***
Водителем оказывается бледный до болезненной прозрачности андроид с неожиданно яркими голубыми глазами, и Рид кивает ему, прежде чем свалиться на заднее сиденье. Головная боль то и дело вспыхивает в висках и затылке, расползаясь под кожей болезненной пульсацией, стоит повернуть голову слишком резко. Рид крутит в пальцах упаковку таблеток, нехотя прописанных ему врачом после фразы о том, что он скорее сдохнет, чем позволит держать себя в больнице неделю, и отправляет в рот очередную капсулу. Что-то ему подсказывает, что перед встречей с Камски ему нужно бы что-нибудь помощнее, но уж что есть. Сообщение от Аллена «Если уж решишь найти проблемы на свой зад, то хоть броник не снимай» застает его на подъездной дорожке дома Камски, и Рид ухмыляется, набирая ответ. «В этот раз даже контрабандный кофе не понадобился, так что это даже не считается за травму». Он не дожидается приглашения, проходит сразу через весь белоснежный, выглядящий как тщательно сделанные декорации дом, и встает в дверях, скрестив руки на груди и всеми силами игнорируя ползущую вниз по позвоночнику боль. Отбитые ребра — сомнительное удовольствие, а уж помноженные на контузию и общую усталость они превращаются в полное дерьмо, с которым даже обезбол до конца не справляется. — Коннор? — Не мешайте, мне нужно закончить настройку. Камски стоит на коленях, разложив инструменты вокруг себя прямиком на белоснежный ковер, и Рид делает несколько шагов ближе, все-таки сдаваясь и присаживаясь на подлокотник дивана. Мир наконец перестает штормить, но выражение лица Коннора, отрешенное и пустое, заставляет паршивую тревогу стянуть внутренности в узел. — Что с ним? — Интеграция на этот раз прошла не так, как обычно. Судя по всему, Коннор изменил алгоритмы передачи данных на сервера Киберлайф. Не мне его винить, этим идиотам себе дороже доверять, но как итог — его память восстановилась лишь частично. Масштабных повреждений нет, но потребуется время и несколько усилий с его стороны, чтобы восстановить закодированные им же воспоминания. И я не могу не сказать, что мне любопытно узнать, что наш детектив так старательно прятал от Киберлайф. — То есть у него андроидская амнезия? Камски смотрит на него, как на ребенка, который жрет куличик из песка, и Рид приподнимает бровь, но взгляд не отводит. — Обратимая, но амнезия, да. Я закончил. Это звучит как сюжет тупой подростковой комедии, да вот только все на самом деле, и Коннор моргает чуть сонно, привычно морща лоб, и улыбается Риду, поймав его взгляд: — Лейтенант! Добрый день. Что я пропустил? Судя по специфике Ваших повреждений, взрывной волной Вас все-таки зацепило. Мне стоило лучше проанализировать траекторию движения взрывной волны. Коннор улыбается, светится доброжелательностью и терпением, и Гэвин впервые за прошедшие полгода чувствует непреодолимое желание приложить его головой об стол. Коннор неуловимо другой, словно обнулившийся до того самого, первого дня в отделе, когда Рида попеременно захлестывало то раздражением, то злостью, потому что кто-то посчитал, что они не справятся сами, и прислал им мальчика-картинку с мозгами суперкомпьютера, способного одним фактом своего существования разрушить карьеру и жизнь многим людям. И видит Бог, в этот момент он не уверен, себя или его ненавидит больше. Не нужно быть гением робототехники, чтобы сложить это «лейтенант» и «амнезию» и понять, какие именно данные Коннор не передавал. — Мне нужны объяснения. У Камски внимательный, цепкий взгляд, спокойный и холодный, анализирующий, словно у одного из созданных его руками андроидов, и Рид встает на ноги, старательно пытаясь не ловить взгляд Коннора. Слишком много дерьма в слишком короткие сроки. — Кофе? Не уверен, что Вам стоит… — Уверен, что мне посрать. Камски разглядывает его через белоснежную стойку, склонив голову к плечу, и Рид стягивает куртку, выставляя на обозрение табельный пистолет в наплечной кобуре и край повязки, закрывающей свежий шов на стыке плеча и шеи. — Коннор? Сделай нам с лейтенантом Ридом кофе, и проведи тесты нового ПО. Коннор двигается немного дергано, словно не до конца освоился с телом, и Камски дергает плечом в ответ на тяжелый взгляд Рида: — Если я начну вдаваться в технические детали, ты все равно нихрена не поймешь. — Ближе к делу. Элайджа вздыхает, опираясь ладонями в край стойки, и чуть криво улыбается: — Политика, конечно же. Новоизбранный губернатор штата, Рассел Уилдон, пытался запретить мне открыть первый завод «Киберлайф», мотивируя это тем, что методики, которые мы применяем, цитирую «бесчеловечны, богомерзки и не принесут никакой пользы штату». На тот момент он, конечно, губернатором не был, но отвечал за распределение земельных участков среди коммерческих компаний, так что подпортить нам начало работы ему удалось. Коннор ставит перед ним чашку, и Гэвин тянется не глядя, сталкиваясь с ним пальцами, но Коннор лишь улыбается коротко в ответ, обходя стол, отсутствующе-вежливый. Блядство. То есть больше никаких шуток про вино, цветы и тяжелого тепла чужой ладони на загривке? И что за идиотское ощущение потери? Кофе оказывается что надо — настолько крепкий, что зубы сводит, но после двух больших глотков в голове наконец становится яснее, и ватная размытость зрения тоже отступает. Кофеиновый откат будет менее приятным, конечно, но всегда приходится чем-то жертвовать. — И? Сейчас, если верить твоим словам, к компании ты уже отношения не имеешь, да и после признания прав андроидов Уилдон вряд ли стал бы делать что-то в открытую. — Ты кофе пей, а то мозги явно вполсилы работают. В открытую он, конечно же, делать ничего не стал бы — он может быть и пуританин, но не совсем идиот, раз обошел всех конкурентов на пути к этой должности. А вот разрушить компанию изнутри, выставить андроидов и их производство прямой причиной того, почему Детройт захлестнуло волной безработицы и красного льда — это запросто. Создание андроидов на рабочие места, конечно, повлияло, но ошибок со стороны политиков и регулирования деятельности компаний тут тоже хватило. Камски кофе пьет мелкими глотками, рассеянно скользя пальцами по тонкому краю полупрозрачного фарфора, и Рид наклоняется к нему ближе через стойку, привлекая внимание: — Обвинение в поддержке и организации наркокартеля — это серьезно. А доказательств, что Уилдон имел к чему-то из этого отношение, я пока не видел. Камски пожимает плечами, снова этим ничего не означающим жестом, и наклоняется к нему, глядя глаза в глаза так близко, что Рид может поймать свое отражение в его глазах: — Прижмите Валенски. Сомневаюсь, что Уилдон работал с ним напрямую, но связь то они должны были как-то поддерживать. У вас, черт побери, с десяток усовершенствованных дальше некуда андроидов в отделе, дайте им доступ к материалам, и они что-то найдут, можешь быть уверен. — Мне нужна гарантия, что если я решу обгавкать губернатора штата, ты будешь свидетельствовать в суде. И предоставишь доказательства того, что Уилдон действительно пытался потопить «Киберлайф». — Хлоя пришлет тебе все нужные файлы. Рид не может сдержаться, приподнимает бровь вопросительно и чуть улыбается: — Ты настолько злопамятный, что хранишь компромат на всех, кто когда-то под тебя копал? — У меня просто есть личный помощник с самой совершенной памятью на планете, глупо этим не пользоваться, не правда ли? — Мне нужна запись твоих показаний. И чем быстрее ты ее пришлешь, тем быстрее я подниму на уши весь департамент. Рид натягивает куртку, стоя к нему спиной, потому что челюсть сводит от резкой, тянущей боли, стоит ему поднять руку, а мир размывается. Коннор помогает ему, скользнув ладонями по плотной ткани, и Рид уже готов огрызнуться, но вовремя себя одергивает. Ему бы сейчас не обблеваться и не вырубиться, а все остальное он уж как-нибудь переживет. Даже тупое желание сжать плечи Коннора и спросить у него, какого хуя все обязательно должно было закончиться вот так? — Ты — со мной. — Да, лейтенант. Всего доброго, мистер Камски. Только выйдя на улицу Рид вспоминает, что от его машины остался только обугленный остов на парковке отдела, но Коннор кивает в конец улицы, коротко улыбаясь: — Я вызвал нам такси.***
Через четыре часа отдел аналитики, подключив всех свободных андроидов, находит ниточку связи между Валенски, складами в Толедо и Бриджпорте, а также губернатором Уилдоном, и подоспевшие к тому времени показания Камски производят эффект разорвавшейся бомбы. К полуночи у них есть ордер на обыск, неплохая обвинительная база и отменный юрист, и Рид трет усталые глаза ребром ладони и успевает остановиться за мгновение до того, как превышает критическую дозу обезболивающих. Таблетка отправляется обратно в пузырек, а сам Рид — на выход. Все равно от него сейчас пользы не много. Коннор стоит, наклонившись над столом с распечатками истории звонков, переписок и черт знает чем еще, и Гэвин скользит по нему взглядом — Коннор уже с месяц как перестал таскать официальную униформу «Киберлайф», сменив ее на форму отделения, а сейчас все снова вернулось к началу. Рид отлично знает, что ему бы по-хорошему собрать свои шмотки и свалить нахрен домой, отсыпаться, приходить в себя, но вместо этого его тянет к столу, как ебучим магнитом. У Коннора на загривке чуть выступают позвонки, стоит ему наклониться ниже к столу, и Гэвин сдается, привычно накрывая его загривок ладонью, так же, как делал десяток раз с той суматошной дрочки после ночного спарринга. У Коннора мягкая кожа и чуть взъерошенные волосы, и Рид убирает руку, дергая плечом в ответ на полувопросительный взгляд: — Завязывай изображать сканер. Когда поступит информация от Камски, обработай и пришли мне выжимку. — Понял. Коннор улыбается ему, быстро, но тепло, и Рид тут же чувствует себя идиотом. Для того, кто пытается убедить себя в том, что все произошедшее к лучшему, он чертовски сильно соскучился.***
Субботу он проводит в постели, оставив ноутбук на соседней стороне кровати, выбираясь только в туалет и чтобы впустить доставку из ресторанчика чуть дальше по улице. У его отражения темные синяки под глазами и багровые следы по всей спине, и Рид натягивает растянутую футболку, пристроив кобуру с пистолетом на спинку кровати. Кажется, после покушения хранить оружие у постели станет необходимостью, а не данью паранойе. Острая лапша оказывается божественной, обезболивающие действуют достаточно сильно, чтобы можно было дышать полной грудью без приступов боли, так что жизнь, в общем-то, не так уж и плоха. Из отдела нет особых новостей — найденные при обыске данные только обрабатывают, и Рид выключает звук у телика, оставляя новостной канал мелькать на фоне. Само собой, скандал вокруг дела о красном льде, «Киберлайф» и губернаторе просачивается в СМИ просто со скоростью света, и подробности обсасывают по всем углам. На прямом включении из отдела он видит Коннора — идеально ровная спина и едва заметная полуулыбка, и парень-репортер разглядывает его, как восьмое чудо света. Рид чертовски надеется, что не выглядит так же идиотски рядом с Коннором, но шансов мало. Не выглядел, вернее. Под вечер, разгребая завалы рекламных писем и счетов, скопившиеся за последний месяц, Рид ловит себя на идиотской мысли, что мог бы и сам спросить у Коннора, не чувствует ли он, что в его воспоминаниях отсутствует существенный кусок? Но он никогда не искал легких путей, не правда ли? К утру воскресенья он пересматривает все документы по делу Уилдона, обновленный отчет от Коннора и сводку новостных статей, и все-таки заставляет себя вызвать такси. Он и так пропустил два последних посещения, и даже если его отец знакомится с ним заново раз за разом, это не повод пропускать еще и третью неделю. Рид не может не оценить сарказма — вся его жизнь так или иначе оказывается тесно переплетена с памятью и тем, насколько зыбкой и ускользающей она может быть. Отец узнает его впервые за последние полтора года, и Гэвин улыбается ему искренне, обнимает в ответ, всеми силами пытаясь удержать внутри робкую надежду, что когда-нибудь мир станет чуточку менее дерьмовым местом.***
Коннор ждет его у выхода из клиники, присев на капот служебной машины, и Рид чувствует себя героем второсортного кино, слишком уж нереальным кажется мир через пелену усталости и обезболивающих. Он устраивается на капоте рядом с ним, спрятав ладони в карманы куртки, чувствуя успокаивающее тепло чужого бедра через джинсы. — И давно ты знаешь? — С того звонка из дома Камски. У андроидов слух острее чем у людей. Коннор выглядит гребанной журнальной обложкой, особенно когда перекидывает через локоть куртку, оставаясь в простом черном свитере, и жмурится на яркое утреннее солнце. — Фаулер не смог связаться с тобой, и я вызвался добровольцем. Суд над Уилдоном назначили сегодня, на час дня, чтобы не дать ему возможность воспользоваться связями и обеспечить себе выезд из страны. Коннор улыбается ему, разглядывает из-под выбившейся челки и жмурится, чуть улыбаясь: — ФБР удалось отследить его платежи Валенски и точкам сбыта в других штатах, так что доказательств достаточно, чтобы обеспечить ему порядочный срок в тюрьме. — А я там зачем? Мне свидетельствовать не о чем. Коннор пожимает плечами и протягивает руку, сжимая его загривок, и привычное тяжелое тепло ладони на коже отзывается тянущим возбуждением внутри. — Ты же вел это дело. Общественность хочет пообщаться с героем дня. Чем бы не закончился суд. Рид смеется, качает головой, приподнимая бровь: — Говнюк ты пластиковый. Когда ты разблокировался? Коннор улыбается краем губ и проводит пальцами по его загривку, взлохмачивая волосы донельзя узнаваемым жестом. — Я привязал блокировку к голосовому распознаванию и тактильному контакту. — И решил не сообщать мне об этом? Коннор пожимает плечами, вставая на ноги, и улыбается, широко и с искрами смеха в глубине глаз: — Решил, что тебе будет не лишним побыть одному и немного отдохнуть. — Ублюдок андроидский. Рид вскидывает средний палец, и Коннор смеется, отворачивается, щелкая сигнализацией, а Гэвин сдается, потому что напряжение, которое он и не замечал до этого, опускает. — Коннор? Он целует его, поймав лицо в ладони, и жмурится, когда чужие ладони бережно ложатся на поясницу, не нажимая на расползшиеся по спине кровоподтеки. — Говнюк ты все равно.***
Уилдон получает пожизненное заключение, и, после десятка протестных акций, на пост губернатора избирают Адама Фостера, претендента, уступившего Уилдону на прошлых выборах с отрывом в несколько голосов. Камски возвращается на место главы «Киберлайф», разгромив в прямом эфире все ошибки в управлении и функционировании компании за годы его отсутствия, и Рид салютует экрану телевизора пивом, хмыкая «манипулятивный сукин сын». Как бы там ни было, чутье его не подвело. Камски пожимает руку Фаулеру во время официального открытия нового отдела полиции Детройта, и Рид закатывает глаза, когда Элайджа салютует ему шампанским через зал. Сам Рид получает звание капитана и собственный отдел, работающий над преступлениями, связанными с андроидами и красным льдом, и даже не скрывает злорадного удовольствия от выражения лиц половины сослуживцев. Меньшим мудаком в отделе его считать не стали, но должно же в мире быть что-то постоянное? В конце-концов дерьмовые дни наступают и заканчиваются, а звание почетного мудака с тобой навсегда.