***
Гермиона наслаждалась тем, как покачивалась тяжеленная сумка, то и дело бухаясь о её бедро с каждым стремительно пройденным шагом, уводящим её прочь от аппарационного барьера. Хоть она не особо-то и любила ходить по магазинам, сегодня она почувствовала себя шопоголиком, наконец-то попавшим в букинистический рай. Она обошла вдоль и поперёк не менее двадцати книжных магазинов — как с новейшими изданиями, так и с подержанными книгами. Впрочем, прекрасно понимая, что в этих лавочках в большинстве своём хранились одни и те же собрания, она просто кайфовала от того, как они были устроены — некоторые с выходом на улицу, некоторые в подвальчиках, некоторые были рассчитаны на массового покупателя, а некоторые выглядели, скорее, как притоны местной богемы. Воспользовавшись возможностью, она скупила довольно широкий ассортимент товаров — на всякий случай. Кто знает, может, ей придётся столкнуться с ещё одной внеплановой изоляцией. В одном магазине она умудрилась обнаружить чудесный набор цветных чернил. Хоть они и не были волшебными, их оттенки выглядели просто сногсшибательно. Почти каждый день Джинни переписывалась с Гарри, прилагая неимоверные усилия по оформлению своих писем. Гермиона была уверена, что выбрала для неё идеальный подарок, тем более что у них не было возможности переговорить после того злополучного бала. Приближаясь к замку, она просунула руку в сумку и нащупала свёрток — свою самую неожиданную покупку — новое бельё, целых три комплекта. Не сказать бы, что это когда-либо заботило Гермиону, но случайно наткнувшись на магазин нижнего белья во время похода по книжным развалам, она моментально почувствовала острую необходимость побаловать себя. Необычная странность заключалась в том, что добрая половина того, что она «совершенно случайно» купила после примерки целого вороха разных моделей, было в цветах Слизерина. Не было необходимости погружаться в глубокий самоанализ, чтобы понять, для чего она это сделала. Труднее всего было разобраться, чего она надеялась этим добиться. Он был её директором. Она — его студенткой. Их отношения не поддавались какому-то чёткому определению. И всё же… она заплатила чертовски много денег за нижнее бельё, перед этим потратив кучу времени в примерочной, представляя, как он разорвал бы эти тончайшие клочки ткани или разодрал бы их зубами… Она так увлеклась, что практически сбежала из магазина, вся пунцовая от смущения и негаданно нахлынувшего возбуждения. У неё даже не было возможности регулярно видеться с ним — по крайней мере, без уважительной причины. И ей до сих пор не было понятно, перешло ли их взаимодействие за рамки чисто «деловых» отношений. Несомненно, она каким-то образом «заслужила» свою свободу в результате их последней встречи. Это было не совсем то, что сподвигло её на покупку нового нижнего белья, но всё же она умудрилась приобрести аж три комплекта… и явно не собиралась тратить их впустую. Поднимаясь по ступенькам, она теребила небольшой подарок в кармане. По правде говоря, ничего особенного. Просто закладка. Медный стебель с наконечником в виде змеиной головы. Но из всех совершённых покупок эта, вероятно, вызывала в ней самое сильное волнение. Что она хотела этим сказать? Как бы он это воспринял? Она вообще решится подарить её ему? Тогда ей стало интересно, как нечто настолько маленькое может означать что-то большее, чем интимность того, чем они занимались до этого момента. Но такое иногда случалось… просто мелочи… его ладонь на её щеке… прикосновение его губ к её виску. Гермиона глубоко вздохнула, встав перед внушительными парадными дверьми. Просто школа… которая значила для неё НАМНОГО больше. После потери семьи она стала для неё всем. И всё же, учитывая масштабы утраты, в ней она чувствовала себя ужасно неполноценной — всё-таки Хогвартс был неспособен удовлетворить все её потребности. Но в какой-то момент всё изменилось. Даже сейчас, вдохнув сырой воздух этих вековых стен, пьянящий аромат дубовых дверей, Гермиона почувствовала, что внутри для неё что-то было. Что-то стоящее. И хотя воскрешённое чувство цели, возможно, опиралось на сомнительный фундамент, она знала, что его отсутствие было куда хуже. Она уже пережила это однажды. И совершенно не хотела вновь потерять его. Она знала, что это её прикончит. Когда она повернула медную ручку, её буквально сразил наповал оглушительный шум сотен голосов — Большой зал пребывал в обеденных муках. Она улыбнулась этой «нормальности». Всё шло своим чередом. Погрузившись в ропот толпы, она отыскала пустое место за столом Гриффиндора, положив свою сумку рядом и наполнив миску тыквенным супом. Взяв булочку из хлебной корзинки, она отломила кусочек и забросила себе в рот, прежде чем осмотреться вокруг, то и дело переключая своё внимание с оживлённых разговоров на неожиданные взрывы смеха и не переставая вспоминать, что не так уж давно она, Рон и Гарри выглядели такими же счастливыми. Потом она заметила Джинни, сидевшую к ней спиной чуть поодаль и разговаривавшую с Невиллом. Отлично. Она подождёт, пока за столом станет немного свободнее, прежде чем присоединиться к ним. Возможно, даже получится подарить ей подарок. Взгляд Гермионы продолжал блуждать по Большому залу, прежде чем задержаться на преподавательском столе. Снейп был там. Он сидел в самом центре и, опустив взгляд на свою тарелку, медленно пережёвывал пищу. Казалось, он был полностью погружён в свои мысли, так как единственный из присутствующих за преподавательским столом не участвовал в разговоре — впрочем, как и она сама. Но именно руки неосознанно выдали его. Он упёрся ладонями в край столешницы, расслабив пальцы, но слегка приподняв костяшки, при этом расположив руки слишком близко к телу, будто был готов в любой момент оттолкнуться и выйти из-за стола. Будто только твёрдая решимость удерживала его на месте. Он посмотрел вперёд и встретился с ней взглядом. Она сразу почувствовала их связь. Будто их одиночество слилось воедино, как мыльные пузыри, объединив их вместе, но изолировав от окружающих. Она вдруг поняла, каким подвигом для него было каждый день появляться в Большом зале — быть символом силы и стойкости, выживания, когда он явно страдал от этой вынужденной необходимости. Он был отвергнут коллегами. Над ним издевались студенты — те, у кого хватало напускной храбрости, чтобы побороть свой страх перед ним. Но всё же, несмотря на это, Снейпу всегда удавалось оставаться самим собой. Ранее она считала его неусыпную бдительность излишней. Будто он был единственным, кто цеплялся за прошлое, когда все просто хотели идти дальше… и наконец-то отдохнуть. Но теперь Гермиона поняла, что именно его строгое поведение позволяло студентам расслабиться. Повышенная бдительность директора означала, что они могли заниматься банальными вещами, не боясь за свою жизнь. Десятки людей погибли в этих стенах, он был залит кровью менее года назад, и всё же Снейп сделал это место безопасным. Несмотря на то, что физическая угроза исчезла, возвращение в эти стены не наносило психологического и эмоционального вреда. Ведь все знали, что он защитит их. Они были наслышаны о его храбрости. И не было никаких сомнений в его силе… на самом деле, он напомнил им об этом только позавчера. Другие же преподаватели, включая профессора МакГонагалл, присутствовали при резне. И не смогли предотвратить эту бойню. Кто знает, возможно, всё бы закончилось иначе, если бы Снейп пришёл им на помощь, но он сделал это лишь сейчас. Он был самым осторожным человеком из всех, кого они когда-либо знали. Если уж он не сможет защитить их, то никто не сможет из ныне живущих. Даже когда он, наконец, прервал их зрительный контакт, опустив свой взгляд, Гермиона продолжала наблюдать за ним, впитывая точность и продуманность каждого его движения. Благодаря Снейпу они были подготовлены к битве. Ведь он всё время провоцировал их, закалял, заставлял быть проницательными, подозрительными, осторожными. Внезапно её осенило, что те самые черты, которые они презирали в нём в детстве, были, вероятно, теми, что побудили их всё-таки победить. Он знал людей. Он знал, как раскрыть в них то, что им было необходимо. Посмотрев на свою тарелку, она заметила, как её взор затянуло мутной поволокой от понимания, как глубоко он повлиял на неё. Склонившись к столу, она доела остатки супа, прежде чем поискать свободное место рядом с Джинни. Смахнув слезинки с глаз, она встала и переместилась на примеченное местечко. — Эй, Джин! — весело окликнула она. Джинни посмотрела на неё, но ничего не ответила. Она свела брови к переносице и продолжила мерно помешивать суп, к которому, похоже, так и не притронулась. — Как у тебя дела? — Гермиона потянулась вперёд и обхватила пустой кубок, рассеянно покрутив его за ножку. — Почему тебя это волнует? — ответила Джинни на удивление резко. — То есть? Джинни продолжила помешивать суп, прежде чем фыркнуть и с лязгом отбросить свою ложку в сторону. — Гарри заходил к тебе перед отъездом? Гермионе потребовалось время, чтобы понять, о чём именно она говорила. — Хм… нет… Не думаю. — Что значит, ты не думаешь? — Джинни подозрительно прищурилась. — Я, вероятно, пропустила момент, когда он ушёл. — Почему? Где ты была? Стегала Снейпа, голого, в спальне. — Я… была занята. Эти слова явно подлили масла в и так подозрительный настрой Джинни. Гермиона невольно удивилась, почему её допрашивают с таким пристрастием. — Что такое? Разве нам запрещено встречаться? Джинни свирепо уставилась на неё, прежде чем податься вперёд и тихо прошипеть: — Слушай. Я понимаю, что вы близки с ним и всё такое. И я честно старалась не замечать ничего плохого в вашем довольно тесном общении. Но когда ты тыкаешь мне этим прямо в лицо… да к тому же перед всей школой, как тогда на балу… когда ты так нагло используешь его, а потом просто швыряешь его мне, как какой-то поощрительный приз, это заставляет задуматься о том, как ты на самом деле к нему относишься… или ко мне. Я знаю, что не в состоянии конкурировать с тобой — ты лучше меня во всех отношениях. Но если что-то подобное произойдёт снова, я буду вынуждена потребовать у Гарри, чтобы он сделал выбор. Гермиона раскрыла рот, чуть не уронив челюсть под конец её пламенной речи. — Выбор? — Ты или я, — пробормотала Джинни дрожавшими губами, безмолвно крича от боли и ярости. — Он не может быть одновременно с нами двумя. Гермиона не могла поверить своим ушам. — И чтобы мы были квиты… Джинни медленно встала из-за стола, а затем взяла тарелку холодного супа и опрокинула всё содержимое на голову Гермионы, швырнув пустую миску на стол с громким дребезгом, прежде чем развернуться и рвануть к выходу. Гермиона не могла прийти в себя от шока, пока густые оранжевые ручейки струились по её лицу и капали ей на плечи, в то время как всё больше и больше голосов присоединялось к многоголосному смеху вокруг неё. Она даже расслышала несколько хлопков в ладоши. Неуверенно поднявшись на ватных ногах, она направилась шатающейся походкой к выходу, даже не потрудившись произнести очищающее заклинание. Этот позор невозможно было смыть.***
Сильный поток воды помог смыть слёзы, но за ними последовали следующие. Склонившись к сливу в душе, Гермиона рыдала в попытке понять, почему, когда она почувствовала, что ей и горы по колено, жизнь решила преподать ей урок, напомнив об очередном провале. Дружбу нужно было поддерживать. Конечно, приятно думать, что всё будет держаться само по себе и что когда у тебя есть друг, то он останется им на всю жизнь. Но, очевидно, не в её случае. Все её друзья в ней разочаровались. А без кого-то, кто бы позаботился о ней, без кого-то, кому она могла раскрыть свои самые сокровенные секреты, в чём был смысл? В чём вообще был смысл всего этого? Она медленно промывала волосы и даже прополоскала уши, практически полностью избавившись от остатков супа. К тому времени, как её голова стала более-менее чистой, а слёзы перестали течь, лицо всё ещё оставалось покрасневшим и опухшим — она увидела это в своём обнажённом отражении, когда взглянула в зеркало, выходя из душа. Как так получилось, что всё вдруг пошло наперекосяк? Она уныло толкнула дверь, ведущую обратно в спальню. Сделав всего несколько шажков, она обратила внимание на свою сумку, лежавшую на полу рядом с кроватью. Только тогда она вспомнила, что забыла её в зале… и всё же она каким-то образом оказалась здесь. Затем она почувствовала ореол тепла за своей голой спиной — жар, исходивший из полумрака… от чьего-то грозного присутствия. Вновь почувствовав приступ слёз от осознания, она зажмурилась и уронила полотенце, прежде чем развернуться и погрузиться в его объятия.