***
(Днём ранее) Обитель Старейшин Как и всегда, находясь в зале высшего совета, верховные блюстители светлой магии восседали за огромным полупрозрачно-белым столом, сотворённым будто из жемчуга и хрусталя, по форме напоминающим полумесяц. Однако в отличие от большинства случаев, на данном заседании присутствовали не все десять членов совета, а только трое: Ионна — главный Старейшина, его заместитель — Морган, и глава комиссии по учёту неправомерного использования магии — Цитриан. Все они молча сидели на своих местах, в то время как в самом центре помещения, что окружали половинки "полумесяца", располагалась небольшая группа школьных учителей. Как и в случае со Старейшинами, там были не все преподаватели, а только те, кого первые хотели видеть на сегодняшнем заседании, остальные же казались им малозначительными. При этом, их количество должно было составлять семь человек, но именно сейчас, в зале присутствовало лишь шестеро: Эдмунд Сорб — профессор артефактории и по совместительству новый директор, подле него молодой преподаватель боевых чар — Лиам Спанджен, за ним учительница зельеварения, а рядом с ней учителя заклинаний, истории магии, и маго-расологии — предмета, изучающего разные расы и виды волшебных существ. Так кого же не хватало среди них? Разумеется только одного — заместителя директора школы по воспитательной работе. Он опаздывал аж на целых две минуты, что для их святейшеств было недопустимо. — Где Терриан?! — раздражённо фыркнул Морган, сидя по правую сторону от председателя совета Старейшин — Ионны. — Не знаю, — ответил Эдмунд, стоя впереди остального учительского состава. — Мы ему передавали сообщение, он обещал прийти. Морган сузил глаза и выдавил: — Ему бы следовало поторопиться, если он по-прежнему планирует оставаться на своей должн... Но не успел он договорить, как белые ворота с платиновыми и золотыми узорами отворились, и внутрь овальной комнаты вошёл высокий мужчина со слегка поседевшими густыми волосами, окладистой щетиной, чёрными тонированными очками, держащимися на середине носа, и с тростью в руках. Облаченный в терракотовый пиджак с выглядывающей из-под него бордовой рубашкой, а также в тёмно-коричные брюки с чёрными лакированными туфлями, Ричард Терриан неспешным шагом подошёл к своим коллегам и остановился возле них. Точно неизвестно, знал ли слепой маг, какими неприветливыми глазами на него смотрела тройка Старейшин, но, тем не менее, его лицо выражало непоколебимое спокойствие. — Всем добрый день, простите за опоздание, был в Подземном мире, пришлось повозиться с некоторыми демонами, — учтиво проговорил он. — И зачем же ты туда ходил? — поинтересовался Ионна, скептично на того поглядывая. — Да хотел вот выяснить, у кого конкретно наши бравые анархисты приобрели Красную Амброзию, — ответил Ричард полуправдой, умолчал часть о том, что так же занимался поисками сына. — Ведь исчезновение Ребекки Свонсон, вовсе не означает, что этот наркотик полностью пропал из стен нашей школы. — И как результат? — на сей раз спросил седовласый Цитриан, сложив пальцы рук домиком. — Пока что никакого, — честно сказал Терриан. — Тех, кого я поймал за продажей амброзии, к нашей школе не имели отношения, но зато самой этой дряни стало меньше. Я её уничтожил на месте. Правда после пришлось столкнуться с целой оравой её сбытчиков, поэтому и задержался. Старейшины переглянулись между собой, и после, Ионна вновь взял слово: — Хорошо, раз все кого мы пригласили, явились, тогда можно приступать. Пожалуйста, присаживайтесь, — повёл он рукой вперёд, и за спинами семерых учителей возникли деревянные, обитые кожей стулья с высокой спинкой. Все сразу на них сели, как и Ричард, что облокотил ладони о позолоченный набалдашник своей трости и произнёс любезным тоном: — Премного благодарен. Далее, опустив руку, Ионна ещё раз обвёл внимательным взглядом собравшихся и приступил к изложению: — Как вы знаете, завтра мы планируем встретиться с родителями наших учеников и посветить их в наши планы по реформированию школьной жизни. Соглашаться с этим, или нет, дело их, но возвращаться к былому разгильдяйству и распущенности, мы не планируем ни в коей мере. И если их что-то не устроит, то ноги в руки и в дорогу, двери всегда открыты, — снова отжестикулировал он ладонью. — И это же относится не только к ним... — и, сузив глаза, взглянул на учителей так, что не понять о ком идёт речь, было просто невозможно. И даже слепцу Терриану, это было очевидно, пусть он и не видел напрямую его взгляда, а только чувствовал. Тем не менее, возражать он с ходу не стремился. Хотел для начала выведать побольше информации, дабы потом знать, от чего отталкиваться... Чего нельзя сказать о других его коллегах. — В смысле и к нам? — подала голос учительница зельеварения, резко встав со стула, от чего встряхнулась копна её пышных, кудрявых, каштановых волос. — Знаете, я конечно всё могут понять, но, вам не кажется, что начинать встречу с того, чтобы в очередной раз указать нам на нашу ничтожность, мол, мы вас выкинем на мороз, и пальцем на дрогнем, это, как минимум грубо. Трое Старейшин окинули женщину неодобрительным взором, но единственным, кто ответил вслух на её выпад, снова стал Ионна: — А с чего вдруг, дорогая моя миссис Робертс, ты решила, что мы собираемся вас прогонять? — свёл он брови. — Я имел в виду в общем плане. Что все наши планы по реформации школьных устоев, распространятся не только на учеников, но и на учителей. Вы с ними в равной степени обязаны соблюдать все новые установленные правила. Однако, если ты, Оливия, в первую очередь подумала о том, что мы вас прогоним, значит, подсознательно чувствуешь, что есть за что, так? Осознав, что сама загнала себя в ловушку, женщина не сказала ни слова и молча уселась обратно на стул. Довольный таким исходом, Ионна продолжил: — Откровенно говоря, дамы и господа, в случившейся трагедии виноваты не только сами малолетние преступники и безалаберность бывшего директора, но и вы сами. Вы — кто ближе остальных учувствуете в воспитании подрастающего поколения, но вместо должного обучения и прививания необходимых качеств, пускаете всё на самотёк, будто ваша профессия — обыкновенная рутинная работа, а не призвание. Вот скажите, какова конечная цель в обучении наших студентов? Просто дать им магическое образование? Или же направить их на истинный путь? Показать личным примером, что жизнь приверженца света предназначена только для одной единой цели — борьбы со злом! Учители стали переглядываться, видимо обдумывая, что на это ответить, и в итоге, один из них, решил высказаться: — Это очень расплывчатая формулировка, — им оказался крупный мужчина с небольшой бородой на смуглом лице, он же преподаватель маго-расологии по имени Рудольф Паттерсон. — Можно с рвением относиться к своей профессии, и от всей души обучать детей своему ремеслу, дабы те использовали эти знания во благо, однако, ваши слова звучат так, словно мы обязаны всецело посвящать свою жизнь только борьбе с демонами и ничего другого не видеть и не слышать. И этому же учить студентов. — Действительно, — поддакнула ему Оливия Робертс — всё та же учительница зельеварения. — Такое ощущение, будто у нас в принципе не должно быть другой жизни, например личной и семейной. У меня допустим есть муж и ребёнок. По-вашему, я должна забыть о них и думать только о каком-то там долге? Накаляющаяся обстановка не сулила ни намёка на мирное разрешение конфликта. Это учуяли все, и в первую очередь сами Старейшины. — Какой-то там долг? — вклинился в разговор сухощавый старик Цитриан, вторя словам женщины. — Вот как раз об этом беспечном отношении, Светлейший Ионна и говорил. Между своим долгом и личной жизнью, вы ни то что не ставите приоритет в первом, вы даже не балансируете. И этот образ мышления, сознательно или нет, впитывают в себя ваши ученики, чья мысли и помыслы должны состоять исключительно в желании освоить свои способности для защиты невинных и борьбы со злом. Так называемая "личная жизнь", со всеми её атрибутами, даже включая семью, предназначена не для них, а для обычных людей. Именно они вправе жить как заблагорассудится. Но, раз наши ученики родились магами, то должны побороть свою привязанность ко всему мирскому, и полностью отдаться служению великой цели. На том и зиждется путь света! Как и в прошлый раз, услышанное заставило учителей поморщиться. Им было откровенно неприятно принимать подобный вздор за чистую монету. Создавалось впечатление, что их считают идиотами, которыми легко манипулировать. — То есть он зиждется на полном самоотречении? — спросил на сей раз скромно одетый и частично поседевший мужчина за пятьдесят, служащий в школе учителем истории. — Это что, какой-то аскетизм? — Можно сказать и так, Освальд, — подтвердил Цитриан, говоря спокойно, выдержанно, но настойчиво. — Если вы живёте в угоду своих интересов, потворствуете своим желаниям, не хотите никого от себя отпускать и ничего лишаться, то это эгоизм, собственничество и путь во тьму, — провёл он рукой по своим длинным, тонким и седым усам. — Но если вы самоотверженно готовы отдать всего себя служению свету, то лишь тогда, вправе называться истинным поборником добра. Это уже было чересчур. Какой-то дурдом с возведёнными в абсолют крайностями. Понятно, что если ты являешься светлым магом, у тебя будет определённая ответственность, но доходить до того, чтобы лишать себя жизни, как таковой, и посвящаться её исключительно служению... Такое даже представлять дико. По итогу, большая часть собравшихся и изнемогающих от смятения учителей, повставали со стульев и начали протестовать: — Вы что, шутите?! — Это какой-то абсурд! — Совсем с ума посходили?! — Я эгоистка, потому что посмела отвлечься от войны с демонами, выйдя замуж и родить дочь? — протараторила Оливия. — Что вы от нас вообще хотите? Чтобы мы постриглись в монахи? И лишь Эдмунд Сорб, Лиам Спанджен и Ричард Терриан не спешили так остро реагировать. Но если первые два молчали по причине боязни что-то возразить, то последний, из-за желания не вступать в открытую конфронтацию. Морган же в свою очередь, хмурил брови и стискивал зубы от гнева, в то время как Ионна с Цитрианом сохраняли холодный настрой. Тем не менее, никого из них реакция учителей не сбила с волевого настроя. Они были твёрдо убеждены в праведности своих решений. — От вас мы хотим только одно, друзья мои... — вновь заговорил Ионна. — Чтобы вы уяснили, что привычное для вас мировосприятие себя изжило. Ежели подрастающее поколение магов не способно умело комбинировать свой долг и мирскую жизнь, то от чего-то одного, им следует отречься навсегда. И тут глаза всех учителей, кроме Ричарда, синхронно округлились. Даже Эдмунд Сорб, что некогда услуживал Старейшинам, опешил от таких заявлений. А Лиам Спанджен и подавно. Он точно хотел что-то высказать, но явно этого боялся, потому молча скукожился на стуле, потеряв весь свой лоск. А думал двадцатилетний паренёк о том (вернее пытался себя убедить), что несмотря на всю кажущуюся ахинею, в намерениях мудрейших небожителей оставался какой-то скрытый план или особая стратегия, которую простые обыватели не в силе понять. Впрочем, вопреки этому мнению, среди учителей по-прежнему были и те, кто вовсе не желал пытаться оправдывать или выгораживать услышанную нелепицу. Они предпочитали говорить прямо и делу, как сейчас например: — Уважаемые, Старейшины, вы совсем берега попутали?! — взвинтился профессор магической расологии — Рудольф, что наравне с зельеваркой Оливией, больше остальных участвовал в этой дискуссии. — Вы сейчас на полном серьёзе предлагаете навязывать нашим ученикам мысль, что им следует отречься от семьи, от всего, что им дорого, и посвятить всю свою жизнь исключительно служению? Это как вообще должно выглядеть? Они что, будут жить в какой-то коммуне, подобно монахам, учиться там магии, взаперти и изоляции от остального мира, а позже, когда подрастут, станут с утра до ночи выискать демонов и бороться с ними, а потом возвращаться обратно в муравейник и всё? Это вся их будущая жизнь, к которой они должны стремиться? Как и в прошлый раз, Оливия его снова поддержала, уместно спросив: — И ещё назревает вопрос, откуда возьмутся все последующие поколения магов, если вы хотите запретить нашим ученикам иметь привязанности и заводить семьи. Наконец черёд говорить дошёл и до самого старого из присутствующих преподавателей, а именно невысокой, одетой в тёмно-зелёную мантию, учительнице истории с заплетёнными в косу седыми волосами, которой на вид было не меньше семидесяти лет. — С тем же успехом, о, мудрейшие, будет намного легче и надёжнее, просто создать армию големов и наделить их боевыми чарами, — сказала она, говоря тихо, но уверенно. — Вот тогда, действительно, ни у кого из них не будет ни семьи и никакой другой мирской жизни, а только долг и служение. Вот уж от кого, а получить протест от Патриции Голдвен — заслуженного учителя, что проработала в школе сорок четыре года, было крайне неприятно. Старейшины надеялись, что хотя бы она их поддержит, но нет. Она такая же недальновидная, как и остальные. — Значит так... — выдавил Ионна, взирая на каждого из подчинённых, что опять сели на стулья. — Мне ни к чему вся эта полемика. И мы сейчас не на дебатах. Я констатирую факты, а вы их слушаете и делаете выводы. Так вот, мы прекрасно понимаем, что вы неспособны измениться. Не ваше поколение! — указал он пальцем на самых старых учителей в лице Патриции, Терриана и Освальда. — Не ваше! — ткнул на более молодых — Рудольфа, Оливию и Лиама. — И тем паче не поколение нынешних студентов, — закончил он перечисление, опустив руку обратно. — Вы все слишком зависимы от своих чувств и привязанностей. Поэтому те ученики, что в настоящий момент учатся в нашей школе, будут обязаны соблюдать только часть новых правил, направленных на прививание им праведных ценностей и дисциплины, а вот все последующие... для них всё будет по-другому. До сего момента молчащий, Ричард Терриан всё же отозвался: — По-другому это как? Взглянув на него и почуяв в этом вопросе некий вызов, Ионна дал решительный ответ: — Мы намерены более избирательно отнестись к подбору будущих абитуриентов. Сироты без семей и тяги к той жизни, в которой они живут в настоящее время, подойдут как нельзя кстати, но всё равно станут лишь промежуточным этапом. А после, мы создадим специальный корпус для содержания потенциально владеющих магией младенцев, что по каким-то причинам были брошены родителями или иначе оставлены на произвол судьбы. Будучи изначально без любых внешних контактов, у них в принципе не будет и намёка на привязанности, и они станут образцовыми воинами света. А что касается последующего после них поколения, то никто не говорил, что им будет запрещено... — замолчал он, сдержав неловкую паузу, — иметь интимную связь друг с другом. Только заводить близкие отношения, и тем более вступать в брак. А родившиеся от такого союза дети продолжат путь своих родителей, без какой-либо связи с ними. К месту или нет, но именно сейчас Лиам Спанджен почувствовал, что пора и ему вставить свои пять копеек. Прикрыв рот ладонью, из которого вырвался слабый смешок, он негромко отчебучил: — Ага, понятно, своего рода секс по дружбе. Тем не менее, его услышала сидящая рядом Оливия и откомментировала: — Только если саму дружбу они не запретят, это ведь тоже один из подвидов привязанности. Наблюдавший за всем происходящим Морган из последних сил сдерживал свой, как он считал, праведный гнев. Он никак не ожидал, что буквально-таки весь интересующий их школьный персонал окажет сопротивление их новой политики. Даже этот мелкий неблагодарный прыщ Спанджен, которого он пригрел и поставил на престижную должность, посмел что-то вякнуть. Что ж, все они, так или иначе, заплатят по счетам... за исключением нынешнего директора, за которым пока что не было выявлено крамолы. — Мистер Сорб! — обратился Морган к сероглазому ведьмаку с завязанными в хвост чёрными волосами. — А что вы скажете по данному поводу? Как вы относитесь к нашим намерениям и выбранной идеологии? Не только он и двое других Старейшин, но и все собравшиеся рядом учителя, направили свои взгляды на Эдмунда Сорба, от чего тот чуть не провалился внутрь стула, на котором сидел. Чувствуя непомерное давление, словно бы его разрывали на две части, каждая из которых твердила о том, что она верна, а другая нет, мужчина в конечном итоге не смог справиться в обрушившейся на него дилеммой и дал самый простой, но в то же время спорный ответ: — Я десять лет преподавал в школе, доверяя мудрости наших высших наставников, и пока что не прогадал, — поднял он слабый взгляд на Старейшин, подытоживая мысль: — Впредь намерен поступать так же. Морган довольно улыбнулся, а вслед за ним то же самое сделали и Ионна с Цитрианом. — Отрадно слышно, что хоть один из вас отличается дальновидностью, — сказал первый, с одобрением покачав головой. Однако, что касается коллег новоявленного директора, то те смотрели на него отнюдь не положительно. Скорее с брезгливостью и отвращением. Только Ричард реагировал нейтрально, и молча сидел на своём месте, продолжая следить за обстановкой. А ведь она только набирала обороты! Дошло до того, что Рудольф Паттерсон отягощённо вздохнул, снова встал со стула и, судя по всему, решил окончательно сжечь все мосты. — Это всё чушь и галиматья! — утвердил он, говоря, не так чтобы громко, а скорее чётко, ясно и убеждённо. — Вы хотите вырастить не светлых воинов, а рабов. Или как сказала Патриция... — кивнул он в сторону старшей коллеги, — безвольных роботов. — Я говорила про големов, — поправила того женщина. — Да какая разница, суть одинакова, — настоял Рудольф, и вернулся к недосказанной речи: — Вы намерены лишить всех этих найденных младенцев полноценной жизни. — И что вы вообще прицепились к теме привязанностей? — снова встряла в разговор Оливия. — Что в этом такого ужасного? Не считая всяких сект, большинство светлых магов всегда жили семьями, в этом нет и не было ничего предосудительного. Что изменилось? — А изменилось то, моя дорогая... — подключился к диалогу Цитриан, щуря свои и без того узкие бирюзовые глаза. — Что раньше наш мир не висел на волоске от гибели. А сейчас мы абсолютно точно ощущаем, как над всеми нами нависла угроза вселенского масштаба, и к ней нужно тщательно готовиться. Все разом насторожились. Услышать подобное, никто не ожидал. — Что за угроза? — последовал вопрос от Терриана. — Мы точно не знаем, но это зло несоизмеримо ни с чем другим, с чем мы сталкивались раньше, — заявил Ионна. — Словно бы чёрная дыра, чей размер превышает любую известную нам галактику, приблизилась к нашей и накрыла своей тенью. Это наиболее близкая картина того, что привиделось нам в наших видениях. Ричард тотчас вспомнил разговор с давней подругой Рунуой Рамлой — то самой провидицей, которую он когда-то подбил на встречу с Вайетом. Аналогичное сравнение с чёрной дырой обрисовала и она. Неужели всё это может быть настоящей правдой и реальной угрозой? Не какой-то там абстрактной, метафоричной, и далёкой, а той, встреча с которой неминуема. И покуда слепой ведьмак предавался размышлениям, его коллеги продолжали диспут со Старейшинами. — Ну даже если так, если в наш мир и проникло очередное древнее зло, — придала Оливия последнему слово ироничный акцент. — Причём тут наши семьи и привязанности? Маги, что, по-вашему станут слабее противостоять этому злу? Как по мне наоборот. Они станут сражаться не только за мир, в глобальном плане, но и за самых близких. За их спасение. Это придаст им намного больше мотивации. — Эгоистичной мотивации! — непреклонно отрезал Цитриан. — Вместо спасения мира, такой маг будет заботиться только о своей семье, и это недопустимо! — А какая разница, если по итогу на кону весь мир, с семьёй или без неё? — не унималась Оливия. Ну и у её оппонента было, чем на это ответить: — Необязательно, что весь мир будет в одночасье уничтожен или покорён! Всё может происходить скрыто и поэтапно. Вдруг наш неведомый враг нападёт не единолично, а предварительно отправит свою армию, если такая есть. И что дальше, давай представим ситуацию: твоего мужа и ребёнка взял в заложники какой-то из его демонов, и в то же время, группа других так же поступили с целым вагоном невинных. И вот у тебя стоит выбор? Спасти двух близких тебе людей, или три десятка незнакомцев? Что ты выберешь? Как не печально, но если на кону жизнь тридцати человек и двух, то приоритет на стороне первых. Но будучи связанным семейными узами с этими двумя, ты вряд ли сделаешь разумный выбор. Более того, если эти демоны причинят им вред, то это может спровоцировать вспышку гнева и ярости, что помутят твой рассудок, на чём наверняка и сыграет наш враг, усилив своё влияние. Ведь эмоции — главное оружие мага. Когда они становятся бесконтрольны, это может привести к непредсказуемому исходу, в том числе и к склонению на сторону тьмы. А вот если полностью убрать из жизни такого рода привязанности, то и выбирать ничего не придётся. Твой разум будет чист, объективен и трезв. К этому мы и хотим привести будущее поколение магов. Мы не знает точно, когда враг нас атакует. Может это случится завтра, а может ещё через двадцать лет, а то и больше. В любом случае, мы обязаны взрастить и подготовить армию света к той судьбоносной роли, которую она сыграет в последней битве добра и зла. Пусть в словах этого старика и была доля правды, но перевесить многочисленные минусы подобной жизни, если её вообще можно так назвать, они не смогли. — Это чёрт-те что... — потрусила женщина головой, приложив пальцы рук к вискам. — Я отказываюсь участвовать в этом дурдоме. Ионна в который раз свёл брови, нахмурился, и со всей серьёзностью проговорил: — Миссис Робертс, я бы конечно мог сказать, что это ваше право и здесь вас никто не держит, однако, напоследок всё же уточню. Никто не собирается лишать вас, ваших коллег и студентов, семьи. Всё о чём мы говорили, касательно привязанностей, это распространяется лишь на будущее поколение магов, которое мы изначально взрастим вне семьи, и у них не будет тяги к иной жизни. Ваша же общая задача... — обвёл он ладонью группу из семи учителей. — Как я не единожды говорил, настроить нынешних учащихся нашей школы на исконно праведный путь и требовать от них максимальной дисциплины. И только после того, как последний студент, поступивший в нашу школу по образцу старого порядка, покинет её, вот тогда, для учителей, учеников и прочих работников школы, будет единый закон, без исключений. Учителя переглянулись и скептично покосились. — То бишь тогда вы нас всех разом и уволите? — логично предположил Рудольф. Снисходительно хмыкнув, Морган влез в диалог и выдал: — Учитывая вашу инфантильную реакцию на наши намерения, мне кажется вам самим будет некомфортно среди нас. А так, у вас впереди около десяти лет той же работы, к которой вы привыкли, разве что требования более строгие и плюсом пара новых обязанностей. — Ну и конечно вы заречётесь как-либо вмешиваться в идеологический процесс воспитания нашей молодёжи, — добавил от себя Ионна, глядя на подчинённых исподлобья. — Если не согласны с нашими убеждениями, пусть так, у нас найдутся новые учителя, как раз по теме просвещения. Но, нарочно вставлять нам палки в колёса, мы не позволим. Достаточно наслушавшись неприкрытых запугиваний в свой адрес, Рудольф свёл руки на груди и рьяно высказал: — Всё, довольно, обсуждать больше нечего! Терпеть десять лет вашего самодурства я не намерен. Так что извольте мне откланяться, — совершил он нарочито-притворный поклон, без всякой учтивости. — Думаю найти работу где-то ещё, мне много труда не составит. — Как вам будет угодно, — с такой же наигранной миролюбивостью ответил Ионна. — Мы вас, мистер Паттерсон, более не держим. Взглянув напоследок на своих коллег, в частности на Оливию, Рудольф привстал со стула и сказал: — Мне было приятно с вами работать, друзья, но, продолжать в том же духе я больше не хочу. Ловить здесь больше нечего. Это уже не школа, а какая-то секта безумцев. Поступайте так, как считаете нужным, а я уже сделал свой выбор. Всем счастливо, надеюсь ещё увидимся, — после чего исчез в желтовато-оранжевом полусвете. Проводив его пристальным взглядом, Морган перевёл взгляд на оставшуюся шестёрку и спросил: — Кто ещё желает последовать за мистером Паттерсоном? Оставшиеся учителя немного помедлили, обменялись потерянными взглядами, после чего, двое из них подняли руки: учительница зельеварения — та самая Оливия, и, на удивление, преподаватель истории магии — Освальд Янг. Трио Старейшин особо не отреагировали на первую, с ней и так всё было ясно, а вот последний... — Мистер Янг? — вознегодовал Ионна, не веря своим глазам. — Уж от кого, но от вас я такого не ожидал. — Я тоже много чего от вас не ожидал, Светлейший Ионна, но... — пожал Освальд плечами. — Жизнь и в самом деле изменчива. Что до меня, то я давно думал выйти на пенсию. Последние пятнадцать лет меня изрядно потрепали. И как раз сейчас лучшая возможность. Быть винтиком чуждой мне пропаганды я не собираюсь. Лучше вернусь домой, к семье, к моим любимым и самым ценным привязанностям, — специально выделил он эти слова, всматриваясь в накуксившиеся физиономии бывших начальников. Те ещё некоторое время сверлили его мрачным взглядом, но потом, их лидер смирился с происходящим. — Да будет так, — негромко сказал Ионна. — Можете идти... а затем посмотрел на Оливию. — И вас, миссис Робертс, я тоже больше не задерживаю. Встав со стула, пышноволосая женщина улыбнулась коллегам и сказала: — Желаю всем удачи, надеюсь ещё встретимся, вдали от... — кивнула она на Старейшин, — от всего вот этого, — после чего коснулась рукой плеча Освальда, вынула из кармана блестящий стеклянный шарик, и кинула себе под ноги. В тот же час их обоих окутали клубы дыма, в которых они и исчезли. И тогда, внимание Ионны переключилось на четырёх оставшихся учителей. — Ну а вы, что? — обратился он к ним. Первой ответила самая старшая из учительского состава — Патриция Голдвен: — Откровенно говоря, я не разделяю ваших взглядов на всё то, что мы обсуждали ранее. Но, я так долго проработала в этой школе, что иной жизни уже не вижу. Возможно, к слову, это тоже одна из моих привязанностей, — иронично подметила она. — В общем я намерена преподавать столько, сколько смогу, но, не надейтесь, что я буду внушать детям, что полный отказ от семьи в угоду долгу, это истина в последней инстанции. — Этого от вас и не требуется, мы уже говорили, — сказал Морган, на сей раз перемещая взгляд к Лиаму. — А что ты, мой юный друг? — скептично изогнул он бровь, вспоминая, как несколько минут назад, тот посмел высмеять Ионну. — Намерен продолжать работать в школе, несмотря на продвигаемую нами идеологию? Спанджен тотчас замешкался, ибо прекрасно осознавал, в каком положении находится. Он действительно был обязан Моргану за то, что тот взял его на работу, хотя его магические способности, тем более боевые, оставляли желать лучшего. В то же время, вся эта муть с пропагандой отрешения от всего земного и мирского, несколько пошатнули его веру в "идеальность" политики Старейшин. Но так или иначе, парень был наследником известного и благородного рода волшебников, и вряд ли кто-то на полном серьёзе потребовал бы от него отказаться от собственной семьи. Да и члены последней не позволили бы этому случиться. В общем, Лиам решил поступить хитро, начав вкрадчиво излагать: — Честно признаться, ваши идеи мне кажутся странными, но, я совсем недавно вступил в должность учителя этой великой школы, и не хочу её так спешно покидать из-за философских разногласий. К тому же, в чём я могу с вами согласиться, — и в конце кивнул Моргану. Тот это воспринял со скепсисом, но всё же допустил подобный вариант, от чего кивнул парню в ответ. А тем часом, Ионна продолжил: — Что ж, раз директор Сорб уже дал своё согласие, и теперь среди нас остаётся лишь один, кто должен раз и навсегда определиться... — и, нацелив свой взгляд на Ричарда, закончил: — Мистер Терриан, каково ваше решение? Слепой ведьмак улыбнулся, и в спокойной форме произнёс: — Раз я всё ещё здесь, то ответ не очевиден? Не очень-то веря дружку Лео, Ионна подозрительно сощурил глаза и скомандовал: — Сорб и Спанджен могут быть свободны. Те не стали возражать и сразу покинули обитель небожителей, исчезнув в серо-синей дымке и золотых искрах. — А вас, Терриан, я попрошу остаться, — донеслось следом, что не стало для последнего чем-то неожиданным. — И зачем же? — спросил он. Ионна немножечко помолчал, но позже, включив в негромкий тембр своего голоса максимальную жёсткость и суровость, проговорил: — Буду называть вещи своими именами. Ты один из тех лиц, кому по большому счёту вообще не следовало бы давать права выбора, — стукнул он пальцем о жемчужную поверхность стола, за которым сидел. — Мы прекрасно понимаем, на чьей ты стороне и каких взглядов придерживаешься. — И это не считая того, что ты осмелился напасть на меня, — желчно сцедил Морган. Как и прежде, держа лицо, Ричард смело парировал: — Учитывая то, что вы, Морган, в свою очередь сами напали на Лео, то мои действия вполне оправданны. Предглавному Старейшине далось больших трудов сдержать себя в руках. В который раз этот бывший демон, что до сих пор живёт и дышит, только потому что они проявили к нему снисхождение, смеет ему перечить. Кулаки так и сжимались, а меж пальцев, на мгновение, можно было заметить блеснувшие змейки электричества. А вот Ионна, как ни странно, имел на этот счёт совсем иное мнение: — Конкретно этот случай к нынешнему делу отношения не имеет. Мой коллега Морган действительно превысил свои полномочия, и ты имел право остановить его, без нанесения тяжкого ущерба, что и сделал. Однако сейчас речь идёт о твоём очевиднейшем содействии семье Зачарованных, что уже долгое время являются отступниками наших идеалов. — А какое это имеет отношение ко мне и моему преподаванию в школе? — резонно отметил Ричард. — У вас, ко мне, как к учителю, есть претензии? — Нет, таковых нет, если конечно не считать панибратские методы, которыми ты пользуешься и которые впитывают в себя ученики, думая, что так и должно быть. — То есть, результат неважен? — хмыкнул Ричард. — Даже если мои ученики на отлично усвоили учебный материал и развили свои таланты, это в конечном счёте не имеет значения, коль я обучал их без командирского кнута? — Да, всё верно! — грубо пробасил Морган, расправляя плечи и крепче вдавливая кулаки в жемчужный стол. — Именно твоё с Лео соплежуйство, породило на свет таких персон, как Грегори Грайс или Ребекка Свонсон! Они осознали, насколько мягким является руководство школы и решили, что им всё дозволено. А их развитые магические таланты, только усугубили ситуацию. Ведь если бы они примкнули к силам тьмы будучи дилетантами, то и опасности бы от них не возникло. Поэтому идеологическое воспитание ничуть не менее важно, чем обучение магическим искусствам. Только благодаря ему, мы будем уверены, что эти искусства направятся на благое дело, а иначе, какой тогда в них смысл. Логика в словах этой старой жабы разумеется была, это Терриан не мог не признать. Но, прекрасно зная контекст ситуации, и то, что собой представляют так называемые "идеологические блага", он, ясное дело, не поддался, по крайней мере искренне. — Что ж, с этим не поспоришь, — согласно покачал маг головой. — А раз так... — продолжил уже Ионна. — То прямо сейчас, на этом самом месте, ты должен поклясться, что, оставаясь на своей прежней должности завуча, а также учителя боевой магии... — Теоретической её части, — поправил того Морган. — Точно, — кивнул первый и вернулся к ранее начатой мысли: — Ты обязан заречься как-либо прекословить тем идеям, что мы будем бережно вкладывать в умы наших неразумных учеников. Узнаем, что ты мутишь воду, и, благодаря тебе учащиеся сомневаются в истинности нашего учения, то одним лишь отстранением от должности ты не отделаешься. Мы лишим тебя магии — навсегда! — подчеркнул главный Старейшина. — И никаким зельем или иным видом колдовства ты её не вернёшь. Ты меня правильно понял? Напряжение внутри белоснежной комнаты, достигло своего апогея. Взгляд трёх Старейшин, был наполнен такой холодной яростью, что с ним было лучше вовсе встречаться, и к счастью, благодаря слепоте, Терриану и не пришлось. Однако, будучи эмпатом он и так чётко знал, какие чувства испытывают к нему его собеседники. Спорить с ними было бесполезно, да и не к чему. Сейчас лучше прикинуться послушным дурачком и подыграть им. — Да, я всё понял, — тихо сказал Ричард. Не очень-то ему доверяя (а вернее — совсем не доверяя!), Цитриан переспросил: — И ты по-прежнему намерен остаться в нашей школе? Тебе оно так нужно? Немного призадумавшись, Терриан стал подбирать максимальные правильные для подобного положения слова, кои вскоре и озвучил: — Когда я шестнадцать лет назад пришёл в эту школу, дабы стать учителем, я не рассчитывал, что продержусь долго, но у меня, на удивление, всё получилось. Я полюбил это место, каждый его уголок, и несомненно полюбил здешних обитателей, кем и являются наши, как выразились, неразумные ученики, — складно и непринуждённо говорил он. — Я намерен продолжить обучать их всему тому, что знаю о магии, но, несомненно, в пределах допустимого. — Допустимого нами! — подчеркнул Морган. — И это тоже, — согласно кивнул Ричард. И тогда, с плотно сжатыми губами и суженными глазами, Ионна наконец перешёл к заключению: — Хорошо. Мы сказали своё слово, ты сказал своё. На том и порешили. Завтра намечается родительское собрание, и определённо точно, многие из них не согласятся принять наши новые условия. Но не беда, в нашей школе останутся только лучшие из лучших, другие же отсеятся, как зёрна от плевел. И именно их мы будем обучать по новым стандартам. А вернее, по их пробной версии. Настоящее же обучение будет всецело отдано только тем, кого вы сами найдём и изберём. Как уже говорилось, они не будут зависимы и привязаны к мирской жизни. Не обращая внимания на всю эту нелепую и однообразную чепуху, которую он уже утомился выслушивать, Терриан в очередной раз выразил своё мнимое повиновение: — Как вам будет угодно, — и после, на всякий случай спросил: — К слову, а мне присутствовать на завтрашнем собрании? — Нет, это не к чему, — ответил Ионна и повёл рукой в сторону Моргана. — Достаточно будет главного школьного попечителя и, собственно, нового директора. А вот уже послезавтра, когда школа вновь заработает и уроки начнутся, можешь приступать к своим обязанностям. Встав со стула, слепой ведьмак выдохнул через нос и вполголоса произнёс: — Разрешите идти? — Иди, — кратко и небрежно слетело с языка председателя совета Старейшин. Совершив лёгкий поклон, Ричард развернулся и неторопливо направился к выходу, помогая себе в этом своей чёрной позолоченной тростью. — Дело было не в Красной Амброзии, да? Ты сегодня искал Грегори Грайса? — внезапно донеслось за его спиной. Голову Ричарда будто прошиб удар молнии и ввергнул в состоянии полного смятения. Он сбавил шаг, остановился, но поворачиваться лицом к Старейшинам не стал. Ионна же, не стал дожидаться ответа и развил мысль до конца: — Не спрашивай как, просто знай, мы можем узнать многое, как бы сильно кто не пытался это от нас утаить, — его холодный тон, отдавал не только непримиримостью, но и настоящей угрозой. — Искренне надеюсь, что искал ты его, по той же самой причине, по которой мы послали своих следопытов разыскивать Ребекку Свонсон и её сторонников. Если же это что-то личное, то... поверь, — стукнул он ещё раз пальцем о стол. — Мы узнаем причину. А теперь ступай. На такой, не слишком обнадеживающей ноте, Ричард Терриан решил здесь более не задерживаться. Пошагав к большим белым воротам, украшенным золотом и платиной, он быстро открыл их и вышел прочь из зала совещаний.***
Сёстры Зачарованные и их дети с полным ошеломлением на лицах сидели на месте и не шевелились. Ещё некоторое время находясь в прострации, они пытались переварить полученную информацию, и лишь затем, одна из них, а именно Фиби, вяло произнесла: — Не могу поверить, — взялась она за голову. — Они действительно намерены выискивать сирот и превращать в бездумных болванчиков? — И лишать нормальной человеческой жизни? — дополнила Пейдж. В присущей ему флегматичной форме, Терриан ответил: — Ценность нормальной человеческой жизни, по их мнению, слишком преувеличена. К тому же она предназначена обычным людям — без магических способностей. А коли ты родился магом, то изволь следовать другому пути. Вот такое всех нас ждёт "счастливое будущее", если Старейшины добьются успеха. Как и их матери, все присутствующие в комнате представители младшего поколения удручённо опустили головы, не зная, что и думать. Понятно, что их это уже не затронет... наверное, если конечно Старейшины не решат ещё больше закрутить гайки и не распространят свои законы даже на "штатских" магов. — Так, одну минутку, Ричард... — приготовилась Пейдж, тщательно проанализировав всё вышеуслышанное. — Ты говоришь, коли родился магом, изволь следовать другому пути. Это уже звучит так, что одной только территорией школы Старейшины не ограничатся. Они обяжут всех, кому не повезло родиться с магической силой, жить по их правилам, а в случае отказа... — А в случае отказа, попросту лишат этой силы и сотрут память о том, у она тебя вообще когда-то была, — продолжил за неё старый ведьмак, не забыв положительно кивнуть. — Они напрямую об этом не сказали, но, много ума не нужно, чтобы предугадать ход их мыслей. Не исключено, что лет этак через двадцать-тридцать, когда верноподданные воспитанники наших небожителей вырастут и умножатся количеством, то они станут передовыми силами для наведения порядка, своего рода силовиками. Тогда, для всех оставшихся адептов светлой магии, пусть даже никак не связанных с обучением в Школе Магии, наступят по-настоящему тяжёлые времена. Их прямо поставят перед выбором: либо обычная человеческая жизнь с привязанностями и любовью, либо магия и долг. Всё, иного не дано. — Это ужасно, — вздохнула Пейдж, получив подтверждение своих опасений. — У меня просто слов нет. — Теперь, слава богу, не осталось никаких сомнений, что, забрав детей из этой секты, я поступила правильно, — сказала Фиби, но на этом её беспокойства не окончились. — Однако, я не смогу перестать думать о том будущем, что нас ожидает. Мы-то к этому моменту уже состаримся, а если и доживём, то нас это мало затронет, в отличие от наших детей и внуков. — Тогда мы будем сопротивляться! — объявила Прю — старшая дочь Фиби, встав с дивана. — Не сидеть на месте, а бороться! — И как ты намерена бороться со Старейшинами? — с улыбкой поинтересовался Ричард у девочки. — Объединив и сплотив силы с другими светлыми магами и ведьмами! — дала она ответ, а после, кивнула на свою мать и тётю. — К тому же мы можем использовать Силу Трёх, не думаю, что Старейшины настолько могущественны, чтобы разом подавить нас всех. — Успокойся уже! — осадила её Фиби, вскинув руку и посадив дочь на место. — Идти в лобовую на Старейшин мы сейчас тоже не можем, это слишком опасно. Бороться с ними надо их же оружием. — Контрпропагандой? — предположила её племянница Кейтлин. Фиби растерянно промолчала, ибо данное слово, сразу показалось не очень подходящим, но, по сути, любое донесение информацию с целью привить какие-то ценности, уже есть пропаганда. И тогда, её на выручку пришёл сам Терриан. — Термин так себе, согласен, но другого варианта нет, — сказал он, говоря негромко и размеренно. — К сожалению, только один член вашей семьи был способен в открытую противостоять Старейшинам с помощью грубой силы. Ему для этого даже не нужна была подмога, но теперь, когда помочь он более не может, по понятным причинам, мы должны схитрить и переиграть наших ополоумевших кураторов. Именно для этого я и остался в Школе Магии. Чтобы оберегать всем тех учеников, которым не посчастливилось покинуть стены данного учреждения и хоть как-то стараться смягчить их незавидную долю, раз уж их родители сами этого не сделали. — Это всё понятно, но, разве одним ты чего-то добьёшься? — резонно отметила Пейдж. — Тебя наверняка вычислят и лишат магии, как обещал Ионна. — Я буду действовать скрытно и аккуратно, я это умею, — заверил её Ричард. — К тому же, Старейшины не настолько всевидящи, как сами о себе думают. За многие тысячелетия существования школы, в ней скопилось великое множество потайных мест и секретов, сокрытых даже от их глаз. Благодаря этому я и продолжу обучать студентов так, как это делал последние шестнадцать лет. Думаю они не будут против. А если уж меня и поймают за руку, то... что поделать, попробую улизнуть, — слегка усмехнулся он. — Я ведь ещё не забыл, каково это — прятаться от Старейшин и прочих адептов светлой магии. До встречи с вами я этим только и занимался. Пейдж призадумалась, переглянулась с Фиби, и, поняла, что возразить тут нечем. — Кстати да, — кивнула она и улыбнулась. — Мы порой забываем, кем ты когда-то являлся. И тут, прежде чем кто-либо ещё добавил лепты в сей диалог, до этого молчащий Генри, решил всё же напомнить о себе: — Мама, тётя Фиби... — обратился он к нему, и тем самым привлёк к себе всеобщее внимание. — Да, милый? — отозвалась Пейдж. Прокручивая в памяти недавний телефонный разговор с Эйприл, юный волшебник не знал, с какого угла зайти, но отчётливо понимал, что должен это сказать, и потому колебался: — В общем, это, тут такое дело... — и наконец, взяв себя в руки, заявил: — Я бы хотел остаться в школе. Все собравшиеся в помещении в одночасье выпали в осадок. — Что? — изумлённо исторгла его мать. — Заболел, что ли, Генри? — прибавила поверх Тамора. — Или открыл в себе склонность к мазохизму? — вставила кузина Паркер. — Ничего я не открыл, — сказал мальчик. — Дело в другом. Во-первых, если у мистера Терриан будет тайный помощник, следящий за обстановкой среди учащихся, это очень поможет в его деле. Во-вторых... — замялся он на мгновение. — Мою подругу Эйприл родители заставили остаться в школе, хотя после всех предстоящих нововведений, она этого совсем не хотела. В общем я не могу оставить её там одну. Фиби с Пейдж в недоумении изогнули брови. Такого поворота они точно не ожидали. — Генри, не говори глупости! — бросила в него последняя. — Понятно, что учиться там, далеко не сахар, но, не на плаху же её отправляют. Как-нибудь переживёт, ну или сама добьётся исключения, раз уж так против настроена. Но не стоит ради этого, гробить свою жизнь. — А мне кажется стоит, мама! — настоял её сын. — Эйприл не из тех, кто сильна духом и волей. Она всегда была послушным ребёнком и очень боялась гнева своих родителей. И сейчас ей действительно нужна поддержка. И потому, ради неё, и плюсом мистера Терриана, я готов вернуться в этот дурдом. Заодно буду докладывать, что до так, и до какого уровня абсурда дошли тамошние порядки. Ясное дело, подобный замысел не укладывался в голове, ни у Пейдж, ни у Фиби. Разве что некоторые из их дочерей одобрительно качали головой; видимо самоотверженный поступок брата им пришёлся по душе. И то же самое с Ричардом, чьё лицо так и выражало гордость за своего ученика. Видя, что перевес на стороне мнения её сына, Пейдж вздохнула и, скрепя сердце, всё же уступила. — Ну хорошо, сынок, как хочешь. Генри тотчас счастливо улыбнулся. Фиби же, после того как решение было принято, также решила не отставать, и поддержала племянника: — На самом деле, тобой можно гордиться, ты настоящий друг. Вслед за ней аналогично поступила его сёстры и кузины, и в самом конце, подтянулся и Ричард: — Это достойно, — сказал он и положил ладонь на его плечо, так как сидел к нему довольно близко. — Спасибо, мистер Терриан, — ответил юный маг, а затем, немного про себя покумекав, спросил: — Кстати, вы не против как-нибудь индивидуально заняться моим обучением? А то с тем зализанным кренделем, которого назначали Старейшины вместо вас, мы многого не добьёмся. Ричард сразу понял, кого тот имеет в виду, от чего из его уст вылетел лёгкий смешок. — Обязательно, — кивнул он и подтянул съехавшие чёрные очки обратно на глаза. — Заходи после уроков, когда найдёшь время, и всё устроим. На том, вполне вероятно, можно было бы и закончить, но тут, Пейдж внезапно осенило. — Стоп, минутку! — повысила она голос, обращаясь, как к Ричарду, так и к своему сыну. — Мы ведь оба сегодня вместе с Фиби, прилюдно заявили, что забираем детей из школы! Как Морган и остальные его дружки отреагируют, если Генри завтра вернётся? Это был довольно важный вопрос, но ответ на него, впрочем, нашёлся весьма быстро: — Придётся ему немного потренироваться в актёрской игре, — и, переведя внимание к мальчику, дал ему указание: — Генри, если тебя завтра спросят об этом, а они наверняка спросят, то скажешь, что в корне не согласен с позиций родителей, и намерен до конца пройти обучение в этой великой школе, дабы стать достойным светлым магом. Много труда в этом не было, и потому Митчел сразу дал добро: — Думаю я смогу. — Вот и славно, — хлопнул Терриан одной ладонью о другую, которой опирался о рукоять трости. — А теперь, если не возражаете, я пойду, есть ещё чем заняться, — и, встав с кресла, пошагал к выходу. — До свидания, мистер Терриан, — сказал ему вслед Генри, и позже, так же поступили все остальные члены зачарованной семьи. — И всем всего хорошего, — в который раз улыбнулся Ричард и, стоя у порога прихожей, исчез в золотой спиралевидной вспышке. Куда же он отправился? Снова искать Грегори? Или же повременить и заняться ещё одним делом, на которое его надоумили Старейшины сами того не зная? А конкретно — навестить одну давнюю подругу, что когда-то намекнула ему на возможную первопричину возникновения у Избранного его колоссальной магической силы. Пора ему снова обсудить с ней ту самую "чёрную дыру" о которой она упоминала. Возвращаясь к Зачарованным и их детям, то те уже в принципе тоже были готовы расходиться, как вдруг, в кармане Фиби зазвонил телефон. — Это ещё кто? — поинтересовалась Пейдж. Достав телефон, Фиби взглянула на экран, на котором горело имя «Пайпер». — Наш с тобой ближайший родственник, — с улыбкой ответила она сестре и, приложив трубку к уху, начала диалог: — Да, Пайпер, привет! Понадобилось всего полминуты, чтобы карие глаза ведьмы расширились, и она, всё досконально усвоив из услышанного, сказала, заметно посерьёзнев: — Да, я поняла. Пейдж как раз рядом, ей звонить не нужно, я всё передам, давай, скоро будем, — выключила она телефон, пряча его обратно в карман брюк. Как и ожидалось, Пейдж и дети пребывали в недоумении. — Что случилось? — задала первая наводящий вопрос. — Случилось... — не особо радостно изрекла Фиби. — На Криса сегодня напал демон, но смог улизнуть, оказавшись очень живучим. Вероятно он захочет повторить попытку. Поэтому Пайпер просит нас явиться в особняк и помочь в этом деле, — и, выждав момент, со вздохом объявила: — Походу, нам придётся задействовать Силу Трёх.***
Подземный мир Пройдя сквозь многочисленные слои каменных пород, что служили потолком в одной из мрачных пещер Подземного мира, птицеподобная демоница со стоячими дыбом чёрными волосами и небольшими рожками, спикировала на ближайший выступающий из земли крупный булыжник, сложила на нём свои когтистые ноги (хотя скорее задние лапы) и, опустила пластом широкие чёрные крылья. Видок у неё был паршивый: грудь испещрялась рваными ранами и ожогами. Из каких-то участках кожи, плохо прикрытых рваными лохмотьями, сочилась чёрная кровь, а в других тлел дым. После боя с Зачарованной, раненая демоница жалобно скулила и хрипела, чувствуя невыносимую боль. И чтобы хоть как-то излечиться, она высунула изо рта скользкий чёрный язык, что спустя мгновение расслоился на кончике в три более тонких и заострённых язычка, и принялась ими вылизывать свои раны, на манер кошки. И это, как ни странно, подействовало. Не сразу, конечно, но, спустя минут десять, зеленоватая слюна демоницы заставила ожоги на её груди исчезнуть, а кровоточащие раны практически затянуться. И всё было бы прекрасно, если бы не внезапно прозвучавший поблизости скрипуче-холодный голос, что в сопровождении эхо огласил тёмные просторы подземелья: — Что случилось, голубка моя? Охота прошла не так, как ты рассчитывала? К её бесцветно-серому, покрытому искусственно выведенными шрамами и чёрными вытатуированными линиями, лицу, прикоснулась куда более бледная, похожая на мел, пятерня, с неестественно длинными пальцами, из кончиков которых торчали блестящие, точно сталь, когти. — Ах вот в чём дело... — протяжно изрёк Кайдемус, просмотрев достаточно информации, что хранил в себе разум демоницы. — Значит тебе дали отпор? — ядовито-мягко продолжил он, отведя ладонь от её щеки и приставив один из острых когтей к подбородку. Чувствуя касание холодной стали, демоница прикрыла жёлтые глаза и виновато опустила голову, снова заскулив, как побитый щенок. Однако, это ничуть не разжалобило стоящего подле неё тощего блондинистого парня с обгоревшей половиной лица и полной острых зубов пасти. — Крис Холливел всё ещё жив? — угрожающе-ласково добавил он, плавно ведя когтем вниз по её длинной шее и спускаясь до худых плеч. — Выходит, ты облажалась! Не справилась с моим поручением? Осунувшись и втянув воздух через ноздри своего узенького продолговатого носа, птицеподобная демоница с дрожью взглянула на пялящегося на неё подростка, чья тёмная сила многократно превосходила её собственную, и глухо прошепелявила, будто недавно потянув связки: — Ведьмак... жив. Такой ответ её повелителя не устроил. Прищурив свой поблескивающий иссиня-белым светом глаз, он оскалил забор из акульих зубов и прохрипел: — Какое разочарование, — поцокал он ртом. — День так хорошо начинался, я уж думал сходить вечером на танцульки в какой-нибудь в клуб, а ты мне весь настрой испортила. Что ж, придётся отрабатывать! Секунду спустя, левой рукой он вцепился демонице в горло, больно сдавив кадык, от чего та задёргалась и завопила, как при ударе током, но ничего поделать с этим не смогла. А меж тем, жестокий душегуб поднял правую на уровень своего лица, чьи когти на пальцах стремительно почернели и стали какими-то пластичными, подобно тонким щупальцам. — Самолётик летит в ротик! — глумливо просюсюкал он и, не теряя времени, запустил пальцы прямо в раскрытый рот своей жертвы, мысленно приказав им удлиниться. Бедная демоница ошарашено округлила глаза и издала затяжной стон — полный боли от удушья и отсутствия свободного дыхания, а также от отвращения, тошноты и шока. Таких мучений она, видать, не испытала уже давно, даже во время заключения в темнице Кроу. Мерзкие склизкие щупальце, копошились в её внутренностях, заползали в самые глубокие уголки организма и растягивали желудок и кишки с пищеводом, от чего всё время срабатывал рвотный рефлекс. Демоница то и дело хотела проблеваться, но из-за просунутых в рот щупалец, перекрывающих глотку, была вынуждена всё глотать обратно. В это же время, скалясь и получая поистине дьявольское наслаждение от процесса истязаний над очередным попавшим к нему в лапы живым существом, Кайдемус продолжал держать его за горло мёртвой хваткой и вскользь говорить: — Я подарил тебе свободу не просто так, пташка, хе-хе-хе... — зловеще просмеялся он. — Всё что от тебя требовалось, это выполнить одну единственную незамысловатую задачу — отправить на тот свет Криса Холливела! Неужели я многого просил? — в завершение, психопат рывком потянул руку на себя, моментально вынув пальцы-щупальце изо рта замученной демоницы и вернув им привычный вид острых когтей. Ощутив долгожданное освобождение, страдалица обессилено рухнула наземь и принялась дрожать, прерывисто дышать, кашлять и обильно отрыгивать рвоту. Зрачки её жёлтых глаз расширились, чёрные крылья еле двигались, ранее бесцветная кожа приобрела оттенок светлого мха. — И что прикажешь делать теперь? — прошелестел Кайдемус, сопровождая свой высокий холодный голос, лязганьем когтей друг о друга. Та безутешно ёрзала по полу и плевалась остатками рвоты, в ужасе смотря на возвышающегося над ней монстра. — Шанс... — еле слышно вылетело из её рта. — Ещё один шанс, — повторила она. Уловив сколько от неё исходит страха, Кайдемус втянул носом воздух и расплылся в хищной ухмылке. — Ещё шанс, говоришь? — едко пропел он, ещё шире оттягивая уголки безгубого рта. — Ну ладно, почему бы и нет, в конце концов — дерьмо случается со всеми. Однако, подобная акция даруется безвозмездно лишь единожды, — опустившись на корточки, маньяк бросил на подчинённую пронизывающий взгляд и продолжил: — Сегодня ты порадуешь папулю и предпримешь ещё одну попытку отправить малыша Криси в вечный круиз по адским угодьям. Но ежели опять подведёшь, та папуля расстроится не на шутку! — в качестве пущего эффекта, он выпрямил пальцы правой руки и заставил когти обрасти зазубренными, что быстро завертелись, сопровождая процесс громким противным жужжанием, будто включённые свёрла. — При таком раскладе, советую тебе самой самовыпилиться, прежде чем до тебя доберусь я. От раздражающего звука "включённых свёрл", демоница скривилась и немного отползла, чувствуя неимоверный страх загнанного животного. Беспомощная и сломленная, она только и могла безутешно ждать, когда поработивший её изверг наконец наиграется. — Я надеюсь мы друг друга правильно поняли? — подытожил последний, вновь вставая с корточек и выпрямляясь во весь рост. Понимая, что у неё нет выбора, демоница с трудом приподнялась, еле-еле выпрямила ранее сгорбленную спину, и, вместо прямого ответа, просто кивнула, после чего, расправив крылья, взмыла высоко в воздух и исчезла в тусклом блике света, пройдя сквозь скалистый потолок пещеры. И как только она покинула Подземный мир, оставшийся один Кайдемус сложил руки в боки, чутка наклонил голову, касаясь подбородком своей шеи, и стал медленно нарезать круги по полу и шептать, будто разговаривая с самим собой: — Да, не фортануло, ну и что?.. Давай без предъяв, окей? — разумеется никакого ответа не последовало, но диалогу парня с невидимым собеседником это не помешало. — Я только что, при тебе, послал эту сучку выполнять задание, чего ещё ты от меня хочешь? — повисла короткая пауза. — Ну, если не справится снова, тогда и будем думать, в конце концов, в нашей договорённости не было условия, что твой личный враг обязан умереть срочно-обморочно, и точно раньше моего. Потерпи, дружище, потерпи... Я вот, если не заметил, не спешу навещать мою любимицу Мелинду, хотя и очень хочется, — с чувством прошипел полудемон, прикрывая единственный глаз и смакуя названое имя. — Сперва, нужно как следует подготовиться к встрече, добавить нужной атмосферы, экспрессии и конечно саспенса. Для этого мне и понадобится помощь одного нашего свежеприобретённого друга, хе-хе-хе... Тем временем, в противоположной и самой дальней стороне пещеры, скрытой от основной её части множеством каменных образований и скал, находилась не кто иная, как Ребекка Свонсон. Вот только сейчас, её внешний вид несколько изменился. Если раньше, яркий и броский образ девчонки так и кричал о своей агрессии, то сейчас он не просто кричал, а надрывал горло от безудержного вопля. Косички песчаной ведьмы были окрашены не в горчичный цвет, а в гранатово-красный. Вместо серой расстёгнутой толстовки, она носила багрово-тёмную кожаную куртку с принтом из красных языков пламени и шипами на плечах. Такие же шипы торчали из браслетов на кистях её рук, на чёрных гловелеттах в области костяшек пальцев, на подошве кроссовок, в ушах, в качестве пирсинга, и даже заострённые ногти на руках, окрашенные красным лаком, были похожи на когти. Под курткой виднелась чёрная футболка с рисунком черепа со штырями и цепями — той самой эмблемой её старой банды. На шее был надет чокер с сердцем, на бордовых брюках зияли разрезы, а с боку позолоченного ремня свисала цепь того же цвета. И всё же всё это меркло на фоне её гетерохромных глаз — одним карим, другим зелёным, которые ко всему прочему были воспалены и залиты кровью, из-за множества лопнувших в склере капилляров. Подобное сочетание цветов вызывало отторжение и чувство опасности. Но чем же в данную минуту занималась самая преданная (а ныне единственная) из последователей идеологии хаоса, что основал её кумир — Владыка Кайдемус? Всего лишь тренировалась в продвинутом уровне магии песка, а именно в освоении стекла. Достаточно начитавшись литературы, что подарил ей любимый наставник, она твёрдо стоял на ногах, в боевой стойке, и светящимися пурпурным светом ладонями, делала замысловатые жесты. Повинуясь сему колдовству, закрученные потоки ржаво-красного горячего песка, испущенные из её рук, в который раз пролетели по воздуху, плавно извиваясь и вертясь, как будто живые, как вдруг, зависнув в одном положении, резко сжались в две тонкие ровные пластины, задымились, и обратились в прозрачные стёкла с острыми краями. Добившись желаемого, Ребекка широко растопырила пальцы, от чего две стеклянные пластины поделились на десять острых кольев, и в тот же миг, разведя руки в обе стороны, она приказала кольям разлететься по сторонам и вонзиться в скалистые стены пещеры. — Отлично, — порадовалась ведьма. — Этому бы я в школе навряд ли научилась так скоро, — после чего, следующим приказом, заставила стеклянные колья вернуться в своё первичное состояние. Те послушно рассыпались в тёмно-рыжий песок, поползли по каменной земле и впитались в свою хозяйку, сквозь оголённый участок кожи на её ноге, между ботинком и штаниной. Закончив с отработкой новой для неё магической техники, Ребекка уверенной походкой пошла к единственному теперешнему смыслу её жизни во плоти — Кайдемусу. Кому ж, как не ему, ей было необходимо похвастаться о своих достижениях. Обойдя растущие из каменной земли сталагмиты и разного рода булыжники, что преграждали ей путь, она достигла наиболее просторной части пещеры и сразу же узрела кумира... стоящего к ней спиной, и по-прежнему ведущего разговоры с самим собой: — Ей это понравится, хе-хе-хе... — тихо смеялся он, продолжая бормотать шипящим шёпотом: — Обязательно понравится, вот увидишь, несомненно... — Кому, что, понравится? — поинтересовалась Ребекка, подойдя к нему поближе. Прервав своё общение с "кем бы то ни было", Кайдемус искоса перебросил цепкий взгляд на ведьму, затем полностью к ней обернулся и стал медленно приближаться. — А ты у нас значит любознайка, да? — свистяще прошипел полудемон, а его иссиня-белый глаз ярко засветился в полумраке. — Как это прелестно... — и, подойдя почти впритык, резко схватил девушку за горло и притянул к себе, заодно, используя большой палец, повернул её голову вбок, открыв тем самым доступ к оголённой части шеи с боковой стороны. Плотоядно ухмыляясь, Кайдемус подался к ней лицом и вдохнул носом аромат кожи, после чего, открыл зубастую пасть и обдал своим холодящим, как дуновение смерти, дыханием, со стороны, звучащим, как шипение старого змея. Но та не только не сопротивлялась, но и наоборот, готова была всецело ему отдаться, что держащий её в своих тисках маньяк, ясно чувствовал. И тогда, дабы ещё больше развлечься, он быстро обхватил правой рукой её талию со спины, а левой сжал её ладонь и немного приподнял, принявшись... кто бы мог подумать — танцевать с ней танго! — Интересно, золотце, ты с раннего детства любила играть со смертью? — слетело с его тонких ухмыляющихся губ. Будучи в полном восторге от происходящего, Ребекка ахнула, и охотно вовлеклась в этот танец, попутно отвечая: — Это моя фишка, с самого рождения! Подняв руку ещё выше, и прокрутив её вокруг своей оси, полудемон облизнул свои акульи зубы и негромко процедил: — Когда-нибудь эта фишка сыграет с тобой злую шутку. — Я к ней буду готова, — шепнула Ребекка, слегка укусив себя за накрашенную глянцево-красной помадой губу. — С тобой, мне ничего не страшно, — добавила она, шагая вперёд и назад, и качаясь из стороны в стороны, вместе с партнёром по танцу. — Тут ты права, — снисходительно кивнул парень и, используя одну лишь правую руку, припустил девушку вниз, держа за талию, а позже, снова возвращая её в прежнее стоячее положение. — Когда я рядом, бояться ничего другого не нужно. Понимала ли она смысл сказанного им, или же была так сильно опьянена безграничной любовью, что сама того не ведая, пропускала его слова мимо ушей, непонятно. Правда скорее всего где-то посередине. — Кстати... — заговорила вновь песчаная ведьма, двигаясь в такт с умеренной скоростью. — Извини за очередное любопытство, но, зачем тебе понадобилось отправлять ту крылатую уродину убивать среднего сына Зачарованной? У тебя разве были с ним какие-то рамсы? Этот вопрос окончательно выбил Кайдемуса из колеи. Неожиданно замерев и окончив танец, он разжал пальцы, которыми ранее держал Ребекку за руку и талию, от чего та грузно свалилась наземь, ударившись о камни. — Тебе во всё нужно сунуть свой нос, не так ли? — нахмурился полудемон, смотря на неё сверху вниз. Валяясь на скалистой земле, корчась, и держась за ушибленные бока, Ребекка сконфуженно брякнула: — Угу. — Тогда внимай... — заложив руки за спину, Кайдемус наклонился и, смотря этой слетевшей с катушек овце прямо в глаза, отчеканил едва имеющую связь с правдой, чепуху: — Семейка Зачарованных, в своё время, мне изрядно подгадила, так почему бы не отплатить им той же монетой?.. А убьёт их эта летающая мандовошка или нет, не так уж важно, скучно им точно не будет. — Я обожаю, когда не скучно! — с порывом воскликнула Ребекка. — Это первое правило моей жизни — не допускать скукоты! Хе-хе-хе-хе... — зловеще рассмеялся кровожадный психопат, наблюдая за тем, как приспешница поднимается с пола. — И теперь иди, родная; гуляй, тренируйся и набирайся опыта, скоро мы покинем это дыру и вернёмся в мир людей, — и в конце, от всей своей чёрной души, вожделенно добавил: — А уж там, нам будет чем заняться. Никакие демоны и прочие зверюги и рядом не стоят с тем прекрасным чувством, когда ты заживо свежуешь смертного человека. — Здорово! — хлопнула песчаная ведьма в ладоши, сразу вспомнив то, зачем вообще к нему явилась изначально. — Я как раз натренировалась и освоила магию стекла! Теперь срезать чьи-то головы будет намного удобнее, чем при помощи обычного песка. — А то! — согласился с ней её ментор. — Что ж, тогда продолжай оттачивать мастерство. А у меня ещё есть кое-какие дела. Я тебя позже найду. Ничего не сказав, а только в очередной раз расплывшись в блаженной улыбке, Ребекка развернулась и потопала восвояси, выполнять поставленные задачи. Что до Кайдемуса, то поворотив нос и проводив её пренебрежительным взором, он тоже пошёл в параллельную сторону, при этом, громко крикнув в воздух: — Нортак! Не прошло и пяти секунд, как поблизости послышались чьи-то шаркающие шаги, и из самого затемнённого угла пещеры, вышел невысокий, сутулый, темноволосый мужчина пятидесяти лет, с горбинкой на длинном носу, плохо ухоженной щетиной, уставшими карими глазами и густыми чёрными бровями. Одетый в потрёпанную чёрную рясу, с заплатками в некоторых местах, он неспешно подошёл к зовущему его парню и, со вздохом спросил: — Вызывали, хозяин? Аккуратно поводив своими когтями по плечу чаровника, Кайдемус ответил вопросом на вопрос: — Напомни-ка мне, пожалуйста, дружище Норти, для чего я вызволил тебя из темницы и позволил жить дальше? Не обращая внимания на холодную острую сталь, при помощи который, этот псих мог в одночасье его расчленить, Нортак дал уже заранее заготовленный ответ: — Потому что я последний из ныне существующих адептов тёмной магии, способных воскрешать мёртвых. — Вот именно, — с неунывающей улыбкой подчеркнул полудемон, отводя когти от слуги. — И теперь тебя ждёт работа по специальности. — Вам нужно воскресить какого-то демона? — уточнил тот. — Не угадал, — усмехнулся Кайдемус. — На хера мне тут эти старые ушлёпки, только возни прибавится. Я хочу, чтобы ты оживил кое-кого другого, в данном случаи — человека! Сможешь? Нортак малость растерялся. — На протяжении всей свой столетней жизни, я всего два раза воскрешал смертного, для меня это крайне непривычно, но, наверное я всё же смогу, — сказал он. — Но только если при жизни этот человек был грешен, и после смерти его душа отправилась не на небеса. Праведники, определённо вне моей досягаемости. — О-о-о-о... — протянул Кайдемус. — Этот человек однозначно не праведник, хе-хе-хе... — и снова рассмеялся. — Скоро моя милая сарделька просто очумеет от такого сюрприза, хе-хе-хе... архг... И вдруг, как гром посреди ясного неба, злобный смех полудемона оборвался, а на его ранее коварную физиономию налетела гримаса боли. Стиснув зубы, он содрогнулся, согнулся в три погибели и схватился за живот. Казалось ещё чуть-чуть, и он вовсе потеряет равновесие и свалится на землю. Увидев это, Нортак сразу подхватил своего повелителя, не дав тому упасть. — В чём дело? Вам плохо? — побеспокоился он. Приступ боли продолжался ещё несколько мгновений, во время которых, Кайдемус прерывисто дышал, дёргался и кряхтел, но, мука прошла так же внезапно, как и началась. И вот, ощутив облегчение, первое, что он сделал, это грубо оттолкнул от себя чаровника и со злостью саданул: — Не трогай меня, мне не нужна помощь! Нортак молча отошёл в сторону, ничего не говоря и не делая. Сам же полудемон, как следует отдышавшись, принялся осматривать себя, трогая грудь, лицо, шею и всё остальное, до чего можно прикоснуться. Наблюдающий за ним Нортак, не знал в чём тут дело, хотя ему по большому счёту было всё равно на здоровье этого кровожадного мясника. Если сдохнет, туда ему и дорога, наконец наступит долгожданная свобода! А нет, так и придётся ему служить под страхом смерти. — Может, всё-таки расскажите, что случилось? — спросил он, тем не менее ещё раз, чисто ради интереса. Через упавшие на единственно-целый глаз, локоны пшенично-светлых волос, Кайдемус взглянул на слугу и встревоженно промолвил: — Не знаю. Мне стало больно и... горячо. Как будто внутри что-то скрутило, объяло огнём и перемешалось. — Может несварение? — предположил Нортак. — Такое бывает. Нахмурившись от столь идиотской и легкомысленной гипотезы, Кайдемус сжал кулаки, его белый глаз загорелся красным, а изо рта донёсся звериный рокот: — Ещё раз так пошутишь, и несварение будет у тебя, с желудком, вытащенным изо рта! Сделав лёгкий поклон, чаровник снова промолчал, дабы не навлечь на себя ещё больший гнев хозяина. Этого, впрочем, последнему вполне хватило. Почесав голову, он немного задумался над данным, не сулящим ничего хорошего инцидентом, после чего, окинув Нортака растерянным взглядом, сказал: — Ладно, иди пока, занимайся своими делами, я позже к тебе обращусь и назову имя того, кого надо вернуть к жизни. — Как вам будет угодно, — ответил чаровник и исчез в коричнево-рыжем полусвете, в котором, тёмной тенью выделялся его скелет, как в негативном снимке. "Что же это, чёрт возьми, было?!" — думал про себя оставшийся один Кайдемус. Он ведь всё это время был буквально недосягаем для любого оружия. Казался неуязвимым и бессмертным, а тут... болезнь? Или что?.. Или его самый близкий компаньон решил взбунтоваться? Да нет, не может быть. Ему это незачем, совершенно невыгодно! — Эй... ты меня слышишь? — вновь заговорил парень с кем-то невидимым, но на сей раз ответа в своей голове не услышал. — В чём дело? Какого хрена это было? А?! Ответа так и не последовало, от чего, гнев Кайдемуса поднялся на недосягаемую высоту. — НЕ СМЕЙ МЕНЯ ИГНОРИРОВАТЬ!!! — нечеловеческим рёвом выпаливал он, нанося своими когтями размашистые удары по ближайшим скалистым стенам и сталагмитам, рубя их на кусочки. — Я ГЛАВНЫЙ В НАШЕМ СОЮЗЕ, НЕ ТЫ!!! БЕЗ МЕНЯ ТЫ ПРОСТО ЧЁРНАЯ СЛИЗЬ!!! ПОЛЗАЮЩЕЕ ПО ПОЛУ ДЕРЬМО!!! Но как бы он не старался, как бы не разбрасывался оскорблениями и не метал во все стороны потоки пламени, живущий внутри него паразит, подаривший ему способность к телесным метаморфозам и регенерации, молчал. Но почему? Неужели он разобиделся на своего носителя, что тот не рвётся выполнять обещание с местью Крису? Или же тут что-то другое... Что-то, о чём не подозревал сам Грегори Грайс, даже до того, как взял себе новое имя.***
Пасифик-хайтс 166/64. Всё вокруг померкло. Стало блеклым и серым... опять. Тучи сгустились и помрачнели, а краски, потеряли прежние цвета. Сидя за столом на кухне в полном одиночестве, Вайет выкуривал уже девятую или десятую по счёту сигарету, и казалось, что выдыхает он не просто дым из лёгких, а тяжёлый осадок своих несбывшихся надежд. Его сердце... его душа, словно бы покрылись слоем пепла, который прямо сейчас он стряхивал с сигареты. Повсюду витал запах тлена, что буквально-таки олицетворял отсутствие воли к самой жизни. Ведь какая может быть воля к жизни у человека, у которой более нет смысла. К сожалению, так оно и случилось. Теперь, когда Лизы нет рядом, и на сей раз возвращения не стоит ждать, то, что делать дальше? Продолжать работать адвокатом и получить деньги за выигранные дела? Разумно и резонно, вот только всё это, само по себе, не приносит никакого счастья и удовлетворения. Вайет хотел делиться своей славой и своими победами с любимым человеком, но сейчас он остался один, а мимолётное счастье, длившееся каких-то пять дней, сгорело синим пламенем. Даже крохотная надежда на примирение с семьёй отныне навсегда потеряно. Он ведь мог... он был готов пойти навстречу, забыть все обиды, даже попросить прощения за всё, что натворил будучи Хозяином, но... услышанные в тот вечер оскорбления от Мелинды сбили его с толку. Вайет снова потерял контроль над эмоциями, и это вылилось в очередной раздор. Сейчас-то он понимал, что Мелинда сама была на нервах, уж очень он её подвёл, за что она имеет полное право его ненавидеть, но, сделанного не воротишь. Они окончательно друг с другом расплевались. Что ж, и поделом, причём не ей, а только ему. Наверное, такому как он просто не суждено жить среди нормальных людей. А хотя, хрен его знает, где правда, а где нет. Кто его может рассудить? Пусть всё будет так, как есть, а то от лишних телодвижений становится лишь хуже, и случай с Лизой это доказал. Он пытался найти её, шёл наперекор судьбе и вскоре вроде бы обрёл желаемое, но в конечном итоге... получил самый болезненный удар по сердцу. Вайет ничего не мог поделать со своими чувствами, не мог перестать думать о случившемся, от чего и страдал. На его душе скребли не просто кошки, а грёбаные саблезубые тигры! Он понимал, что у Лизы помутился рассудок, как и у её папашки, чьи гены не обманешь, но... в своих бреднях она была убеждена, что совершила измену, сама в этом призналась, а значит, как сказал Зик, это в какой-то мере правда. Выкурив целую пачку сигарет, Вайет осознал, что они ничуть ему не помогают, а от плохих мыслей и воспоминаний тревога с меланхолией только нарастают. И уж точно его настроение не улучшится, если он опять пристрастится к бутылке. Нет, больше никаких пьянок, этот этап пройден. Завтра следует пойти на работу и таким образом отвлечься, а сейчас просто расслабить мозги и ни о чём не думать. И лучше всего этим заняться во время прогулки. Возможно хоть тогда, выйдя на улицу и подышав свежим воздухом, ему станет чуточку легче.