За дверью

Час спустя после звонка Макс с Псом находились возле каменистого берега реки, где уже кипела работа. И пока Леонов расспрашивал рыбака, нашедшего труп, они подошли к Лёше и Лене, которые осматривали тело.  — …Я разве что-то говорила? — услышал Макс ответ Лены. — Да что тут думать… Лай Пса заставил их обоих обернуться. Насмешливая физиономия Макса была на зависть живой и бодрой. Лёша, посмотрев на него, остро ощутил жесткую щетину на своём подбородке и помятость собственного лица и костюма. — Чего ты так долго собирался? — спросил он. — Мы тут почти закончили.  — А чего спешить? Гнездилов в походе, значит, никто не затопчет место преступления, никто не оставит свои пальчики на возможных уликах... — невозмутимо ответил Макс. — Вижу, у кого-то ночь прошла неспокойно. Что у нас тут?  — Один любитель ночной рыбалки, обходя берег, заметил, что возле камней лежит что-то завёрнутое в полиэтилен, — сказал Лёша, бросив на своего друга быстрый взгляд. — Он решил подойти посмотреть и вот…  — Стреляли в упор, но выстрел не сквозной, — сообщила Лена, выпрямившись. — Пуля там и это обнадёживает. Тело пролежало здесь около семи часов. Точнее сейчас трудно сказать. Она стала подниматься берегом, направляясь к машине экспертов и на ходу делая знак рукой санитарам забрать тело. Несколько секунд спустя Макс и Лёша последовали за ней.  — Макс, я тебя не бросил, не бросай и ты меня, — обратился последний к тому. — Поможешь с расследованием?  — Ох, Лёш, это же глухарь, а у меня с Псом перспективных навалом, — с сомнением в голосе произнёс тот, свистом подзывая собаку к себе.  — Ну, знаешь, у меня тоже перспективных навалом, — не сдавался Лёша, — и у Вахтанга, и даже у Гнездилова. Как грязи, каждый день.  — Ладно, не злись. Это дело имеет интересные детали, я не прочь за него взяться. Успокоенный этими словами, Лёша проводил взглядом Лену, которая вместе с остальными экспертами собиралась уезжать. Макс вместе с Псом отправились в сторону заброшенной части доков, располагавшуюся в паре сотен метров от того берега, где была найдена жертва и где он оставил свою машину. «Только Макс в состоянии раскрыть это преступление», — с грустью подумал Лёша. Тот не очень ошибался, говоря, что он хорошо справляется с бумажной работой. Зная подробности, он мог бы дать довольно точное заключение. Но бегать туда и сюда, допрашивать на месте подозреваемых — нет, это было не для него. И ковыряя носком ботинка росистую траву, раздосадовано отметил, что промочил ноги. С этими неспокойными мыслями он направился к своей машине.

***

Полтора часа спустя, возвратившись в отделение и приведя своё лицо и одежду в порядок, Лёша сидел в кабинете и вместе с Леоновым просматривал старые дела, проверяя не произошли похожие убийства несколько месяцев назад.  — Вот этот всплыл весной в Русановке, — отозвался Леонов через некоторое время.  — И где тут огнестрел? — спросил Лёша, начав изучать отчёт.  — Как где? Вот, в затылок… Девять миллиметров. Вот ещё один… Наши его откопали зимой в Оболони.  — Да, явно выраженный почерк.  — Ну, контрольный в голову — это ещё не почерк.  — Но ведь во всех этих случаях произведены не контрольные выстрелы, — возразил Лёша. — Стреляли как будто с одного положения. Вот же они, раневые каналы. Бросив взгляд на часы, он решил заглянуть к Лене в лабораторию и узнать результаты экспертизы. Первое, что почти сразу бросилось ему в глаза, — ходившие ходуном химикалии на лабораторном столе. Слыша недовольное рычание Пса, но не увидев его, замер на месте, ожидая, пока из-под стола не вылезут Лена и Макс.  — Снова привет, — отозвалась она, словно ничего и не произошло, держа в руках автоматическую пипетку.  — Что-то снова не так с Псом? — Лёша одарил Макса тяжёлым взглядом.  — Он в последнее время что-то нервным стал, — ответил тот, поднимаясь на ноги. — Вот не захотел принимать успокоительное, пришлось помочь.  — Ясно. — Немного помолчав, Лёша посмотрел на Лену. — Что мы имеем?  — В крови жертвы обнаружены следы хлороформа. Сексуального насилия не было. Плюс недавний перелом голени.  — Это меняет дело. Надо будет отправить запрос в больницы, возможно, кто-то сумеет опознать.  — А далее не царское это дело. И сейчас вам лучше уйти, мне ещё отчёт надо закончить. Максимов, подожди, я напишу тебе список лекарств, необходимых Псу. Чувствуя себя лишним, Лёша вышел из лаборатории и направился на улицу. Пёс, выскочив следом за ним, заметил проходившую мимо кошку и бросился к ней, видимо, желая загнать её на дерево. Он не выдерживал этой муки, отодвигал кресло, уходил из конторы и подымался наверх. Куда идти? В большую гостиную? Ждать, покуда его друг уйдёт, а потом пойти к ней, объясниться, заставить её говорить? Но её говорить не заставишь, с ней не объяснишься. Да и о чём? Брак их основан на взаимном понимании, взаимном уважении и доверии. Не стоит делать себя смешным ещё и в её глазах. Разыгрывать ревнивца — значит подтверждать правоту сплетников, усиливать скандал, предавать его гласности… Испытывал ли он ревность? К кому? Из-за чего? Ах, да ни в какой степени! Ревность — сильное чувство, оно толкает человека на действия, пусть неправильные, сумасбродные, но захватывающие его целиком, раскрепощающие его душу. А он? Он испытывает только страх, мучительный страх вконец затравленного человека. От невесёлых мыслей его отвлёк лай Пса. Тот, не добившись своей цели, теперь находился возле него и тыкал влажным носом в его ладонь, словно требуя ласки. Он начал гладить собаку, рассматривая окружавшую его обстановку, но ничего не замечая. В какое-то мгновение ему в глаза бросилась женщина с тёмно-русыми волосами, по возрасту немного старше Гнездилова. Она, одетая в светло-серый плащ, стояла напротив отделения, возле группки деревьев, и — ему так показалось — с какой-то тоской смотрела на здание.  — Чё это мы так далеко убежали? — Послышался голос Макса. — Ну-ка, иди сюда.  — Ты это мне или Псу? — холодно поинтересовался Лёша, глянув в его сторону.  — Сарка-азм… У вас с Леной снова проблемы?  — Знаешь, — он не хотел обсуждать эту тему, — появляться так часто у Лены в лаборатории не есть хорошо.  — А-а… — Макс кивнул, улыбнувшись одной из своих редких, скорее всего сардонических улыбок. — Обидчивость не самая лучшая черта для опера и следователя, Лёш. Кто виноват и что делать, если пути наши много лет тому назад вновь пересеклись?  — Собака виновата. — Его ответная улыбка была слегка натянутой. Пёс, словно понимая, что речь идёт о нём, громко залаял. — Да, да, это мы тебе. Так что идите гуляйте там, где проявлений обидчивости нет.  — Как раз и собирались это делать, — невозмутимо произнёс Макс и вытащил из кармана куртки пакет с пулей. — Держи. Лена передала. Сказала, чтобы ты отправился к баллистам и передал для проверки.

***

Снова была глубокая ночь. Он стоял над своей жертвой, чувствуя к ней отвращение. С разможжённой головы мужчины медленно капала кровь. Пуля не взяла его сразу, и он добил его ломом по голове. Тем самым, который взяла та мошенница, садистка и провокатор. Не удовлетворившись этим, взял бутыль серной кислоты и облил его лицо. Кислота въелась ему в кожу, капая с ух и подбородка. Черты расплылись, поблекли и стали нечеловеческими. Закончив с приготовлениями, начал замывать цементированный пол из шланга. Тот был сделан с наклоном. Вода, смешиваясь с вытекшей кровью и пролитой кислотой, сбегала к небольшому желобу, предназначенному для стока жидкостей. Решив, что пол достаточно чист, он распахнул дверь в коридор и, потянув за верёвки, которыми обвязал тело, выволок мертвеца наружу.