Образ возлюбленного

Зловеще раскачивающийся маятник на метрономе доктора Чилтона был до тревожного знако́мым. Уилл зацикливался и убаюкивался от потока произнесённых Чилтоном слов, волны медленно затягивали его во тьму. Всеми фибрами души он ненавидел свою клятую восприимчивость к данной технике, и ненависть побуждала вырываться из состояния расслабленности и покоя резкими подёргиваниями головы и срывающимися с языка проклятиями; затем, нахмурившись, Уилл всё же вежливо извинился и поощрил доктора продолжать. Гипнотическая волна увлекла в спокойное, лишённое окружающих звуков помещение, состояние было похоже на сабспейс или на грань пробуждения между бодрствованием и сном, а ещё пробудилась уверенность в том, что доктор Лектер проделывал с ним такое и ранее. Слушая спокойный голос доктора Чилтона, который мягко вёл его податливый разум, Уилл непрерывно слышал доктора Лектера, нежно приказывающего ему раскрыть своё подсознание. «Закрой глаза, Уилл. Открой глаза. Хорошо. Всё делаешь правильно, мой мальчик». — Ты ощущаешь себя глубоко расслабленным, — сказал доктор Чилтон, и из его тона пропали привычные нотки насмешливого превосходства. — Расслаблено всё твоё тело. Уилл ощутил себя лишённым костей, тонущим на каталке, ограничивающие ремни стали успокаивающе-комфортными, и хотелось, чтобы их затянули ещё плотнее. Ему и раньше нравилось ограничение подвижности, а сейчас фиксация воспринималась на тонкой грани между объятиями и связыванием. — В твоём разуме живут воспоминания, тёмные, как комнаты с выключенным светом и закрытыми дверями. Представь, что ты прогуливаешься рядом с одной из этих дверей, и она не заперта. Открой её и включи освещение. В таком расслабленном состоянии доктор Чилтон легко управлял образами и воспоминаниями, амобарбитал* в сочетании с естественной восприимчивостью Уилла разрушал любые грани между разумом и речью, но к моменту, когда гипноз начал действовать, доктор выглядел полностью истощённым. Он был взбудораженным и по-нездоровому восхищённым одновременно, наблюдая за тем, как Уилл медленно погружается внутрь себя. Воспоминания и фантазии последнего полугодия запутались в плотные клубки: сплетённое гнездо из оленьих рогов, смола, кровь и колючая проволока. Будучи хорошим рыбаком, Уилл ждал, пока удочка крепко зацепится за нить, чтобы раскрутилось целое воспоминание. — Как вы познакомились с доктором Сатклиффом? — Он был приятелем Ганнибала ещё со времён учёбы на медицинском факультете. Ганнибал привёл меня к нему, когда мне было плохо, и я настаивал на сканировании мозга. — Расскажи мне, что случилось. — К доктору Сатклиффу записываются за полгода, но по рекомендации Ганнибала он принял нас сразу. Я был уверен, что доктор обнаружил какую-то болезнь, отклонение… но он не нашел ничего. Скорее всего, энцефалит был ещё незаметен. Через несколько дней я пришёл для повторного сканирования и обнаружил его убитым в его собственном кабинете. — Ты убил его? — Нет. Даже несмотря на то, что его убили во время моего присутствия в клинике. Я вышел из аппарата, переоделся и нашёл его ещё свежий труп в самом кабинете. — Расскажи мне то, что ты помнишь. Ремни на каталке растворились, и комната начала наступать и сужаться, пока не превратилась в туннель аппарата для МРТ. Жужжание и стук прекратились, но Уилл лежал парализованный, испытывая клаустрофобию от суженного пространства. Кожа горела, потные волосы липли ко лбу, глазные яблоки подёргивались под веками. Медленно томограф пришёл в движение, и Уилл вернулся в пространство комнаты. У ног его стоял вендиго, скользкая смоляная кожа, растянутая поверх удлинённых костей. Стоило Уиллу взглянуть, как его оглушило ритмично мигающим светом и раскачивающимся маятником метронома… «Когда я досчитаю до десяти, ты погрузишься в глубокий расслабляющий сон. Ты не будешь помнить этот разговор». «Да…» Доктор Сатклифф был привязан к своему рабочему столу, толстый провод врезался в мягкую плоть живота, он вдавливался под тяжестью натягивающей его лебёдки. Комната пахла гнилью и выпотрошенным кишечником. Уилл видел, как убийца становился на колени, чтобы повернуть ручку на лебёдке. «Так было с твоей поимкой. Ты нажал на рычаг, и нить плотно натянулась». — Я не убивал его. Я могу воссоздать это убийство, как и другие сцены, которые я анализировал, но воссоздать это не то же самое, что вспомнить. — Ты не знаешь, что произошло, пока ты лежал в аппарате МРТ? — Нет… должно быть, в помещении был кто-то ещё. Кто-то, кто извлёк меня из аппарата, а затем отправил назад. — Кто это был? — Его лицо затемнено для меня, стёрто. Я думал, что это было моё лицо, но на самом деле… «Ты не можешь оставлять себе каждую пойманную рыбу, — произнес Ганнибал, обнимая Уилла со спины и прижимаясь щекой к его щеке. — Что определяет твоё милосердие?» «Я отпущу тех, которых не съем, — произнёс Уилл, отклоняясь на Ганнибала и удерживая в руке удочку. Их омывали медленно текущие воды ручья, поверхность сверкала от солнечных бликов. — Некоторые слишком малы, или вовсе не те, кого я хотел поймать». «Ты отпускаешь тех, кого поймал на крючок, чтобы они вспоминали о тебе». Уилл ответил сдавленным смешком и повернул голову так, что они едва не поцеловались. «Я поймал вас на крючок, доктор Лектер?» — Расскажи мне о том, как нашли тело рядом с Балтиморским аквариумом. — Помню, как мне позвонили утром, как я ехал на место преступления, видел полицейское ограждение и толпу рядом с ним. Я приблизился к телу, которое свисало с мостика, и затем всё замедлилось. Беверли пыталась оградить меня от тела, но я уже видел, и жертва выглядела точь-в-точь как я. Это должен был быть я. Следующее, что я помню, это то, что я очутился в офисе Ганнибала. — Что ты помнишь о предыдущей ночи? Опиши мне весь свой день. — Я… я был дома в Вулф Трап. Но больше ничего не помню. «Я знаю, чего ты хочешь, Уилл. Даже если ты лжёшь самому себе, даже если ты лжёшь мне. Ты жаждешь быть использованным». Стягивающая волосы рука, втиснутое в кожу лезвие, прерывистый свет. Кто-то хнычет, дыхание беспорядочное, судорожное. Ноги болят невыносимо, колючая проволока впивается в ступни и лодыжки. «Ты столько раз представлял себя жертвой, что использовал суррогат самого себя. Нашёл парня, который выглядит как ты». Колебание маятника, мигающий свет. Ганнибал двумя руками упирается в его затылок и вжимает в матрас, жёстко трахая. «В безопасном мире твоих фантазий Уилл-убийца и Уилл-жертва сливаются в выверенном равновесии танца, отпуская контроль над полностью контролируемой реальной средой, независимо от того, разрываешь ли ты сам чужую плоть, либо представляешь себя полностью подавляемым и контролируемым». Яркие вспышки, заставляющие его разум пылать. Улыбка Ганнибала, прежде чем он вжимается носом в его шею, втягивая запах с удовлетворённым мурлыканьем. Уилл был достаточно очарователен, чтобы без проблем завести знакомство с суррогатом. Он впрыснул лекарство из заранее подготовленного шприца, и ноги подкосились, парень упал ему на руки, словно его возлюбленный, убитый чарующей красотой момента — наконец оказаться в любимых объятьях. «Ты хочешь убить меня, — сказал Ганнибал, укладывая руки Уилла на собственное горло, побуждая сжимать сильнее. — Ты хочешь душить меня, делать мне больно, доминировать надо мной». — Всё это время он просто использовал меня. — Кто? — Ганнибал Лектер. — Расскажи мне свои воспоминания о том, что ты сделал с ним в Миннесоте. — Я не знаю, что из этого реально. — Как вы туда приехали? — Мы выехали из Балтимора на моей машине, с нами была Эбигейл. Я пытался поймать Подражателя и думал, что если вернусь в хижину Хоббса, то смогу установить связь между ними. Уилл находился в охотничьей хижине, в комнате с рогами, фигуру Эбигейл обрамлял тусклый, пыльный свет, лившийся из единственного окна. «Ты когда-нибудь охотился?» — спросила она. «Мне так жаль, Эбигейл, — проговорил Уилл, врастая ногами в пол. — Я никогда не хотел причинить тебе боль». «Но ты думал об этом, не так ли?» — спросила она, оборачиваясь и глядя на него мрачным взглядом. «Да, я думал о том, чтобы причинить тебе боль. Мне снилось, как я разрезаю твоё горло, и я просыпался в таком негодовании, что желал смерти самому себе». «Фантазия и действительность… разве это не одно и то же? Мой отец был в ужасе от собственного желания съесть меня, — ответила она, легко пожимая плечами. — Но это не удержало его от того, чтобы перерезать мне горло на кухне». «Я не помню, как я убивал тебя». Уилл взглянул вниз на собственные руки. Грубые рабочие перчатки были покрыты кровью. Он снова взглянул вверх, Эбигейл исчезла, а у окна сидел Ганнибал. Он был всё ещё одет, руки связаны верёвкой и протянуты над головой. Тяжёлые синяки под глазами, кровь на губах. «А ещё я не помню, как связывал тебя». «Что ты помнишь?» — спросил Ганнибал, задыхаясь и ощущая головокружение от сильного удара головой. Уилл обходил его по кругу, держа в руках пару садовых ножниц, а затем присел напротив, упираясь ржавым кончиком ему в горло. Ганнибал запрокинул голову назад, глядя на Уилла усталым взглядом. «Хочу резать тебя» — признался Уилл, глядя сверху вниз на свою добычу. Грудь Ганнибала поднималась неровными толчками, дыхание было тяжёлым. Уилл сгрёб в охапку его пальто, разрезая от подмышки до подмышки, а дальше по руке. Он грубо тянул ткань и вовсе не случайно задел лезвием кожу, пока резал ножницами вдоль второй руки. Затем резко разорвал пальто на части и отбросил в сторону. «Не понимаю, как мы дошли до такого, — произнёс он, осматривая комнату. — Судя по количеству крови, я уже перерезал Эбигейл горло». Уилл оттянул воротник и скользнул рукой в перчатке под рубашку, под галстук, ближе к коже, он тянул ткань и наполовину душил Ганнибала, а затем поддел одежду лезвиями так, чтобы срезать всю эту дрянь напрочь. Ножницы с удовольствием вспарывали дорогую ткань, разрезали узел на шёлковом галстуке. «Ты мог легко обездвижить меня, приставив нож к горлу Эбигейл», — предположил Ганнибал, морщась, пока садовые ножницы вовсю орудовали, задевая кожу, по очереди срезая свитер и рубашку, следуя вниз по телу. «В простой драке ты бы меня одолел». Уилл вытащил полы рубашки и уставился на Ганнибала, такие уязвимые органы, защищённые только рёбрами и мускулатурой, этой брони кажется недостаточно. Он с лёгкостью может пробить её, стоит только всадить ножницы в напрягшийся от возбуждения живот. «Это не совсем так, — возразил Ганнибал, пытаясь выровнять дыхание. — Раньше ты всегда поддавался». Уилл дорезал оставшиеся ошмётки ткани и отбросил их в сторону. Он снял с Ганнибала обувь и носки и также избавился от них, прежде чем приняться за вспарывание штанин. «Не двигайся», — предупредил он, скользнув лезвием под резинку белья и разрезая его тоже. «Это место преступления такое… спонтанное, неорганизованное, — пожаловался Уилл, когда перешёл ко второй ноге. — Не похоже на другие. Я не могу ни вспомнить, что случилось, ни сделать выводы, глядя на улики. Один из нас убил Эбигейл. И её тело уже было выставлено, прежде чем я пришел в себя». Уилл забрал оставшиеся от одежды лохмотья и присел на пятки, глядя на Ганнибала. Потом просто заплакал, издавая смешанный с рыданиями крик: «Зачем ты поступил так со мной?» «Прекрати, Уилл, — взмолился Ганнибал. — Это я…» «Нет! — завопил Уилл и с силой обхватил его шею обеими руками. — ЗАТКНИСЬ! Ты монстр! Ты водил меня за нос, грёбаная маньячина!» Лицо Ганнибала стало красным от давления, глаза с трудом поймали фокус, чтобы взглянуть на Уилла. «Ненавижу тебя! Ненавижу всё, что ты натворил! Это всё твоя чёртова ошибка!» — Уилл, сохраняй спокойствие. — Я не могу… Глаза Ганнибала закатились, Уилл отпустил его шею и врезал по лицу тыльной стороной ладони. Ганнибал закашлялся, с трудом втягивая воздух, голова бессильно упала на бок. Злоба Уилла остывала. На самом деле, за исключением первой вспышки гнева, он полностью осознавал и контролировал свои действия. Когда Ганнибал задержал дыхание и сделал попытку пошевелить губами, Уилл снова обхватил его шею, бережно, чтобы не повредить трахею, и отпускал хватку только тогда, когда Ганнибал был действительно на грани. Позволял несколько коротких вдохов, а затем душил снова. «Тебя нужно пытать, — спокойно произнес Уилл. — В конце концов ты должен пережить то, что чувствовал я внутри своей головы. Ведь ты сам попросил, ты сам этого хотел». Ганнибал слабо усмехнулся. «Мой мальчик» — выдавил он и снова закашлялся. Глаза Уилла Грэма были открыты, но он больше не отвечал на вопросы. Доктор Чилтон попытался вывести его из ступора, но тот глубоко увяз в болоте собственных воспоминаний. В конечном итоге доктор Чилтон сдался, проглотил своё беспокойство и ослабил галстук. — Мистер Браун, — обратился он, покинув комнату. — Будьте добры транспортировать Уилла Грэма назад в камеру, а запись доставить в мой кабинет. Он ушёл, не оглядываясь. Мэттью проводил его взглядом до угла коридора, а затем с раздражением вздохнул и закрыл дверь в комнату, раз доктор Чилтон забыл это сделать сам. Далее он проследовал в заваленный клетками чулан, чтобы разобраться с записью. Крохотный монитор показывал, что Уилл безропотно лежал на каталке, не двигаясь ни на дюйм. Мэттью прищурился, нажал кнопку «Стоп» и проиграл запись с самого начала. — Мистер Грэм? — мягко позвал Мэттью, стоя над Уиллом. Тот не ответил, просто смотрел в потолок, а точнее, в никуда. Мэттью скривил губы и принялся его рассматривать. Он пытался водить ладонями перед лицом и щёлкать пальцами у уха, но не получил никакого отклика. Затем потряс плечо, сначала мягко, потом сильнее. — Господи, мистер Грэм, что мне с вами делать? Вздохнув, Мэттью откинул спадающие на глаза кудри. На пробу накрутил один из локонов на палец и резко потянул. Дёрнулись надбровные мышцы и сократились зрачки. — Вот так, мистер Грэм. Мэттью улыбнулся и захватил в руку уже несколько локонов. — Эмнн, — простонал Уилл, и Мэттью замер, глядя в широко распахнутые глаза и оскалившись. — Слышите меня, мистер Грэм? — поинтересовался Мэттью. Уилл моргнул и надолго закрыл глаза, а когда снова открыл, то казался уже пробудившимся. Рука Мэттью по-прежнему вяло держала его за волосы, и он не удержался от того, чтобы снова сгрести их в кулак и запрокинуть голову Уилла назад насколько возможно, любуясь длинной линией шеи. Уилл судорожно вдохнул, но его глаза сфокусировались на Мэттью. — Что ты делаешь? — спросил он спокойным тоном. — Простите меня, — кратко ответил Мэттью, но продолжал улыбаться, когда убрал руку. — Я просто пытался вас разбудить. — Я не спал. — Ну, вы были… — Я вспоминал. — Голос Уилла стал ледяным, а глаза сузились, стоило только взглянуть на санитара. — Убери ремни. Мэттью не послушался. Он навис над ним, склонившись к самому лицу, и внимательно посмотрел в глаза. — Ты Подражатель, — сказал он, забрасывая удочку. Затем нахмурился, будто бы неудовлетворённый увиденным, и отстранился. — По широко распространённому мнению, — ответил Уилл. Санитар обеспокоенно прикусил губу, отворачиваясь от Уилла. — Мэттью. Взгляни на меня. Его глаза сузились, и Мэттью вернул ему острый взгляд. — Отлично, — произнёс Уилл. — Теперь расстегни мои ремни и верни меня в камеру. — Ты не Подражатель, — констатировал Мэттью, но обошёл каталку, чтобы снять фиксацию. — Ты просто и впрямь сумасшедший. — Я не сумасшедший, — произнес Уилл. — Ты знаешь меня, Мэттью, — заверил он, продолжая свою линию убеждения. — Я идеальный имитатор. Я могу пробраться в голову к убийце и понять его, как не может никто другой. Именно поэтому я поймал Кукольницу. Мэттью закончил снимать ремни, но всё ещё выглядел обеспокоенным. — Я думал, это ты убил их всех, — протянул он разочарованно. Уилл сошел с каталки и обернулся к Мэттью. Крепко сжал его бицепс, подаваясь ближе и сливаясь с ним в единое целое, сердце Мэттью начало бить набатом. — Не играю в мелкие игры, — сказал Уилл, глядя на него излучающей свет улыбкой. — Я охочусь на хищников. *** Теперь Уиллу не было одиноко, он получил всю стопку накопленной за шесть недель корреспонденции. Ни одного письма от кого-либо знакомого, что в целом не было удивительным. Он пробежался глазами по стопке. Одни письма были от поклонников, другие — от якобы докторов, которые так и не научились употреблять термины по назначению. А ещё одно было и вовсе от студентки. Профессор Грэм, Я не готова принять внезапное окончание карьеры одного из самых умных, эрудированных и проницательных преподавателей Куантико. Целиком и полностью из эгоистичных причин, а именно в целях собственного образования, я решила для себя продолжить изучать ваши лекции по криминальному профилированию. Предварительный криминальный профиль — Подражатель. Уилл уселся на кровати и принялся читать эссе. Ему было позволено иметь бумагу и карандаш, так что он вооружился последним, чтобы вносить правки. Было так хорошо вернуться снова к роли преподавателя, беспощадно редактируя работу и указывая на недостаток аргументов или огрехи в анализе. Но профиль был на самом деле неплох; студентка пришла к некоторым выводам, которые Уилл уже сделал прежде, но в целом её взгляд был свежим и незапятнанным допущениями о его психическом здоровье. Арделия Мэпп утверждала, что убийства Подражателя изначально были ситуационными и ориентированными на определённую цель, следовательно сложно понять мотивацию каждого убийства, не принимая во внимание побудивший его импульс. В отличие от других убийц, которые копировали чей-то стиль, Подражатель не воссоздавал убийства с точностью, скорее склонен был их приукрашивать под свой вкус. Отсюда следовал вывод, что это не желторотик, который таким образом выражает своё поклонение кумирам, а опытный и состоявшийся серийный убийца. «Подражатель уверенно использует новые инструменты, выставляет сцены в различных локациях и не оставляет за собой ни малейшей улики». Исключения составляют Николас Бойл, чья кровь была найдена на Мариссе Шур, и Ганнибал Лектер, которому удалось спасти свою жизнь. Уилл проследовал по сноске, проставленной рядом с именем Бойла. 5. Тело Николаса Бойла обнаружено третьего апреля в Миннесоте. Точное время смерти установить не удалось, потому что тело было заморожено. Примерное время захоронения — от трёх недель до четырёх месяцев ранее. Причина смерти: ножевое ранение в живот. Подражатель знает, как подбрасывать улики, подумал Уилл, откладывая загадку с Николасом Бойлом на дальнейшее обдумывание. Арделия вполне резонно предположила, что Подражателя интересовали другие убийства и отдел поведенческого анализа, а также что убийцей должен быть кто-то с доступом к материалам расследований. В профиле студентка дополнительно отметила, что Подражатель забирал существенные трофеи: лёгкие, язык, кишечник, а в случае с Сэмюэлом Гроссом, суррогатом Уилла, всё содержимое брюшной полости. Однако обнаруженные трофеи — рыболовные приманки Уилла — были крохами на фоне тех органов, которые он забирал. Либо Подражатель хранит трофеи настолько же искусно спрятанными, как было с приманками, либо же он использовал мясо иначе. Уиллу стало любопытно, есть ли у Ганнибала отдельная комната, заставленная холодильниками с консервированными человеческими органами. А еще Арделия сравнила убийства Подражателя с фирменным стилем Чесапикского Потрошителя. И конечно же, схожести было больше, чем отличий. Уилл задумался над тем, что делал бы он сам, если бы действительно был убийцей. Рыболовные приманки выглядели элегантным решением. Он сконцентрировался на них, чтобы очистить разум от прочей мишуры. Возможно, остатки мяса он бы закопал в землю или скормил собакам. «Я очень бережно отношусь к тому, что помещаю в своё тело», — сказал Ганнибал тогда за завтраком. Он так улыбался Уиллу, угощая его наполненной протеинами яичницей. Уилл медленно отложил карандаш и, оторвавшись от эссе, взглянул на кирпичную стену. Тошнота подобралась к горлу, стоило только вспомнить то тайное удовольствие, которым светилось лицо доктора Лектера, когда Уилл впервые попробовал и похвалил его готовку, первый раз из множества других блюд. Доктор Лектер, его почти навязчивая страсть к кулинарии и к званым обедам; голодный блеск в его глазах, когда он скользнул языком в разрез на груди, его окрашенные кровью губы. Уилл просил Ганнибала порезать себя. Он просто хотел быть желанным — а вот Ганнибал хотел поглотить его полностью. Холодный ужас сковывал изнутри, и долгое время Уилл просто сидел среди беспорядочно разбросанных писем и не мог шевельнуться. Ганнибал Лектер попросту ел свои трофеи, и это же делал Уилл. *** — У меня есть теория, — сказала Ханна, сгорбившись на полу и перекрестив ноги. Уилл сидел на стуле напротив её камеры, держа руки в наручниках перед собой. Она по очереди поднимала пальцы каждой руки, а затем сжимала их вместе. — Я думаю, такие люди как мы притягивают друг друга. — Люди как мы? — переспросил Уилл. — Люди с… — Она подогревала слова на языке как греют вино. — С неотъемлемым потенциалом к убийствам. С «нетипичным поведением». Тебе ведь знакомо, как появляется это чувство, стоит встретить человека, которому неведомы запреты. Хотя бы некоторые. Ты сформулировал бы это иначе? Она взглянула поверх Уилла в сторону Мэттью Брауна, который опирался на стену, внимательно наблюдая за обменом любезностями. — Есть некоторые предпосылки утверждать, что некоторые пары, которые убивают вместе, распаляют и взращивают насилие друг в друге, — отметил Уилл. — Но большинство серийных убийц одиночки. Тебе бывает одиноко, Ханна? — Кхм… Она запрокинула голову, и Уилл видел каждую мышцу щеки под несвежей кожей. — Я помогу тебе с одиночеством, детка! — закричал Миггс с другого конца холла. — Ну-ка неси сюда свой член, большой мальчик! — крикнула она в ответ и оскалилась. — Откушу его и засуну тебе в задницу! Уилл закатил глаза, пока Миггс и Ханна обменивались пошлостями друг с другом. Было омерзительно слышать, как Миггс хвастался изнасилованными им подростками, а Ханна только подстрекала его, пока весь блок Б не утонул в матерных криках. — Они и впрямь парочка, не правда ли? Уилл переглянулся между камерами Миггса и Ханны, и увидел Гидеона, который облокотился на решётку, высовывая руки между прутьев. Уилл знал о нем только, что Гидеон убил свою жену и её семью, и что он был любимым пациентом доктора Чилтона… но ничего более. — Это преступление держать их в одном блоке, — нараспев насмешничал Гидеон. — Плохо повлияет на наше душевное здоровье, — не удержался Уилл от ответной усмешки. — Доктор Абель Гидеон, — представился он наконец. — Не верю, что мы встретились. — Уилл Грэм. — Шизанутая пизда!… Может, если бы твой батя трахал тебя получше, ты не была бы такой шлюхой! — Мой батя точно трахал меня получше, чем тебя твой! — ЧТО БЛЯТЬ ТЫ СКАЗАЛА?! Уилл со стоном поднялся со стула и неспешным шагом добрел до Гидеона. — Лучше всего оставить их донимать друг друга, — произнёс Гидеон, раздражённо вздохнув, а затем перевёл взгляд на Уилла. — Наша еженощная развратная колыбельная. — Аж снова хочется в изолятор. — Слухи утверждают, что это вы поймали её, — сказал Гидеон. — Я был в команде, — признался Уилл. — Охотник на охотников, — улыбнулся в ответ. — Она ваша самая крупная рыба, мистер Грэм? — Определённо самая театральная из тех, кого поймал… пока что. — Пока что? — Гидеон приподнял бровь. — Вы всё ещё на охоте? Уилл ответил ему легкой улыбкой. — Можно сказать и так. А вы были охотником, доктор Гидеон? Гидеон же улыбнулся мягко и безмятежно. — Не уверен, что я знаю, кем я был ранее, или даже можно сказать, кем я являюсь сейчас. — Улыбка исчезла. — Это так отвратительно, не знать, кем ты являешься. Уилл кивнул. — У меня похожая ситуация. — Доктор Чилтон помогает вам разобраться? Гидеон произносил его имя с горечью в голосе, и Уиллу ничего не оставалось, кроме как вернуть вопрос. — Он помогает вам? — Я бы сказал, скорее… обостряет симптомы. А… — Гидеон склонил голову. В блоке снова воцарилась тишина. Он показательно приставил руку к уху. — Слышите? Красота. Можете вернуться к прерванному разговору. Мэттью, не составишь мне компанию? Или этот Грэм перетянул на себя всё твоё внимание? Гидеон настойчиво посмотрел на Мэттью, который вполне явно наблюдал за ходом их разговора, а затем игриво подмигнул Уиллу. Уилл вернулся к камере Ханны, на этот раз просто встав рядом с ней. Она смотрела на него сконфуженно. — Ничего не могу с собой поделать. — Если будешь продолжать тратить моё время, я не буду с тобой говорить, — решительно произнес Уилл. На обычно нечитаемом лице сразу же появилось кающееся выражение. — Но ведь это тебе что-то нужно от меня, припоминаешь? — Да, мне кое-что нужно от тебя, — согласился Уилл. — Но полагаю, что и тебе моя компания более интересна, чем компания Миггса. — Мне просто интересно наблюдать за тем, как вещи идут своим чередом, — произнесла Ханна, опираясь подбородком на руку. — Вполне возможно, — азартно произнес Уилл. — Так вот, я думаю, что ты была знакома с Ганнибалом Лектером. — О да, мы как раз недавно встретились в опере. — Ты следила за нами обоими. — Ну вы столько времени проводили вместе… — Она улыбнулась. — Ты обожаешь манипулировать терапевтами. Спорю, тебе было любопытно. — А с чего бы и нет? — Она прикусила губу, сопротивляясь желанию улыбнуться, и у Уилла закралось лёгкое сомнение, что Ганнибал её вообще интересовал, но это всего лишь догадка, что их увлечение может быть совместным; догадка и галлюцинация, которая на самом деле может быть гораздо более реальной, чем убедил его Ганнибал. — Ты кажешься весьма озабоченным своей выжившей жертвой, — добавила Ханна. — Что, по-твоему, мне с ним делать? — Когда мы разговаривали о твоих убийствах, — медленно растягивая слова, продолжил Уилл. — Мы сравнивали тебя с богом, который создаёт вселенную со своими физическими законами, в которой смерть становится неизбежной. Натягиваешь струны и наблюдаешь, как твои куклы ломаются. Ее глаза будто остекленели, ободки налились красным от голода, взгляд расфокусировался и поник, а затем Ханна засветилась маниакальной гордостью. Она жаждала его одобрения. — С чего бы богине жаждать компании смертных? — достаточно громко поинтересовался Уилл. — Она и не жаждет. — Ханна улыбнулась в ответ. С этого расстояния было видно, что её волосы были вырваны клочьями. — Я вижу, как вы натягиваете ниточки, мистер Грэм, но я не из тех людей, которыми можно манипулировать. Она пожала плечами. — Не осталось вещей, которые я бы хотела. — Ты выше этого. — Уилл осматривал её хрупкую фигуру, полностью спрятанную в комбинезоне. Она ведь не выживет здесь, что ни говори. — Хотела бы вновь увидеться с сестрой? Во внезапно образовавшейся тишине Уилл мог разобрать даже перешёптывания Гидеона и Мэттью. — Ты знаком с моей сестрой? — спросила Ханна едва слышно. — Да. И я могу убедить её проведать тебя. — Уилл произносил это обещание с уверенностью, которую не ощущал, но это был его единственный шанс, и отстранённый взгляд Ханны свидетельствовал о том, что эта мысль пришлась ей по нраву. — Эллиот не желает со мной даже разговаривать, — сказала она, а потом, будто вдогонку. — Если я дам тебе что угодно на Подражателя, он найдёт способ запытать меня до смерти. — Он так уверен в своих силах, или же в твоей собачьей верности? Ханна бросила на него сердитый взгляд. — У меня нет ни малейшего интереса совать нос в его дела. Уилл присел на корточки, так чтобы они смотрели друг другу в глаза. — Ханна. Ты умираешь. Разве ты не хочешь передние места в зрительном зале? Мэттью Браун замедлился у дверей камеры Уилла, колеблясь, прежде чем снять наручники. Уилл мог ощутить, как возбуждение скатывало с него волнами, видел это в подёргивающейся усмешке и в хищном наклоне головы. Заигрывая с невменяемыми и отличившимися особой жестокостью преступниками, Мэттью был похож на ребёнка в магазине с леденцами, и он никак не мог скрыть от Уилла свой живой энтузиазм. В то же время он явно, но при этом очень аккуратно играл с установленными в клинике правилами: Мэттью был наблюдателен и умел себя сдерживать в нужный момент. Взаимодействие с ним было делом рискованным, и Уилл знал, что если не соблюдать необходимый баланс, то Мэттью очень легко выскользнет из под его контроля. За столь короткое время Браун привязался к Уиллу, и его одержимость лежала под кожей плотно сжатой пружиной, готовой в любой момент выстрелить. Уилл не был уверен, что интерес Брауна был по природе своей сексуальным, но его влекла жажда власти, и это было в достаточной мере опасно. — Чем я могу быть ещё вам полезен, мистер Грэм? — спросил Мэттью, глядя на его скованные запястья. Уилл придвинулся ближе, так что их ступни практически соприкасались, а затем отклонился назад, проговаривая слова практически шёпотом, чтобы повысить в Мэттью ощущение готовящегося заговора. — Мне нужен адрес, для переписки. Эллиот Рид, — произнёс он, наблюдая за тем, как ускоряется пульс на шее Мэттью. — Ты заметил что-нибудь интересное? Тот сглотнул. — Я знаю распорядок Ганнибала, но у меня не так уж много свободного времени, чтобы за ним следить. — Мэттью склонил голову, зубы сверкнули, и казалось, он наконец ощутил себя в своей тарелке. — Что ты хочешь от него? Уилл проигнорировал скребущее ощущение в желудке и приложил максимум усилий, чтобы отразить того человека, которого видел в нём Мэттью — безжалостного и расчётливого охотника. Создание с глубоко посаженными глазами и ветвящимися рогами. — Я ещё не закончил дела с Ганнибалом Лектером. — Что ты сделаешь с ним? — спросил Мэттью, отклоняясь достаточно, чтобы взглянуть Уиллу в глаза, в этой позиции он выглядел практически как безнадёжно влюблённый. Уилл улыбнулся. — Я покажу тебе, если будешь умничкой. *** Уилл скользнул в мрачные глубины собственной памяти в поисках лица Ханны. Сеансы гипноза с доктором Чилтоном вытаскивали утерянные нити, и сейчас Уилл следовал за ними, игнорируя страх. Трасса исчезала под колесами, тьма пузырилась под светом фар, словно живое существо, прячущееся у обочины, тьма таяла на швах его треснувшей кожи. Обсерватория. Оружие. Столовая Ганнибала. Белая линия по центру трассы, мигающая, как вспышки света, когда он ехал, когда он тонул. — Я не знал, куда ещё пойти. — В подрагивающей тьме Уилл слышал свой собственный голос. — Мне…мне просто так тяжело думать. Я чувствую себя так, словно схожу с ума. Не знаю, что на самом деле реально. — Сейчас десять часов вечера и двадцать семь минут. Ты в Балтиморе, Мэриленд. Тебя зовут Уилл Грэм. Голос Ганнибала словно возник на фоне, ровный и спокойный. — Мне плевать, кто я такой. Скажи мне… этот человек реален? Память щёлкнула выключателем. Уилл внезапно оказался в столовой Ганнибала, со стороны наблюдая разворачивающуюся сцену. Он смотрел на себя самого, стоящего у камина и направляющего оружие в сторону Ханны Рид, которая сидела за столом в верхней одежде и выглядела заинтересованной. Ганнибал находился рядом с Уиллом, слегка приподняв руки, словно пытался успокоить взбесившегося пса. — Кого ты видишь, Уилл? — поинтересовался Ганнибал. Теперешний Уилл обошёл стол, наблюдая за тем, как Ганнибал тщательно старается избегать взглядов в сторону Ханны. Со стороны все смотрелось так, будто бы Уилл восстанавливает сцену преступления, воображение делало картинку яркой и живой. Он ясно видел, насколько больным и обезумевшим он сам выглядел со стороны, насквозь промокший от пота и содрогающийся в мелких конвульсиях. — Гаррет Джейкоб Хоббс. Кукольница. Я не знаю… лица. — Уилл нахмурился. — А кого видишь ты?» — Никого. — Она. Прямо. ЗДЕСЬ. Уилл задыхался, сопровождая каждое слово взмахом пистолета в сторону сидящей за столом фигуры. Слёзы сами хлынули из глаз. — Здесь нет никого, Уилл. Все это время Ханна просто наблюдала за разыгрываемой сценой, подхватив свою роль в игре Ганнибала. Уилл взглянул на неё и настойчиво повторил: — Ты лжёшь. — Здесь только я и ты. Ты приехал ко мне один. Помнишь, как добирался сюда? Ганнибал подошёл ближе, и Уилл взглянул на него расширившимися от страха глазами. — Прошу тебя, не лги мне, — сказал он с мольбой в голосе. Но Ганнибал солгал ему. Он был настолько уверен в своей способности манипулировать разумом Уилла, что смог убедить его, что убийца, за которой он охотился, вовсе не сидела в четырёх футах от него самого. Уилл смотрел, как Ганнибал пытался его успокоить, как отбирал пистолет и как усаживал Уилла на стул справа от Ханны, пока сам садился слева. — Ты до сих пор её видишь? — спросил Ганнибал. — До чего же увлекательно, — отозвалась Ханна. — У тебя галлюцинации, Уилл, — продолжил Ганнибал. — Ты полностью в безопасности. — Она… смотрит на меня. — Уилл облизал губы и встретился с ней взглядом. — Разговаривает со мной. — Что же она сказала? — спросил Ганнибал, глядя исключительно на Уилла. Ханна скрестила руки перед собой и взглянула на них с лёгким раздражением. Уилл готов был рассмеяться от абсурдности происходящего. Но вместо этого он внимательно наблюдал за всеми тремя участниками, его память разворачивала эту сцену с пугающей точностью. — Она сказала, что она здесь. Неужели ты и вправду её не видишь? — Я хочу, чтобы ты слушал, что она говорит. Повторяй мне каждое слово. Ханна склонила голову, изучая Уилла. — Как ты нашёл меня, Уилл? — Я не помню, — ответил Уилл, а затем повернулся к Ганнибалу. — Она спросила, как я нашел её. — Ты должен знать, — продолжила Ханна. — Если ты… внутри моей головы, тогда ты мне и скажи. — Уилл, сфокусируйся. — Если ты не вспомнишь, как нашёл меня, — нараспев поддразнила его Ханна, — свинки продолжат умирать. Уилл ощутимо вздрогнул от её слов, он безуспешно пытался сконцентрироваться, пот ручьями лился по его лицу. — Она сказала… что если я не вспомню, как нашёл её, погибнут другие люди… другие свиньи. — Звучит правдиво, — согласился Ганнибал. — Почему ты использовала свиней? — Уилл склонился вперёд на сложенные руки. — Это отсылка к Чесапикскому Потрошителю? И причём здесь я? — За тобой следует тень. Мне было любопытно посмотреть, как кто-то другой натягивает нити… — Она медленно повернулась к Ганнибалу и широко улыбнулась. — Что ты собираешься с ним сделать? И только сейчас Уилл осознал, что Ханна тогда говорила с Ганнибалом. Что ты собираешься с ним сделать? Свиньи. Выпас по три. Ханна Рид знала, что Ганнибал был Чесапикским Потрошителем. Свиньи были для Ганнибала. Она знала, что ФБР ищет эмансипированных в подростковом возрасте, потому что Уилл рассказывал об этом Ганнибалу. Его разум просто скрутило от зашкаливающих разоблачений. Глубина проявленной Ганнибалом жестокости и его талантов в манипулировании воистину ошеломляла. — Нет. — Уилл, что она говорит? — спросил Ганнибал. Словно он блять её не слышал. — Ты должен убить его, — сказала Ханна. — Она говорит, что я должен убить тебя. — Всё в порядке, Уилл. — Ганнибал мягко улыбнулся. — Ты в полной безопасности. Мысли ещё никого не убивали. — Если бы ты только знал, как это поможет тебе, — лукаво заигрывая, продолжила Ханна, она смотрела на Ганнибала, разговаривала с ним, — Ты определённо убил бы его. Ты знаешь, что может спасти тебя? Она потянулась к его предплечью. — Не смей прикасаться к нему! — прокричал Уилл. Он начал биться в конвульсиях и откинулся на спинку стула. Должно быть, в эту минуту он выключился, но сцена продолжалась, словно в припадке Уилл мог осознавать происходящее вокруг. Ганнибал поднялся со своего места и обошёл стол, проверил его зрачки и пульс. — У него небольшой припадок, — произнёс он вслух. Ханна откинулась в кресле, наблюдая. — Ну что же, это было весьма забавно. Ганнибал повернулся к гостье. — Ты и вправду хочешь, чтобы он убил меня? Ханна пожала плечами. — Я думала, это то, чего хочешь ты. Ганнибал стоял сбоку от Уилла и успокаивающе поглаживал его плечо, пусть сам Уилл был не в состоянии осознавать его прикосновения. — Дело не в том, чего хочу я, — ответил Ганнибал, — а в том, чего желает Уилл. — Знаешь, да ты ведь реально его так прикончишь, — сказала Ханна, резко двинув подбородком. — Ты так туго натянул струны тут… —Она ударила пальцем по собственному черепу. — … что ты едва ли вообще в состоянии контролировать происходящее. Твоя игрушка скоро рассыпется в прах. Ганнибал нахмурился. Его лицо выражало мягкое неудовлетворение. — Свои ты ломаешь гораздо быстрее. — Но я абсолютно точно знаю, каким образом они сломаются, а ты не можешь распоряжаться тем, как именно сломается Уилл. — Тебя скоро поймают, Ханна. — Знаю, — она усмехнулась. — Это звучит как клише, но в психиатрической клинике я буду местной знаменитостью. — Не рановато ли тебе уходить на пенсию? Какой позор. Ганнибал пробежался пальцами по кудрям Уилла, а Уилл возжелал задушить его прямо сейчас. — У меня нет желания провести в бегах остаток своей жизни, — ответила она, скучающим взглядом окидывая комнату. — Звучит так утомительно. К тому же у меня нет средств покинуть эту страну и начать новую жизнь где-нибудь в другом месте. — Ты себя недооцениваешь. — Беспокоишься о том, что я могу рассказать им, когда меня поймают? — спросила Ханна с раздражённым вздохом, разглядывая при этом потолок. — Это противоречит моему образу мыслей. — А моему нет. — Она внезапно взглянула на него флиртующим взглядом молоденькой девушки. — Ну что, собираешься убить меня? Ганнибал отпустил Уилла и сложил руки за спиной, полностью концентрируя внимание на собеседнице. — Если ты отправляешься на пенсию, с чего бы мне не последовать за тобой? — Неплохо было бы иметь союзника по ту сторону. — Она подалась вперёд и внезапно показалась грустной или просто задумчивой. — Ну же, доктор Лектер. Позволь показать тебе моё финальное выступление. Я хочу позабавиться с самыми умными докторами, которых они только смогут мне предоставить, хочу вылечить свою нервную анорексию. Она опустила взгляд к столешнице и своим загрубелым пальцам с кровоточащей кутикулой. — Тебе забавно, да? Я думала, нам будет забавно. — Ты так переменчива, Ханна, — благосклонно ответил Ганнибал. — Если я подумаю, что ты угрожаешь моему благополучию, я заберу у тебя всё. Она взглянула на него сияющими углублениями вместо глаз. — Я нравлюсь тебе, доктор Лектер? Ганнибал сделал шаг вперёд и погладил её по голове, словно она была ребёнком. — Ты очень мне нравишься, Ханна. Воспоминание размывалось и снова затемнялось; но Уилл упорно удерживал такую знакомую обстановку столовой, пробегая руками по тяжёлой деревянной столешнице. Было раннее утро, снег падал снаружи, за стеклянной дверью, и только слабые зимние лучи освещали помещение. — Ты оставил её в живых, несмотря на то что она знала, кто ты, — сказал Уилл достаточно громко. — Потому что тебе было любопытно, что будет дальше. Он скорее почувствовал, чем услышал, как Ганнибал заходит в комнату. — На тот момент ты уже планировал упечь меня в клинику. Осознание такого тщательно продуманного предательства обожгло где-то глубоко внутри. — У мисс Рид нет против меня никаких доказательств, поэтому её свидетельство можно легко отклонить, — ответил Ганнибал, прохаживаясь за спиной Уилла, так что тому пришлось обернуться из-за своего места за столом. — У неё вполне могут быть доказательства, — ответил Уилл. — Она следила за нами двумя. И она могла использовать улики в качестве подстраховки собственной жизни. — Какого рода улики? Уилл задумался. — Фотографии. Как ты затаскиваешь тело в здание симфонического театра, как устраиваешь труп возле аквариума. Она должна была увидеть нечто, что… вывело бы её на твою орбиту. — Хмм. Ганнибал сохранял дистанцию, Уилл обернулся. Одет он был в халат поверх пижамы, такой показательно беззащитный, и сейчас это вызывало скрытое беспокойство. — Ну и какое же убийство она застала? — переспросил Ганнибал. — Ты предположил, что она знает, что я Чесапикский Потрошитель. Возможно, она видела меня задействованным в некоторых вещах, которые привлекли ко мне Тобиаса, сработало гравитационное поле, соединяющее близких по духу людей вместе. — Теория притяжения, — злобно выплюнул Уилл. — Как ты думаешь, что привлекло меня к тебе? Лицо Ганнибала выглядело скорее нейтральным, чем жёстким. Его смягчил рассеянный утренний свет и полная, расслабленная уверенность в себе. — Ты знал, что я могу прочесть тебя, — медленно произнёс Уилл, впервые собирая вместе именно этот пазл. — Ты мог бы просто убить меня, но вместо этого лишь приближал меня к себе. Играл с огнем, и это было безрассудно. В это же время моя болезнь позволила тебе манипулировать моим разумом и заставить меня считать себя тобой. — Разве я сделал тебя своим отражением? — спросил Ганнибал. — Или же я просто подал тебе зеркало, при помощи которого ты смог увидеть самого себя? — Я не убийца, — воспротивился Уилл. — Это ты вынудил меня думать, что я являюсь кем-то, кем на самом деле я не являюсь. Ты был так уверен, что я возьму на себя вину за твои убийства, а ты сможешь и дальше прятаться на самом видном месте. Но вот сейчас Уилл вспомнил самые последние слова, сказанные ему Ганнибалом. — Ответ о том, как пережить происходящее, уже лежит внутри твоего разума, — снова произнёс Ганнибал, заговорщицки улыбаясь. — И только ты сам можешь найти его. — Ты хотел, чтобы я всё понял. — Уилл чувствовал, как земля ускользает из-под ног, он безудержно цеплялся за тонкую паутину, удерживающую его над пропастью. — А ещё ты создал для меня ситуацию, в которой любое моё слово будет вызывать сомнения. Сохранить жизнь мне и Ханне, оставив нас в лечебнице — это всё часть твоего замысла. Ганнибал выглядел удовлетворённым.