***
Визжащая пожарная сигнализация, уставший вздох, обуглившиеся остатки одежды, сосульки, капающие с потолка, шипящая яичница на паласе коридора — желтком наверх — истерический смех, пробивающийся сквозь дым… Сигнализация все громче и… Робкий стук прервал кошмар Тодороки. Шото облегченно выдохнул: он был так рад концу этой пытки, что был готов расцеловать своего спасителя. Он даже не помнит, как уснул — должно быть, стресс опять ох-как-блять-вовремя захватил его тело. Стоило Тодороки осторожно приоткрыть дверь, как ему в лицо толкнули чашку с рисовым пудингом. Его предшествующая мысль о достойном вознаграждении спасителю усилилась десятикратно. — Т… ты не был на обеде сегодня. И не показался на ужине. И не отвечал на мои сообщения… Так что я подумал, что мне стоит принести тебе лично, — поспешно объяснился Мидория. Чашка в его руках немного тряслась. Хах, так они все же не собираются обсуждать произошедшее? Тодороки понимал, что не ему, конечно, жаловаться. Не в ситуации, когда каждая беседа подобна минному полю, а каждое словцо, которому он позволял слетать с губ, создавало еще больше неловкости между ним и Изуку. И все же… Тодороки взял чашку. — Спасибо. — Я, ухм, мне не хватало тебя за ужином. Новый и абсолютно бездарный пикап-подкат Каминари не был так смешон без твоей шокированной реакции. Обычно от нее все становится еще веселее. — Понятно, — рассеянно сказал Тодороки, тщательно осматривая Мидорию. И все же… «доказательство» Асуи продолжало беспокоить его мысли. Могло ли действительно быть такое, что Мидория и правда… был влюблен в него? Мог ли Изуку нервничать рядом с ним так же сильно, как и сам Тодороки? А, может, Тодороки так глубоко погрузился в анализ вечно нервного Мидории и так отчаянно желал найти хоть какие-нибудь знаки, что начал высасывать их из пальца? Намеки должны были яростно мигать неоновыми огнями. Как минимум, по словам Асуи. И… Урараки? «Но у Мидории почти наверняка были и все еще есть романтические чувства к тебе». Кхм. Отчаянно пытаясь сохранить спокойствие, Тодороки сконцентрировался на понижении температуры в комнате. — Ты только что охладил пудинг? — Да, — мысли Тодороки бесновались, прыгая с одной темы на другую. Романтические чувства, хах. Возможно… возможно, прощупать, так сказать, почву не было бы лишним. Конечно, ничего в стиле Каминари и его тех ужасных подкатов, что упоминал Мидория, но точно что-нибудь изысканное. Тонкое. Сейчас самый подходящий момент: слова сыпались легко и непринужденно. Мидория уставился на ладони Шото. — Ах, твоя причуда действительно восхитительна. Хотел бы я, чтобы и мои способности были более практически применимыми. Хотя, думаю, я могу помогать со сносом зданий и всем таким. — Полагаю, это больше подходит Бакуго. Может, ты мог бы помогать людям с очень тяжелой мебелью, — усмехнулся Тодороки, мысленно ежась от своих жалких попыток флиртовать. Его план, очевидно, был одной огромной ошибкой. Шото никогда больше не сможет заговорить с Мидорией. Мир разваливался на куски. — Это в будущем, а сейчас я пишу эссе на двенадцать страниц. Об опасности самоуправства, хах. Хорошо знать такие вещи. О, боже. Мидория флиртовал в ответ? У провальной шутки Тодороки не было и шанса, но… Но Изуку старательно избегал встречаться с ним взглядом, отвернув голову в сторону, и, чёрт, неужели это просто взяло и сработало. И вот так мир был восстановлен. — А догадываешься, что еще хорошо знать? — спросил Тодороки. После ободряющего ответа Изуку, он позволил своим губам влюбленно смаковать слова, наслаждаясь их звучанием. — Что? — казалось, Мидория даже задержал дыхание. И голова Тодороки опустела: ничего умного, ничего загадочного… Пришлось согласиться на: — Текущее состояние фондового рынка. Теперь никто не сможет сказать, что Тодороки не остёр на язык. Если до этого Мидория задерживал дыхание, то теперь он дышал легче, чем майка из натурального хлопка. — Да, думаю, это правильно. Напряжение в воздухе возрастало, и Тодороки казалось, что он бьется головой в закрытую дверь. Вот действительно: нет худа без добра. Это полный провал. Попытки флирта под сывороткой правды вряд ли входили в список десяти лучших идей Шото. Из-за причуды сдерживать свои скрытые мотивы стало куда сложнее, чем обычно. Поэтому Тодороки принял важное решение сконцентрировать все свое внимание на пудинге и облизнул обратную сторону крышки от десерта. — Т-тебе нравится? — пискнул Мидория. До любопытного напряженный взгляд зеленых глаз застыл на губах Шото. Черт, должно быть, ему мерзко на меня смотреть. Тодороки быстро смял фольгу в импровизированную ложечку. И, блядь, он практически произнес язвительное «нет, я просто ем твой рисовый пудинг каждый день, потому что ненавижу его», но причуда правды (благослови ее господь) ограничила его до безопасного «мне нравится». Мидория удовлетворенно кивнул, но на выход не спешил. Атмосфера восстановила свое обычное состояние (как минимум для Тодороки), и Шото растерянно переминался с ноги на ногу, не зная, как поступить. — Эм, ты еще что-то хотел? — Тодороки слизнул затерявшийся кусочек пудинга с краешков губ. Мидории потребовалось несколько секунд для ответа. Легкий румянец на щеках привлек внимание Шото. — Ох! Честно говоря, да. Знаю, ты не очень хорошо себя чувствуешь, но кое-кто из нас планировал продолжить наши СА посиделки. Я подумал, что это могло бы помочь тебе развеяться. Да и настроение бы улучшилось. Тодороки побледнел. Несколько недель назад Мидория узнал, что Шото никогда не слышал об аниме «Стальной алхимик». Вдоволь нагоревавшись, Изуку решительно заявил, что в таком случае Тодороки просто обязан посмотреть все шестьдесят четыре эпизода вместе с ним. Каким-то неведомым образом сплетни разнеслись по всему общежитию, и к их «СА субботе» присоединились и остальные. Нет нужды говорить, что полная людей комната — последнее, в чем Тодороки сейчас нуждался. — Я не уверен, что это хорошая идея… Изуку, — произнес Шото, надеясь, что жест близости убедит Мидорию оставить его в блаженном уединении. — Оу, ну давай, Шото! — Огонь огнем… или клин клином. Понятно. — Было бы неплохо расслабиться после напряженного дня! Могу ли я сделать хоть что-то, чтобы убедить тебя? Мысли Тодороки с действительно впечатляющей скоростью рухнули куда-то вниз, позволяя фантазиям о костюме зайчика выйти на бис. Лицо Шото покраснело. Черт, даже Минета упал бы в обморок от некоторых картинок, мелькающих в глупой, идиотской голове Тодороки. — Да, — прохрипел Шото, борясь с мечтами о настойчивых поцелуях на диване в общей гостиной. Он мелко вздрогнул, когда воображаемый Мидория, использовав причуду, выбил все дерьмо из воображаемого Тодороки, а затем утащил его в коридор, где, захватив сестру Шото в заложники и приставив дуло пистолета к ее виску, угрожал поцеловать Бакуго прямо у всех на виду. «Хоть что-то» едва ли обозначало нечто столь… эксклюзивное. — Хорошо! — просиял Мидория. — Тогда дай мне знать, что я могу сделать, чтобы мы пошли смотреть, как Риза Хоукай надирает всем зад. — Я… м-м-м-м. Просто попроси любезно, — нескладно пролепетал Тодороки. Отметка критичности ситуации медленно двигалась к «красной зоне». Это нехорошо. Действительно нехорошо. Его глупая, сведенная с ума гормонами задница только что взяла и купила себе билет в один конец до логова льва. Нет ни единого шанса, что Тодороки переживет «СА субботу» и останется невредимым. — Отлично, тогда… Шото, пожалуйста, не окажешь ли ты мне честь сопроводить меня в гостиную? — Мидория упал в шутливый поклон. — Да, — принимая поражение, пробормотал Тодороки. Он начинал действительно ненавидеть этот гребаный мир. — Тогда пошли! — Мидория поднял большие пальцы вверх. — Это точно отвлечет тебя, Шото. А Яойорозу приготовит всем попкорн!***
По пути в гостиную Тодороки тщательно сохранял лицо спокойным, но внутренний страх возрастал с каждым новым шагом. Может быть, этим вечером никто не придет? Этим вечером пришли одиннадцать человек. Ашидо, Урарака, Асуи, Яойорозу, Джиро, Каминари, Хагакуре, Аояма, Иида, Киришима и Бакуго развалились на диванах, мирно переговариваясь (за исключением, конечно, последнего). Аниме уже было на паузе, а Яойорозу выполнила свое обещание и приготовила попкорн. Ну, как минимум Тодороки будет чем перекусить, когда его жизнь неизбежно начнет разваливаться на куски. — Хэй, Тодороки! — весело помахала Урарака, инициируя неровный хор приветствий (опять же, кроме Бакуго). Как минимум он последователен в своих действиях. — Тодороки! — воскликнул Иида и указал рукой на синяк, украшающий подбородок Шото. — Что случилось с твоей челюстью? — Ой, черт, чувак, — поморщилась Джиро. — Эта фигня такая же фиолетовая, как и шары Минеты. — Mon dieu! — Подставился под кулак Мидории на утренней тренировке, — с неохотой объяснил Тодороки, отказываясь комментировать сравнение с Минетой. Мидория съежился: очевидно, он продолжал винить себя в случившемся, и Шото нахмурился, чувствуя себя королем всех мудаков. Нахуй эту причуду. Яойорозу, жуя попкорн, пробормотала: — А ты не можешь просто охладить синяк причудой? — Я… на самом деле, да, — смущенно признался Тодороки. Его голова действительно была забита чем-то не тем, раз он ухитрился не подумать о столь простом решении проблемы. Яойорозу сочувственно улыбнулась. — Бери попкорн. Соленый. — Что ты здесь забыл? — яростно прошептала Асуи, присаживаясь рядом с ним, когда Шото наконец плюхнулся на диван. Мидория устроился под другим его боком. — Из-за причуды я не смог придумать отговорку, — пробормотал Тодороки ей на ухо. Краешком глаза он заметил, как Мидория наблюдал за ним со странным выражением лица, которое не поддавалось точной расшифровке. — Поняла, — кивнула Асуи. — Давай будем надеяться на лучшее. Вполне возможно, сейчас мы включим действительно очень интересную серию, и, может, люди отвлекутся на аниме и не будут много болтать. Из телевизора донеслась мелодия опенинга, и все присутствующие притихли.***
Прикончив горсть попкорна, Тодороки старательно облизнул пальцы. Шото ненавидел ощущение грязных рук. Оставим подобное для Минеты. Сидевший справа от него Мидория подавился и резко дернул головой, впиваясь взглядом в экран, когда Тодороки повернулся спросить, все ли в порядке. — Зерно попало не в то горло, — объяснил Мидория, все еще избегая смотреть на Шото. Зеленые кончики его пушистых волос подсвечивались неземным голубоватым сиянием, отбрасываемым телевизором. Тодороки мог смутно ощутить приятный фруктовый запах шампуня Изуку. Их бедра очень уютно прижимались друг к другу. Что-то огромное напряглось в груди Тодороки, угрожая взорваться, и Шото, последовав примеру Мидории, сфокусировал все свое внимание на аниме.***
Огненный алхимик продемонстрировал свои умения, и гостиная потонула в красном зареве. — Вау, Тодороки, — усмехнулась Джиро. — Ты никогда не рассказывал, что снимался в Стальном алхимике! Все присутствующие захихикали. Кроме Бакуго, который гневно вздернул подбородок. — Что за хуйню ты несешь? Чертов «Тодороки»?! Это я тут могу взрывать, а не эта миленькая карамельная тросточка-мудачок! — Оу-у-у-у, Тодороки, а Бакуго считает тебя миленьким! — проворковала Урарака. — Я не это, блядь, имел в виду. Он выглядит так, словно Элмо трахнул Йети, и у них родился внебрачный ребенок… Очередной взрыв огня осветил гостиную. Каминари присвистнул. — Черт, Тодороки, а ты реально могёшь! — Завали свое хлебало, дерьмовый кролик Энерджайзер!***
Через три серии взгляд Тодороки был прочно прикован к экрану, а Мидория в свою очередь прилип к боку Шото. Зеленые глаза подозрительно увлажнились. Потому что там, на экране, застыла лейтенант Риза Хоукай. Ее заряженный пистолет смотрел прямо на врага. — Обними меня, Бакуго, — пробормотал Киришима. Кацуки даже не стал протестовать. Выстрелы эхом донеслись из телевизора. На другом конце комнаты Аояма громко высморкался в седьмую по счету салфетку. Мидория крепче обхватил руку Тодороки. — Вот дерьмо, — прошептал Шото.***
Когда Похоть умерла, Джиро, ликуя, торжественно перекрестилась. — Не могу поверить, что Минета наконец-то сдох. Двенадцать губ, словно сговорившись, одновременно шикнули на нее.***
— Это, — произнес Бакуго, перекрикивая мелодию эндинга, — было чертовски потрясающе. На этот раз Тодороки был вынужден согласиться. — Ну… мы хотим посмотреть еще одну серию? — спросила Яойорозу, протягивая руку к пульту. — Я голосую за! — воскликнула Урарака. — Мы должны насладиться одной из замечательных ОВА, чтобы восстановить психическое здоровье после последнего эпизода. Когда никто не вздумал протестовать, Яойорозу пошла вставлять следующий диск, а внимание Тодороки медленно вернулось к реальности. Мидория легонько толкнул его в ребра, выглядя безумно довольным собой. — Я же говорил, что это крутое аниме. Так ведь? — Говорил, — Тодороки повернулся, чтобы ответить Изуку, и слово вырвалось из него с хриплым придыханием: Мидория сидел близко. Слишком близко. Он все еще цеплялся за руку Шото, по всей видимости, забыв отлипнуть после очень напряженной серии, и Тодороки осознал, что в таком положении он может посчитать каждую веснушку Изуку. И, конечно, этим он и занялся. — Честно говоря, за тобой теперь должок. Ведь это я подсказал тебе это аниме, — поддразнил Мидория. И вот опять. Почти флирт. А вдруг… это и есть флирт?! Мидория закинул одно раздувшееся зернышко попкорна в рот и рассеянно слизнул с губ соль, со стопроцентной эффективностью лишая Тодороки возможности осознавать происходящее. До этого Шото хотя бы мог обдумывать свои слова. — Хм, справедливо, — сердце Тодороки бешено колотилось. Он понизил голос, смакуя слова так, словно пытался распробовать их на вкус. — Ты хотел бы что-нибудь конкретное? Мидория залился румянцем. Красный оттенок слишком мило контрастировал с его темными веснушками. — Т-ты… ты… Громкий взрыв музыки буквально подбросил комнату, и Яойорозу смущенно улыбнулась, хватая пульт, чтобы сделать потише. — Простите, ребятки! Господи, ладно, каким волшебным образом Тодороки ухитрился забыть, что они с Мидорией сидят в комнате, где присутствуют еще одиннадцать человек? Шото быстро отвел взгляд от Изуку и демонстративно уставился в экран, используя всю силу воли, чтобы сдержать предательский румянец. Диван легонько просел, когда Мидория немного увеличил дистанцию между их телами. Тодороки сразу же начал скучать по его теплу. Асуи толкнула его в бок. — Что ты там говорил… «просто платонический интерес»? — Заткнись, — прошипел Шото. Он проиграл битву с силой воли, и его лицо залилось жаром. — И да, я это говорил. Чертова идиотская причуда. — Я довольно-таки заинтересован этой ОВА, — заявил Иида. — Изуми Кёртис определенно очень занимательный персонаж, и я жду не дождусь узнать о ней побольше. — Она одна из моих любимых, — согласилась Урарака. — А мне нравятся герои из Ксинга, — добавила Асуи, лениво свешивая язык. — О боже, наконец-то! — выпалила Ашидо. — Нам всем стоит взять минутный перерыв и оценить, насколько горяч Линг. Ему точно стоит выделить больше экранного времени. В смысле, Элрики классные и все такое, но дайте уже второстепенным персонажам шанс проявить себя! Иностранцы всегда самые крутые. Да и конский хвост Линга с легкостью уделывает три пера Эда. — Как ты смеешь так отзываться об Элрике? — с непривычной угрозой в голосе зашипела Очако. — У них величайшее братство всех анимешных времен, и я абсолютно не потерплю критиканства! — Кроме того, волосы Эда — это золотая классика аниме, — добавил Каминари. — Всё телевидение в сговоре: пытаются показать, что светлые волосы самые сексуальные. — Не смог бы сказать лучше! — Аояма отработанным движением откинул локоны с лица. Разъем наушников легонько шлепнул Денки. Стоит сказать спасибо Джиро. — Я не была бы столь уверена в этом, Каминари. В конце концов, Бакуго тоже блондин. Упомянутый блондин взорвался. Юуэй приняли правильное решение, инвестировав средства в огнеупорную мебель. — Что за хуйню ты хочешь сказать, мудила?! — А мне нравится Шрам! — вовремя перебил его Киришима. — Его мотивация очень… мужественная. — И никто не собирается замолвить словечко об Уинри? — Яойорозу выглядела оскорбленной. — Ее инженерные способности впечатляют. — Милая горничная с глазами, что сверкают подобно la salet é~, — мечтательно вздохнул Аояма. — И опять же — очередная блондинка… — Просто смирись, Каминари. — Тодороки! А ты как считаешь? Тодороки испуганно вздрогнул. Он не особо следит за обсуждением, пока голос Мидории не захватил все его внимание. Старые привычки умирают с трудом. — Считаю… насчет чего? — колеблясь, уточнил Тодороки, тихо молясь всем богам в надежде на удобный вопрос. — Кто твой любимый персонаж? — повторил Мидория, и Шото мысленно вздохнул от облегчения. С этим он справится… — Не-а. Не любимый персонаж. Эта тема уже устарела, — хихикнула Хагакуре. — Кто, по-твоему, самый горячий герой? Ах, не такой уж и невинный вопрос, но все еще ничем не угрожает. Мысли Тодороки сразу же вернулись к огненному алхимику. Шото всегда испытывал слабость к парням с растрепанной шевелюрой. — Рой Мустанг, — ответил Тодороки, позволяя правде легко соскользнуть с кончика его языка. Присутствующие поддерживающе и протестующе зажужжали. — Конечно, Тодороки выберет чувака с огнем. — Но Рой вечно такой напряженный! — Не пытайтесь опровергнуть тот факт, что мужчины в форме безумно горячи. — Хм, напряженный? Говорят, такие лучшие в постели… — Мина! Бакуго, устроившись на подлокотнике дивана, громко фыркнул, все еще не успокоившийся от язвительных шуток Джиро. — Серьезно, Тодороки? Полковник Мустанг? Что с тобой такое, ты гей? — Да, — на автомате ответил Шото. И сразу же замер. Вся комната быстро последовала его примеру. — Стальной алхимик, — торжественно заявил голос в телевизоре. Каминари закашлялся. Никто не шелохнулся. Чертов ад. — Стальной алхимик! — повторило ТВ. Рассказчик беззаботно рассмеялся. Как к месту. Асуи успокаивающе похлопала Шото по ноге. Блядь. Вот честно: Тодороки действительно не имел ничего против того, чтобы одноклассники узнали о его ориентации. Он никогда специально не скрывал ее, считая, что окружающие как-нибудь сами выяснят этот факт его биографии. Но двенадцать пар глаз, застывших на его скромной персоне, безумно нервировали. Приоткрытое окно привлекательно сияло, отражая свет от телевизора. Если он сейчас выберется из общежития, то, конечно, сможет найти работу, сменить имя, а потом… Невероятно, но факт: тишину нарушил Бакуго. — Итак, Жаркий лед — гей. Ничего особенного. Это не делает его меньшим ебланом. До этого момента Тодороки никогда не радовался, когда его называли ебланом. Словно взрывная причуда, высказывание Бакуго сломило ледяную плотину молчания, и в комнате внезапно стало слишком, слишком громко. — Конечно, ничего особенного! — с серьезным видом воскликнул Иида, указывая руками-палками на Тодороки. — Подождите, вы серьезно хотите сказать, что не знали? — фыркнул Каминари. — Да бросьте. Тодороки, куда бы ни шел, везде оставляет за собой радужный след, словно гейская улитка. С этим лестным сравнением Каминари взъерошил волосы Тодороки, выражая свою «гейскую/бисексуальную солидарность». Пряди Шото, напитавшись электричества, растрепались, делая его похожим на Ферби. Ашидо объявила еще одну минуту молчания в честь каких-то там фанаток. Казалось, она действительно получала удовольствие от этой шутки. Ну, Тодороки предполагал, что будет куда хуже. Вот он, каминг-аут. Хотя, конечно, он его не планировал. Шото всегда считал себя довольно скрытным парнем, и подобные публичные заявления действительно не были в его стиле. — Несмотря на менее чем поэтичную аналогию, я согласна с Каминари, — задумчиво произнесла Яойорозу. — Если честно, я думала, ты специально не признавался. Надеюсь, ты не будешь против, если я спрошу: почему ты молчал? Тодороки пожал плечами. — Просто эта тема никогда не поднималась в разговорах. Все присутствующие в комнате одновременно моргнули. — Это не значит, что ты не должен… ах, забудь, — Яойорозу вздохнула. — Я просто счастлива, что тебе достаточно комфортно, чтобы поделиться такой информацией с нами! — Это потрясающе, — воскликнул Киришима. — Теперь я наконец-то могу стать твоим сводником! Не хочу хвастаться, но я всегда был успешен в разжигании сладкого пламени любви в помощь своим друзьям. Джиро ухмыльнулась. — Сомневаюсь, что Тодороки нужен сводник. Особенно ты, Нокиа. Ты вообще когда-нибудь читал, что о нем твитят? Или ты ухитрился забыть о «Воротах для минета»? Да ты скорее все испортишь! Киришима возмущенно ахнул. — Я сейчас еще кое-что испорчу. Подушка пролетела через комнату и ударила Киришиму по лицу. — Ох, ну попробуй, — бросила вызов Джиро, размахивая второй подушкой. — Эй-эй, давайте не прибегать к насилию, — встревоженно воскликнул Аояма. — Ведь драки между друзьями — это нехорошо, oui? Подушка прилетела прямо в тщательно уложенную прическу Аоямы, и все разговоры о мире потеряли актуальность. — Я заставлю тебя заплатить за это, mon cheri. Эти восхитительные локоны сами себя не расчесывают! Комната вернулась в свое привычное состояние комфортного хаоса, и Тодороки, едва заметно улыбнувшись, отклонился на спинку дивана, стараясь избежать линии подушечного огня. Асуи недоумевающе хлопала глазами (Как так получилось, что эти люди даже не догадывались?), но затем она еще раз успокаивающе погладила Шото по ноге. Тодороки будет скучать по таким моментам. Краем глаза он заметил, что Бакуго сверлит его задумчивым взглядом. Тодороки пристально посмотрел на него, и, казалось, он мог бы прочитать что-то в огненной радужке, но Кацуки, закатив глаза, отвернулся, ища Киришиму, чтобы утянуть того в битву против Джиро и Аоямы. И затем Тодороки понял: справа стало подозрительно пусто. Мидория, не сказав ни слова о непреднамеренном признании Шото, ушел. Могло ли быть такое, что у Изуку проблемы с…? Нет, такого просто не могло быть. Тодороки потряс головой, выкидывая из нее безумные мысли. Он же говорит о Мидории. Изуку — сама толерантность, которая, вероятно, находила Шото… привлекательным. Тодороки закашлялся. Куда, черт побери, он делся? Ох. Мидория стоял в коридоре вместе с Ураракой. С дивана было не слышно, что они обсуждают, но Изуку лихорадочно шептал что-то, а его руки жестикулировали с каждым словом. Урарака смеялась и подпирала бока руками. На ее губах сверкала ухмылка. Тодороки искренне хотел узнать, что она ответила Изуку, потому что Мидория резко налился красным, становясь похожим на помидор, а затем, заикаясь, начал трясти Урараку. Очако опять улыбнулась, нежно постукивая ладонь Изуку, застывшую на ее плече, и Мидория ответил взаимностью, но улыбка на его губах все еще выглядела слишком робкой. И затем Изуку крепко обнял Очако. Почему чтение по губам не входило в программу тренировок для героев? Тодороки ревновал, и неприятное чувство огнем опаляло его внутренности. Да, это по-детски, но он безумно завидовал такой близости. Жаждал ее. Он хотел быть тем, с кем Мидория шепчется в уголке, перемешивая дыхание и искренний смех... Мидория поднял голову и, поймав пристальный взгляд Тодороки, опять налился приятным помидорным оттенком. Краешком глаза Шото заметил, как Урарака, ухмыльнувшись, легонько подтолкнула Изуку в его сторону. — Ита-а-а-а-ак, Тодороки, — Джиро плюхнулась на место Мидории сбоку от него. В ее волосах торчало несколько мелких перьев. — Как твой собрат по радужным гейским улиткам я бы хотела поприветствовать тебя в нашем клубе и дать дружеский… нет, даже мамский советик, — Джиро выдержала драматическую паузу. — Никогда не забывай использовать смазку. Тодороки подавился собственной слюной.