***
Астральный план Два, казалось бы очень схожих между собой парня, стояли посреди цветущего луга освещённого утренним солнцем, и о чём-то рьяно спорили. Вернее, спорил скорее тот, кто был куда выше и крепче своего психологически забитого оппонента, всё время увиливающего взгляд, как от него, так и от парящей вблизи них обоих, червоточины. — Почему ты продолжаешь упорствовать? Почему не веришь в собственные силы? — настойчиво молвил лже-Крис, уже без прежнего спокойствия. — Ты можешь принести в мир новую — подлинную справедливость! — Ни у кого нет такой силы, — сконфужено произнёс ведьмак. — У Старейшин есть! — возгласил двойник, обходя собеседника кругом и прибавляя в голос больше экспрессии. — Чем эти старые пни, что вертят миром лишь в угоду собственных интересов, лучше тебя? Всё также неизменно отстраняя взгляд от червоточины, где видел искаженную версию самого себя, ко всему прочему пытающуюся убить Бьянку и отца, Крис однако решил не малодушничать. — Лучше или нет, но они намного меня старше, мудрее и опытнее, — чётко донёс он свою позицию, снова встретившись взглядом с измотавшим его многоликим существом. — Они определённо больше знают об устройстве нашего мира, нежели я. — Об устройстве нашего мира, они знают ровно столько, сколько им необходимо, дабы выгодно этим пользоваться и сохранять стабильность своей власти, — умело парировал последний, ни на йоту не сбавляя жёсткого тембра речи. — До остального им нет никакого дела. Все их знания направлены только на устранение угроз своего правления и подрыву авторитета. Одряхлевшее старичьё прекрасно знает, что их закоснелая власть себя изжила, стала номинальной и слабой, и потому они живут в постоянном страхе... Они боятся, что рано или поздно кто-то пошатнёт созданный ими миропорядок и свергнет их. — Обо мне говоришь? — как бы невзначай спросил Крис. И ответ не заставил себя долго ждать; сделав шаг вперёд, лже-Крис приблизился к оригиналу почти вплотную и прямо выговорил: — О тебе, о твоём брате, о сестре, и о многих других, у кого хватает ума понять, что мир в том виде, в котором он есть сейчас, более существовать не может и не должен. Но именно у тебя появился шанс изменить его. Просто пожелай этого, забери у Старейшин пригретое ими местечко у штурвала, и станешь спасителем всего человечества, а не только своего отца и любимой девушки, — и в довершении, ткнул пальцем в ту самую пресловутую червоточину, указав на утомлённых боем Лео и Бьянку. Всё ещё прекрасно помня о грозящей их жизням опасности, а также о риске для своей собственной, Холливел однако, и не думал сдаваться или же как-то иначе уступить подстрекателю. — Хватит ездить мне по ушам, я на это не куплюсь! — выпалил он. — Пусть Старейшины и бывают излишне высокомерны, но все их действия, так или иначе, направлены на добро и общее благо. — Общее благо... — с пренебрежением вторил высокий двойник и слегка сощурил глаза. — Этим они всегда и прикрывали свою ненасытную алчность. Ты хоть в курсе, сколько невинных магов и ведьм пострадали во имя этого их любимого лозунга? Хотя чего далеко ходить? Вспомни о всех страданиях, что Старейшины причинили твоей семье! Вспомни об отце, которого они стремились разлучить с твоей матерью! Вспомни о Гидеоне, что пытался убить Вайета в полуторагодовалом возрасте! Вспомни о тёте Прю, которой они позволили умереть, даже невзирая на всё то добро, что она совершила вместе с сёстрами. Наконец, вспомни о том, что рождение тебя, твоего брата и сестры, вообще не входили в их планы и даже им противоречили. Ты хотя бы осознаёшь, что один факт твоего существования уже является для них постыдным недоразумением и живым воплощением непокорности. Услышанное, не сказать, что сильно потрясло Криса, но определённо выбило из колеи. Да, о многом из вышеперечисленного он догадывался, но новость о почившем наставнике его отца, что погиб при невыясненных обстоятельствах... Это было весьма неожиданно. Неужели он и впрямь пытался убить Вайета? Полуторагодовалого ребёнка? И если так, то, что именно привело его к гибели? Вопросов было великое множество, и Крис даже не знал с какого начать. — Гидеон пытался убить Вайета? — но всё же начал с самого банального. — Зачем? — Неужели не догадываешься? — хмыкнул лже-Крис и его глаза заблестели. — Потому что боялся его силы. Он чувствовал, что как только первенец Зачарованных повзрослеет, то обретёт такую мощь, которая не подвластна ни одному Старейшине. И потому он нашёл самый лёгкий и простой способ избавиться от нависшей угрозы — уничтожить её ещё в зачатке, пока она недостаточно окрепла, чтобы дать достойный отпор. — А, по-моему, ты всё перевираешь! — парировал Холливел, упорно стоя на своём. — Вайета действительно многие опасались ещё ребёнком, и я поверю, что Гидеон был не исключением. Вот только боялся он его, не потому что переживал за какую-то там власть, а потому что страшился огромной вероятности его обращения во зло, и судя по теперешним событиям, эти опасения были не беспочвенны. Вайета опьянила его необузданная сила и сделала тем, кто он есть сейчас — глобальной угрозой нашему миру. Я убеждён, что Гидеон хотел предотвратить такой исход любыми средствами. — То бишь ты его оправдываешь? — сомнительно покосился двойник. — Все эти опасения и риски о которых ты упомянул, для тебя являются весомым основанием, чтобы убить беззащитного ребёнка? — Я такого не говорил! — оппонировал Кристофер, отчаянно пытаясь сохранить твёрдость духа. — Я лишь предположил, что мотивы Гидеона носили совсем иной характер, нежели те которые привёл ты. И кроме того, я вполне могу понять его желание спасти мир от грядущей катастрофы, однако, в корне не согласен с такими радикальными методами, как убийство, тем более ребёнка. — Как учтиво с твоей стороны, — цинично процедил лже-Крис и с некой вальяжностью добавил: — А вот твой отец подобной мягкостью не отличался, когда решил отплатить Гидеону его же монетой. Крис чутка замешкался. — О чём ты? — в его голову сразу влетели мысли о загадочной гибели наставника своего отца, по совместительству бывшего директора школы магии. Но, судя по цепочки новостей, правда скрывалась куда ближе, чем он думал. Одним только взглядом, уловив дискомфорт собеседника и его нарастающее переживание, лже-Крис ничего не ответил, а только вернул холодному выражению лица прежнюю усмешку и, отведя руку в сторону, плавно провёл ею по воздуху. В тот же час, около уже давно открытой червоточины появилась ещё одна, и напряжённый полухранитель немедля повернулся к ней лицом, дабы собственными глазами узреть проекцию событий давно минувших дней.***
Где-то в глубинах Подземного мира, в одной из мрачных пещер освещённых редкими всполохами горящего огня, стояли два человеческих фигуры: одна была рослой и принадлежала аристократическому мужчине средних лет, со слегка волнистыми, зачёсанными назад тёмно-коричневыми волосами, синими глазами и аккуратно выбритой эспаньолкой. Облачённый в повседневную для него чёрную профессорскую мантию и рубашку с галстуком, всполошённый Гидеон высоко задирал дрожащую руку в которой удерживал благословлённый им же кинжал-атаме, и вот-вот готовился нанести роковой удар по второй — совсем крохотной фигурке, что находилась внутри энерго-клетки из четырёх кристаллов, и являлась совсем ещё маленьким светловолосым мальчиком в голубой рубашечке и того же цвета глазками. — Мне искренне жаль, но это ради высшего блага, — с родительской нежностью выдавил из себя падший Старейшина, что было вдвойне отвратительно и мерзко. Взирая через сверкающие прутья на некогда знакомого и "доброго" дядю с неподдельным любопытством, Вайет не предпринимал никаких оборонительных действий. Ведь зачем? В этом возрасте он даже представить не мог, что такое опасность или угроза, тем более от ранее близких ему людей. Коварно пользуясь этой детской наивностью, Гидеон подтянул ступню ноги к одному из испускающих энерго-прутья кристаллов, и чуть сдвинул его влево. В тот же миг светящаяся серебром клетка потухла, и полуторагодовалый ребёнок остался беззащитным. Не став тратить время понапрасну, Старейшина сделал глубокий вздох, мысленно приготовился и замахнулся кинжалом... Но, прежде чем он успел нанести малютке смертельное ранение, чья-та второпях подоспевшая рука грубо схватила руку Гидеона в области кисти и, остановив её, не дала сотворить непоправимое. Растерявшись, школьный директор повернулся лицом в бок и, побелев от ужаса, обнаружил никого иного, как отца того ребёнка, которого пытался убить. Исполненный праведным гневом, вовремя возникший Лео не сказал ни слова, а только со всей дури вмазал Гидеону по челюсти, заставив его отлететь на приличное расстояние и шмякнуться о землю. — Никуда не уходи сынок, я сейчас вернусь, — сказал Лео сыну, оставив его стоять на месте, и с любопытством смотреть на происходящее, о котором, к счастью, так ничего и не понял. А сам же поспешил к предавшему его доверие бывшему наставнику. — Нет, Лео, ты должен меня понять! — законючил Гидеон, чутка приподнимаясь. — Я был вынужден пойти на это ради высшего блага, уверяю тебя! — Как убийство ребёнка может быть благом? — сурово возразил Лео и ударом ноги выбил кинжал с руки недруга, после чего, рывком, схватил его за грудки и притянул к себе. — И кто ты такой, чтобы решать кому жить, а кому умереть? — резко выпрямив руки, он снова отбросил Гидеона в сторону, на сей раз, шандарахнув спиной о ближайшую бугристую скалу. Кое-как выдержав этот болезненный удар, Гидеон сполз по ней вниз, и, скривившись в желчной гримасе, выдавил: — Я — Старейшина, как и ты, и это наша работа! — Я больше не один из вас! — исторгнул Лео, подступая к нему поближе. — Ты не понимаешь! — не сдавался падший Старейшина, нащупывая ладонями землю, дабы о неё упереться. — Чтобы спасти мир, приходится идти на жертвы, и если для этого необходимо отнять жизнь одного единственного ребёнка, то в этом нет и не может быть никакой дилеммы! Холодная ярость Уайата потихоньку перерастала в горячую. — Мерзавец... — сцедил он сквозь зубы. — Я заклинаю тебя, Лео! — оголтело возопил Гидеон, еле поднимаясь на ноги и пытаясь сохранить равновесие. — Твой сын не сможет совладать со своей силой! Она сведёт его с ума и превратит в чудовище, что погубит всех нас! Позволь же мне завершить начатое, позволь спасти будущее, только так его можно спасти! — Это ты чудовище, а не Вайет! — непреклонно заявил Лео, сжимая кулаки. — И пока я жив, ты не тронешь моего сына! Ссутулившись и кинув на идейного врага гнетущий взгляд, Старейшина выждал паузу и хрипло прошипел, словно старый змей: — Как пожелаешь... — после чего резко выбросил пятерню вперёд и в яркой, озарившей добрую половину пещеры вспышке, испустил из пальцев залп синевато-пурпурных молний. Не ожидавший такого внезапного прилива сил у некогда избитого им врага, Лео не успел защититься, за что и поплатился. Пылающие разряды поразили его прямо в грудь, опалили тело искрящейся сетью электричества и, в судорожной встряске отбросили далеко назад, оставив висеть в воздухе дорожку дыма. Стоило этому случиться на глазах маленького Вайета, как тот залился слезами и заплакал. Ведь даже невзирая на свой юный возраст, он интуитивно осознал, что с папой случилось что-то плохое. Гидеон же, избавившись от лишнего препятствия, вернул ранее потерянное оружие обратно в руку с помощью аппортации, и снова устремил хищный взгляд на напуганного ребёнка. — Всё закончится сейчас, — мрачно процедил он, крепче сжимая рукоять кинжала. — Твоя смерть — ключ к спасению! — и тут же пошагал прямиком к цели. Почувствовав угрозу, Вайет рефлекторно возжелал спрятаться от злого дядьки, что самопроизвольно и вызвало энергетический щит, накрывший ребёнка голубоватым куполом и огородивший его от убийцы. Но Гидеон знал про эту защитную способность Избранного, и как раз для такого случая заговорил кинжал специальными чарами. Приблизившись к нему почти вплотную, он аккуратно ввёл острие клинка в плавно переливающуюся материю голубого купола и что-то еле слышно прошептал, должно быть заклинание. Эффект случился незамедлительно. Энергетическое поле стало таять прямо на глазах, словно тонкий слой льда, освобождая владельцу благословлённого кинжала открытый путь к своей жертве. Наконец удостоверившись, что преград больше нет, Старейшина занёс вооружённую руку над ребёнком и, твёрдо веря в собственные убеждения, резко опустил её, целясь малышу в шею. Но, как и в прошлый раз, он снова наступил на одни и те же грабли, ибо не удосужился оглянуться. Ровно за мгновение до того, как клинок должен был оборвать жизнь Избранного, в спину Гидеона ударилась точно такая же молния, как и та, что двадцатью секундами ранее выпустил он сам, разве что светло-голубая. Завизжав от страшной всепоглощающей боли, Гидеон оторвался от земли и, трясясь в конвульсиях, выронил кинжал и понёсся вдаль пещеры, покуда не втемяшился лицом в скалистую стену, разбив её в кровь. Однако на этом всё не закончилось. Он даже не успел скатиться вниз на землю, как снова был атакован потоком сияющих электро-разрядов, непрерывно вдавливающих его в скалу и обжаривающих с ног до головы. Стоя на подкошенных ногах и паля молниями из дрожащих ладоней, очнувшийся Лео прилагал всю свою волю и внутренние резервы, дабы устоять на месте и не потерять сознание от полученных ран. На его груди, сквозь выгоревшую рубашку, отчётливо зиял чёрный тлеющий ожог, а на остальных участках оголённой кожи, виднелись линии лихтенберга. С ненавистью хмуря брови, морща лицо и сдавливая зубы, разъярённый отец всё усердней вытягивал опалённые руки и, без тени сомнения, жалости и компромисса, испускал из них горящие разряды, направленные на полное уничтожение подонка, осмелившегося напасть на его сына. И именно этот гнев и стал катализатором в судьбе последнего. Вырывающиеся из пальцев Уайата голубые молнии, снабжённые его искренней ненавистью и жаждой родительской мести, приобрели более глубокий лазурно-синий окрас и принялись ползать по телу обречённого Старейшину ещё манёвренней и быстрее, обжигая его плоть с удвоенной силой. Наблюдавший за этим малыш Вайет тихо похныкивал, ибо по-прежнему понимал, что происходит нечто очень плохое, а душераздирающие вопли Гидеона, этому только способствовали. Так продолжалось ещё порядком минуту, по истечению которой, изнеможённый Лео прекратил изливать молнии из рук и опустил их, а после, из-за охватившей тело слабости, осел на колени и тяжело вздохнул. Что касается Гидеона, то его видок был ещё хуже: дымящийся, обезображенный, с выжженной до дыр одеждой, выгоревшими волосами и обуглившейся кожей, похожей на распаленный воск, он слетел со скалы и рухнул навзничь, широко раскинув руки. Лёжа на земле изломанной куклой, Гидеон приоткрыл слипшиеся веки и кое-как зафиксировал замутнённый взгляд на муторной физиономии бывшего ученика. Пребывая на смертном одре, он знал, что его ждёт, но всё же не хотел уходить, не оставив за собой последнего слова. — Ты даже не представляешь... — глухим шёпотом вылетело из его уст. — Что ты наделал. Озвучив недвусмысленное послание, некогда великий Старейшина и высокопочитаемый директор школы магии закатил глаза, осунулся и испустил дух. Немногим погодя, сквозь изувеченную кожу его трупа просочился сиреневый свет и, вырвавшись наружу в виде вихря искр, окутал ими тело мертвеца, после чего оно стало усыхать прямо на глазах и вскоре рассыпалось в груду праха. Что до Лео — лицезревшего гибель наставника, то глядя его остатки, он хорошенько обдумал то, что совершил, и пришёл к единственному выводу — иначе было нельзя. В любом случае его отношения со Старейшинами уже никогда не станут прежними. Ещё раз грузно вздохнув, он поднялся с колен, и, прихрамывая, поплёлся к своему маленькому сыну, до сих пор тихонько всхлипывающему. — Не плач, сынок, больше тебе ничего не угрожает, — успокоил его отец и, улыбнувшись, взял Вайета на руки. — Идём домой, — покрывшись голубым мерцанием, он осуществил желаемое и покинул подземелье, растворившись вместе с сыном в воздухе.***
Вслед за этим проекция погасла, как бесследно исчезла и сама червоточина. Закончив пялиться в неё и следить за событиями восемнадцатилетней давности, Крис, первые несколько секунд провёл в молчании, ибо терялся в догадках и не знал, как ему воспринять уведенное. Со слов родителей, он всегда знал, что Гидеон погиб при невыясненных обстоятельствах, вроде бы от рук какого-то высшего демона. Но теперь стало очевидно, что это всего-навсего прикрытие, ложь и... лицемерие. Он чувствовал себя обманутым, ведь всё свои убеждения и принципы, в особенности о недопустимости чьего-либо убийства, он вобрал благодаря воспитанию родителей. А теперь выходит, что они сами шли наперекор своим идеалам, так ещё и лгали об этом. — Почему отец скрыл это? — отягощёно вымолвил юный ведьмак, сжав кулаки и закрыв глаза. — Почему солгал? — Видать, не хотел травмировать детскую психику, — прозаично ответил лже-Крис. — Или, как вариант, не желал давать потомкам лишний повод конфликтовать со Старейшинами, при всей их нелюбви к последним. Кроме того, не думай, что ты единственный, кого он не посвятил в свою тайну. Твои брат и сестра также остались в неведении. Крис молчал... Все его мысли занимали поиски лазеек, за которые можно было зацепиться, дабы обелить отца. С одной стороны, маг понимал, что у того и впрямь не было выбора, и только посредством агрессивного нападения, он мог защитить Вайета. Однако, тщательней разобрав увиденное по полочкам, он не мог не отметить, что отцу не обязательно было убивать Гидеона. Лишь единожды пальнуть в него молнией, но не поддерживать смертоносный поток до фатального исхода. Его можно было обезвредить, сковать, доставить на суд Старейшин и изолировать, сделать хоть что угодно, но только не убивать... Не марать руки кровью. — Если говорить о пролитой крови, то ею руки твоих разлюбезных тётушек и матери залиты по самые локти, — внезапно подал голос лже-Крис, выведя подлинника из глубинных раздумий. — Или для тебя значимость убийства одного Старейшины намного превышает необъятный океан крови тысяч убитых Зачарованными демонов, что опрометчиво покусились на их жизни? — и оттянув уголок рта, развёл руки в стороны. — Чем же отличается от них Гидеон, раз ты так переживаешь по поводу расправы над ним? Воочию убедившись, что стоящее рядом существо умеет читать мысли, Кристофер ещё больше напрягся и прижал ко лбу ладонь. Мигрень усилилась. На ум лезли самые разные и противоречивые суждения, они клубились в его голове словно стая перепуганных птиц, не способных найти себе места. И всё же, кое-как развеяв пелену тьмы и покрепче ухватившись за свой внутренний стержень, он напряжённым голосом изрёк: — Потому что убийство Старейшины и демона, очень сложно сравнивать, — втянул он носом воздух. — И я не знаю, вправе ли я оправдывать отца, но он сделал так, как считал нужным... Спас сына от убийцы. — Спас, путём такого же убийства? Того самого против которого ты так усердно агитируешь? — хмыкнул лже-Крис. — Попахивает двойными стандартами. — Здесь нет ничего общего! — отчаянно парировал маг. — У отца не осталось выбора! Ему пришлось нанести удар по Гидеону, чтобы спасти Вайета. — Выбор есть всегда, главное иметь желание, — подчеркнул двойник. — И похоже, последнего у твоего не было и в помине. Он не стал ограничиваться нанесением одного единственного удара, а решил поддержать смертоносный эффект своих молний, как можно дольше, чтобы уж наверняка покончить с врагом. — И тем самым навсегда обезопасить Вайета, — уместно вставил Холливел. — Разумеется, но разве для твоей святой идеологии, это выглядит как достойное оправдание целенаправленному убийству? Крис снова замер, ибо был загнан в тупик. Слова собеседника показались ему не менее болезненными, чем удар в грудь, внутри которой разворошили золу. Жжение было слабым, но достаточно ощутимым, чтобы отразиться в хриплом затяжном дыхании. — Мой отец... — начал он, сцеживая сквозь зубы. — Он не безгрешен, ровно как и я... Как и любой другой человек, — настрой парня несколько окреп. — Но это не значит, что всем нам следует отринуть всякую мораль и дать свободу низменным инстинктам вроде гневу и жажде мести. Мы должны быть выше этого, должны стать лучше... Хотя бы стараться. И один необдуманный поступок моего отца не ставит крест на всём том, во что он верил, и во что верю я... И это же касается Старейшин! — Даже так? — протянул лже-Крис, и на его лицо, казалось бы опустилась тень. — Именно так! — голос полухранителя дрожал от перевозбуждения. — Судить всех Старейшин по одному Гидеону — глупо и необоснованно! Ни один другой из них не пытался причинить зло ни Вайету, ни ещё кому-то из моей семьи! — Пожалуй... — пожал двойник плечами. — Если конечно не считать, что они пытались убить твоего отца, когда узнали, что он стал Аватаром! Глаза Криса полезли на лоб. Заместо жжения в груди, он ощутил давящую в каждый уголок тела холодную пустоту. — Что? — только и смог выговорить он. Ответом, послужила ладонь многоликого существа, что взметнулось вверх и плавно провела пальцами по воздуху. Сию же минуту, около них обоих в который раз открылась червоточина и на сей раз, отобразила картину восемнадцатилетней давности, всего лишь год спустя после событий показанных в предыдущем межпространственном окне.***
Там, под ночным небом, на вершине моста «Золотые ворота», стояли семеро лиц. Одним из них был всё тот же Лео, а вот шестеро других — облачённых в золотые рясы с белыми хламидами, как не трудно догадаться, являлись Старейшинами. Вид каждого из них казался предельно грозным и суровым. — Довольно, Лео, скажи нам правду, ты Аватар или нет? — железном басом выпаливал один из них, а именно Хиал — высокий мужчина преклонного возраста с короткими седыми волосами и большим выступающим вперёд лысеющим лбом. — Я тот кто хочет мира, разве вы не того же хотите? — неоднозначно ответил Лео, чем ещё больше раздраконил загнавших его в угол небожителей. — Прошу, Лео, правду! — влезла в разговор светловолосая Сандра, что доселе всегда оказывала ему поддержку, но сейчас, её расположение к мужу старшей Зачарованной вот-вот готовилось пошатнуться. — Ну хорошо... — приготовился тот, и на одном дыхании выдал: — Да, я — Аватар! Одного этого признания хватило, чтобы воздух вокруг всех собравшихся, восполнился невиданным ранее напряжением, на подобии туго натянутой струны. А причина тому была более чем существенная. Никто из шестерых павших в замешательство Старейшин, не ожидал, что слепни демонов окажутся правдивы. Лео же в свою очередь, не стал молчать и сразу поспешил выложить побольше информации: — Но они не угроза, они желают того же что и мы! — Уничтожения всего, что нам дорого? — выплевал Хиал, раскинув руки. — Нет, мира без войны добра со злом, без конфликтов, — свободно уточнил Лео. — Это невозможно! — возразила помрачневшая Сандра. Но Лео стоял на своём. — Возможно, если у нас хватит мужества измениться. Никто из Старейшин даже не задумался над услышанным. Уж слишком сильно были преданны своим древним устоявшимся идеалам. А что до стоящего впереди всех Хиала, то бросив на изменника обвинительный взгляд, он нехотя попробовал его образумить: — На эволюцию уходят века, даже тысячелетия, она не происходит в одночасье, её надо заслужить! Обождав самую малость, Лео сощурился и с твёрдым убеждением произнёс: — Думаю, мы её заслужили. — Мы не можем этого допустить, Лео, — монотонно сцедила Сандра, ясно давая понять, насколько серьёзна настроена. Лео же был непреклонен. Смело смотря в глаза бывших коллег и начальников, он выразился донельзя прямолинейно: — Боюсь, что вы опоздали. — Да будет так, — уступил Хиал, словно бы умывая руки, и после, переглянувшись со своими коллегами, молча подал им команду. Не прошло и секунды, как дюжина ладоней потянулись к Лео, и в слепящей ярко-голубой вспышке, обрушили на него целый град молний. Гудящие разряды поразили новообращённого Аватара в центр груди и, оторвав от пола, отбросили назад, вдавив спиной о ближайшую стенку моста. Они пылали, искрились и извивались, нанося стиснувшему зубы мужчине страшную парализующую боль. Никто из Старейшин, включая некогда благосклонную Сандру, и не подумали останавливаться, ибо казнь предателя, по их мнению, должна была наступить незамедлительно. И когда поднявшийся над телом Аватара серый дым, должен был ознаменовать его гибель, Старейшины опустили наэлектризованные руки и тщательней всмотрелись на результат своих деяний... Но их ждало разочарование. — Как? — опешил Хиал, глядя сквозь дым на всё ещё живого изменника, пусть и покрытого сажей и ожогами. — Ты должен был погибнуть! Отдышавшись после такой неслабой встряски, Лео отпрянул от стены в которую был немногим ранее прижат, и, собрав в себя достаточно сил, ответил: — Если бы остался Старейшиной, — в его голосе уже не было и капли прежней учтивости. — Смиритесь, отныне судьба мира не в ваших руках. Возобновлять дискуссию у шестёрки небожителей не было совсем никого желания. Состроив кислую мину, скорее даже неудовлетворённую, они покрылись голубым мерцанием и синхронно исчезли, оставив Лео одного.***
— А знаешь, у твоего отца была отличная мотивация и стимул, очень жаль, что компания Аватаров оказалась немногим лучше Старейшин, — прокомментировал лже-Крис и взмахом руки погасил всплывшую в воздухе проекцию. — Они тоже намеревались его убить, когда тот усомнился в непогрешимости их утопии. Криса накрыла волна ледяного ступора. Неподвижно стоя словно статуя, и слушая, как бешено бьётся о рёбра сердце, паренёк казалось бы перестал быть самим собой. Вместо него, осталась лишь пустая и блеклая оболочка. Если раньше, на момент раскрытия правды о Гидеоне, он ещё как-то мог попробовать найти той ситуации банальный компромисс, то сейчас, такого не было и близко. Теперь истинное лицо Старейшин предстало перед ним во всей красе. Испугавшись, что могут лишиться власти, они без предупреждения напали на его безоружного отца, дабы убить — убить хладнокровно и без тени сомнения. Избавиться от него, точно также, как разного рода гангстеры устраняют конкурентов по бизнесу, а политики соперников по власти. Да... всё оказалось именно так, как и сказал ему двойник. Всё до последнего. Чувствуя, как его внутренний стержень надломился, Холливел осунулся и замотал головой. — Нет... это невозможно, — пробормотал он вполголоса. — Такого не должно быть. — К сожалению, это так, — удостоверил его лже-Крис, возвращаясь к вкрадчивой речи. — И в этом нет ничего странного. Вспомни основы основ: каждый кто обзаводится властью, будь то маг, демон, ангел или обычный человек, боится её потерять. Вот только наши с тобой горячо любимые небожители, зашли в своей неуёмной алчности дальше всех... Распознав в этом некий скрытый намёк, Крис озадаченно всполошился. — Дальше всех? Подойдя к юноше чуть ближе, двойник продолжил: — Если ты думаешь, что попытка Старейшин убить твоего брата и отца — верх их цинизма, вероломства и жестокости, то ты по-прежнему слеп и наивен, — невозмутимо обозначил он, оттягивая уголок рта. — А что если я скажу, что девять тысяч лет назад, против небесной деспотии поднялся один весьма амбициозный и свободолюбивый народ, жаждущий знаний и просвещения. Они более не хотели жить по указке Старейшин, покорно исполняя их волю и ограничивая себя навязанными догмами и правилами. Они намеревались посвятить себя более глубокому изучению всех таинств магии и самим стать хозяевами своей жизни... — нарочно сдержав паузу, дабы произвести нужный эффект, лже-Крис закончил: — Но к несчастью, в планы так называемых "учителей добра" это совсем не входило. У Криса замерло дыхание. Даже без прямого уточнения, он догадался о каком народе идёт речь, и это ошеломило его настолько, что кожа лица побледнела, а руки импульсивно задрожали. — Нет... — истошно сцедил он, вцепившись пальцами в тёмную шевелюру. — Молчи, умоляю, молчи... — Сожалею, Крис, — понимающе изрёк лже-Крис, сделав лёгкий кивок. — Но, чтобы взглянуть на мир по-новому, ты должен детальней углубиться в его историю и выведать всю подлинную правду, так усердно скрываемую власть предержащими. Взмах его руки, и воздух вблизи них обоих расплылся, открывая взору колоссального размера червоточину — самую огромную из всех, что были до сей поры.***
Ночное небо, простирающееся над древним и не менее легендарным континентом между Северной Америкой и Евразией, пылало ионном, всполохами огня и грозовыми вспышками. А виной тому — рассекающие атмосферу зловещие кометы и метеоры, что ниспадали с небесного свода и врезались в гигантский простирающийся по всей территории материка золотой магический купол. Минуты шли, и с каждым новым ударом, сияющая поверхность купола содрогалась и покрывалась трещинами. В итоге, как не печально, щит не выдержал столь мощной бомбардировки и за считанные секунды растворился в воздухе, открыв для обстрела все ранее хранимые за ним красоты. И это стало началом немыслимой катастрофы и великой трагедии, память о которой разойдётся на много тысячелетий вперёд. Величественные золотые пирамиды, зиккураты, храмы и высокие башни прекрасного города, уже никогда больше не будут возвышаться над этими землями. Множество деревьев, полян и обустроенных лугов, некогда живописных и прекрасных, никогда не зацветут, корабль не войдёт в сапфировую бухту, не начнётся на базарах торг, и не прозвучит смех детей. Не будет ничего — ни будущего, ни самой жизни... История Атлантиды закончится здесь и сейчас. А всему виной разгневанные Старейшины, что решили участь целого народа самым радикальным из возможных способов. Собравшись целой сотней и объединив усилия, они воззвали к мощи древнего и крайне опасного группового заклятия — «гневу небес», что до сей поры было под запретом. Выстроившись в линию на огромном жемчужно-белом балконе, являющимся частью парящего среди облаков дворца, незримого для глаз смертных, они разом вытянули вперёд свои руки, затем запрокинули головы и, словно бы взвывая к небесам, стали громогласно горланить:Находясь под защитой эгиды, Мы взываем к небесному дару: Обрати в порошок Атлантиду Да обрушь на неё свою кару!
А когда же текст подходил к концу, они повторяли его заново. Снова и снова. До тех самых пор, покуда по их задумке, от пылающего континента не должно было остаться ни следа, ни пепла. Так продолжалось ещё в течении десяти страшных минут, растянутых на долгие кровопролитные часы. Молнии, метеоритный дождь и огненный град, неотвратимо обжаривали города и посёлки, оставляя после себя лишь пепелище, а мощнейшие смерчи с оползнями и землетрясениями, сокрушали даже эти выжженные остатки. Что до обречённых жителей, то бегая толпой из стороны в сторону, сбивая друг друга с ног, топчась на месте и окружая себя собственными защитными полями, они лишь создавали видимость обороны, ибо прекрасно понимали, что их дни сочтены, однако не собирались принимать смерть покорно. В итоге, печальную судьбу атлантов завершило столкновение с горящим метеором колоссального размера. Прекрасная столица всей водной стихии, некогда жемчужина океанов и развитое наследие древних, погибло, под стоном расколотой земли и предсмертными воплями несчастных жителей у которых не было и шанса на спасение. Атлантида погрузилась в бездну вод со всхлипом и великой скорбью, и только тогда погасло последнее небесное пламя. Наступила мёртвая тишина, изредка разбавляемая плеском колышущихся волн. А что касается наблюдавшего за этим юношу из далёкого будущего, то о тишине и внутреннем спокойствии, ему приходилось только мечтать.***
— Нет!!! — вскричал он, рвя глотку и плотно закрывая лицо ладонями. — Остановись! — и с некой мольбой, просипел: — Прошу... Щелчок пальцев лже-Криса, и гигантская червоточина тотчас затянулась и пропала, будто её и не было... Жаль лишь, что воспоминания об увиденном, не могли так же просто исчезнуть. Потрясённый ими настолько, что готов был вывернуться наизнанку, Кристофер не выдержал и ослабевше пал на колени. В его глазах рябило, а на лице застыла пустая гримаса невиданного ужаса. Он молчал и пялился вперёд. Не знал о чём думать. Мир о котором он знал ещё день назад, навсегда канул в небытие. Упираясь коленями о землю с высокой травой, он, казалось бы утонул в её мягкой почве, покуда пытался как-то переварить увиденное. Ведь если ранее, двойственность ситуации относительно убийства Гидеона отцом, сверлила ему голову хоть и сложной, но вполне переносимой дилеммой, то теперь, после лицезрения всего того, что сотворили Старейшины, его мозг просто разрывало на части. Как они могли так поступить? Уничтожить целый народ! Устроить настоящий геноцид, а потом лгать об этом, уча новые поколения тому, будто бы Атланты сами себя погубили в гражданских войнах! Это страшнейшее преступление, сродни тому, что устраивал Гитлер. Как после этого можно относить этих ублюдков к наставникам добра и великим светлым мудрецам?! Даже думать о таком — тошно и омерзительно. А помимо прочего, они ещё и пытались угробить отца? За что? Всего лишь за то, что он поверил в иные догматы? А как же свобода воли о которой так трубили Старейшины? Где же их защита права выбора? И чем больше Холливел размышлял об этом, тем больше его распирало от гнева и ненависти. Эти чувства, несомненно не смогли пройти мимо многоликого существа, что уловил их, словно бы по запаху. — Надеюсь, приведённых аргументов достаточно, чтобы ты признал свою былую слепоту? — елейно выговорил он. Не зная, как правильно ответить, Крис сглотнул комок в горле и, теряясь в собственных словах, начал тихо мямлить: — Я не... ну... я же... вернее... Не став более мучить смятённого паренька, лже-Крис прервал его потуги: — Не перетруждайся, Крис, слова здесь не к чему. Мне достаточно того, что сомнения уже прокрались в твоё сердце. — Какие сомнения?! — надрывно выпалил юноша, впадая в ипохондрию. — Чего тебе от меня нужно? Зачем ты мне всё это говоришь? — и снова обхватил руками занывшую голову. — Затем, чтобы ты наконец усвоил элементарную истину, которую всю жизнь упрямо подавлял, — сощурив взгляд, многоликий сделал наступательный шаг вперёд и принялся истолковывать с ещё большей проницательностью: — Мир намного сложнее и противоречивее, чем ты думаешь. Но тебе по-прежнему не хватает уверенности, дабы окончательно свыкнуться с этой мыслью. Слепая вера в высокие идеалы, в то, что всё вокруг делится лишь на ослепительно-белое добро и беспросветно-чёрное зло, мешают этому. Ты ещё недостаточно созрел, чтобы принять факт относительности добра и зла. Однако, отголоски этой правды всё же поселились в твоём сердце, и вместе с тем, пошатнули и воздвигнутый тобой укромный мирок, за которым ты так долго прятался... Но не теперь, — подытожил он, сохраняя серьёзный настрой. — Перманентную брешь в твоём мировоззрении уже не залатать. Знания о мудрых Старейшинах, что при всей их мнимой святости, способны на подлость, жестокость и коварство, уже никогда не покинут твою голову. И то же касается любимых родителей, о непогрешимости которых ты готов был слагать легенды. Ты считал их эталоном добродетели, и не мог даже мысли допустить, что они окажутся не вполне честны с тобой, откровенно говоря — лицемерны. Пудря тебе мозги нравственными устоями, они сами им противоречили, позволяя себе при необходимости отнимать чужие жизни, а потом врать об этом, удобно переводя стрелки на выдуманных демонов, которых всегда истребляли без оглядки... А ведь среди них могли оказаться не такие уж бездушные чудовища, как принято считать, например кто-то сродни Джереду Баклеру, — сделав однозначный намёк и ненадолго прервавшись, лже-Крис ткнул пальцем в землю и продолжил: — В итоге, всё подошло к вот этому самому моменту. Ты остался один на один с осенившим тебя грузом горьких знаний, что казались ранее чем-то чуждым и инородным, не имеющим права на существование. Прямо сейчас, ты словно маленький птенец, прорвался из скорлупы яйца и увидел мир в совершенно новых красках, что и стало точкой невозврата. А раз назад дороги нет, то выход лишь один — идти вперёд. Ты должен отбросить все сомнения и преодолеть этот тягостный этап своей жизни, — настоятельно заявил он, тараща пронзительный взгляд. — Чтобы жить дальше с гордо поднятой головой, чтобы прогрессировать и расти, не таясь при этом в чьей-то чужой тени, тебе необходимо расправить крылья и взлететь... Взлететь так далеко и высоко, как никто до сей поры не мог. И я могу помочь тебе в этом. В моей власти дать тебе эти крылья, — положив ладонь на плечо юноши, двойник добавил в голос нотку мощного баритона и заключил: — Просто наберись решимости и смелости, Крис Холливел! Отринь все преграды, освободись из плена собственных фантазий, загляни вглубь себя и спроси ещё раз: готов ли ты спасти мир от неминуемой гибели в лице Кроу, или же бросишь его на произвол судьбы, а сам продолжишь увядать, будучи скованным пустыми и никчёмными идеалами. Холливел словно бы обмяк. Слишком много событий за столь непродолжительный период времени. В его голове всё перемешалось и потеряло последние крохи смысла... За исключением того, что сказал двойник. Этого в его словах, было напротив чересчур много. Вконец сражённый и сломленный, Крис тихонько дышал через приоткрытый рот и смотрел в глаза таинственного собеседника. Мог ли он ему что-либо сказать? Чем-то ответить или возразить? Нет... все подходящие слова уже давно закончились. Тогда что же делать дальше? Молчать? Игнорировать? Или... согласиться с его доводами? Он ведь... прав. Гораздо более прав, чем можно было подумать. Бушующее в голове скопление мыслей, что недавно разрывали его голову, несколько ослабли и вернули ей лёгкость и ощущение свободы. Сознание словно бы очистилось, поплыло по мягкому течению и обрело покой. Может пора и впрямь посмотреть на мир иначе? В конце концов — выбор невелик. Если что-то немедленно не предпринять, то Кроу погубит всё человечество и тогда уже станет некого спасать при всём желании. Лёгкий порыв ветра, мягко проскользивший по коже Холливела, заставил его вздрогнуть. Кое-как собравшись и с полным вековой усталости взглядом, уставившись на настырного собеседника, Крис чутка поколебался, но позже, всё-таки решился, и с натяжкой вымолвил: — Пусть так... — его тихий тон всё ещё отдавал скепсисом, однако, куда менее убеждённым, чем раньше. — Но, насколько я понял, Кроу стал сильнее самого Вайета, раз поглотил его магию и объединил со своей. Его вообще реально одолеть? Услышав это, лже-Крис растянулся в ухмылке, а его глаза ублаготворённо заблестели. Практически добившись своего и чувствуя, что до полной победы осталось совсем немного, он решил окончательно дожать парня. — Крис... — выразительно слетело с его губ. — Уверяю, границы реального вскоре станут для тебя несущественными. Ты сможешь сокрушить любого врага, и уж тем более какого-то вшивого билислайлака. Но лишь одна деталь отделяет тебя от подобной перспективы — твоё лаконичное и искреннее "да". Стоя на месте как вкопанный, Кристофер не мог понять, что происходит. Каких-то пять минут тому назад, он бы ни за что не позволил себе уступать или поддакивать этому проклятущему гаду, а сейчас делает именно это — осознанно идёт у него на поводу. Является ли это наваждением? Какой-то гипнотической магией извне? Нет... Здесь нет никакой магии. Просто теперь он стал другим. Его миросозерцание изменилось навсегда. И как только он осознал это, то давящая на виски тревога снова просочилась в его разум, а мимолётную лёгкость и безмятежность затопило чувство вины, замешательства и жгучего стыда. Он ведь на стороне света и добра! И даже если кто-то из его семьи в своё время мог пренебречь общепринятой моралью, это не значит, что и ему следует от неё отречься. А он тут стоит, развесив уши и прислушивается... К кому, кстати? Кто этот чёртов репликант, что проник в его голову, читает мысли и раскладывает по полочкам всё, как посчитает нужным?! Вестник судьбы? Ну да, как же... Впрочем, этот здравый вопрос отошёл на задний план, вытесненный жалящим страхом перед объективностью и рациональным зерном, проскальзывающим в рассуждениях оппонента. Как же теперь он будет смотреть в глаза семье? У него даже щёки покраснели от стыда за то, что не отвергает, а осознанно прислушивается к вкрадчивым речам искусителя, что выворачивают наизнанку всё, что он знал с детства. Но с другой стороны, так ли уж непоколебимо верно было всё то, во что он верил? Точнее, слепо следовал примеру родителей, принимая за чистую монету всё, что те ему говорили. И особенно, ввиду недавно выясненных обстоятельств, это касалось наказа слушаться Старейшин... то бишь убийц и тиранов. И да, вполне можно предположить, что родители не знали правды насчёт уничтожения Атлантиды, но о покушении на свою жизнь, отец обязан был запомнить, и наверняка рассказать об этом маме. И разве после этого, они оба имели права требовать от своего сына соблюдения законов установленных этими злодеями? Причём, которые и сами неоднократно нарушали! Мать, отец, лгавшие и лицемерно учившие как нужно поступать, так придирчиво оценивающие каждый его поступок, оказались банальными лжецами и клеветниками, перебрасывающими свои грехи на демонов, как на козлов отпущения... А про Старейшин так и вовсе не хотелось думать. От одной мысли об этих подлых мерзавцах у него сводило желудок. В конечном счёте, вобрав в себя все аспекты горьких знаний, Крис несомненно смирился с тем фактом, что всё во что он верил раньше, теперь безвозвратно порушено. А место порушенных идеалов, отныне занимали велеречивые слова двойника. Хотел он этого или нет, но зароненные зёрна попали в благодатную почву и уже дали ростки. В смятении Крис пытался разобраться в себе, понять, чего держаться теперь. Голос в голове подсказывал, что как раньше быть не может. А раз уж логика и зерно правды в словах лже-Криса есть, то и в согласии с ними нет ничего зазорного.