одной от тебя. — Взгляд зелёных глаз не обвинял, скорее, беспокоился. — Да, ну… — она отошла в сторону, пропуская парня вперёд. — Это ещё одна часть наказания… никакой переписки с внешним миром. — Чёрт побери… он и правда держит тебя за одно место? — Гарри засунул руки в карманы и оглядел комнату. Гермиона пристально посмотрела на него. Как она могла ему сказать, что он прав, как никогда? — Хотя не вижу, чтобы тебя это угнетало, — Гарри кивнул на просторную комнату. — Кажется, у тебя всё в порядке? Если бы он задал подобный вопрос неделей раньше, Гермиона мгновенно превратилась бы в рыдающую размазню или стала бы биться в приступах истерического смеха. Но правда заключалась в том, что на данный момент она на самом деле «была в порядке». Несмотря на всё, что произошло… а может, даже благодаря этому… она чувствовала себя прекрасно и наконец-то могла ответить без утайки. — Да… У меня всё в порядке. Он растянулся в улыбке. — Признаюсь, я был в восторге, когда услышал, что ты поддерживаешь традицию… увиливать и создавать Снейпу проблемы, держа старого слизняка в ежовых рукавицах. — Это была его обычная колкость, но без привычной злобы. Свою позицию по Снейпу Гарри заметно поменял после случая в Визжащей хижине. Гермиона сознательно провела рукой по волосам. Если бы он только знал правду… что это Снейп был тем, кто держал её в руках, на коленях… висящую под потолком… — Джинни говорит, что ты умудрилась вернуть уйму баллов. Что он заставляет тебя делать? — О, ты знаешь… — Гермиона плюхнулась на кровать и подтянула под себя ноги. — Так… всякую нудоту, — она пренебрежительно передёрнула плечами. — Ничего интересного… старые добрые отработки. Гарри кивнул. — Ничего нового. Гермиона выдавила улыбку. — Я просто подумал, — внезапно продолжил Гарри, задумчиво прикрыв глаза, — после всего, что случилось… он мог бы… — Ты видел Рона? — Гермиона резко перебила его. Она не хотела продолжать этот разговор. Гарри был довольно проницательным — гораздо проницательнее Рона. И в разговоре он вышел на опасную территорию. — Ах да, неоднократно. Я был на большинстве его игр… и даже на некоторых тренировках. Гермиона почувствовала укол ревности. — Он просил передать тебе «Привет». — Блестяще… его словарный запас ухудшился до одного слова? — она язвительно фыркнула. — Получил пару раз бладжером по башке? — Да ладно тебе, Миона… он пришёл бы, если бы завтра не было игры, — Гарри подошёл к ней и уселся рядом. — Несомненно, и прихватил бы подружку с собой за компанию, — пробормотала она. — И не одну, — соглашаясь, кивнул Гарри. Это обидело. Сильнее, чем она могла подумать. — Я полагаю, что второсортный вратарь обязательно привлечёт свою порцию второсортных поклонниц, — Гермиона скрестила руки на груди, почувствовав себя до смешного обиженной, при этом жутко разочаровавшись оттого, что «прежняя Гермиона» решила продемонстрировать свои раздражающе категоричные суждения. — Это не его вина, — сурово заметил Гарри, наблюдая, как Гермиона в замешательстве нахмурилась. — Он всегда умел привлекать женщин второго сорта, — и бросил многозначительный взгляд на подругу. — Проклятье! — Она толкнула его в плечо, прежде чем разразиться приступом звонкого смеха. Это было так непривычно, но так приятно, будто она не смеялась годами. — Думаю, я заслужила это, — вздохнула Гермиона, смахивая слёзы с уголков глаз. — Я просто чувствую себя немного… — Стервозной? — предположил Гарри. Гермиона закатила глаза. — Это таким образом ты пытаешься меня утешить? — Ревнуешь? — Нет, конечно… — пробормотала она, вытирая нос о запястье. — Ну… может, немного. — Заставь Снейпа выпустить тебя. Сходим вместе на матч. А перед этим поужинаем. Это звучало так заманчиво… очень заманчиво по сравнению с тем, чтобы застрять в Хогвартсе до скончания веков. — Ну… по правде говоря, ты мог бы помочь мне. — Да… чем же? Гермиона повернулась к нему, прежде чем нервно вдохнуть. — Я собираюсь пригласить тебя на Снежный вальс. Он приподнял бровь: — И? — И тебе нужно притвориться… что я тебе нравлюсь. Он фыркнул. — Ты мне и так нравишься… в большинстве случаев. — Нет… Я имею в виду — нравлюсь, нравлюсь, — она приподняла брови и округлила глаза для пущего эффекта. — Тебе стоит предупредить Джинни. Он заинтригованно посмотрел на неё, прежде чем встать. — Ну не знаю… придётся приложить столько усилий… — Во взгляде Гарри играл озорной огонёк. Наконец он вздохнул и почесал щетину. — Какой стимул? — Помимо помощи одному из своих самых близких друзей? — уточнила она. — М-м-м-м… — Гарри пожал плечами. — Мне нужен более весомый аргумент… для Джинни. Гермиона оценивающе осматривала парня несколько минут. — Как насчёт… мести? Он поймал её взгляд, и морщины пугающе скривили молнию на его лбу. Потом вдруг лицо друга расплылось в заговорщицкой ухмылке. — Ну, раз так… Тогда я в деле.Глава 9: Стратег
30 сентября 2018 г. в 16:19
Гермиона методично пробиралась сквозь утренний туман, вдыхая бодрящий свежий воздух и перепрыгивая один упавший ствол, а затем другой, пока наматывала свой привычный круг по грунтовой дорожке вдоль берега Чёрного озера. Лёгкое жжение в мышцах, размеренное дыхание — Гермиона ощущала себя более выносливой, более живой — впервые за долгое время. Она лишь немного вспотела, хотя проделала почти половину своего обычного маршрута. На самом деле, она всерьёз подумывала о втором круге, надеясь успеть пробежать его до завтрака.
В последние дни она стала куда менее рассеянной. Возможно, тому способствовала радость и облегчение от возвращения палочки — Гермиона практически упивалась тем, что после воссоединения наконец-то вернула своим действиям прежнюю эффективность и результативность… в конце концов, они были неразлучны почти восемь лет.
Но, возможно, это было вовсе не из-за палочки или даже не из-за предвкушения того, что она планировала с ней сделать, вдохновлённая их последней встречей со Снейпом, — возможно, причиной стало что-то большее… понимание… осознание… она не могла сформулировать вразумительное определение своему состоянию.
Гермионе потребовалась уйма времени, чтобы, в конце концов, покинуть его кабинет. Отчасти потому, что она едва могла ходить в результате трясущихся от усталости мышц, затёкших из-за сильного давления верёвок. К тому же пришлось рыскать по помещению в поисках разбросанных клочков одежды, а затем тщательно восстанавливать швы, ранее так ловко разорванные Снейпом.
И в завершение всех бед Гермиона задержалась ещё и из-за своих тщетных попыток найти книгу. Она прошерстила всю его коллекцию или, по крайней мере, ту часть, что находилась в кабинете, — понятное дело, что в личных покоях он хранил ещё больше, а также Мерлин знал, где ещё.
Взгляд скользил вместе с пальцами по корешкам от полки до полки, при этом Гермиона несколько раз останавливалась, чтобы ласково погладить и восхититься отдельными экземплярами. Она была просто поражена увиденным — Снейп обладал одной из самых эклектичных и редких коллекций, которые она когда-либо встречала. Пребывая в перманентном удивлении от вида оригинальных и экзотических изданий как маггловских, так и волшебных, Гермиона обнаружила, что Снейп, оказывается, обладал не только необычайно изысканным, но и чрезвычайно разнообразным кругом интересов.
Он собрал самую обширную подборку из ведущих руководств по зельеварению, которые она когда-либо видела, а также довольно интригующие старинные фолианты по тёмным искусствам, чарам и заклинаниям. Маггловские тома включали в себя астрономию, ботанику, энтомологию, анатомию и многие другие научные труды. Там же гнездились учебные пособия по истории, искусству и литературе, культуре, философии, и аж целая полка автобиографий — как мужчин, так и женщин: художников, политиков, даже музыкантов. Между ними стояла небольшая стопка других экземпляров, посвящённых не менее интересным темам — от автомобилей и часов до лингвистики и антропологии.
В конце концов Гермиона обнаружила полку с художественной литературой — в основном классической. А ещё там нашлось что-то совершенно неожиданное — приключенческие, детективные и любовные романы, которые, как она думала, директор вряд ли когда-нибудь стал бы читать. Возможно, он и не читал их… хотя вряд ли собирал свою коллекцию, повинуясь мимолётному порыву. Судя по остальным изданиям, все они были отобраны тщательнейшим образом, согласно общепризнанной ценности.
Гермиону выбил из колеи вид этих вызывающе сентиментальных рассказов среди явно научных, ведь это было довольно рискованно — так беспечно выставлять их на всеобщее обозрение. Они открывали ту сторону его личности, которую он до сих пор ото всех скрывал. Или, возможно, Снейп попросту не впускал сюда никого, кроме нескольких коллег и студентов. Да и названия, по большей части, было довольно трудно прочитать с этого расстояния — Гермионе даже пришлось забраться на стол и подтянуться, чтобы разглядеть их должным образом.
В конце концов это импровизированное литературное исследование стало для неё удивительным противоядием от более ранних эмоций, полных боли и гнева. К тому времени, когда девушка дошла до последнего издания в коллекции, разочарование и ярость бесследно исчезли. Даже несмотря на отсутствие своей собственной книги, Гермиону вдруг настигло странное чувство удовлетворения, которое ускользало от неё на протяжении последних месяцев… а также более глубокое понимание самого Снейпа на языке, с которым она была слишком хорошо знакома — на языке книг.
Однако, несмотря на это открытие, Гермиона всё ещё не могла разобраться с собственными чувствами. Она окончательно убедилась, что Снейп пытался обучить её… и провести своего рода терапию, правда, использовал способы, которые она до сих пор считала нетрадиционными и совершенно неуместными. Однако их последнее взаимодействие было наиболее откровенным из всех, к тому же он наконец-то смог чётко сформулировать, откуда растут ноги её проблем, — будто это следствие определённой травмы… при этом он, казалось, проводил некоторые параллели между их жизненными обстоятельствами.
Но потом Снейп бросил её… буквально. Гермиона едва прикоснулась к нему, и он сбежал. Будто скрывал внутри две совершенно разные личности — одного хладнокровного, уверенного и отстранённого, но со всеми предпосылками к властности и мстительности, и другого… более неуверенного, пугающе робкого. Один, возможно, защищал другого. И в итоге получалась гремучая смесь… из непредсказуемости и болезненной агрессии, как у раненого, но смертельно опасного хищника.
Поэтому она так просто не отступится.
Гермиона направилась трусцой обратно к холму, грудь вздымалась от тяжёлого дыхания, а сознание наполнили воспоминания о горьком разочаровании, когда на следующий день в аудиторию неожиданно вернулся профессор Слизнорт.
Совпадение?
Возможно… но она склонялась к другому варианту.
Снейп отсутствовал в Большом зале до конца недели. Она хотела его увидеть. Хотела посмотреть ему в глаза и узнать, изменилось ли что-нибудь для него… как изменилось для неё.
Она чувствовала, что преображается… медленно, но верно… она, в конце концов, смогла взять себя в руки. Казалось, Гермиона Грейнджер наконец-то вернулась — гриффиндорка, бравая защитница, стоящая на страже, заступница, дарующая заботу… но не старая версия… а новая, знающая себя намного лучше, намного ближе (ближе, чем когда-либо). И достигнув такой глубины понимания, Гермиона обнаружила в себе удивительную силу и уверенность… наконец-то смогла научиться понимать себя, своё тело, свои чувства… научилась доверять своим желаниям.
Достигнув вершины холма, девушка склонилась вниз, опираясь о колени, чтобы перевести дыхание. Сегодня вечером состоится Бал. Она не теряла надежды, что Снейп всё-таки будет присутствовать на торжестве, ведь у неё был план… с ним в главной роли. В конце концов, директор имел дерзость неоднократно выносить собственные суждения о том, чего ей якобы не хватало. Теперь настала её очередь. Она хотела дать ему то, в чём, как подсказывали инстинкты, он отчаянно нуждался.
Снейпу это не понравится, велика вероятность, что после этого он накажет её строже, чем когда-либо. Но если директор собирался продолжать не подпускать её к себе, почти целую неделю скрываясь от встреч, то, увы, он не оставлял ей выбора.
Гермиона хотела его спровоцировать.
А последствия?
Она махнула на них рукой… по крайней мере, на данный момент.
Выпрямившись, Гермиона положила руки на талию и посмотрела в сторону замка. Одинокая фигура стояла на вершине Астрономической башни, чёрная мантия развевалась на ветру. Девушка наблюдала, как силуэт медленно отступил от перил, прежде чем развернуться и уйти.
Это был последний раз, когда он уходил от неё.