***
Ход Алии совсем замедлился, когда она вспомнила, как дрожали глаза испуганного мальчишки, на которого свалилась страшная участь раба. Она стыдливо кусала губы, воскрешая в памяти юные годы: что говорила и как на неё смотрели. Только и хотелось спросить, почему треклятый призрак кел-дора не отправил её в прошлое. Леди-сит злобно фыркнула, забредя в очередную развилку древних коридоров. В мыслях Алия уже обратила в пепел чертову гробницу, в которой задержалась дольше, чем планировала. Сжавшуюся от холода и страха на руках тви’лечку давно следовало вывести из проклятого места, но времени петлять по гробнице не оставалось — новость о том, кто является её хозяином и что пытается сотворить со спутниками Алии, заставляла поторопиться. Как бы она не дорожила Ветт, где-то в гробнице Энакин и Лана могут уже лежать без чувств, пораженные таинственной силой Дарта Нокса. Теперь Алия направлялась прямиком к главной усыпальнице в надежде урезонить призрак старого друга. Лишь боль в уставших ногах и слабые ёрзанья Ветт заставляли Алию раз за разом выныривать из воспоминаний об их общем с Ноксом прошлом. Чем ближе она была к усыпальнице, тем чаще накатывали воспоминания и тем сильнее сгущались зловещие тени на стенах. На лбу Ветт проступил пот, её охватил жар, словно хватка Нокса становилась всё сильнее, стоило им подобраться ближе. В голове Алии тревожно задребезжала мысль о бегстве — не ради собственной шкуры, а чтобы спасти любимую. Пусть Ветт и никогда не ответит ей взаимностью, но Алия ни за что не позволит случится с ней чему-то ужасному. Только мысль о том, что нужно помочь не только ей, не давала ногам самим развернуться в обратном направлении. И никак нельзя было оставить девушку лежать одну в беспамятстве, когда где-то рядом ещё могли прятаться хищные тени. Алия добралась до величественных дверей, ведущих в главную усыпальницу, возвышающихся почти на пять метров. Искусно сотворенные горельефы изображали на одной двери самого Дарта Нокса, а на другой — некую фигуру в полностью закрытой маске, напоминающей собой металлический череп. Алия предположила, что вторым может быть предок Нокса — Алоисиус Каллиг. С помощью Силы Алия заставила массивные двери открыться, и те, медленно и грандиозно, пропустили её в огромный зал. От вида громадной усыпальницы у девушки перехватывало дух, при всём её опыте посещения древних гробниц. Немалую их часть она исследовала в юности, именно в паре с Ноксом. Ещё тогда он поделился желанием о том, что его гробница будет во много раз величественнее и краше всех, что они видели. В этом он преуспел. Потолок был столь высоким, что приходилось до упора задирать голову, чтобы его рассмотреть. В нем были установлены массивные кристаллы — больше взрослого вампы каждый — они светились бледно-зелёным и служили вечным источником освещения. Очевидно, Нокс понимал, что рано или поздно в его гробницу проникнут если не пронырливые мародеры, то жаждущие тайных знаний ситхи. И он учтиво повелел установить источники света, чтобы гости, пусть и незваные, могли узреть всё великолепие его последнего пристанища. Сам же потолок был украшен фресками, изображающими историю Дарта Нокса. Слева было начало пути: победа и порабощение жестокого монстра Дашада, служение Дарту Заш, победа над Дартом Скоуши, судьбоносная встреча с Алоисиусом Каллигом. Справа же — те события, что определили юного Кову как жестокого и коварного Дарта Нокса: предательство Дарта Заш, соперничество с Дартом Танатоном и охота за силой призраков древних ситхов, грандиозная победа над Танатаном и наречение Дартом Ноксом, а далее победа над Малгусом-Предателем и уничтожение Дарта Ревана. — Эй, я тоже там была! Это наши общие победы! — возмутилась умалчиванием истории Алия. — Я бы скорее восстал из мертвых, чем позволил бы нанести твоё лицо на стены моей гробницы! — раздался громогласным эхом по залу потусторонний голос. Алия резко оглянулась, прижав Ветт покрепче к себе. Между огромными колоннами, величественно оградившими собой массивный, изысканно украшенный саркофаг, проплыла полупрозрачная фигура, окруженная сиянием Силы. — Кову, — едва слышно прошептала Алия истинное имя старого друга. Гримаса призрака скривилась в отвращении, он заговорил, оскалившись, что ему, однако, никак не мешало вещать четко и ясно. — Не оскверняй мою усыпальницу этим именем! Прояви ко мне должное уважение, хотя бы посмертно! — Если бы ты, хотя бы посмертно, не пытался мне подгадить, я, наверное, была бы более снисходительна! Ты так не думаешь? — Тут же расслабилась Алия, услышав до боли знакомую тираду самолюбия и неблагодарности, от которой уже успели отвыкнуть уши. — Это ты вломилась в мою гробницу в поисках наживы! Как это низко для вас, Командир, — сплюнул последнее слово Нокс. — Ты прекрасно понимаешь, что я не собиралась ничего красть! — воскликнула Алия. — Это была всего лишь уловка, чтобы отвлечь внимание джедаев! — Я понимаю, Алия, понимаю, — заговорчески шептал призрак, проплывая рядом, с удовольствием наблюдая, как девушка пытается закрыть от него покоящуюся на руках тви’лечку. — Но я так рад возможности наблюдать, как ты страдаешь! — Тогда оставь в покое остальных, — обратив взор на Ветт, потребовала Алия. — Наши разногласия их не касаются. — Очень даже касаются, — отрезал Нокс. — Я в совершенно новом для себя мире, на мне ответственность за остаток Альянса! — распалилась Алия. — Многие из них потеряли в прошлом семью и друзей, а я должна сказать им, что делать дальше! Все они ждут от меня решения! А тут ты, изматываешь мои последние нервы и пытаешься угробить мою любимую девушку! Зачем ты это делаешь? Мы были друзьями! Нокс? — Я БЫЛ ТВОИМ РАБОМ! — прервал её громогласным криком Нокс. — Рабом! Слугой! Собственностью! — искря ненавистью, продолжил он. — Ты никогда не считала меня равным и не смеешь называть меня своим другом! — И ты решил поговорить об этом сейчас?! Прошло три тысячи лет, Нокс! Чего ты от меня хочешь сейчас? Чтобы я раскаялась? Я была ребёнком! — Сдалось мне твоё раскаяние! — отрезал Нокс. Оскалившись Нокс злобно полетел в сторону Ветт, но Алия, отступив на шаг, с материнской бережностью закрыла бессознательную девушку от опасности и выставила между ними световой меч. — Не приближайся к ней или пожалеешь! — злостно выпалила темная госпожа. — Больше тебя я, пожалуй, ненавижу только эту синюшную мозглявку! Всегда раздражала всех и вся! Но перед тобой бегала на задних лапках, а ты лелеяла её, давала ей всё: и любовь, и свободу! — Ты что, ревнуешь меня к ней за то, что я обращалась с ней лучше, чем с тобой? Ты себя слышишь? Ты смешон, Нокс! — не верила своим ушам Алия, непонимающе рассмеявшись. — Мне плевать! — Вздернул подбородок Нокс. — Я уже умер! — Я давно хотела узнать, — как бы между прочим поинтересовалась Алия, — как ты умер, Нокс? — Как и большинство ситхов… — призрак мрачно рассмеялся, а его голос захрипел потусторонним эхом. — Ненавидимый, преданный, от меча в спину! — Кто предал тебя? — тут же спросила Алия, возжелав узнать имя убийцы своего некогда, пусть и ужасно неблагодарного, но всё же дорогого друга. — Так ты не знаешь? — На лице Нокса воссияла злорадная ухмылка. — Тогда не стану портить сюрприз, мне будет любопытно узнать, чем всё обернётся. — Не играй со мной, Нокс! — Темной госпоже не нужно было намекать дважды, и теперь в душе девушки взыграло беспокойство — уже не за павшего, а живых товарищей. — И снова это фирменное нетерпение, как же вы любите командовать, Командир… — вновь сплюнул в никуда призрак.***
Алия вдохновленно рассматривала в зеркале собственные локоны, безупречно уложенные стараниями её друга. Взгляд то и дело обращался к кудесящему над ней Кову. Юный забрак, которому для ухода за собственной «прической» достаточно было вовремя подпилить рога, на удивление ловко обращался с чужими волосами, орудуя плойкой не хуже, чем ситх световым мечом. Кову работал сосредоточенно, плавно и аккуратно укладывая волосы своей хозяйки, желая скорее не угодить, а создать нечто прекрасное. Поглощённый работой, он почти всегда переставал замечать мир вокруг, как и сейчас, он не видел изучающий взгляд маленькой госпожи. Мальчик вырос, пусть у него только начал ломаться голос, а ростом он ровнялся с Алией только за счет рогов — он стремительно её догоняет, мужая с каждым днем. Вместе с тем, как они оба выросли, им становится и сложнее общаться. Раньше Кову был всего лишь запуганным мальчишкой, который во всем слушал Алию, потому что так велели взрослые, особенно — его мама. Когда её не стало, у Кову не осталось никого родного и важного, кто подсказал бы, как справляться и жить дальше. Именно тогда Алия разглядела, насколько этот мальчик отличается от других рабов её дома. Дарт Небула не пыталась дрессировать его, оставив это Алии в качестве развлечения. Поэтому Кову всегда был живой, настоящий, в отличие от остальных творений её матери. И когда он не смог сдержать в присутствии Алии слез, узнав, что его мать преждевременно скончалась, девочка позволила себе выйти за рамки, обняв убитого горем маленького забрака. Она позволила ему стать её другом, членом её семьи. Она считала, что он заслужил подобное отношение за свою преданность и долгую службу. Но Кову, похоже, был иного мнения. Он не высказывал самые смелые мысли в слух, но давал понять, как много для него значит его статус. Он считал, что как самый близкий друг, он достоин большего. Он мог быть либо другом, либо рабом. Потому что настоящие друзья не отнимают свободу. Алия это понимала, но ничего не могла изменить. При всём своём статусе в этом доме её голос имел не больший вес, чем голос Кову. Слово Дарта Небулы было законом. Она не отпускает рабов, тем более не дает им прав. Они живут ради неё, либо умирают. И так будет всегда, покуда главой семейства не станет её дочь. И Алия считала, что если требовательная матушка и сочтет её достойной, то случится это отнюдь не скоро. Иногда ей казалось, что на её шее ошейник затянут сильнее, чем у любого раба. Пока Алия витала в облаках, Кову закончил с её прической и финальным штрихом украсил её шею роскошным ожерельем из драконьего жемчуга. С довольным блеском в глазах Алия осмотрела своё отражение в зеркале, осторожно касаясь собственных волос, боясь хоть немного испортить плоды трудов своего друга. — У тебя стало гораздо лучше получаться, — удовлетворенно заключила Алия. — Лишь потому, что ты не боишься доверить себя начинающему, — с улыбкой принял комплимент Кову. — Уверена, скоро мама заметит, какие чудеса ты вытворяешь с моими волосами и выгонит в шею своего противного парикмахера, — поддержала друга Алия и, обернувшись, скорчила гримасу при упоминании худощавого стилиста с гнусавым голосом. — Парикмахер твоей матери — один из лучших во всем Каас-Сити. Госпожа Торрэн ни за что не откажется от него в пользу какого-то раба-инородца. — Нахмурился юный забрак. — Не всё сразу, Кову. — Плавно поднявшись с кресла, Алия положила руку на плечо юноши, ласково улыбнувшись. — У тебя есть талант, и, когда его увидят, он будет говорить за тебя. Кову не успел ничего ответить, как девочка уже отпрянула от него и, напоследок ещё раз убедившись в своём идеальном внешнем виде, достала из шкафа комплект мужской одежды, гордо всучив тот ему в руки. — Сегодня ты идешь со мной! — не принимая возражений, заявила Алия. — Я? Но рабу не стоит обременять леди своим присутствием в приличном заведении! Это же твой первый выход в город! — неловко запротестовал Кову. — Вот именно! И мне нужен рядом кто-то, кто поддержит меня. — Но ты же идешь в ресторан вместе с подругой? — Подругой? Скорее «положительной компанией», которую мне выбрала мама, — буркнула девочка. — Маара — неплохая девчонка, но мы с ней слишком разные, она зациклена на роскоши и репутации, а меня это особо не волнует, если бы не наши матери, мы бы никогда стали «дружить». Кову лишь озадаченно поднял брови, поражаясь, насколько фальшивой может быть жизнь сильных мира сего. Молча смирившись с ролью сопровождающего, забрак облачился в выданный Алией костюм. Черная дорогая туника делала из раба-инородца аккуратного привилегированного юношу, под стать своей хозяйке. На первый самостоятельный выход в город Дарт Небула не смогла отпустить свою дочь без напутствия. Мама в очередной раз напомнила Алии, как опасен Дромунд-Каас для юной леди её статуса, а перед тем, как отпустить, надела на Кову рабский ошейник, обозначив это «строгой необходимостью». Подростки добирались до ресторана на аэроспидере, под управлением личного водителя Дарта Небулы, отличающегося своей расторопностью и каменной невозмутимостью. Пролетая над улицами ночного Каас-Сити, Алия блаженно высунулась из окна, подставив лицо и руки встречному ветру. Девочка ловила языком капельки дождя, что почти не прекращался на Дромунд-Каасе. Алия завороженно рассматривала ночные огни столицы, оглядываясь на каждую неоновую вывеску — она трепетно запоминала каждое мгновение, смакуя свой короткий миг свободы. Девочка совсем не замечала сидящего рядом Кову, сверлящего взглядом на её поясе пульт от ошейника. Они прилетели почти в самый центр Каас-Сити, к огромному небоскребу, который целиком занимал один из главных ресторанов Дромунд-Кааса и всей Империи. На посадочной платформе Алия тактично прогнала водителя, приказав тому их не дожидаться. Оставшись наедине, Алия помогла Кову снять ошейник и спрятала тот в сумочку, чтобы надеть обратно только по возвращению домой. Выйдя в небольшой декоративный сад перед парадным входом в ресторан, Алия отыскала Маару скучающей на лавочке у фонтана. Девочка тут же изящно встала, поправив довольно вульгарное для своего возраста платье, и звонким голоском окликнула Алию. — Ну наконец-то ты пришла, а то я уже подумала, что твоя мать тебя не отпустила! — пролепетала Маара, манерно приобняв подругу, склонившись над ней из-за своего отнюдь не детского роста. — Было бы неудивительно, она повсюду видит шпионов и убийц, засланных конкурентами, — отшутилась Алия. — Она должна понимать, что здесь тебе ничего не угрожает. «Тормент»* — настоящая крепость! Здесь обслуживают самых привилегированных персон империи, иногда здесь даже ужинают члены Темного Совета! И правила соблюдают все. Попасть в черный список «Тормента» — огромное пятно на репутации. — Мы точно сюда впишемся? — немного стушевалась Алия. — Не парься, здесь обслуживают всех, кому позволяют деньги! — Маара горделиво помахала карточкой, полной кредитов на счету. — Ресторан огромен, VIP-персоны, вроде крутых ситхов, обычно на самых верхних уровнях. Чуть ниже политики и военные, потом идут звезды и богачи, ну и ниже все остальные. Так что мы будем на своём месте! Маара недовольно промолчала и, придирчиво оценив ребят взглядом и брезгливо фыркнув, продолжила: — Зачем ты притащила раба? — пренебрежительно указала она на Кову. — Он мой друг, — строго отрезала Алия. — Сегодня мой первый выход в город, я попросила его сходить за компанию. — Хороша компания… — брезгливо произнесла Маара. — Ему нельзя с нами, в ресторан не пускают с животными и рабами! — И что прикажешь делать?! — упрямо уперев руки в бока, строго поинтересовалась Алия. — Лично я собираюсь в ресторан, и ты, если не хочешь просидеть весь свой короткий миг свободы на скамейке, пойдёшь со мной! — Ну не оставлять же его тут одного? — Ты ему не мамочка! Подождет, ничего с ним не случится! — Махнула рукой Маара Алия хотела возразить, но доводы кончались. Маара предлагала простой вариант, но бросать друга девушка не желала. Кову лишь хмуро наблюдал, как девочки распоряжаются им как ребёнком или вещью. К такому отношению он привык от Дарта Небулы, но не от Алии и каких-то избалованных девиц. — Не прикажешь же нам оставаться здесь?! — вспылила подруга. — Он ведь всего лишь раб, Алия, ведь так? — Ну… да, всего лишь раб… — взволнованно проронила девочка. Кову скривил губы, обратив разочарованный взор на Алию. Он знал, что все её потуги помочь ему обрести семью и свободу были неискренними, а её отговорки шли лишь из одного — она не переставала считать его всего лишь рабом. Ему удалось скрыть своё разочарование, когда юная госпожа бросила на него взволнованный взор и что-то сказала ему, но в слова он не вслушался и ничего не ответил. — Но кроме нас никто об этом не знает! — тихо выпалила Алия, подойдя к подруге вплотную. — Просто скажи, что он с нами, если нужно будет что-то доплатить — доплачу. — Ну не знаю, он ведь инородец… — растерялась Маара. — Инородцы разве что среди ситхов и армии имеют высокий статус — нам не поверят. — Разве персонал вообще должен задавать вопросы своим дорогим гостям? — вдруг подал голос Кову. — Кроме вопросов об их пожеланиях? — Он прав. Они вообще не имеют права спрашивать нас о подобных вещах! Он с нами, и на нем нет ошейника, он просто ещё один клиент! — поддержала друга Алия. — Короче, как хотите! Если что, я не причем. — Одарив Кову уничижительным взглядом за дерзость говорить без разрешения, девочка манерно взмахнула золотистыми кудрями и зашагала к парадному входу. Темный и строгий небоскреб внутри оказался раскошным дворцом, поражающим своим монаршим великолепием алого и золотого. Хостес, не обратив внимания на возраст гостей, манерно поприветствовал их и сопроводил к заказанному матерью Маары столику. На выбор девочек в качестве официанта был предоставлен дроид, дабы не привлекать лишнее внимание к их пестрой компании. Алия восторженно оглядывалась по сторонам, разглядывая богатое убранство ресторана и изысканную сервировку. Маара пыталась поддержать настроение подруги, но брезгливо фыркала всякий раз, когда обращала взгляд на сидящего рядом Кову, что был ей слово бельмо в глазу. Кову сам вызвался принести ещё напитков, когда Алия обнаружила свой бокал пустым. Юноша свободно выдохнул, как только удалился подальше от госпожи и её заносчивой подруги. Он ел изысканную пищу рядом с богатыми девушками, носил дорогую одежду — Алия сделала всё, чтобы он почувствовал себя свободным. Но он понимал, что это просто ширма. Свободной себя сейчас чувствует она. А Маара как никогда подчеркивает пропасть между ними. Не торопясь за напитками, он зашел в уборную. Юный забрак был уверен, что девочкам в его отсутствие только комфортнее. Закатав рукава, Кову протер лицо прохладной водой, попытавшись смыть мерзкое чувство одиночества. Но отражение в зеркале было зловеще нахмурено, а поджатые губы не давали досаде сорваться с языка. К соседнему зеркалу подошел высокий статный мужчина, и Кову с большим усилием подавил клокочущие эмоции, стараясь не привлечь к себе внимание богача. Мужчина, совершенно не обращая внимания на юного забрака, поправлял густую прическу, самодовольно любуясь в зеркало. Немая пауза так бы продолжалась до тех пор, пока юноша вновь не останется один, если бы мужчина случайно не выронил свою расческу, которую потом машинально подал ему Кову. Человек бросил всего один взгляд на запястье юноши, на котором позорно красовалась рабская метка, и, осторожно выхватив свою расческу, поспешил к выходу. Осознание ошибки довольно быстро нагнало Кову пронесшимся по всему телу холодом и тревожным звоном в ушах. Поправив рукава, юноша выбежал из уборной и спешно направился к бару за напитками для Алии, молясь о том, что встретившийся мужчина просто забудет о нём. Но удача редко была на стороне Кову. И, пока бармен наливал напитки, юноша заметил, как человек, с которым он столкнулся в уборной, беседовал с охранником в строгой черной форме, после чего последний с недобрым видом направился в его сторону. «Рабов за живых не считают, а уж там, где им запрещено находится, терпеть не станут и подавно», — озлобленно подумал Кову, представляя, как идущий в его сторону бугай, особо не церемонясь, вышвырнет его вон… со сто шестого этажа, на котором они находятся. Спешно выхватив наполненные бокалы, Кову направился к столику Алии. Лавируя между вычурными колонами, официантами и столиками других посетителей, забрак пытался зацепится взглядом за свою госпожу, столик которой был крошечной точкой на другом конце огромной залы. Проходя через танцевальную зону, где пары кружились под живую музыку, юноша замедлил шаг, боязливо отшатываясь в такт музыке от танцующих. Протяжная музыка словно играла в такт с тревогой внутри его сердец** абсолютно похолодевших, но не унимающихся в своём бешенном ритме. Кову облегченно улыбнулся, как только широкоплечая фигура охранника растворилась позади, в толпе танцующих, стоило юноше через них просочится. Оставалось всего лишь сесть рядом с Алией и ничем не привлекать к себе внимание, что, конечно, непросто для забрака. Надежда на безвредный исход испарилась быстрее, чем слезы проигравшего на ситском мече, когда из-за колонны вышел другой охранник, коллега которого уже успел сообщить ему о нарушителе. От неожиданности Кову испуганно отпрянул в сторону от мужчины в черном, налетев на ближайший стол, опрокинув всё на дорогого гостя. Маленькая госпожа и потрепанный забрак стояли на посадочной платформе, ожидая прибытия Дарта Небулы. Девочка смотрела отсутствующим взглядом на крыши небоскребов, понимая, что увидит их вновь очень нескоро. — Это полная задница! — выпалила Алия. — Теперь я останусь в поместье навечно, пока меня не отправят на Коррибан! Вернее я быстрее сдохну на маминых тренировках! — Прости, Алия, я не хотел, я пытался никому не попадаться на глаза, всё вышло случайно, тот мужик как назло встал рядом, пока я умывался! А потом охрана… — залепетал Кову. — Да какая разница кто тебя видел? Как ты умудрился меня так опозорить?! — резко перебила его Алия — Ты налетел на лорда Бейлина, испачкал его одежду, оскорбил его! Если бы не я, тебя бы уже подали в ресторане как блюдо, с хрустящей корочкой! — Я никого не собирался оскорблять, я лишь пытался загладить вину, я не хотел, чтобы это коснулось тебя! — выкрикнул юноша, осторожно дотронувшись до собственного ожога от молний, что ему оставил лорд ситхов. — Надевай, — швырнула юная госпожа шоковый ошейник в руки мальчишки, совершенно не слушая его оправданий. — Скоро мама будет здесь. Забрак опасливо посмотрел на ошейник, ожидая от заведенной девочки-сит чего угодно. Едва Кову осторожно застегнул на шее рабский ошейник, как по телу прошлась волна электрического тока, он упал на пол, скрючившись на земле, крича что есть мочи, пока Алия, стиснув зубы от злости, продавливала кнопку на пульте. Разряд ошейника не мог сравниться с ситхскими молниями, которыми Кову щедро одарил лорд Бейлин за испорченную тунику, но вторая за ночь прожарка вновь потревожила едва успокоившиеся раны. Когда шоковая пытка закончилась, руки мальчишки тряслись как у немощного старика, а шрамы вновь заявили о себе острой и жгучей болью. — Ты не представляешь, как подставил меня, Кову, — прорычала Алия, прожигая юношу взглядом. — Меня занесли в черный список «Тормента», ты опозорил меня и всю мою семью на весь чертов Дромунд-Каас! Маара была права. Я слишком много тебе позволяла, видимо, ты совсем забыл своё место. Ты — мой раб, а я — твоя хозяйка! Ты делаешь так, как я скажу. Или я накажу тебя, и ты пожалеешь, что Бейлин не зажарил тебя до смерти! Не дождавшись ответа юноши, Алия снова нажала на кнопку.***
— Всю свою жизнь я старался отделить себя от прошлого, но ты никогда не переставала мне о нём напоминать! Всегда стремилась выделить себя на моём фоне, заставляла всех вспоминать, кем я был и кому служил! Каждым своим поступком ты бросала на меня тень! Я ненавидел одно твоё существование! — С каждым словом, наполненным желчью и ненавистью многих тысяч лет, призрак сменял выражения лица, как приливные волны размывают рисунки на песке. Выпустив всю ярость, он ощущал, что в нем остались лишь уныние и зазлоба. Мечущий молнии одним взглядом Дарт Нокс осунулся до замученного жизнью забрака. — Я надеялся в смерти обрести свободу от твоего постоянного влияния и понимания, где в своей жизни я свернул не туда… Но не прошло и полвека, как в мою гробницу заявился этот кел-дор со своими послушниками! Они копались и строили в МОЕЙ ГРОБНИЦЕ! И все это только чтобы передать послание тебе. Единственной и неповторимой! — Я никого об этом не просила, — только и успела обронить Алия прежде чем Нокс разразился новой тирадой. — Ну конечно! Бедная-бедная Алия! — Словно морской хищник, закружил вокруг неё призрак. — Вечно ей приносят на блюдечке всё, о чем она не просит! Всё это могущество и власть так тягостны… — За всё это приходилось платить жестокую цену! — прорычала Алия, теряя терпение от наглости Нокса, не понимающего, что власть — это ответственность, а не удовольствие. Но был ли смысл пытаться донести это до ситха, не признающего ничего, кроме статуса и могущества? — Я никогда не просила подобной сделки, но всё равно платила! Ради тех, кто во мне нуждался. Тебе не понять. — Ты права. — Неприязненно отпрянул от неё призрак. — Ты изменила пути ситхов, извратила кодекс! Ещё до того, как вы с Дартом Марром пропали, ты пристрастилась к еретическому взгляду на Силу, как тот безумец Реван. Сколь бы ни была ты могущественна в Силе, ты стала мягче и слабее духом! Ты не достойна зваться Гневом Империи! — Я нашла свой покой. — ПОКОЙ — ЭТО ЛОЖЬ! — ревностно отчеканил Дарт Нокс первую строку Кодекса Ситхов — В этом и проклятие ситхов, — безрадостной усмешкой ответила Алия. — Вы живете ненавистью и сгораете от неё изнутри. — Как нравоучительно! — брезгливо протянул Нокс. — Записалась на курсы психологии джедаев? — Даже после смерти ты не перестал вести себя как обиженный на мир мальчишка! — Алия потеряла всякое терпение. — Одного не понимаю: этот Кроу сказал, что Сила привела меня сюда для встречи с тобой — он всего лишь воспользовался шансом застать меня здесь. Так для чего я здесь? Выслушивать тебя? — Может и для этого! — рассмеялся призрак. — По крайней мере, живых ты никогда не слушала, а я хотя бы смог привлечь твоё внимание! В отличие от мертвого кел-дора, мне не нужно видеть будущее, чтобы предсказать твоё падение! Ты потеряешь всё, Алия, очень скоро. Может тогда ты поймешь, каково было мне в жизни… и в смерти. Вы с друзьями можете покинуть гробницу, было бы нехорошо, если бы им не представилось шанса разделить твою участь! — Всё это только ради того, чтобы рассказать, что меня ждет крах? Захотелось позлорадствовать? — Ну разумеется, — губы призрака расплылись в улыбке. — Хотел, чтобы ты знала. К сожалению, моё состояние не позволяет навредить вам так, как мне того хотелось бы. Но мне будет приятно наблюдать, как ты пытаешься отвратить конец, который знаешь, но не можешь принять. — Если ты хотел ранить меня подобным образом, тебе стоило постараться лучше, — бросила Алия напоследок, зашагав прочь. — Мне никогда не ранить тебя так, как это сделает будущее... — заговорчески прошептал Нокс ей вслед.***
Энакин на ходу падает на обломки старого спидера, пытаясь притормозить после долгой пробежки по длинным, запутанным улицам Корусанта. Пытаясь отдышаться, он кашляет пылью и пеплом, осевшими по всему разоренному войной городу. Оперевшись спиной на металлический корпус, он обращает взор к хмурому небу, где, лавируя между шпилями небоскребов, пытается скрыться от преследования доставившая его и отряд канонерка. Со стороны улицы спешно догоняли генерала-джедая его бойцы, с которыми он разминулся после атаки дроидов на место их высадки. — Генерал, как вы? — тут же окликнул Энакина Капитан Рекс, заметив того посреди дороги. Большая часть отряда обступила генерала, пока несколько разведчиков устремились вперёд, изучать обстановку. — Порядок, нужно продолжать движение! — хриплым голосом постарался воскликнуть Энакин, пока Рекс и Кикс помогали подняться уставшему джедаю. — Вас ещё недавно из бакты вытащили, будьте аккуратнее! — строгим голосом заявил Кикс. — Ты знаешь, что иначе я не могу, Кикс, — отмахнулся от наставлений медика Энакин, стряхнув пыль с потрепанной робы. — Сейчас не время обо мне беспокоиться! Энакин не собирался щадить себя — не теперь, когда ещё не потеряла надежду на спасение его возлюбленная супруга. Джедай винил себя за слабость и уснувшие в нем инстинкты, когда на них с Падме напали дроиды-коммандос. В тот день он был вымотан морально и физически, из-за чего не смог почувствовать опасность, как и оказать сопротивления. Мощным ударом дроид выкинул Энакина в окно, и тот выжил лишь благодаря механической руке, уцепившись ею за стену. Дроиды не стали проверять, погиб ли джедай, а поспешили выполнить приказ доставить сенатора в руки Графа Дуку. Теперь сенатора Амидалу, как и многих других заложников, удерживали в здании сената. Джедай обратил полный огня взор на купол сената, что, словно священный, залитый солнцем пик, возвышался далеко впереди, всем врагам на зло демонстрируя несокрушимую волю Галактической Республики. Теперь от Энакина зависело, не превратится ли символ демократии в памятник ей же. Захваченный силами КНС сенат стал пиковым моментом Битвы за Корусант, с той самой поры война словно замерла. Из-за начавшейся семь лет назад Войны Клонов вот уже три года обе стороны воюют за контроль над центральным миром галактики, ослабив наступление по остальным системам. Между собой клоны в горько шутили о том, что Война Клонов давно закончилась, и на её место пришла новая, долгая и изнурительная война за Корусант. Большую часть новой войны джедаи защищали свой священный храм и саботировали операции сепаратистов. Каждая осада неумолимых в своём наступлении полчищ боевых дроидов отнимала жизни множества джедаев. Но сколько бы сил КНС ни пытались сломить сопротивление Ордена Джедаев, оплот светлой стороны оставался непокоренным. Энакин достал из внутреннего кармана робы второй световой меч. Нет, меч не для сражения, а для памяти. Когда Оби-Ван умирал у него на руках, Энакин кричал и умолял, не желая мириться с действительностью, но учитель так и не разомкнул глаз. Единственной памятью о наставнике и верном друге, последней частичкой его мудрости остался его световой меч, ставший для Энакина талисманом и вечным напоминанием о принесенных этой войной жертвах. Рекс заметил отставшего от группы Энакина, в очередной раз задумавшегося над мечом генерала Кеноби. Капитан положил тому руку на плечо и сказал то, что всегда говорил, когда они вспоминали Оби-Вана. Энакин услышал его лишь краем сознания, давно перестав внимать ободряющим словам Рекса, подозревая, что говорит он их скорее в силу привычки, слишком часто замечая, как генерал выпадает из реальности. Они продолжали идти по бледным улицам, петляя между искусственными горами поваленных в сражениях небоскоребов. Иногда отряду везло, и в столь громадных завалах получалось найти пути насквозь, существенно срезая путь, и скрываться от вездесущих разведчиков. В одном таком поваленном небоскребе, с приходом сумерек, отряду, обессиленному почти сутками пешего хода и боев с небольшими, но многочисленными группами дроидов, пришлось остановиться на привал. — Группы генерала Винду и генерала Тано уже почти подобрались к сенату, — докладывал Рекс, указывая на парящей перед ними голографической карте точки, обозначающие отряды генералов. — Если удастся найти короткий путь, нагоним их уже в сенатском округе. — Вам удалось восстановить связь с другими отрядами? — обеспокоенно спросил Энакин, предчувствуя самое худшее, без возможности коммуницировать с Асокой и магистром Винду. — К сожалению, нет. Сепаратисты создали глухую зону на многие километры вокруг, и всё, что мы можем — отслеживать перемещение генералов с помощью маячков. Что ещё важнее, если сепаратисты перегруппировались или перевезли заложников, мы не узнаем об этом. Энакин нервно сжал зубы, ощущая опасность всем своим нутром и ещё больше коря себя за то, что не был таким мнительным в тот день, когда похитили Падме. Без возможности кооперироваться с остальными отрядами, без сведений о передвижениях дроидов и судьбе заложников, силы республики окажутся в самой настоящей западне. На подступах к зданию сената сердце Энакина замедлило свое биение. Сенатская площадь превратилась в площадь смерти. Проспект основателей, разделяющий площадь, ныне больше походил на уродливый черный шрам, криво пересекающий её. На этом шраме было сосредоточено самое жаркое и ожесточённое сражение, которое опоздавший отряд так и не застал, к сожалению или к счастью. Раскиданные по дороге обломки дроидов перемешивались с останками павших клонов и прочего мусора в безобразную кашу. Запах царившей вокруг агонии, плоти и металла смешивался с уже привычным за годы войны для Корусанта запахом дыма, химикатов и трупной вони разного рода существ, образуя собой тошнотворную какофонию. Некоторые следующие за Энакином клоны оставались безразличны к происходящему, пытаясь сохранить такое необходимое для войны самообладание, другие склонялись над более-менее уцелевшими телами собратьев, отдавая тем последнюю честь. — Они сражались ожесточеннее, чем когда-либо, — тревожно заметил Энакин. — Здесь они сражались за самое сердце Республики, — твердо заявил Рекс. — Они надеялись положить всему этому конец, — подал голос Кикс. — Всё ради свободы Корусанта. Энакин хотел было ответить, но сдержался. Слишком много уже было сказано обещаний и высокопарных речей, он не станет обнадеживать своих бойцов зря. На Сенаторской площади не нашлось ни живой души, ни функционирующего дроида. Место некогда ожесточенного сражения в одночасье превратилось в кладбище для всех его участников. Энакин отчаянно метался взглядом по сторонам, отказываясь верить, что прибыл слишком поздно. По мере приближения к самому зданию Сената стали четче различаться звуки ещё не угаснувшего боя. Крики ещё живых солдат-клонов и отзвук бластерных выстрелов заставили отряд Скайуокера немедленно встрепенуться. — Вперёд! — скомандовал генерал-джедай и поспешил на выручку уцелевшим товарищам, черные от грязи и золы клоны устремились к ним темным плащом. Не став медлить, Энакин и его бойцы ворвались в Сенат, принявшись уничтожать всё, хотя бы отдаленно напоминающее дроида, превратив небольшую перестрелку в главном холле в неистовую зачистку. Лишь когда ответный огонь прекратился и последняя жестянка превратилась в груду оплавленного металлолома, Энакин деактивировал меч. Смахнув пот со лба трясущейся рукой, генерал отдышался и отдал клонам команду рассредоточиться и оценить обстановку. К сожалению, обстановка была удручающая. Энакин примчался стремглав к окликнувшему его бойцу из соседнего зала, уже готовясь вновь пустить в ход световой меч, однако едва не выронил тот от развернувшейся перед ним картины. Испачканная в крови и грязи, Асока сидела, прислонившись к черной от сажи стене. В её животе была глубокая выжженная рана, джедай быстро понял, что оставлена она была световым мечом, и выжить после такого ранения удавалось редко. Его первому учителю не удалось. — Асока?! — присев перед ней на колено и осторожно приподняв её голову, проронил Энакин. Её длинные лекку безжизненно обвисли и побледнели, на запачканном пылью и пеплом лице выражались боль и отчаяние. — Состояние критическое, генерал! — вклинился прибежавший на шум Кикс. Спешно осматривая рану, медик вынес неутешительный вердикт. — Боюсь… мы пришли слишком поздно. — Энакин! — прошипела сквозь боль Асока, судорожно вбирая в легкие воздуха. — Асока! Держись, мы вытащим тебя отсюда! — на одном дыхании выпалил ей Энакин, заслышав голос ещё живой подруги и немедленно скомандовал бойцам. — Носилки сюда! — Нет! Нет, не нужно! — Вяло схватилась за его ладонь девушка, стараясь отвлечь его от траты времени на её спасение. — Они пытаются увести заложников! — Мы остановим их! Но сейчас тебе нужна помощь! — молящим голосом заверял её Энакин. — Я не дам тебе умереть, Шпилька, не дам! — Среди них нет Падме, — всё продолжала дрожащим голосом докладывать Генерал Тано. — Она… у ситхов! Магистр Винду отправился за ними, в кабинет канцлера! Энакин неотрывно смотрел в глаза своей бывшей ученицы, видя в них искреннюю заботу и смирение. Асока молила оставить её и отправиться на спасение Падме, пока и для неё не стало слишком поздно. Джедай не мог найти решения, лишь бездумно пропустил клонов вперед, положить раненную на носилки. Лежа на носилках, Асока сделала усилие над собой и дотянулась до ладони Энакина, что смятенно стоял чуть поодаль. Девушка позволила слабости выйти наружу, и голубые глаза наполнились слезами, что тут же чернели, протекая по грязным вискам и лекку тогруты. Вновь забыв обо всём, джедай склонился над Асокой, ни за что на свете не собираясь покидать её. В отчаянии Энакин не мог тронуться с места и смотрел на умирающую тогруту взглядом, полным мучения. В последний раз он так смотрел на Оби-Вана, а перед этим на свою мать. Асока была частью его семьи, от которой почти ничего не осталось. Сколько раз он клялся себе, что такого не повторится… — Прости меня, Энакин, ты был так прав! — обессиленно шептала Асока. — Тебе не за что извиняться передо мной. — Энакин заботливо стер слезы с её лица. — Я должна была тебя поддержать гораздо раньше. Джедаи не должны были вступать в эту войну! — Асока попыталась заговорить громче, но с болезненным стоном схватилась за рану. — Это сейчас неважно! — обеспокоенно воскликнул Энакин, раздираемый на части страданиями названной сестры. — Взгляните вокруг, — горько усмехнулась джедай. — Корусант в огне, галактика страдает вот уже семь лет! Мы никогда не могли закончить эту войну, но сколько бы невинных ни погибло, мы всё продолжали бойню… Неужели это путь джедая? — со всей искренней невинностью спросила она у Скайуокера, как ещё в бытность свою его падаваном. — Нет, это не путь джедая, — сломлено ответил Энакин, не собираясь врать. — Но мне не хватило смелости повернуть назад. Он взглянул в её глаза, ожидая ответа, но та замолчала. Джедай почувствовал чудовищный удар в Силе — так не просто умирает душа, а некто невероятно дорогой сердцу. Припав лбом к её груди, мужчина тщетно пытался сдержать подступающие слезы. Клоны удрученно смотрели на своего командира, что выглядел перед ними разбито и жалко, но не проронили ни слова, полностью разделяя утрату горячо любимой Генерала Тано. Рекс знал, что сейчас будет правильно отпустить генерала Скайуокера. Их миссия — освободить Сенат и спасти заложников, и он доведёт её до конца. Скайуокер же должен спасти Сенатора Амидалу, иначе ещё один великий джедай не протянет долго. Расставшись с отрядом, Энакин мчался по коридорам и лестницам насколько хватало сил, раз за разом перепрыгивая через останки разрубленных дроидов, тянущихся следом за Магистром Винду. Давно уничтоженные сражениями лифты существенно замедлили его продвижение, но мысли о Падме и не думали давать времени на передышку. Подливала масла в огонь и картина бледного безжизненного лица Асоки, что отныне никогда не покинет его разум, всегда напоминая о его слабости. Ворвавшись в кабинет верховного канцлера, Энакин пораженно застыл. Перед ним развернулось противостояние светлой и темной стороны — Магистр Винду бесстрашно теснил самого Владыку Ситхов! Истинный мастер Графа Дуку показался собственной персоной, а в стороне от него была Падме, удерживаемая дроидом-коммандос! Они стояли на карнизе разбитого окна, магистр-джедай прижал старого ситха к стенке и лишь яростный поток молний не давал нанести ему решающий удар. Что будет с Сенатором Амидалой, если дроид, приставивший к её виску бластер, наконец выстрелит, похоже, никого не волновало. Энакин хотел вмешаться, но приблизиться к коммандосу не посмел, наблюдая отчаянный взгляд Падме. Лишь когда силы Владыки Ситхов угасли, и буря молний стихла, Энакин обеспокоенно сделал шаг вперёд. — Пора покончить с этим! — остервенело выпалил Магистр Винду. — Если я умру, дроид выстрелит! — немедленно воскликнул обессиленный ситх. — Стойте! — тут же вторил ему Энакин. — Если не убить его, эта война не закончится никогда! — возмущенно ответил Мейс. — Он ошибается, Энакин! — обратился к нему по имени ситх. — Только я могу закончить войну! Сколько лет пытались джедаи? Они разрушили всё, а теперь разрушают сами себя! — Ложь! Это он начал войну! — крикнул джедай в ответ. — А как же Падме? — воскликнул в отчаянии Энакин. — Один человек не стоит целой Галактики! — твердо заявил Мейс. — Я отпущу Падме, если ты поможешь мне! Убив меня, джедаи ничего не добьются, они продолжат воевать, пока не сгинут! Ты ведь знаешь это, Энакин! Я помогу прекратить всё это! — Я положу этому конец! — выкрикнул магистр-джедай и занес пурпурный меч над головой ситха. Прежде чем Винду смог исполнить приговор, Энакин в отчаянии активировал свой меч, ударив первым. Рука коруна, сжимающая его световой меч, упала на пол. Мейс вскрикнул от боли и схватился за опаленное запястье, лежащий до этого измученной жертвой ситх зловещее улыбнулся. Молнии вновь сорвались с пальцев Владыки Ситхов и впились в тело раненного джедая. Торжествующее скалясь, ситх усилил атаку и отбросил мужчину за окно, навстречу смерти. — Что же я наделал! — пав на колени, проронил Энакин, не веря своим глазам. — Ты сделал правильный выбор, — мерзко улыбнувшись, произнес Владыка Ситхов. Энакин обратил взгляд к лицу в капюшоне, но увидел лишь уродливое чудовище. Горящие желтые глаза смотрели на него с насмешкой и превосходством, а рот, полный желтых острых зубов, не переставал улыбаться. Человеческие черты терялись во тьме, что словно густой туман валила из-под мантии, оплетая темного владыку. — Я сделаю всё, только отпустите Падме! — взмолился Энакин. Ситх ничего не ответил, но обещание своё сдержал, дав дроиду-коммандосу приказ отпустить сенатора. Падме упала на колени, лишенная всяких сил. Вместо облегчения на её лице был ужас. Энакин сделал шаг вперёд и протянул ей руку, но та лишь отпрянула. Она смотрела на него непонимающим взглядом, роняя на пол слезы. — Падме, не отворачивайся от меня, пожалуйста! Я не могу тебя потерять! — в отчаянии выкрикнул Энакин, вновь вспоминая лица Асоки, Оби-Вана, Шми и Квай-Гона. Он потерял всех, но её не отдаст этой войне и чертовому кодексу. Если бы ради спасения остальных ему нужно было принять темную сторону, он бы это сделал. Падме лишь в слезах мотала головой, снова и снова отстраняясь от Энакина. Не в силах принять и поверить в происходящее, не желая говорить и произнести хоть звук, она зажимала рот рукой. Отчаянно отвернувшись от некогда любимого мужа, Падме поставила точку. Энакин сокрушенно опустил голову, чувствуя, как земля уходит из-под ног. — Она будет благодарна тебе, когда ты закончишь эту войну, — раздался за спиной голос Владыки Ситхов. — Что мне теперь делать? — отрешенно спросил падший джедай. — Принять Темную Сторону, — уверенно произнес владыка. — Ты обретёшь силу, какой у тебя ещё не было никогда! С ней ты выполнишь свой долг — закончишь эту войну и эру джедаев! Энакин обессиленно опустился на колени, глядя на своего нового учителя, что торжественно развел руки, упиваясь своим триумфом. Он обреченно принимал свою участь, участь стать чудовищем, присоединиться к тёмной стороне после стольких лет противостояния. Сердце кричало, что одним поступком он перечеркнул все жертвы, возложенные на алтарь победы, что он предал Асоку и Оби-Вана. Но внутренний голос говорил об обратном. Он смотрел на Падме, с ужасом наблюдающую его преображение, на тела штурмовиков и обломки дроидов в кабинете, что прежде не заметил во время битвы. Ведь всё вело его к тому, чтобы закончить войну? Ведь это учение джедаев и слепой догмат вел войну по кругу! Если он принесёт мир и порядок галактике, ни одна жертва не будет напрасной! Если всё вело его к тому, чтобы принять темную сторону, если темная сторона даст ему сил защитить то, что дорого сердцу, если она поможет остановить бесчисленные жертвы, то он готов. Он примет Темную Сторону Силы. — Отныне ты уже не рыцарь Скайуокер…Рыцарь Скайуокер…
***
— Рыцарь Скайуокер! Энакин вынырнул из своего кошмара, словно из бушующего океана, жадно хватая воздух, не в силах понять, где находится. Голова болела, как от удара свирепого вуки, а ушах стоял жуткий гул. В Силе джедай чувствовал, что его ментальная защита была разбита вдребезги, и тот, кто это сделал, буквально пировал его болью и страхами. Сфокусировав взгляд перед собой, он увидел Лану Бенико. Светловолосая девушка-археолог смотрела на него уже приевшимся ему хмурым осуждающим взглядом, но после пережитого кошмара он был рад видеть даже её. Как не чувствительной к Силе девушке удалось устоять перед ментальным напором темной стороны и был ли только он целью, Энакин не понимал и не собирался задаваться этим вопросом слишком долго. Чуть поодаль от Ланы стояла и Алия, с ней рядом была Ветт. Видок у тви’лечки был не лучше, чем у пораженного кошмаром Энакина: едва удерживаясь на собственных ногах, она опиралась всем весом на Алию и пустым взглядом смотрела вперёд. Алия скомандовала двигаться на выход, и все охотно поспешили покинуть гробницу. Энакин хотел было спросить, ради чего он испытал весь этот, пусть иллюзорный, но крайне впечатляющий ужас, но желания задерживаться в этом проклятом месте не было совсем, как и желания говорить с дикой болью в голове. На выходе их ждал уставший, но, к счастью, не поредевший отряд коммандора Вольфа. Бойцы 104-го батальона стоически вынесли все испытания неприветливого Коррибана, доказательством чему служили внушительные груды тушек Тук’ата и Хссиссов. Завидев приближение, Вольф и его бойцы взяли в прицел неизвестных, ожидая встретить врага и внутри гробницы. Энакин, через силу, подал голос, скомандовав: «Отставить!», и клоны кинулись на помощь изнеможённому генералу и полусознательной тви’лечке. Поблагодарив полевого медика за посильную помощь, Энакин нашел в себе силы отправиться к их крейсеру на своих двоих. Ветт повезло меньше — неодаренную Силой тви’лечку серьёзно подкосила ментальная атака Дарта Нокса, и продолжить путь ей пришлось на носилках. При виде лежащей на носилках тви’лечки в разуме Энакина резкой вспышкой вспомнилась схожая картина из его кошмара — Асока, умирающая, ставшая жертвой войны и его слабости. Внутри джедая похолодело, и возникло желание как можно скорее увидеть ученицу, убедиться, что та цела и невредима, а ещё, наконец, поинтересоваться у Алии, какого черта произошло. — Ты нашла, что искала? — Энакин пытался начать повежливее, но расшатанные нервы так и подначивали перейти на язвительный тон. — Даже больше, чем хотелось бы, — пробурчала Алия, наблюдая, как клоны тащат носилки с её подругой. — Что там произошло? — потребовал ответа Скайуокер и указал на тви’лечку. — Почему на меня с ней напали кошмары? — В гробнице обитает могущественный призрак, — хмуро произнесла женщина-сит, не собираясь вдаваться в подробности. — Он способен насылать видения возможного будущего, самого наихудшего в твоём представлении. — Это может стать явью?! — взволнованно спросил джедай. — Возможно, если не сделаешь выводы из увиденного, — строго ответила Алия. — Почему на мисс Бенико это не подействовало? — после задумчивой паузы поинтересовался Скайуокер. — Может, обошлось, — развела руками Алия, зная, что лучше будет поручить прикрытие шпионки ей самой. — Спроси у неё. Путь до крейсера они продолжили в напряженном молчании. Все просто хотели поскорее покинуть эту ужасную планету и навсегда о ней забыть, Вольф и его бойцы уж точно. Энакин, при всём желании, не мог выбросить из памяти увиденный им кошмар, но он и не собирался. «Сделай выводы», — повторил он за Алией, понимая, что все ужасы кошмарного вероятного будущего свершились из-за его ошибок. Он вспомнил видение, посланное ему во время боя с Алией в храме, это было самое большое счастье, которое он только мог представить. Что из этого правда? Какое будущее его ждет? — Думай не о том, что будет, Энакин, — словно услышав его внутренние терзания, сказала ему Алия. — Пытаясь угнаться за будущим, ты не заметишь, как разрушишь своё настоящее. Энакин ничего не ответил, лишь благодарно кивнул. Возможно, Алия права и подвох всех его видений в том, чтобы он ни о чем другом не думал. И если думать о том, чего ему хотелось сейчас, так это увидеть Шпильку и, наконец, отдохнуть. Алия искренне надеялась, что её совет поможет Энакину найти истину среди бесконечных эфемерных картин будущего, которыми за последнее время Сила одарила Скайуокера слишком щедро. После угроз Дарта Нокса о её падении в будущем, Алия не прекращала думать о голокронах Кроу, что теперь покоились в рюкзаке на её спине. После всего произошедшего она уже не могла думать обо всех предостережениях призраков несерьёзно. С другой стороны, она боялась оказаться в ситуации Энакина — сходить с ума от кучи навалившихся видений, опасаясь того, какое сбудется. Нечто подобное и довело Кроу до безумия. А что, если Нокс просто её запугивал и рассчитывал на то, что она поддастся искушению узнать будущее и, в итоге, в попытках предотвратить его сделает только хуже? В таком случае треклятые голокроны лучше вообще не открывать. Она уже начитает думать, как Энакин. Лучше решать вопросы последовательно и оставить будущее… на будущее. В конце концов, она из тех, кого обычно преследуют призраки прошлого.***
Алия взволнованно переминалась с ноги на ногу — Дарт Небула редко вызывала её в свой кабинет, да ещё и в компании Кову. И хотя после того случая в «Торменте», когда они были ещё детьми, ни одного крупного инцидента так и не случилось, девушка-сит до сих побаивается гнева своей матери. В этом Кову был с ней согласен, что стало редкостью после всего тогда произошедшего. Своим отношением к нему Алия провела черту, и поведение юноши изменилось навсегда, далеко в не лучшую сторону. От позора, который вылился на дом Торрэн из-за его выходки, Дарт Небула пыталась отмыться очень долго. В первую очередь за это влетело не самому Кову, а его юной и очень неосмотрительной госпоже, за что последняя злилась на него ещё очень долго. Перед Кову глава семейства, разумеется, тоже в долгу не осталась. Алия с переменным интересом рассматривала выглядывающие на спине из-под его безрукавки длинные, белесые шрамы, выделяющиеся на багровой коже забрака. Дарт Небула специально постаралась, чтобы они заживали как можно дольше и служили проблемному юноше напоминанием о его самой глупой и страшной ошибке. Повод для сбора на этот раз пугал своей неизвестностью как молодого раба, так и его госпожу, и сейчас они с опаской сверлили взглядом восседающую за своим столом Дарта Небулу, что, не обращая на них никакого внимания, печатала на своем датападе. Алия выжидающе смотрела на маму, зная, что та их прекрасно видит, и отвлекать её от работы будет самоубийственной идеей, оттого и одарила Кову уничижительным взглядом, когда тот хотел демонстративно прокашляться. Ожидание в таких ситуациях скрашивало разглядывание убранства в мамином кабинете, который она видела так редко, что каждый раз был как первый. На удивление, для обители ситха он был светлым, чистым, а каждая деталь интерьера буквально блестела — безупречно, как и любила Дарт Небула. Под стеклянными витринами у стен лежали древние фолианты, которые передавались в семье не одно поколение — кладезь знаний Темной Стороны Силы. Над витринами висели полки с трофеями: световые мечи джедаев, кайбер-кристалы, голокроны и… чей-то череп — всё, чем мог гордиться уважающий себя ситх. Строго выдохнув, Госпожа Торрэн отложила датапад в сторону, явно довольная собой. Всё-таки одарив вниманием своих гостей, женщина-сит сняла свои очки и вернула себе привычное строгое выражение лица. — Кову, начну с тебя, — обратила она свой взор на забрака, — ты… приятно удивил меня. Жаль лишь то, что твои способности в Силе открылись так поздно. Нам предстоит многое сделать. — Что это значит? — настороженно спросил Кову. — Это значит, что больше ты не принадлежишь Алии. Отныне ты — гражданин Империи, точнее, можешь им стать, — предельно серьёзно говорила женщина-сит, поглаживая пальцами шипы на подбородке. — Как только я решу, что ты готов, ты отправишься на Коррибан, там тебя ждёт твоя судьба. — Как только я буду готов? — только и смог выдавить из себя Кову, пораженный услышанным. Он чувствителен к Силе. О таком мало кто смел мечтать в Империи. Все знают, что участь чувствительных — Коррибан, и его она тоже постигнет вскоре, но Кову был готов это принять. Его ждала свобода. Когда он случайно отшвырнул Алию в стену на спарринге, не без удовольствия, он не на шутку перепугался, представляя, какое наказание его постигнет. Если это «наказание», то он был готов не оставить от девчонки и мокрого места. — Я подготовлю тебя, научу обращаться с Силой, чтобы ты не сгинул в первой же пещере, — строго пояснила Дарт Небула. — Считай это моим подарком на прощание. — Благодарю, Госпожа Торрэн, за ваше великодушие, — склонил голову забрак, всё ещё переваривая свалившуюся новость. — Можешь идти, — заключила госпожа. Кову не нужно было просить дважды — не издав ни звука, юноша развернулся на одних пятках и мигом выпорхнул из кабинета, оставив Алию наедине с матерью. — Что касается тебя, — тяжело выдохнула женщина, — ты летишь на Коррибан уже завтра. — Но… Ты говорила, я ещё не готова! — взволновано возразила Алия. — И разве не будет лучше нам с Кову лететь вдвоём? — Скоро на Коррибан прибудет Дарт Барас в поисках нового ученика. Дарт Барас — очень могущественная и уважаемая фигура в Ордене Ситхов. Если бы не его собственный отказ, он бы уже давно заседал в Темном Совете. Ты должна стать его новой ученицей, под его началом ты добьёшься невероятных высот, — вкрадчиво вещала Дарт Небула, пытаясь вселить в дочь уверенность и осознание открывшейся возможности. — Поэтому медлить нельзя, тебя ещё ждут первые испытания! — Мам, а почему я не могу быть твоей ученицей? — смущённо спросила юная девушка-сит. — У меня уже есть ученик, — отрезала Небула. Алия удивленно вытаращила глаза на маму, отнюдь не ожидая подобного ответа. Юная леди никогда и не думала о том, что её мать решится завести ученика, ещё и в тайне от дочери. Как давно? Почему не сказала? А как же она? Алию распирало от негодования, которое она едва ли пыталась скрыть. — В свой дом, естественно, я этого отморозка никогда не пустила бы, — продолжила Дарт Небула, разъясняя по порядку. — У меня есть и другие места уединения. Там я давно обучаю его, в нём не так много потенциала, как в тебе, но он справляется со своей ролью — быть моим посланником и палачом. — Но почему ты не сказала мне?! — Возмущенно всплеснула руками Алия. — Почему не откажешься от него ради меня? — Потому что учитель должен быть беспристрастен! — Резко поднялась из-за стола женщина-сит. — Потому что ты должна ненавидеть своего учителя. Жаждать его знаний и его смерти! Ты помнишь, в чем природа ситхов? В чем основа вознесения в иерархии? — Ученик должен убить учителя, — проронила Алия, побледнев. — Я не хочу с тобой сражаться, девочка моя. — Положила женщина руки на плечи дочери. — Я бы ни за что не убила тебя! — выпалила Алия, прижавшись к груди матери. — Ты бы смогла, — произнесла Небула не то ободряюще, не то удрученно, кротко ответив на внезапный порыв дочери. — Коррибан бы закалил тебя, внутри тебя есть ярость и огромная мощь. Темная Сторона крепчает в тебе с каждым днём, скоро твой меч будет карать великих и принесёт тебе славу.***
Когда экстренно собирается Темный Совет, Академия Ситхов всегда преисполняется суетой жизни, несвойственной порядкам ситхов и особенно таким планетам, как Коррибан. Последний такой сбор случился по очень громкому делу — Дарт Барас попытался обмануть всех, провозгласив себя Гласом Императора — вместилищем сознания Императора, вещающим его волю. Заседание окончилось казнью Бараса его же ученицей — Алией Торрэн, назначенной Гневом Императора — его личным палачом. Теперь же случай был, как отмечали всюду сплетничающие лорды, не столь громким, но не менее интересным. Дарт Танатон — глава Сферы Древнего Знания — схлестнулся с Лордом Каллигом — бывшим учеником Дарта Заш, — однако после серии неудачных попыток устранить соперника, Танатон пришел к Темному Совету в надежде выставить Каллига угрозой для Империи и получить поддержку в его устранении. Алия наблюдала за голотрансляцией заседания, размещенной на большом столе, в своем кабинете. Титул Гнева Императора дал ей множество преимуществ, например, удаленное наблюдение за покоями Темного Совета. Она могла бы и вовсе поприсутствовать на столь интересном представлении, которое, как она не сомневалась, закончится летальным исходом. Но не хотела смущать Кову своим присутствием — рядом с ней молодой забрак терял равновесие и больше думал о своём достоинстве, нежели о том, что делает. Ей хотелось посмотреть на него настоящего и то, как он покажет себя перед Темным Советом в естественном для себя амплуа. Помимо неизменно следовавшей хвостом за ней Ветт, вместе с Алией, с переменным интересом, наблюдал за развернувшейся сценой ещё один чистокровный сит, с которым Леди Гнев познакомилась незадолго до своего восхождения. В обмен на помощь в разоблачении Дарта Бараса, Алия должна была позаботиться о том, чтобы шпионская сеть бывшего учителя перешла под контроль её нового союзника — Дарт Нигмуса. Её не волновала кропотливо сплетённая Барасом паутина, потому она с готовностью передала её в руки умудренного в искусстве шпионажа сита. В отличие от прочих лордов ситхов, он не тратил время на афиширование своих деяний и кичиться своим именем не любил, отчего немногие замечали его. Лысый амбал, который несмотря на размеры отличался необычайным умом и хитростью, грозно возвышался над столом с голограммой. Даже по меркам ситхов назвать его привлекательным не поворачивался язык: широкий крючковатый нос, узкие губы, всегда искаженные либо недовольством, либо снисходительной усмешкой, и раскосые глаза, смотрящие недоверчивым прищуром. Ко всему прочему, три длинных рубцовых шрама проходили через все его лицо, делая и без того жутковатого здоровяка и вовсе похожим на маньяка из страшных историй, которые любили травить по ночам аколиты. Характерные его расе наросты ограничивались стреловидными орнаментами на шее и двумя симметричными символами чуть выше лба, которые, благодаря своей одинаковой форме, казались искусственными. — Жалкий лицемер! — плюнула Алия в голограмму Танатона, вещающей остальным членам Темного Совета о еретической угрозе бывшего ученика Дарта Заш, известной своим пренебрежением традициями ситхов. Протяжное молчание Нигмуса наконец закончилось, когда Алия бросила на него короткий пытливый взгляд, словно требуя ответной реакции. — Я мог ожидать от него грязной игры, но трусливо сбежать с Каггата***, самому вызвавшись на него, а затем рассказывать совету про традиции?! Я завидую самообладанию Марра. Эта двуличная мразь не заслуживает пощады, и я надеюсь, твой дружок поступит в своей привычной манере… Иначе я возьмусь за это лично... — от желания увидеть крах завравшегося плута сит сжал свою могучую пятерню в кулак, отчего его старинная броня слегка зашелестела. — Думаю, Кову уже вытирает ноги об охрану Танатона. Можешь не сомневаться, сейчас пойдёт потеха! — предвкушающе облизнулась Леди Гнев. Ответом её собеседника послужила полуулыбка и короткий кивок скорее самому себе, ведь Алия уже жадно таращилась на голопроекцию. Началось представление, и Алия кровожадно улыбнулась, когда в зал совета быстрым шагом вошел высокий забрак, демонстративно включив двусторонний клинок. — Жду не дождусь, когда он вскроет на пополам этого шута! Помню, как кряхтел жирный банта, когда я пронзила его! Быть может, естественный отбор поубавит идиотов в верхах... — прокомментировала Алия. — Посмотрим, чему научили его призраки силы, — заинтригованно произнес Дарт Нигмус, одарив Алию снисходительным взглядом, сетуя на её юношеский максимализм. — Как бы мы ни относились к тому, как Танатон себя ведет, он опасный соперник, в том числе и потому, что умеет нарушать свои же правила в нужный момент, — тихо усмехнулся ситх, едва слышно пробормотав: — А ведь когда-то я и вправду его уважал… Танатон расхаживал туда-сюда по залу Темного Совета, пытаясь воззвать к лояльности Дартов, намеренно не одаряя Лорда Каллига вниманием. — Каггат — священная традиция ситхов! Его проходил Тулак Хорд! Марка Рэгнос! Лудо Креш! — высказал Танатон членам Совета. — Да что он такое несёт?! — ударила по столу Алия, отчего стоящая неподалеку Ветт подпрыгнула на месте. — Он лжет как дышит! Противоречит сам себе! Если ему так важен Каггат, то пусть примет его исход! Пыхтя от гнева, Алия сдавливала пальчиками маленькое изображение Дарта Танатона, расхаживающее по её столу. — Без обид, Могучий Гнев, но не могла бы ты не перебивать трансляцию? Я не хочу упустить самое интересное после и без того затянувшейся речи этого… Нигмус так и не подобрал подходящего Танатону эпитета, лишь удивившись той обыденности, с которой он высказал Алии эти слова. Словно они были закадычными друзьями и смотрели турнир по пазааку. Дуэль началась: высокомерно заявив о своей неуязвимости, Танатон активировал меч. Бой был впечатляющим, но не долгим. Танатон боялся, и его страхом питался Каллиг, он лавировал между его атаками, пробивая его защиту удар за ударом. Как и ожидали все зрители этого представления, Танатон обессиленно пал на колени, слишком поздно поняв, что главный герой здесь был не он, но всё ещё отказывался это принять. — Он не знает, когда пора остановится, да? — вновь не удержалась от комментария Алия, когда Танатон в который раз поднялся, не веря в собственное поражение. Каллиг отражал молнии Танатона, словно выпады неопытного ребёнка, на что тот только увеличивал свои усилия. Глаза Танатона воспылали Силой, и с его рук снова зазмеились разряды молний, полностью окутывая противника. Молнии били и с потолка, мощь Темной Стороны обрушилась лавиной на Каллига, но тот стоял, вызывая смешанные чувства в глазах смотрящих. Когда настал черед ответить, забрак сбросил с себя вялые путы старого ситха и окружил себя аурой невероятной мощи, преисполнив Танатона отчаянием. Забрак сделал шаг вперед, а следом за ним шагнули четверо призраков, питая его своей Силой. Каллиг отшвырнул ситха в стену, точно тряпичную куклу, и, словно смакуя его беспомощность, вновь притянул к себе. Обреченно взглянув в глаза своей смерти, Танатон решился на отчаянную атаку световым мечом, однако легким воздействием Силы Каллиг заморозил его движение и сломил всякое сопротивление, опустив того на колени. Финальным актом сражения стала молния Каллига, павший на колени Танатон едва не свернулся в узел от испытанной агонии, и словно червь, подползал к ногам остальных Лордов. Картинно извинившись, Дарт Мортис свернул поверженному ситху шею. — Танатон был слишком самоуверен, — заключил Дарт Нигмус. — Любой другой из Темного Совета убил бы пацана одной атакой. Этот твой Кову привык действовать необдуманно, не заботясь о последствиях, что не подобает члену Темного Совета. А эта сила… Намекни ему как-нибудь помягче, чтобы он реже полагался на помощь призраков . Мощь, что они даруют, неестественна, и у нее есть своя цена — здравомыслие, которое со временем начнет сыпаться, словно песок сквозь пальцы. Ты уверена, что стоит возлагать на него какие-либо надежды? Теперь он займет место в совете. Он — зеленый выскочка, что играется с орбитальным орудием, словно ребенок с фигуркой вампы. Он восприимчив к какому-либо обучению? — Кову — часовая бомба, но очень предсказуемая. Им легко манипулировать. Я видела, как им вертела Заш. Черт возьми, он действительно любил её. Теперь его боль и гнев сжигает всех вокруг. Но я его знаю, скоро он успокоится и направит себя в продуктивное русло. Поняв, что больше ему никто не по зубам, он продолжит наращивать Силы, чтобы однажды снова с кем-нибудь сцепиться за лишнюю кость. Чем дольше Нигмус думал об увиденном, тем более обеспокоенным он выглядел. Финальные акты возмущения в Силе чувствовались так, словно происходили в паре метров от них, что уже говорило о ужасных последствиях потери контроля над подобной мощью. — Ты так и не ответила на мой вопрос, — строго поправил сит. — Ему нужен не учитель, но наставник. Тот, кто мог бы помогать ему осваивать новообретенные способности, при этом не оспаривая его… «авторитет» в Темном Совете. Также меня беспокоит и то, какую именно должность он теперь занимает. Я лично знаю многих самоотверженных и трудолюбивых людей, истинные патриоты Империи, которые теперь будут выполнять приказы… этого... — Лицо сита исказила гримаса отвращения, но вернул самообладание он быстро. — Впрочем, не будем забегать вперед, — поучительно изрек Дарт Нигмус напоследок. — Время идет своим чередом, и у меня множество дел, требующих постоянного надзора. Я сказал все, что хотел, о твоём маленьком цирковом аклае. Не забывай мое главное наставление и не пренебрегай им. Готовься к тому, что считаешь невозможным, внимательнее, чем к чему-либо другому. Хмуро отстранившись, Нигмус направился к выходу, предчувствуя, что Леди Гнев предстоит разговор со старым знакомым, где он точно будет третьим лишним. Впрочем, поймать того для перепалки Алии удалось спустя несколько дней. Она разыскала Кову в бывшем офисе Дарта Танатона, в Императорской Цитадели на Дромунд-Каасе, доставшимся ему по праву победителя. Она заглядывала к нему и раньше, но выловить его было так же сложно, как найти спайс в складках жирного хатта. Кову не старался избегать Алию, но и не горел желанием выслушивать её саркастичные поздравления, а потому игнорировал её попытки пересечься. В этот раз назойливая Леди Гнев основательно подготовилась к встрече. Точно узнав от ищеек Нигмуса, когда в своих покоях остановится неуловимый забрак. В кабинете Алию негостеприимно встретили строгий блестящий стол и пустующее черное кресло. О том, что её никто не ждал, говорила и давящая тишина, перебиваемая только гудением различных приборов в соседних помещениях. Охрану Кову предпочитал не ставить, показывая остальным, что не боится непрошенных гостей, хотя Алия привыкла думать, что тот всё ещё не доверяет ни одному имперцу. Не найдя забрака в приемной, Алия отправилась к более сокровенному месту — камере медитаций. В гигантской шахте, на огромной черной платформе, соединенной с другими залами шестью мостами, Алия заметила медитирующего забрака, покой которого охраняла его ученица-тогрута. Алия перешла по мосту, встретившись с падшей джедайкой взглядами. Синяки и бледный вид красноречиво дали понять, что свою ученицу Дарт Нокс не щадил, жестоко обучая и болезненно наказывая, однако несломленный взгляд все ещё голубых глаз говорил о её непобедимой воле. — Здравствуй, Ашара, — кивнула ей Алия. — Леди Гнев! — Почтенно поклонилась юная тогрута. — Ты можешь идти. — Девушка-сит жестом попросила оставить её с другом наедине. — Как прикажите. — Ашара покорно отступила от учителя и быстро покинула помещение, на что Алия проводила её понимающим взглядом. За время разговора своей ученицы с Гневом Императора, Дарт Нокс не открывал глаз и не издал ни звука, но отчетливо различал происходящее. Сила бурлила вокруг него, и всплески темной стороны виднелись невооруженным глазом. Нокс жадно впитывал в себя любой негатив, как внутренний, так и внешний. Он позволял Ашаре оставаться рядом только благодаря её одновременной любви и ненависти к его персоне. Он пировал её эмоциями, а когда явилась Алия и приказала ей уйти, он нашел повод распалить свою ненависть. — Кажется, Ашаре пора преподать ещё один урок… — продолжая медитировать, недобро заговорил Дарт Нокс. — Какой? — тут же полюбопытствовала Алия, склонив голову набок. — Вассал моего вассала не мой вассал, — отчеканил забрак, нахмурившись. — Ты истощаешь её, — строго упрекнула его Алия. — Морально и физически! Такими темпами, твоя ученица не справится с очередным заданием. — У меня есть ещё один ученик, — равнодушно хмыкнул Нокс. Алия замолчала, решив оставить бесперспективную тему, спорить с Кову она давно зареклась, ибо тот никогда не уступал, принципиально занимая противоположную ей точку зрения. Она ещё раз оглядела медитирующего перед ней забрака. Он медитировал с оголенным торсом, предпочитая ощущать кожей леденящий холод цитадели. Ещё до первого отлета в Академию на Коррибане он покрыл своё тело татуировками, стараясь показать свою верность путям предков-ситхов и темной стороне. Черные узоры удачно выделялись на красной коже и очерчивали мускулы, демонстрируя мужчину не только как опасного ассасина, сведущего в тайнах Силы, но и как грозного воина. Взгляд Алии упал на запястье забрака. Там лишь виднелся бледный шрам, очевидно, оставленный лезвием, которым Кову остервенело вырезал изуродованную рабской меткой кожу. — Я пришла поздравить тебя, Кову, — всё ещё вглядываясь в запястье мужчины, произнесла Алия. — Дарт Нокс! — выпалил ситх. — Твой раб сгинул давным-давно! — Извини, Нокс, Каллиг, — небрежно ответила Леди Гнев. — Когда меняешь имена как перчатки, нет смысла обижаться, что окружающие забывают тебя. Я предпочитаю называть всё своими именами и не отказываюсь от своего! — Если бы я хотел себе духовного наставника для нравоучений, Алия, я бы предпочел тебе вуки — всё не так противно слушать. — Надеюсь, Темный Совет ещё не устал от твоего брюзжания? — усмехнулась девушка, заметив, как начинает дергаться жилка на лбу забрака. — От твоего брюзжания устал я! — резко перебил её Нокс, наконец прервав медитацию. — Могучий Гнев Императора, позволь спросить, зачем ты здесь? Зачем следила за мной? За моей дуэлью в зале Совета? Зачем выслеживала ради встречи? Мужчина сделал шаг вперед. — Поздравить хотела с возвышением? — гневно продолжил он, не дав вставить слова. — Или убедиться, что я не взлетел слишком высоко? Что я всё ещё ниже тебя, что не возомнил о себе слишком много? Пришла убедиться, что твой Кову всё ещё готов встать перед тобой на задние лапки?! Дарт Нокс смотрел в глаза Алии и заметил в них недобрую иcкринку — он таки задел её, попал в самую точку. Леди Гнев всегда волновала только она сама любимая. И к нему она пришла потешить эго, да поставить бывшего раба на место. Забрак нагло ухмыльнулся и с наслаждением развел руки в стороны. — Посмотри на меня ещё раз! Я не стану тебе кланяться, может, ты стоишь выше Темного Совета, но ты мне не хозяйка. Твоего раба здесь нет. Он умер на Коррибане. Только ты остаёшься рабом воспоминаний. — Не переставал улыбаться Дарт Нокс и задрал голову вверх, демонстрируя Гневу Императора своё неподдельное наслаждение абсолютной свободой. Алия активировала световой меч — Нокс не шелохнулся, девушка-сит скрипела зубами, мысленно разделывая зарвавшегося забрака. А тот оставался стоять, возведя руки, показательно наслаждаясь своей свободой и яростью уязвленного эго госпожи его прошлой жизни. Леди Гнев бы четвертовала любого другого за меньшую дерзость, но его не могла и не хотела. Может, внутри неё ещё тлеет странное желание всегда быть главной среди них, видеть в его глазах смирение и признание её авторитета. Но вечно завистливому забраку не дано было понять простого чувства заботы, которое Алия проявляла ко всем, кто был важной частью её жизни. Теперь, когда иллюзия её контроля над ним развеялась, как песчаный замок, она всё ещё не желала ему зла. Алия знала, что, если поддастся на его провокацию, в живых останется только один. Она ушла, едва не бегом покинув камеру медитации. Когда Леди Гнев прошла через приемную с почти осязаемой аурой злобы, Ашара проводила её понимающим взглядом.***
Экспедиционный отряд взошел на крейсер, синхронно выдохнув от облегчения. Как только все отсеки были закрыты и шум песчаных бурь окончательно пропал снаружи, все поспешили расслабиться и заняться насущными делами — Коррибан досадил всем. Алия заботливо порхала над Ветт, которую клоны спешно конвоировали в мед-отсек. Остальные бойцы избавлялись от забитого песком снаряжения, мечтая как можно скорее освежиться. Энакин потерянно разглядывал свой световой меч, опасливо моргая всякий раз, как тот представал в его глазах мечом «покойного» учителя. На сердце джедая отлегло, когда он заметил встречающую их в ангаре ученицу. Ещё юная, ещё живая, настоящая. Асока приветливо улыбнулась учителю и помахала рукой. В порыве облегчения Энакин быстрым шагом сократил разделяющее их расстояние и, все же удержавшись от неуместных объятий, мягко положил руки на плечи ученицы. — Как же я рад тебя видеть, Шпилька! — с искренней радостью произнес Энакин. — О, ну, я тоже очень рада вам, учитель! — немного опешила от столь теплого воссоединения Асока, но охотно поддержала настрой учителя. — Как долго нас не было? — Чуть больше суток. — Такое ощущение, что гораздо дольше… — изнеможенно вздохнул мужчина. — Летим домой, учитель, вам пора отдохнуть!