Образ возлюбленного

Когда Уилл наконец решился лечь спать, он всё ещё не был уверен, как поступит утром. Когда он проснулся, он больше не думал об этом. По пути из Вирджинии в сторону побережья Уилл выискивал в себе крохи ожидаемых сомнений, но их не было вовсе. Он оставил оковы прошлой реальности позади и стремился в раскрытые объятия своей новой жизни. Внутри себя он обнаружил самоотвращение и злобу, которые рычали и клацали зубами, как стая диких собак. Он чувствовал себя уродливым и задумывался, видно ли это со стороны. Указанное Ганнибалом место оказалось небольшим одноквартирным домом в Ричмонде. Уилл припарковался на пустой подъездной дорожке и вышел из машины. Беглым взглядом осмотрел дом, а после — улицу. Взгляд зацепился за автомобиль, который выглядел более привлекательным, чем остальные. Ганнибал открыл дверь со всей присущей ему элегантностью, а затем взглянул на Уилла. Он словно материализовался из тех доверительных бесед, которые Уилл вёл с ним в своём разуме. На Ганнибале был кремовый костюм в крупную клетку, и Уилл сперва испугался, что всё это лишь его наваждение. Но каким-то образом у Ганнибала получилось выглядеть более реальным и прочным, чем даже когда он был связан в сарае у Мэттью. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы рассеять мглу последних нескольких дней. Какое-то время Уилл просто смотрел и пытался осознать, что всё происходящее реально. Эбигейл жива. Уилл убил Мэттью Брауна. Ганнибал Чесапикский Потрошитель. Наконец он перешёл улицу. Они встретились взглядами, словно подтверждая друг другу, что оба не исчезнут как дым. И только тогда Ганнибал произнёс: — Я рад, что ты выбрал приехать. Уилл не знал, что ответить на подобную честность, поэтому просто кивнул и сел в машину. В близком присутствии Ганнибала форты и засовы его разума приоткрывались. Для выживания следовало постоянно скрывать свою суть, а теперь он будто бы начал распускаться. И это было страшнее, чем ехать в одной машине с серийным убийцей. Несколько минут прошли в тишине. Уилл смотрел на лежащие на руле руки. Вокруг запястий ещё оставались жёлтые следы, и кисти едва заметно цепенели, когда требовалось повернуть руль. — Быть принятым тобой опьяняющее чувство, — сказал Уилл после долгих минут тишины. — Я всегда принимал тебя, — ответил Ганнибал. — Это было на удивление легко. — Ты так спокоен, а ведь я заставил тебя пройти через ад. — Разве не сделал я с тобой то же самое? Ганнибал улыбнулся и на секунду отвлёкся от дороги, чтобы взглянуть в сторону Уилла, на губах которого вздрогнула ответная улыбка. — Ты почти убил меня, я почти убил тебя. — В его улыбке звучала горечь. — Один — один. Между ними ощущалось тревожное напряжение, словно протянутое лезвие ножа. Они ходили по тонкому льду, и расколоть этот лёд мог даже лёгкий щелчок. Но тишина между ними не была неуютной, скорее напряжённой. Солнечный свет обводил кожу Ганнибала золотистым сиянием, пробегал по опрятно уложенным прядям волос. Его прищуренные глаза лениво следили за дорогой из под нахмуренных бровей. Шумные города и мелкие посёлки рядом с Верджиния-Бич остались позади, затем они пересекли устье Чесапикского залива. Автомобиль мчался по извилистой дороге, справа был океан, а с севера — каменистые утёсы. На вершине скалы Уилл заметил дом, склонившийся навстречу солнечному свету и опасно близко подобравшийся к краю скалы. Они доехали до него по покрытой гравием дороге. Дом был одноэтажный, в современном стиле, большие эркерные окна по бокам, открывающие красивый вид на залив. Рядом припаркована крохотная хонда, и эта машина не была похожа на транспорт, который когда-либо водил бы Ганнибал. Почти хороший знак. Свой автомобиль Ганнибал припарковал рядом. Уилл вышел из машины, и ощутил соль в тёплом воздухе. Он направился к краю скалы, всего в нескольких шагах от внутреннего дворика. — Скала разрушается, — пояснил Ганнибал, заметив его любопытство. — Скоро океан отнимет землю под нашими ступнями, а затем и сам дом. Уилл подошёл ближе, чтобы взглянуть вниз, и Ганнибал тенью проследовал за ним. Это был настоящий обрыв, воды бурлили под ним, орошая пеной зазубренные скалы. От высоты закружилась голова, и он отодвинулся. — Между дьяволом и морской пучиной*, — сказал он вполголоса. — Ты видишь это именно так? — мягко спросил Ганнибал. Его глаза казались скорее янтарными, чем тёмно-красными, они горели солнечным светом и смотрели на Уилла с таким обожанием, словно он мог исчезнуть с минуты на минуту. — Выбираешь между двух зол. — Разве я не здесь, с тобой? В голосе звучало напряжение, а ещё невысказанное «Тебе этого мало?» Ганнибал едва заметно кивнул и направился в сторону дома. Уилл проследовал за ним ко входной двери, которую тот любезно придерживал. Стоило только переступить за порог в освещённую солнцем комнату, как руки начали предательски дрожать. Пусть Уилл и знал, кто именно его ждёт, но не то чтобы он был готов видеть Эбигейл. А когда увидел — всё встало на свои места. Она поднялась с одного из диванов и посмотрела в его сторону, волосы коротко подстрижены, шрам на шее открыт, розовая линия поверх бледной кожи. Её дыхание замерло при встрече с Уиллом, а такие знакомые синие глаза широко распахнулись навстречу. Какое-то время они просто стояли и смотрели друг на друга, затем оленьи глаза Эби наполнили слёзы. — Мне так жаль, — сказала она и разрыдалась. Уилл сократил расстояние между ними и заключил ладони Эбигейл в свои, чувствуя, как горячие слёзы готовы пролиться из его собственных глаз. Она сжалась в его руках, вся трепетала и прятала лицо на груди, а ещё была живой, такой до невозможности настоящей. — Мне жаль, — повторяла она, шмыгая носом. — Я не знала, что делать, поэтому делала просто то, что он мне говорил. — Всё в порядке, — ответил Уилл, привлекая к себе её голову, но Эби в ответ только ревела сильнее. Он прижался к ней подбородком. — Всё в порядке. На самом деле всё было не так, но Уилл ощущал в себе сильнейшую потребность её защитить. Он мог чувствовать своей грудью биение её сердца. Эбигейл выглядела здоровой и невредимой, по крайней мере внешне. Но она находилась с Ганнибалом всё это время. По крайней мере на один волнующий его вопрос Уилл получил ответ — Ганнибал не обращался с ней плохо. В конце концов, даже не убил её, хоть имел такую возможность. Ганнибал пытал других своих жертв перед смертью, но Эбигейл не была его жертвой. Казалось, она полностью успокоилась от его рук и его утешительных слов, а затем отстранилась и вытерла слёзы. — Прости, — сказала уже спокойно, затем нахмурилась, глядя на влажные разводы от собственных слёз. А следом подняла голову и посмотрела ему в лицо. — Ты в порядке? — спросила она слабым голосом. — Сейчас мне лучше. Уилл подарил ей улыбку, и они отстранились. Через плечо он мог наблюдать за Ганнибалом, который смотрел на них с нечитаемым лицом, но без угрозы. Внутри разрасталась злоба, что Ганнибал столько времени вынуждал его считать Эбигейл мёртвой, а себя — её убийцей. — Эбигейл, дорогая, — обратился к ней Ганнибал. — Будь добра покажи Уиллу окрестности, пока я приготовлю обед. — Да, конечно. Она ответила едва заметным кивком, стирая последние слёзы с глаз. — Пойдём, — обратилась уже к Уиллу. Покинув дом, они направились вдоль утёса, сначала в тишине, обмениваясь взглядами и полунамёками. — Даже не знаю, с чего начать, — наконец призналась Эбигейл, прикусив губу. — Слишком много того, о чём следовало бы рассказать. Уилл кивнул. — Ты знаешь, кто он? — задал вопрос. Эбигейл замерла, всматриваясь в волны. — Он сказал мне, что убил гораздо больше людей, чем мой отец. Сначала мне казалось безопасным не спрашивать лишнего, но потом… — Она пожала плечами. — Любопытство одержало верх. Он ответил на все мои вопросы, просто сказал не спрашивать те, на которые я не желаю знать ответов. — И о чём ты не спросила? Лицо Эбигейл озарила застенчивая улыбка. — Убил бы он меня, если бы ты не приехал. Заботился ли он обо мне, только чтобы вернуть тебя. И что он… что он сделал с тобой. В горле пересохло. — Хорошие вопросы. — Он был очень вежлив со мной. Никогда не делал больно, не угрожал. — Ганнибал опаснее всего, когда он тонко манипулирует. — Знаешь, сделать меня сообщницей слишком явная манипуляция, — сказала Эби, пиная лежащий на дороге камень. — Он сказал, что сфабриковать мою смерть это единственная возможность спасти меня. Что ФБР получили улики о моей помощи отцу в охоте на тех девушек. — Он заставил меня думать, что я убил тебя, — с горечью произнёс Уилл. — Да. — Глаза Эбигейл расширились, но не от страха. — Я знаю. Я… помогла ему в этом. Она звучала настолько искренне раскаивающейся, что часть его горечи растаяла. — Не тебе одной следует извиняться, — жёстко ответил Уилл. — Сомневаюсь, что Ганнибал вообще знает, как это делается. Они шли по тропе, пока та не закончилась отвесной скалой. Эбигейл обернулась, чтобы взглянуть на кривую конструкцию дома, который казался с этого расстояния миниатюрным. — Он не рассказал мне, что случилось, когда вернулся, — продолжила Эби. — Даже после того, как я спросила. Лишь ответил, что внезапно пересёкся с тобой. Уилл не смотрел на неё. — И ты спрашиваешь меня? — Именно. Он сделал кивок и сглотнул стоящий в горле ком. — Я держал его в плену. Пытался убить его, а когда не смог этого сделать, хотел отрезать ему руки. — Лицо сморщилось в гримасе. — А потом не сделал и этого. Просто ушёл. Сложно было выносить взгляд Эбигейл, напряжение и дискомфорт постепенно нарастали. — Но ты вернулся. — Вернулся. — Почему? Такой невинный, очевидный вопрос, но Уилл рассмеялся. — О боже, — выдохнул он, пробегая руками по волосам. Затем взглянул на неё в ответ. — Я просто хотел увидеть тебя. По лицу Эби медленно начала расползаться согревающая улыбка. — Неужели я стою того, чтобы сойтись с Ганнибалом, ха? Уилл не выдержал и выдал ответный смешок, слегка покачивая головой. Эбигейл заключила его в объятия. — Пожалуйста, не уходи, — сказала она вполголоса. Уилл обнял её. — Как я могу? Они побрели в направлении дома. Эбигейл рассказала, как помогла обустроить инсталляцию в комнате с рогами, а затем спряталась, нервно ожидая новостей, или же того, что случится с Ганнибалом и Уиллом. Её испугало, что Уилл нанёс себе практически смертельную рану, и она злилась на Ганнибала за это неделями. Жила она то в его доме в Балтиморе, то в этом укрытии на утёсе. — Однажды я попыталась уйти, — призналась Эбигейл, когда они уже вернулись в дом. — Выпорхнуть из клетки. Просто ехала и ехала, затем остановилась в отеле. Была уверена, что он убьёт меня, когда найдёт. Но он нашёл меня и просто протянул руку, добавив: «Идём домой». Она непроизвольно притронулась к шее и задержалась у входной двери. — Не думаю, что я ушла бы, даже если бы могла, — продолжила, глядя на него со смесью стыда и надежды. — Сейчас? Я знаю, что всё пошло наперекосяк, но здесь наш настоящий дом. Стоило пройти в холл, как уже были слышны тянущиеся с кухни запахи ланча, над которым Ганнибал усердно трудился. — Потерпите ещё несколько минут, — сказал он через плечо. — Но если желаете, можете присаживаться. Вся жилая часть дома представляла собой открытое пространство, диван и кресла гостиной отделяла от обеденного стола всего пара шагов. Уилл уселся за столом, наблюдая, как Ганнибал на кухне раскладывает порции на тарелки. Эбигейл разлила воду по стаканам и села напротив Уилла, заглавное место, конечно же, оставив хозяину дома. Она также бросала взгляды в сторону кухни, но по какой-то причине они были нервными и настороженными. — Эбигейл? Заберёшь тарелки? — Конечно. Она поспешно поднялась со стула и направилась к нему. Уилл смотрел, как Ганнибал вытирает вымытые руки, а затем усаживается на собственное место за столом. Эбигейл принесла все три тарелки, удерживая одну на изгибе локтя так, как, без сомнений, учил её сам Ганнибал. Тогда Уилл понял, что его запястья ещё слишком слабы, чтобы доставить блюда самостоятельно. — Яйца "бенедикт" на кукурузной поленте** с голландским соусом и беконом, — огласил Ганнибал своим привычным назидательным тоном, и на какой-то момент Уилл утонул в домашнем тепле развернувшейся сцены. Он обедал с Ганнибалом множество раз прежде, да и Эбигейл в их компании ощущалась удивительно родной. Уилл поочерёдно смотрел на них: Эбигейл дожидалась, пока Ганнибал договорит и возьмёт приборы, чтобы только потом взять свои, тихо его поблагодарив; затем и Уилл опустил взгляд на блюдо, две идеальные цилиндрические массы, удивительно ровный мясной круг был зажат между мягким яйцом и полентой. И только потом он вспомнил, что это была трапеза с дьяволом. Пахло настолько вкусно, что аж слюнки текли. Последний раз он ел вчера днём, а до этого месяцами не пробовал нормальной домашней пищи. Но этот бекон был не свиной. И Эбигейл, и Ганнибал заметили, что Уилл ещё не приступил к трапезе. Ганнибал не обратил на это внимания, наслаждаясь собственным ланчем, а вот Эбигейл слегка замедлила процесс жевания. — Бекон это какая-то часть свиньи, засолённая должным образом, не так ли? — сухо спросил Уилл. — Именно, — ответил Ганнибал. — У этой свинки был прекрасный жирок на боках. Эбигейл вздрогнула. Уилл взял вилку и поднял яйцо с бекона и поленты. Какое-то время он думал не есть вообще, но затем принялся давить вилкой яичницу. Ганнибал убил кого-то для этого блюда. Вместо растекающегося по тарелке мягкого желтка Уилл видел кровь. Образы кровавой бойни и точных движений руки мясника током пробежали под кожей, а ещё это новое чувство оказалось до неприличия волнующим. Дразнящим. — До сих пор не устал от старых шуток? Уилл сместил мясной диск таким образом, чтобы добраться до поленты. — Тут никто не пытается ввести тебя в заблуждение, — проговорил Ганнибал, с тихим раздражением от того, что Уилл проигнорировал мясо. — Мне на самом деле нравилось и угощать гостей, и добывать еду. Палента пропиталась мясом, и боже, какой же это был вкус. Но теперь мясо не было просто мясом, не так ли? Само блюдо не вызывало отвращение, Уилл скорее злился из-за безапеляционного поведения Ганнибала. Эбигейл тоже отложила мясо, виновато глядя на Уилла. — Ты не голодна, Эбигейл? — переспросил Ганнибал, пользуясь своей безраздельной властью за столом. Но прежде чем она успела ответить, Уилл аккуратно отрезал кусочек мясного диска, и все взгляды обратились в его сторону. Уилл бросил Эбигейл хрупкую обнадёживающую улыбку и поднёс мясо к губам. Вкус заполнил его целиком, солёный, жирный, просто идеальный для поджаренного мяса. Это была первая еда, которой Уилл по-настоящему наслаждался за прошедшие месяцы. Он жевал и жевал, а вкус наполнял все внутренности, соединяя в себе жизнь, смерть и сам процесс поглощения, Уилл ощущал бурю эмоций на собственном языке, словно наступила весна после затянувшейся зимы. Он сглотнул, но кусок застрял в горле. Господи, он что собирается плакать над человеческим беконом? Ганнибал чуть ли не сиял, глядя на него. — Прошу прощения. Уилл резко поднялся с сидения, вкус плоти расцветал на языке. Он метался по коридору в поисках уборной. С той стороны дома было три спальни: хозяйская, гостевая и, безусловно, комната Эбигейл. Уилл нашёл ванную, открыл кран и плеснул в лицо воды. Это был полный провал. Под рёбрами бушевала целая буря, противоречивые и неуместные чувства только свидетельствовали о том, что с самим Уиллом что-то не так, что он неправильный, изуродованный, такой же монстр, как убийцы, на которых он охотился. Вина была единственным отличием, отделяющим его от Ганнибала, и эта вина грызла его изнутри. Уиллу понравилось. Господи, ведь первое, что подумал Уилл, когда увидел труп Мэттью в холодильнике, было «Как это красиво», сопровождаемое мыслью «Это сделано для меня». Уилл уставился в зеркало на своё влажное лицо. Он едва ли был похож на прежнего себя — щёки обвисли от постоянных недоеданий, борода сильно отросла, вьющиеся волосы полностью закрывали шею. А ещё он видел себя таким, каким он был в глазах Ганнибала: диким, великолепным, все острые шипы теперь были направлены наружу, вместо того, чтобы устремляться на себя самого. Глаза, готовые одним своим взглядом сдирать кожу с грешников. Уилл чувствовал растущую в себе силу. Он смотрел на своё отражение, пока вода окончательно не обсохла на коже. А затем в дверь постучали. — Уилл, — обратился к нему Ганнибал. — Ты в порядке? Он открыл дверь и оказался в тесном коридоре вдвоём с Ганнибалом. Так хотелось откусить ломтик его самого. — Приношу извинения, Уилл, — заговорил он. — С моей стороны это выглядело некрасиво. Но гораздо важнее… — Тебе ни разу не жаль, — прорычал Уилл. — Даже не пытайся мне лгать. Думаешь, я требую извинений? Думаешь, какие-то там слова, слетающие с твоего змеиного языка, способны искупить вину за любой твой поступок? Несмотря на то, что его грубо перебили, Ганнибал закрыл рот и внимательно слушал Уилла. Его глаза пылали, но не от злобы. Он был способен получать удовольствие, даже когда Уилл его отчитывал. — Сейчас выглядело бы по-глупому, если бы я скрывал свою суть, — пояснил он в ответ. Уилл сглотнул всё ещё ощущавшийся на языке сочный вкус. — Что, если я никогда не захочу их есть? — спросил он искажённым от яда голосом. О, как же Ганнибал смотрел на него, глаза сияли, он словно отчаянно жаждал удержать Уилла, и от этого взгляда по коже пробегали мурашки. Он знал, что по-настоящему означал этот взгляд. «Никогда» значило, что Уилл остаётся. Не в силах справиться с собственными эмоциями, Ганнибал потянулся и провёл рукой по линии челюсти. Уилл вздрогнул, но позволил прикосновение. — Восхитительный мальчик, — прошептал он едва слышно. — Я обожал бы тебя, даже будь ты вегетарианцем. Уилл покрылся румянцем и выдал неловкий смешок, подушечки пальцев пробежались по шее и так же внезапно исчезли. — Вдруг я и вправду ударюсь в веганы, а? Ганнибал скривил лицо, и Уилл не смог удержать расползающуюся усмешку. — Господи Иисусе, — пробормотал он от общей абсурдности ситуации. — Нам… нам следует просто обсудить это. — Приготовить тебе что-нибудь ещё? — предложил Ганнибал. — Ты нуждаешься в том, чтобы полноценно поесть. Уилл пожал плечами, но согласился. Он проследовал в гостиную за Ганнибалом, Эбигейл мыла посуду на кухне. Она послала Уиллу нервный, виноватый взгляд. Недоеденная яичница по-бенедиктински всё ещё идеально лежала на тарелке рядом с мойкой. Уилл направился к Эбигейл, желая успокоить и снять напряжение, но что он мог ей сказать? «Мне плевать, Эбигейл, что ты каннибал»? — Теперь ты всё понял? — сказала она с горечью в голосе, агрессивно протирая посуду. — Я говорила, что я запятнана. — Ну тогда ты в хорошей компании. — Понимаю, доедать ты не будешь? — уставилась Эбигейл на полусъеденное блюдо. Уилл взял из её рук тарелку и выбросил остатки в мусорное ведро. — Спасибо, что помыла посуду, — сказал он, ставя тарелку в раковину. — Мне не плохо, и я не чувствую отвращения. — Ну конечно. С чего бы? — Слова Эби прозвучали сарказмом. Она стряхнула с рук капли воды, лицо было сердитым. — Это же просто мясо. — Послушай, — начал Уилл, но не знал, что сказать вслед за этим. — Всё в порядке, — ответила Эбигейл с выдавленной улыбкой. — Я немного почитаю в своей комнате. Постарайтесь друг друга не выпотрошить, пока меня здесь не будет, лады? Уилл взглянул на неё с тяжким вздохом и опёрся о стойку. Ганнибал вошёл в кухню как ни в чём ни бывало. — Возможно, кофе? — предложил он. — Да, конечно. Уилл невольно потёр глаза. Через несколько минут тёплая чашка очутилась в его ладонях. Пока Уилл потягивал кофе мелкими глотками, Ганнибал делал ему бутерброд. — Ты готовишь Эбигейл к тому, чтобы она стала убийцей, — наконец заговорил Уилл. — Эбигейл уже убийца, — ответил Ганнибал, не отрываясь от работы. Руки до сих пор работали плохо, и даже нарезать сыр или размазывать горчицу приходилось неловкими, медленными движениями. — Есть разница между самозащитой и тем… что делаешь ты. Ганнибал едва улыбнулся. — Вспомнил нашу прошлую беседу, только в ней ты представлял себя таким убийцей, каким являюсь я. Он поставил тарелку на стол и сел напротив Уилла. — Припоминаю, — произнёс Уилл после минуты жевания. Ганнибал даже вегетарианский сэндвич сделал божественно вкусным. — Я задал вопрос, как бы ты поступил, если бы я убил кого-либо. Теперь ответ мне известен — «Сделал бы из него букет с ледяными цветами». — По-твоему, Эбигейл так сильно отличается от тебя и меня? — спросил Ганнибал. — Это не… — Голос стал приглушённым и жёстким. — Она пытается выжить. Ты думаешь, что купишь меня своим вежливым обращением с Эбигейл? Мы оба знаем, что если бы она не пыталась подстроиться под тебя, то превратилась бы в новое блюдо. Ганнибал прищурился. — С чем конкретно ты не согласен? Некоторое время Уилл просто смотрел на него, прикусив язык. — Ты забрал семью Эбигейл, а затем манипулировал ей таким образом, чтобы сделать её частью своей семьи. Сделал из неё сообщницу в её же собственном убийстве и с тех пор держишь в плену. Ганнибал был не в особом восторге от услышанного, его глаза заледенели. — Её отца убил ты, Уилл, а не я. — Ты один из тех… знаешь, что? Я в корне не согласен. Эбигейл заслуживает лучшего. — Я пытаюсь подарить Эбигейл лучшую из её возможных жизней, — произнёс Ганнибал. — Она не будет ни в чём нуждаться. Она увидит мир и поймёт, что такое быть по-настоящему свободной, узнает, каково это, когда принимают каждую часть тебя. У тебя был шанс подарить ей жизнь без моего участия. Я предложил этот вариант прошлой ночью, ты не согласился. — Ганнибал ухватился за кромку стола и подался вперёд, его глаза сверлили Уилла. — Почему ты отверг этот шанс? Длительное время Уилл просто смотрел на него в упор. Язык нервно бегал по обратной стороне зубов, и так хотелось лишить Ганнибала ответа на этот вопрос, лишить его всего, что Уилл мог бы ему предоставить. Но в конечном итоге он поддался желанию Ганнибала знать правду. — Для меня единственным шансом познать себя было… приехать сюда. Черты Ганнибала оттаяли от нежности. Скорее даже от понимания. Так много слов между ними остались невысказанными, Уиллу столько нужно было высвободить из себя, нужно было кричать, обвинять, материться, но разве Ганнибал и так не знал в деталях все его порывы? И в тот момент, когда его язык развязался, Уилл почувствовал себя так, как словно весенняя вода пробивает замёрзшую плотину. — Я хочу рассказать тебе всё, — признался Уилл едва ли не шёпотом. — Я нуждаюсь в том, чтобы ты познал меня. — Ты видишь сейчас, — ответил Ганнибал с таким же благоговением, — как отвратительно было бы мне менять тебя? Делать тебя чем-то, чем ты не являешься, а не просто развивать твои природные склонности. — Развивать звучит так элегантно. Всё, что делается с элегантностью, в твоём мире заранее прощено. — Мне не нужно искать оправдания для тебя или для себя. Тебе нужно? Уилл медленно вздохнул. — Возможно, — признался он. — Я всё ещё голоден. Ганнибал отклонился на спинку стула и расслабился, как большой сытый кот, да и слова его прозвучали почти мурчанием: — До сих пор жаждешь причинить мне боль? — Да, — выдохнул Уилл, чувствуя верёвку, и воду, и рукоять ножа в своей ладони, а ещё медно-сладкий вкус крови на языке.